Вальс под облаками. Приключенческая повесть

© Виталий Белоусов, 2016

ISBN 978-5-4474-4444-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неожиданная встреча

С Глебом я познакомился четыре года назад, когда мы вместе с родителями отдыхали в пансионате на берегу Черного моря. Уже тогда мы крепко-накрепко подружились.

Глебу везло. Он дважды по три недели гостил у нас дома – в большом и шумном городе. А мне не сразу посчастливилось.

– Вот освободится от дел отец, тогда и навестишь друга, – отмахивалась от меня мама. – Одного тебя не отпущу. Мало ли что в дороге может случиться. Время тревожное…

Я горько вздыхал. И летние каникулы уже давно начались. И папе по-прежнему не до отдыха – вдруг опять засобирался в командировку в качестве специального корреспондента газеты. По заданию редакции он ездил и в Чечню, и всякий раз мы с мамой крепко за него беспокоились. Переживали, хоть он у нас и герой – однажды с товарищами натолкнулся на бандитов в горах, не растерялся и храбро вступил в бой…

– Ты, папа, снова в «горячую точку»? – спросил я участливо. – Будь осторожнее…

– В «горячую», сынок… Да еще в какую «горячую»…

Я посмотрел на маму, и увидел, что лицо у нее светлое, со смешинками в глазах.

– Но ты же не в Чечню, – улыбнулся я.

– А ты, сынок, думаешь, что «горячие точки» только там, где стреляют?.. Нет, Сереженька… Они сейчас и там, где пока не пахнет порохом и дымом, однако расхищается народное добро, царит беззаконие… Бедой повеяло оттуда, куда я еду, – посмотрел на меня поверх очков. – Ну, а ты-то чего не собираешься в дорогу? Перехотелось к Глебу?..

Я сначала удивился и опешил, а потом завизжал от восторга и повис у отца на плечах:

– Папа, ты отвезешь меня к другу?.. Нам с тобой по пути, да?.. Вот здорово!..

– Нет, нет! – отец взъерошил мне волосы. – Поедешь самостоятельно… Не ребенок уже… Двенадцать лет в зиму исполнилось…

– Правда? – обрадовался я пуще прежнего. – Вы не шутите?.. Ведь ты, мама…

– А что я? – развела руками мама. – Я не против… Главное, слушайся родителей Глеба, не озоруй, почаще пиши письма…

Ура! Ура! Я уже не слышал наставлений… Какое там!.. Если Глеб приезжал к нам в сопровождении родителей, то я к нему в поселок – сам, без мамок и нянек, как говорится! Полная свобода!..

Знал бы я, какие немыслимые происшествия и невероятные приключения ожидают меня! А начались они сразу же, как только я вышел из вагона пассажирского поезда на небольшой станции и обнаружил, что Глеб меня не встречает… Еще дома, перед самой поездкой, мы созвонились с ним, и он обещал, что подъедет к вокзалу на мотоцикле с коляской. Не сам, разумеется, за рулем будет… С отцом…

Где же ты, дружище?.. Вот уже и скорый ушел, завернув за строения станции. Вот и перрон опустел до прибытия очередного состава. Вот и милиционер, стоявший возле клумбы, обратил на меня внимание. Думает, что я в растерянности?.. Ну, еще!.. Поправив на плече ремень тяжелой сумки, в которую мама, наверняка, напихала кучу ненужных мне вещей, я направился к автобусной остановке. Не встретил Глеб – и ладно! Значит, что-то ему помешало. Сам доберусь. Ерунда.

От газетного киоска метнулась тень, и кто-то, хихикнув, неожиданно прилип ко мне со спины и прикрыл мне глаза своими ладонями. Глеб? Встретил все-таки! Вот здорово!.. Хотя… Больно уж хрупкие эти ладони… Да и смех… Девочка? Вот дуреха, обозналась. А радуется-то…

Я отжал ладошки и повернулся, надеясь увидеть растерянное лицо незнакомки и услышать ее робкое «извините»… И… обалдел. Передо мной стояла Маша Чанова! Откуда здесь взялась? Что здесь делает? Я открыл рот от удивления, а закрыть его так и забыл… Наваждение какое-то…

– Се-ре-га-а… – Маша разглядывала меня как диковинку. – Я так рада, так рада! – сияла она, потирая ладоши и обворожительно улыбаясь. – А ты? Ты – рад? Мы же три года не виделись… Что уставился? Не ожидал? Да очнись ты! – она схватила меня за руку. – Бежим к автобусу! Не то опоздаем! – и уже на бегу совсем ошарашила, выпалив: – Знаю, ты на все лето приехал. Молодчина!

Я выдернул руку, отступил в сторону.

– Погоди, – опустил сумку с вещами на асфальт. – Куда ты меня тащишь? Объясни толком, а то набросилась… Откуда сама-то здесь взялась? Ничего не понимаю…

– Бежим! Наш автобус уйдет! – заторопила Маша. – Очередной аж через два часа будет… И не волнуйся, я тоже в поселок… Да бери ты сумку!.. Скорее!.. Нас же не станут ждать…

Мы забрались на переднюю площадку «ПАЗика». Автобус вздрогнул и тронулся. Стиснутые пассажирами, покачиваясь в такт движению, мы таращились друг на друга. Вернее, я таращился… И было от чего… Маша когда-то жила в нашем городе, в одном со мной доме… Когда заканчивали четвертый класс, она уехала с родителями… Тогда ее отца, офицера российской армии, перевели в другую войсковую часть. Сюда, значит…

– А ты говорила: на север…

– А что, и помечтать нельзя?.. Так хочется увидеть северное сияние…

– И покататься на льдинах с белыми медведями…

– Да ладно тебе, – улыбалась Маша. – Не представляешь даже, как я по вас соскучилась!.. – она крепко сжимала мою руку и настолько выражала взглядом свою радость, что я, к своему удивлению, не отстранялся. – Как там у нас? – спросила, но тут же с грустинкой поправилась. – У вас теперь, конечно… Расскажи о ребятах…

Суетливые пассажиры выходили на остановках. Места освободились, и мы, довольные, разместились возле двери. Мимо за окном проносились поля, перелески, селения, но рассматривать их было некогда. Маша забрасывала меня вопросами, желая узнать самые мельчайшие подробности о своих прежних подружках, знакомых мальчишках, соседях по подъезду… О, как она была огорчена!.. «Не знаешь, с кем Вовик дружит? Да как же так! Ведь это так интересно…». «Да как же ты мог не заметить, красится ли Наташка?». Глупая! На что мне это надо?.. Я догадывался, что Маша совсем не случайно оказалась на вокзале в час прибытия пассажирского.

– Откуда ты узнала, что я приезжаю?

– От Глеба… На весь поселок растрещал… Мы с Глебом в одном классе учимся… Однажды увидела у него твою фотку. Он ее ребятам показывал…

– Ты Глебу рассказывала?..

– О чем?

– Ну, что мы с тобой знакомы…

– Зачем?.. Задавака он, строит из себя… Я с такими не дружу… – вдруг смутилась. – Я у него твою фотку утащила… На память о прошлом… Он положил ее в учебник, отлучился на переменке, – покраснела. – Я плохо поступила, да?.. Ладно, перебьется. У Глеба фотоаппарат есть, вместе не раз еще сфотографируетесь… А я, представляешь, смотрю на твою фотку – одноклассников вспоминаю. А еще помню, как здорово ты выбивал чечетку на сцене Дворца строителей. По-прежнему танцами увлекаешься? – прикрыла глаза в усладе. – А еще помню, как мы с тобой вальсировали на конкурсе в парке культуры… Па – па-па… – печально вздохнула. – Так хочется в город…

Под ложечкой у меня защемило.

– Только не говори Глебу, – попросил я.

– О чем не говорить?

– Что мы с тобой танцевали…

– Ну и что? Чудак!

– Не надо, ладно?

– Как хочешь, – Маша обиженно поджала губы. – Стесняешься? И зря. Уметь танцевать – это здорово! Мальчишки на танцах хмыкают в сторонке, а ведь каждому хочется повальсировать. Знаю, дома перед зеркалом тренируются, а на людях – столбом. А девчонкам, сам же знаешь, всегда в радость, когда мальчишки на танец приглашают.

– Все равно не надо…

– Жаль… Смотри, мы уже почти подъезжаем!

Лесопосадка вдоль дороги оборвалась. В чистом поле, на возвышении, я увидел антенны впечатляющих размеров и самых невероятных конфигураций: одна медленно поворачивалась по оси, другая – совершала колебательные движения вверх – вниз, третья – тупо вытягивалась в небо. Вокруг возвышенности среди деревьев виднелись строения, машины.

– Военный объект? – спросил я, завороженный увиденным.

– Да, радиотехническая часть, – отозвалась Маша. – Здесь одними из первых узнают, то ли в воздухе нарушитель границы, то ли самолет захвачен террористами, а возможно, пожар на борту или отказ двигателя…

– Твой папа здесь служит? – догадался я. – Ты там бываешь, конечно. Позавидуешь… А это что? – ужаснулся я и влип в окошко, когда мимо поплыли остовы разрушенных зданий, обгоревшие сооружения.

Развалины и пепелище занимали огромную территорию на окраине поселка, в который мы въезжали. Торчали обгоревшие стволы деревьев, среди бурьяна и сохранившейся зелени громоздились кучи битого кирпича, завалы бревен, груды железа, искореженные машины, трактора…

Кто-то, сидевший позади нас, вздохнул:

– Э-хе-хех… За небом смотрят, чтобы беду предотвратить… А на земле в это время…

В салоне автобуса затихли разговоры. Картина за окном сменилась, но броские по красоте домики, тенистые сады, широкая улица больше не вернули пассажирам прежнее настроение.

– Нам на следующей остановке выходить, – сказала Маша.

– А что это было? – настороженно спросил я.

– Руины имеешь в виду?.. Это бывшие маслозавод, мясокомбинат, ковровая фабрика…

– Что же случилось? Террористы?.. Глеб не писал об этом. Значит, недавно?..

Меня взял за плечо сидевший позади старичок.

– Ты, видать, не здешний? – поинтересовался он. – В гости?

– У них в городе, дедушка, – Маша кивнула на меня, – террористы уже четыре раза устраивали взрывы: один – в магазине, остальные – на улице, возле остановок. Десятки человек погибли. Я в газете читала…

– У нас хоть без жертв, – вздохнул старичок.

– Как без жертв? – не согласился с ним водитель автобуса. – Сотни людей без работы, без средств на жизнь, а почти в каждой семье – дети. Кто жил трудом с производства, тот брошен на произвол судьбы. Выживет – хорошо, а нет – и ладно… Попробуй сейчас найти работу с хорошим заработком!.. Не всем же в Москву ехать шабашить…

Водитель затронул пассажиров за живое. Они зашумели, заговорили о наболевшем:

– Кто раньше воровал, спекулировал, разбойничал, те хозяевами себя чувствуют… Видите ли, предприимчивыми их сейчас называют. Да какие они к черту предприимчивые!.. Во время приватизации раскупили за бесценок все, кто что успел, кому что досталось… И все развалили разом, разбазарили…

– Судить таких надо… В поселке, вспомните, были свои пекарня, столовая, разные ателье, даже больница, строилось жилье, содержались в порядке дороги… А что сейчас?.. Нет предприятий – нет ничего!.. Такого развала, рассказывают старики, даже в годы войны у нас не было. Поселок в захудалую деревню превращается…

Но мне уже не суждено было дослушать их рассказ о том, как дружно и весело они жили совсем недавно…

– Вон, видишь, Глеб тебя на остановке дожидается… Так я и предполагала, – Маша поднялась и одернула платьице. – Обо мне ему ничего не говори. Пусть это будет наша тайна. Хорошо?

Знала б она, как я ей был благодарен: сама отвязалась!

Автобус замедлил ход, развернулся возле магазина и остановился. Пассажиры подхватились с мест, и я первым рванулся к выходу. И едва ступил на землю, как сразу оказался в объятиях. Мы с Глебом, дурачась и радуясь, тормошили друг друга, толкались, хохотали.

– Ты что меня не встретил? Забыл про меня, что ли? – наседал я.

– А кто за тобой посылал автобус, как не я? – парировал Глеб.

– А все-таки…

– Отец куда-то забурился… У лесничего, сам понимаешь, дел полным-полно… Мне бы, дурню, рвануть на станцию на автобусе, да так хотелось с шиком прокатиться на мотоцикле! Все надеялся, что отец возвратится с минуты на минуту, вот и упустил время…

Я не видел, как сходила с автобуса Маша, не заметил, куда она девалась. Хорошо, наверное, что Глеб меня не встретил. С другом – все лето впереди. А с Машей удастся ли пообщаться так долго один на один? Вдруг показалось мне, что встреча с ней была для меня приятной. Надо же…

Злополучная телогрейка

Тете Оле, маме Глеба, хотелось хорошенько попотчевать меня с дороги.

– Да погоди, куда торопишься? Успеете набегаться, – остепеняла она сына, которому не хотелось долго задерживаться за столом. – Попробуйте, как вкусно… Молочком запивайте, – угощала она очередным яством. – Пусть Сережа отдохнет часок в тенечке. Я одеяло расстелю под яблоней. Почитайте что-нибудь. У тебя же, Глебушка, много книжек интересных… Да и я с вами посижу. Хочется узнать, как там, в большом городе живется… Да не суетись ты!

– Ладно, мама… Некогда нам, – отвечал Глеб. – Вечером Сережка тебе обо всем расскажет… И вовсе не устал он. Ведь правда? – наступил мне под столом на ногу. – А где наш Ярик, мам?.. Я его что-то не вижу… Ярик, Ярик, Ярик!..

– Да не крутись ты! Стол опрокинешь! И Сережу совсем затолкал… Отыщется твой Ярик… Где-то бегает…

Из писем я знал, что у Глеба совсем недавно появился щенок. «Потешный, суетной, играть любит, куда я – туда и он. А какой послушный! Я его дрессировать начал», – делился радостью приятель.

– Спасибо, мама, – заторопился Глеб. – Пузо лопнет, – похлопал себя по животу. – Сама говорила, что наедаться вредно. Говорила же?.. И лежать после плотного обеда не на пользу… Жизнь – это движение!

– Ладно, – отмахнулась мама. – Только далеко не ходите. И смотри, сынок, не втяни Сережу в какую-нибудь историю. С тобой вечно приключения случаются.

– Не бойся, мама, – пообещал Глеб. – Мы в футбол с ребятами поиграем.

Я переоделся в трико. Через калитку вышли на улицу.

– Дзинь, дзинь, дзинь, – сигналя голосом вместо звонка, подкатил на велосипеде мальчишка, за спиной у которого, на багажнике, крепко держась, сидела малышка. – Дзинь, дзинь… Станция Березай, скорее вылезай!..

– Я еще хочу, не останавливайся, – запищала девочка. – Еще не накаталась…

– Не накаталась, – передразнил ее велосипедист. – А перекурить-то можно?.. Димка, – представился он и протянул мне руку. – Куда собрались?.. А меня вот – привязали… Карантин в садике… Наказал бог сестренкой!..

Малышка забарабанила брата по спине.

– Хочешь прокатить Ингу? – предложил мне Димка. – А я хоть отдохну малость… Совсем заездила…

– Не хочу! – завопила девочка и крепче обхватила брата руками. – Не хочу!

– А с Глебом? – предложил Димка. – Ты же с ним каталась…

– Не-не! Он хотел меня в канаву сбросить… Он так гнал, так гнал!.. Я же тебе рассказывала…

– Да он же нарочно, Ингочка.

– Аг-га! Он и в крапиву свернул – я ногу обжигляла, и в столб чуть не врезался. Какое нарочно?!

– Нужна ты ему, – буркнул Димка. – Я сам тебя сейчас в крапиву завезу! – оттолкнувшись, вскочил в седло и закрутил педалями, удаляясь. – Дзинь, дзинь, дзинь…

Глеб хмыкнул:

– Я Ингу пугал, чтобы она ко мне не привязывалась. С ними, маленькими, чуть повозись – не отстанут… Жалко Димку. Сейчас бы вместе на речку сходили…

– А давай заглянем на развалины… Интересно там?

– Ерунда, – отмахнулся Глеб. – Вымажемся только… Грязь, пыль, сажа… Балки висят… Подвалы глубокие… В бурьяне оступишься – костей не соберешь… И балкой по голове может шандарахнуть… Когда-то туда тянуло. Надоело.

– И давно так?..

– Да и давно уже… Как себя помню… Рассказывают, сначала фабрика закрылась, а потом – маслозавод и мясокомбинат… Наперсток распродал оборудование и машины, вывез бетонные блоки, стал стены зданий разбирать…

– Наперсток?.. А кто это?..

– Ну, кто-кто… Директор бывших предприятий… Это у него прозвище такое… Когда-то, говорят, в наперсток играл на вокзалах – по городам мотался, лохов околпачивал… А зачем тебе все это знать?

– Да так… В автобусе слышал разговор…

Опять послышалось знакомое «дзинь, дзинь, дзинь».

– Ш-ш-ша! – Димка ударил по тормозам.

Малышка за его спиной завопила: ее, бедную, так встряхнуло, что наверняка внутри шестеренки за шестеренки заскочили.

– Я маме расскажу! – пригрозила Инга. – Не тормози так! И езди по ровной дороге. Меня растрясло. И сидеть больно.

– Кисейная барышня… А мне, Ингочка, хочется отдохнуть. Я устал. Посидим на лавочке?

– Фу ты! – вспыхнула девочка. – Читать – язык у тебя не ворочается, кататься – ноги болят… Не вредничай, Димка! Капризный какой-то…

Мы расхохотались.

– Ладно, нянька, бывай! – Глеб подтолкнул велосипедиста с маленькой пассажиркой. – Приходи на речку, когда освободишься…

Мы выбрались за поселок и оказались на широком лугу. Пересекли его и по тропинке, петлявшей между кустами низкорослого лозняка, вышли к реке.

– Потом окунемся, а пока давай смотаемся за удилищами, – предложил Глеб.

Прошли берегом к мосту и вскоре очутились на противоположной стороне… От моста к лесу тянулась проезжая дорога, но Глеб показал мне на тропку, уходившую по лугу вправо, и дальше мы двинулись по ней.

Товарищ, шагал впереди.

– Что еще за тряпье? – остановился он, и я увидел возле дорожки рваную телогрейку: потертая и в заплатах, а один карман наполовину оторван. – Ну и народ! Уже в лес хлам сваливают… Хоть бы уж подальше с глаз, – Глеб на ходу поддел находку палкой и зашвырнул ее в ближайшие заросли лозняка.

Через несколько минут забрались в самую глубь орешника. Долго выбирали удилища. Хотелось, чтобы они были длинными, легкими, гибкими. Такие, кажется, и вырезали. Пока выбирались из лесу на опушку, поочередно опробовали каждое в вытянутой руке… Я уже явственно представлял, как сидим с удочками на берегу затененной спокойной заводи…

– Теперь можно и окунуться, – сказал Глеб, когда вышли к реке. – Одежку лучше спрячем, – и стал стаскивать с себя рубашку и штаны.

– Зачем? От кого? – удивился я. – Тут ни души, да и кто позарится на наше барахло? – но покорно отдал товарищу свои рубашку и трико.

– Ты послушай, – Глеб таинственно поднес палец к губам. – Слышишь?

Где-то справа по реке, в глубине зарослей, мычали коровы, и только…

– То-то… – Глеб посчитал, что я правильно догадался. – Стадо бредет по дороге. С минуты на минуту здесь будет.

– Ну и что?

– Как что? Да от нашей одежки шмотья могут остаться!

– Как так? – удивился я, хотя вспомнил, что в книжке читал, как чей-то теленок изжевал чью-то майку.

– Ну, знаешь, – пожал плечами Глеб. – Может, коровы и не тронут… А вдруг?! На всякий случай, – он запихнул нашу одежку поглубже в куст, расправил ветви и траву, чтоб прикрывали хоронку. – Порядок! – оценивающе присвистнул и, – Х-ха! – с воинственным кличем разбежался, оттолкнулся от кромки берега и, сделав в воздухе сальто-мортале, красиво вошел головой в воду.

Я же неспешно соскользнул по склону берега к воде, и лишь когда зашел в речку по пояс, торпедой пошел в глубину. Пусть Глеб бахвалится, он знает речку как свои пять пальцев, потому и не остерегается…

Речка не слишком широкая. Противоположный берег – песчаный. Он и поманил нас с Глебом к себе, когда вдоволь наплескались, гоняясь друг за другом… На берегу понежились на песке, потом нашли полиэтиленовую бутылку и принялись гонять ее босыми ногами взамен футбольного мяча, то пасуя ее друг другу, то отнимая…

– Гляди-ка… Что за ерунда?! – замер Глеб, выпучив глаза не то от ужаса, не то от изумления.

– Ты чего? – насторожился я и посмотрел в ту же сторону.

На покинутом нами берегу… Я глазам своим не поверил!.. Надо же!.. На том месте, где мы совсем недавно раздевались перед купаньем, какой-то пожилой мужик – картуз у него сбился на бок, выцветшая клетчатая рубаха выскочила из брюк – с ожесточением ломал наши удилища!

– Кто это? – ахнул я. – Что он, взбесился?

– Стой! Не вздумай к нему! Убьет! – Глеб больно ухватил меня за локоть, будто я и впрямь намеревался так поступить. – Это Маляма… Недавно из тюрьмы вернулся. Что трезвый, что пьяный – хуже злой собаки…

– Но мы… Мы же ему ничего плохого не сделали, – возмутился я. – Или ты, Глеб, когда-нибудь ему насолил?..

Мужик тем временем расправился с удилищами, поднял с земли кнут и, хлестанув им, свирепо выругался.

– Я долго буду вас ждать? – переметнулся он на нас. – Сейчас же возвращайтесь! Живее! – он выматерился и, постукивая кнутовищем по сапогу, заходил вдоль берега. – Не слышите, что я вам говорю?! Оглохли?

Глеб буркнул:

– Как бы не так! Дураков нашел…

– А чего он?

– Спроси… Кто-то его раскрутил, вот на нас и решил отыграться…

– Но как же так?!

– Да так!.. Молчи лучше… Побесится и уймется… Для него это обычно…

Но я уже взбунтовался.

– Зачем вы удочки сломали? – закричал я через речку с возмущением. – Почему вы нам угрожаете? С какой стати? Мы же ни в чем не провинились…

Мужика будто кто шилом пырнул.

– Ах вы, мерзавцы! Еще оправдываться вздумали! Или под дурачков прикидываетесь?.. А вы зачем мою телогрейку порвали? Чего по карманам рыскали? Негодяи! Деньги, которые взяли, – верните! По-хорошему верните!

Мы разом присвистнули, переглянулись. Влипли, так уж влипли! Нечего сказать…

Хотя, почему влипли?

– Мы никого не видели поблизости… Мы решили, что телогрейку выбросили, как изношенную вещь… Понимаете?.. – сбивчиво, шморыгая носом, начал я оправдываться. – Но мы в карманы не заглядывали, денег не брали. Честное слово, не брали.

– Ты не балаболь, мерзавец, – погрозил кнутом Маляма. – Все я видел, да только жалко – далехонько находился. Но все равно попадетесь!.. А ты, Глеб, думаешь, что я тебя не узнал?.. Отец у тебя – вор и сына-вора вырастил… Твоего отца, Глеб, давно надо гнать из лесничества!.. Других наказывает, а сам-то каков?.. Рыльце у самого в пушку… Лес налево-направо продает? Продает! Не я один об этом знаю…

Глеб, потупившись, отмалчивался.

– Теперь не отцепится, – наконец выдавил он из себя раздраженно. – Надо уйти, чтобы унялся…

И, правда, когда мы нырнули в заросли и затаились, Маляма минуту-другую позлословил, наобещал нам массу неприятностей, но ничего больше ему не оставалось – потоптался и вразвалочку зашагал от реки, туда, где за кустарником возле леса слышались мычание коров, собачий лай, хлопки пастушечьего бича.

– Забавно, – поспешил я заметить. – Прятали одежду от коров, а получилось – от пастуха. Догадается о ней, обязательно вернется… Что будем делать?

Мы выбрались из укрытия и плюхнулись на песок.

– Ужас! – я не мог прийти в себя. – Да он бы нас голыми руками сцапал! Как слепых котят. Хорошо, что не остались на том берегу! Хорошо, что здесь задержались! Ты представляешь, что было бы?! Представляешь? Да мы бы и не подумали от него убегать! Ведь, правда?

Глеб будто и не слышал моих восклицаний, вздыхал и чертил палочкой на песке непонятные знаки.

– Трудно сейчас отцу, – обмолвился он. – Ты слышал, что пастух говорил?

– Ну и что? Пусть наговаривает, пусть выдумывает. Кто ему поверит?..

– Все знают…

– Что? О чем ты? – не понял я.

– Не наговаривает, а попрекает. И один ли он?

– Как попрекает? За что?

– Да знаешь… Отец хочет, чтобы по закону было… Но есть люди, которым кажется, что они сильные мира сего, что им все не возбраняется… И отцу приходится им подчиняться… Не просто все, Серега… Поживешь у нас, увидишь…

Мы помолчали.

– А чего мы сидим, – неожиданно встрепенулся Глеб, подхватываясь с места. – Пошли-ка за одеждой!

– Ты что? – ужаснулся я. – Спятил? – и раздраженно прихлопнул присевшего на коленку надоедливого овода. – Маляма ж прибьет, если попадемся…

– А ты рот не разевай! А застукает – лучше в заросли убегай. Там кнутом наотмашь не лупанет!..

Я, признаюсь, замешкался, нерешительно ступил в воду за товарищем. Что, если пастух возвратился и наблюдает за нами из кустов? Страшно даже подумать…

Я старался плыть бесшумно, а потому не поспевал за Глебом. Я еще находился в реке, когда он уже выбрался из воды и, вытягивая шею, покарабкался вверх по склону. Сейчас!.. Вот сейчас Маляма… В ожидании неминуемой беды я на какое-то мгновение перестал грести руками, и тут же, окунувшись с головой, наглотался воды, закашлялся.

– Да тихо ты! – в сердцах цыкнул Глеб, дождавшись меня наверху откоса. – Пригибайся. И в оба смотри. – Он вытащил из кустов нашу одежку, поплотнее свернул ее и прижал к груди. – Кажется, нормалек! – оценил обстановку. – Уходим!

Мы метнулись по берегу, прячась за кустами. И оказалось, вовремя. Река делала поворот, и нам хорошо было видно, как в том месте, откуда только что мы убежали, появился Маляма с овчаркой на поводке… Мы рванули от реки через заросли и, выскочив на дорогу, помчались по ней к поселку во всю прыть. Я хотел было предложить Глебу вырезать новые удилища, но передумал.

Когда перешли на шаг, послышались раскаты грома.

– Гроза? – я поднял голову, но увидел лишь небольшое облачко медного цвета, нависшее над лугом.

– Пугает, – отозвался Глеб. – Бабка Матрена, наша соседка, обычно говорит, что гром – это предостережение с небес… Мол, кто—то что-то не так сделал…