Дао воина
У Сохно бинокль с ПНВ.[15] Но даже такой способ наблюдения не дает возможности разобраться с ситуацией. Лучше в этом случае использовать ночной прицел «винтореза», но единственный в группе «винторез» у Кордебалета, внизу. И поднимать винтовку на дерево нет времени, потому что ситуация развивается вне обычного сценария, и неизвестно, каких сюрпризов следует ожидать. Сам подполковник Сохно «винторез» не любит. Он презирает даже автомат, предпочитая в качестве вооружения два «АПС»[16] – один он носит по-ковбойски на бедре, второй в кобуре за плечом на портупее собственного изготовления: на плече и груди открытая кобура крепится к жесткому ремню, на спине к широкой резинке. При необходимости подполковник подставляет правую руку и левой тянет ремень на груди книзу. Кобура перескакивает через плечо, и пистолет падает рукояткой в ладонь. Два пистолета, по мнению Сохно, гораздо удобнее, чем автомат, поскольку спецназовцам часто приходится действовать в ближнем бою. В нем пистолеты всегда сподручнее, если, разумеется, умеешь ими пользоваться. А если требуется стрелять с дистанции, то кобура «стечкина» становится прекрасным прикладом, превращая пистолет в оружие для прицельной стрельбы с двух рук, в том числе и в автоматическом режиме. Но на «стечкин», к сожалению, не ставится ночной оптический прицел…
– Трава колыхнулась… – сообщил Сохно. – Справа от тропы… И куст шевелится…
– Я на тропе… – скомандовал полковник. – Сохно прикрывает сверху, Кордебалет слева… Выясняем обстановку. Если что, Ваху брать живым!
Справа пригорок. Если кто-то попытается произвести захват, обязательно на этот пригорок выйдет – сверху атаковать удобнее, лучше видно все происходящее, в том числе и противника, которого атаковать собираешься. Но позиция Кордебалета, в низинке, тоже неплохая. Она дает возможность видеть силуэт противника на фоне синего звездного неба. Таким образом, любой, кто зайдет сверху, автоматически становится мишенью для подполковника Афанасьева. А если кто-то еще и снизу попытается подобраться к месту встречи на тропе, то Кордебалет сумеет обезопасить и себя, и командира.
– Да… А вот теперь моя позиция не лучшая… – посетовал Сохно. – Вижу только тропу, по которой Ваха идет, а если придется прыгать, переломаю все ветки дерева и собственные ребра…
– Ваха никуда не денется… – сухо оценивает позицию Согрин. – Он наверняка идет ко мне… Ты уж побереги свои ребра и спустись ниже…
Полковник, как обычно, невозмутим. Даже когда вступает в обычный шутливый треп своих подполковников, он сохраняет лицо бесстрастным, и постороннему трудно понять, шутит командир или говорит всерьез.
– И поторопись…
Сохно звучно вздохнул в микрофон и начал спуск с демонстративным кряхтением. Это кряхтение, естественно, услышать может только тот, кто имеет в ухе наушник от «подснежника». Но при ловкости Сохно спуск длился недолго. Подполковник обосновался на одной из густых нижних ветвей, невидимый даже для своих товарищей, и оставил себе возможность для ближнего обзора. А если придется прыгать, прыжок обещает быть уже безопасным.
– Ваха остановился… – сообщил он с новой точки наблюдения. – Разговаривает с кем-то. В одну и в другую стороны головой круть-верть… Значит, как я понимаю, обхват идет по обе стороны тропы. Шурик, контролируй низ… Ага… Так и есть… С двух сторон… По паре человек, минимум… Сильно не бей сразу… Я тоже ударить хочу…
– Понял, – коротко отозвался Кордебалет.
– И не торопитесь… – предупредил Согрин.
– Честно говоря, я чего-то не могу сообразить своей тугодумкой… – вслух размышляет Сохно. – Нечто странное происходит… Кто может попытаться нас захватить?
– Ты думаешь, что некому?
– Я почему-то думаю, что только боевики… – Ваха мог сдать нас им… – Но это не боевики идут… – Те давно уже научились воевать… Подкрадываются как кошки… Эти же прутся, как стадо коров. Их и видно, и слышно…
– Я согласен с Толиком, – чуть подумав, говорит Согрин. – Кто это может быть?
– Хотел бы я сам прочитать ситуацию… – ответил Сохно сверху, вглядываясь в окуляры бинокля. – Предположить можно что угодно. Но дело это не однозначное, и я предпочел бы не сразу начинать стрелять…
– Ты прав, – полковник опять невозмутимо согласился. – Попробуем быть и бить аккуратнее, но подставлять себя категорически запрещаю.
– Через минуту они будут здесь!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1Самому командиру порой даже в самом горячем бою не приходится сделать ни одного выстрела. Подполковник Клишин давно привык к тому, что ему реже других приходится пополнять запас патронов в автоматных рожках. Но на то он и командир, чтобы в первую очередь оценивать обстановку и вовремя координировать действия подчиненных, и только потом уже становится боевой единицей, «стволом», как часто говорят.
Так произошло и в этом бою. Следовало подсказать подполковнику Лаврову, как тому удобнее выйти, подсказать верхней группе, с какой стороны прикрыть отход находящихся внизу бойцов, и только потом уже самому поднять автомат.
– «Венец», я «Друг», огоньку снизу добавь, чтобы они себя обозначили…
– Понял… Все поняли?
Вторая часть всем слышимого через «подснежники» разговора уже является командой бойцам нижней группы. Они не отвечают словами. Но команда оказалась услышанной, судя по тому, как повысилась интенсивность огня внизу. Естественно, и боевики почувствовали, что это не случайно. Обычно плотность огня увеличивается при попытке фронтального прорыва или при прикрытии обхода или отхода другой группы. Чего ожидать в этот раз, они не просчитали. И сами отозвались аналогично – тоже активизировали стрельбу и даже вытащили откуда-то миномет. Скорее всего, просто для устрашения, потому что в таких условиях, когда высокие и густые деревья закрывают поле боя, применять миномет практически бесполезно. Первая мина угодила в ствол дерева, сломав его недалеко от верхушки и осыпав осколками ближайшие кусты, вторая взорвалась в кроне соседнего, и неизвестно, кого теперь она больше осыпала такими же осколками – группу Лаврова или своих же, выдвинувшихся дальше остальных.
– «Друг», сдается мне, их намного больше, чем показалось вначале…
– Мне тоже так кажется… Продержи их еще пару минут, чтобы нам определить точки огня…
Подполковник Лавров опять не отвечает. Но наушники доносят до остальных спецназовцев интенсивную стрельбу короткими очередями по кустам и стволам деревьев внизу, у ручья. Пара минут проходит быстро.
– Я «Друг». «Венец», с патронами как?
– Пока терпимо. Можем еще пару минут посалютовать, и на отход останется.
– Хватит. Всем остальным! Интенсивный огонь по точкам группировки. Кто кого определил…
Подполковник даже не приказывал определять точки группировки противника. Но он своих «драконов» знает, как членов собственной семьи. Тем и отличаются отдельные мобильные офицерские группы от линейных частей спецназа, в который солдатам надо приказ разжевать и в рот положить. «Драконы» сами определяют сложившееся положение, условия местности, численность противника, и знают, что и когда им следует делать. И они работают профессионально, потому что профессия у них такая – воин.
В том, что «драконы» воевать умеют, Клишин убедился давно. Убедился в этом и противник. Рваные короткие очереди сквозь листву устремились точно в те места, которые определил для себя и сам командир. А перегруппироваться боевики не имели уже ни времени, ни возможности. Конечно, плохо, когда результата собственной работы не видишь. Листва и хвойные лапы совершенно скрывают местность. Но такой плотный огонь не может не нанести значительного урона – это уже подсказывает опыт. О том же и основательно стихшая встречная стрельба говорит.
– «Венец», в темпе – в прорыв! – несмотря на категоричность слов, сказаны они спокойным тоном, без акцента на то, что действовать необходимо быстро, потому что всей нижней группе и без того понятно, как нужно действовать.
И команда выполняется без задержки. Шесть фигур сразу же появились в кустах сбоку от утеса. Но подполковник Лавров ошибся, выбрал неправильное направление для прорыва. Он пошел более короткой, но более опасной дорогой, чем та, которой следовало бы возвращаться. И подполковник Клишин допустил промашку, не подсказал своему заместителю вовремя верный путь. Но советовать уже поздно. Противник знает направление прорыва и при повторной попытке может перекрыть вероятные пути перекрестным огнем.
– Прикрываем, все прикрываем… Все!
Подполковник сам отбросил бинокль, рывком приложил к плечу приклад автомата и сразу почувствовал, как резко бьет по мышцам отдача. Он начал активно стрелять, старательно исправляя собственную оплошность, желая прикрыть Лаврова и остальных по возможности наиболее плотным огнем. Но контроля над обстановкой Клишин не потерял и в этой ситуации. Дав несколько очередей, успел спросить своего снайпера:
– «Робин», что у тебя?
– Я снял троих в боковой группе, остальные отошли за пригорок или залегли так, что мне их не сыскать…
– Поддержи «Венца»…
– Уже поддерживаю…
Однако и противник, оставаясь по-прежнему скрытым кустами, усилил обстрел. Снова ухнул, как лесной филин, миномет. На сей раз, минометчик решил выбрать другую траекторию, и мина ушла круто вверх. Но слишком круто для того, чтобы достать преследуемых, и упала на склон на половине дистанции, разделяющей противостоящие стороны. Минометчик у боевиков оказался откровенно слабым, или он вообще не минометчик, а просто человек, которого обязали миномет таскать и постреливать время от времени, чтобы нагнать на противника страха. Но спецназовцев такими выстрелами испугать или остановить трудно. Однако следующая мина все же нашла просвет между деревьями и теперь легла почти на линии, на которую вышла группа Лаврова, хотя и намного правее. Минометчик после отдачи не правильно, должно быть, выровнял ствол.
– Я «Друг». «Венец», включай полные обороты. Могут пристреляться и накрыть…
– Спешу… Спешу… Чертов «компас»… – отзывается подполковник Лавров.
Он идет последним, толкая то кулаком, то рожком автомата в спину задыхающегося «компаса» – пленного радиста. Тот и хромает, и склоняется под пулями, и спотыкается на каждом шагу, не имея возможности помочь себе при движении руками, по-прежнему связанными за спиной. Непривычен к бою, должно быть, недавно попал к боевикам, иначе обстановка давно приучила бы его вести себя под пулями смелее. Подполковник уже не выдерживает, размахивается, чтобы как следует ткнуть стволом между лопаток, и подогнать пленного, но вовремя останавливает руку. Он хорошо понимает, что такое удар стволом в спину при опущенном предохранителе. Легкое сотрясение пальца может вызвать очередь.
– «Робин», ищи минометчика! – командует подполковник Клишин.
– Ищу… Давно ищу… Не вижу… Подскажите, кто видит…
– Я «Анчар». Видишь меня?
– Вижу…
– От меня на половину первого.[17] За сломанной сосной метров на сорок… Похоже, там…
– Мне кусты обзор закрывают.
– Они всем закрывают… – сердито говорит подполковник. – Все слышали? Плотным огнем, в несколько очередей, пробуем накрыть минометчика… Огонь!
Пули легли в кусты так плотно, что буквально скосили часть их. Но скосить основательные стволы деревьев даже пули не в силах. А деревья минометчика, как оказалось, прикрыли.
Группа Лаврова уже рядом. Осталось несколько метров до каменной гряды, способной сыграть роль бруствера и укрыть бойцов. Но в этом месте подъем крут, взбираться приходится, помогая себе обеими руками, и нет возможности отстреливаться на ходу.
– Быстрее… Быстрее… – подгоняет Клишин.
Но снова «ухнул филин», и истерично завыла в полете очередная мина. Теперь у минометчика уже была возможность пристреляться. И он выбрал правильный прицел. Мина легла за спинами группы подполковника Лаврова. Четыре человека уже успели пересечь спасительную каменную границу, укрывшую их от осколков, но сам подполковник и пленный разведчик-радист боевиков слегка отстали. Разведчик-радист после взрыва просто упал лицом в камни, а подполковник сделал еще два шага, руку протянул, чтобы за очередной камень ухватиться, и казалось, что он сумеет сделать последний рывок, чтобы перевалиться через бруствер. Но протянутая рука замерла, сам Лавров начал медленно выпрямляться, словно специально подставляя спину под выстрелы, и клониться назад. Так он и упал навзничь и покатился по склону…
Под гору, туда, откуда поднимался и где никто не в состоянии ему помочь…
Волком взвыл подполковник Клишин и одним отчаянным нажатием на спусковой крючок выпустил в кусты все оставшиеся в запасе патроны. Он даже выпрямиться попытался, чтобы лучше увидеть, что произошло с Лавровым, но засвистели над головой пули, а в воздухе взвыла новая мина, и командиру пришлось быстро присесть, спрятавшись за камнями.
– Я «Друг». Кто видит Лаврова?
– Я вижу… – отозвался снайпер. – Не шевелится… Ноги ему осколками перебило… И затылок в крови… Не шевелится…
– Присмотрись, жив?
– Не могу понять…
– Я «Анчар»… Рука… Рукой траву цепляет… Мне видно…
Подполковник бросил взгляд в сторону капитана Анчарова, прильнувшего к биноклю, и перепрыгнул через камень, чтобы спуститься чуть ниже. Пули снова пропели у головы, но Клишин не обратил на них внимания. Капитан протянул командиру свой бинокль. Клишин отмахнулся, не понимая, и поднял к глазам свой, и тут только увидел, что его бинокль разбит пулей. Бинокль Анчарова ничем не уступает командирскому. Подполковник всмотрелся в распростертое тело. Да, Лавров жив. Теперь он руку в локте согнул. Попытался упереться в землю, но голова, видно, слишком тяжела для ослабшего организма, и Лавров ее поднять не может.
– Лежи, Юра, лежи… – прошептал Клишин, не рассчитывая на то, что полковник его услышит.
Но оказалось, что Лавров был в сознании и слышал его в наушник «подснежника».
– Миша, пристрели… – голос слаб, но слова Лавров произносит четко. – Отбить не сможете… Мне видно… Их много… Пристрели…
– Отобьем… В плен возьмут, из плена вытащим… Держись, Юра…
– Пристрели… Или вытащи… Все, ломаю «подснежник»…
Коротковолновая персональная радиостанция предусматривает возможности самоуничтожения. Лавров подтянул руку к плечу, где под бронежилетом крепится корпус, и повернул переключатель каналов связи во второе левое положение. Больше он ничего не слышит, и товарищи уже не слышат его. «Подснежник» пришел в негодность. Но и противник, если радиостанцию получит в руки, не сможет прослушать разговоры группы Клишина…
2Дозваниваться долго не пришлось. Дежурный по антитеррористическому управлению «Альфа» сообщил Басаргину, что генерал Астахов будет только через полчаса – машину за ним давно уже послали, но заедет он в управление ненадолго – лишь документы заберет и сразу же отправится в аэропорт Жуковское… Генерал вылетает в срочную командировку.
– Куда?
– А это, Александр Игоревич, служебная информация, вы же должны сами понимать… – альфовцы, как всегда, не любят делиться даже простейшими сведениями с коллегами, как российскими, так и международными. Исключение составляют случаи, когда им самим помощь коллег требуется, но и при этом любая информация тщательно фильтруется. Скорее всего, нежелание делиться сведениями просто вошло в привычку, так же, как стремление любую информацию собирать. Хотя подобной привычкой обладают не только альфовцы, но и все сотрудники ФСБ. Басаргину как отставному капитану этого ведомства ситуация знакома достаточно хорошо.
– Понятно… Хотя и не совсем… Пусть обязательно позвонит в Интерпол. Есть для вас важные данные, – попросил Александр. – Это обязательно…
– Я передам генералу…
Басаргин положил трубку и посмотрел на часы. Хорошо, что не пришлось звонить генералу домой. Без пятнадцати семь. Обычные люди в это время еще досматривают сны, а утренние сны, как известно, самые сладкие. И не все хорошо относятся к тому, что их отрывают от этих снов. Впрочем, генерала, как и самих интерполовцев, отнести к обычным людям нельзя. Служба такая, что со снами считаться не приходится, в любой момент на работу вызвать могут.
– Пришел ответ из Лиона… – между тем сообщил Доктор Смерть, запуская в компьютере программу-дешифратор. – Хорошо, что так быстро. Будем надеяться, что у них есть какие-то полезные нам сведения…
– Наверняка что-то есть. Иначе бы еще час искали, а потом извинились бы за плохую информированность и ответно запросили бы информацию у нас, – согласился Тобако, устроившийся – пока нет хозяина – в глубоком кресле, которое обычно занимает «маленький капитан», как товарищи зовут своего сотрудника, отставного капитана спецназа ГРУ Виталия Пулатова. «Маленький капитан» это кресло бережет, как ревнивец собственную жену, и уступает его только по праздникам самым дорогим гостям или близким друзьям.
Басаргин молча встал рядом с принтером, дожидаясь, когда Доктор Смерть закончит расшифровку и запустит документ в распечатку. Наконец принтер щелкнул, загудел и начал втягивать в себя чистый лист бумаги. Доктор между тем стал просматривать шифровку с монитора.
– И что там? – не вставая с кресла, спросил Тобако.
– Общая сводка. Пункт один… Отмечен интерес эмиссаров Басаева к крутым русским парням в Европе. Но, похоже, они не нашли общий язык, поскольку встреча едва не закончилась общей перестрелкой. Сотрудник Интерпола наблюдал момент разговора издали и производил видеосъемку. Разговор подслушать возможности не представилось. При необходимости нам могут предоставить видеоматериал для идентификации личностей участников, но видеоматериал в Лион еще не доставили из Берлина. Пункт два… Через некоторое время были отмечены контакты других эмиссаров с советником ПАСЕ лордом Джаккобом, известным русофобом, постоянно поднимающим в Европарламенте вопрос о положении в Чечне. И даже предоставлена фотография самих эмиссаров. Снимал журналист, внештатный сотрудник, который постоянно присматривает за пресловутым лордом. Чуть позже фотографию распечатаю. Аналитики Интерпола связывают деятельность лорда Джаккоба с предполагаемыми новостями с места событий. Возможно, с какими-то провокациями. Так уже бывало не однажды, и практика показывает верность статистических данных на восемьдесят процентов. Лорд за последние три года встречался…
– Дальше… – поторапливает Тобако, поскольку статистические данные его сейчас интересуют мало, а больше интересует информация, имеющая непосредственное отношение к событиям.
– Идем дальше… – Доктор тоже согласен, поскольку знает, что документы в дело будет подшивать Тобако, который статистические данные все равно просмотрит. – Пункт три… Зафиксирован отъезд двух бывших советских десантников из Эстонии. Произошло это после длительных контактов с подозрительными чеченцами. В эстонскую полицию заявили родственники пропавших, но позже сами пропавшие сообщили о своем неожиданном отъезде, позвонив по международной телефонной связи. Должно быть, им сразу не позволили это сделать. Откуда звонили – неизвестно, но при первом разговоре в трубке слышалась восточная музыка. Парни сообщили, что нашли хорошую работу и приедут домой только через несколько месяцев. Родственники отозвали свои заявления из полиции, но местная полиция успела до того передать данные по розыску в Интерпол. Пункт четыре… Хозяйственные вопросы, которые будет решать наш командир, а мы о них и слышать не будем… Вот так… Это все, что нашла для нас штаб-квартира…
– Ты сказал про общую сводку, – сказал Тобако. – Значит, есть еще и частная? Я правильно тебя понял?
– Обязательно, есть… Я же отправил циркулярный запрос. Сейчас запущу в расшифровку. Три сводки – из бюро Азербайджана, Казахстана и Грузии, пришли приложением, как и фотография… Фотография к тому же еще и заархивирована…
Басаргин молча забрал из принтера первый лист и положил на свой рабочий стол. Так же молча вернулся к принтеру, чтобы дождаться распечатки следующих сообщений. Доктор ввел сообщение в программу-дешифратор и снова уставился в монитор.
– Вот это уже ближе к действительности, – сказал он удовлетворенно и слегка дернул себя за бороду. – Наши коллеги в Тбилиси в этот раз хорошо поработали. Боюсь, им достанется по шапке от руководителей грузинского государства, поскольку эти руководители напрочь отвергают даже возможность подобных событий на своей территории…
– Будем надеяться, что мой сменщик в Поти окажется не менее расторопным, чем коллега в Тбилиси… – добавил Тобако.
– Сомневаюсь, что он будет работать на нас в свободное от службы время, поскольку свободного времени у него, я полагаю, не будет совсем, – возразил Доктор. – Мне почему-то так кажется, и кажется очень упорно… Дела в Грузии взяли новый крутой виток, и кто знает, сколько придется их разгребать. Год, два, три…
– Ему помогут быстро навести порядок, – не согласился Тобако. – У нас там остались толковые волонтеры, и они хорошо знают обстановку…
– Распечатывай быстрее… – просит Басаргин. – Сейчас генерал позвонит, надо ему что-то конкретное сообщить.
– Заряжаю Азербайджан… Текста мало, за пару минут расшифрует…
В дешифратор ушла следующая телеграмма, а Доктор, взяв из принтера лист бумаги, быстро передал его в руки Басаргина.
– Что в Грузии? – спрашивает Тобако.
– Подтверждение тому, что вы рассказали, – коротко глянув в небольшой текст, сообщил Александр. – По данным местных жителей, наблюдались непривычно частые перемещения транспорта между грузинской территорией и приграничными чеченскими селами. Предположительно, в села доставлялись люди от одного до нескольких человек. Несколько раз наблюдатели имели возможность зафиксировать пассажиров – это были люди европейской или славянской наружности, одетые в камуфлированные костюмы. Других данных антитеррористическое бюро в Тбилиси пока не имеет…
– Азербайджан… – добавил Доктор Смерть. – Единичный факт вербовки бывшего сержанта спецназа ГРУ, впоследствии боевика местной мафии. И Казахстан… – Доктор несколько секунд подождал, пока программа дешифратор справится с работой. – И в Казахстане убийство еще одного сержанта… Незадолго до смерти он имел какие-то конфликты с чеченцами… Подозревается неудачный вариант вербовки…
Принтер вновь загудел, Басаргин уже уселся за свой стол, и Доктор протягивает руку, с места доставая до отпечатанных страниц, чтобы передать их командиру.
– Да, – сам с собой разговаривая, согласился Басаргин. – Теперь мы имеем полное право подозревать единую целенаправленную акцию и включаться в работу вместе с «Альфой»…
– Я думаю, что и спецназ ГРУ предупредить следует… – добавил Доктор.
– Позвони Мочилову… – предложил Басаргин после короткого раздумья. – Кстати, у полковника тоже могут быть дополнительные сведения.
Доктор смотрит на часы, хмыкает, включает на аппарате спикерфон, чтобы разговор могли слышать все присутствующие, и набирает номер «мобильника» полковника Мочилова из диверсионного управления ГРУ.
Если полковник и любит поспать, то трубку он держит не очень глубоко под подушкой. По крайней мере, ответил сразу:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
СИЗО – следственный изолятор.
2
Баклан (уг. жарг.)– осужденный по статье за хулиганство.
3
Вертухай (уг. жарг.) – конвоир, надсмотрщик, контролер.
4
Тейп – родоплеменное объединение у кавказских народов.
5
«Подснежник» – миниатюрная коротковолновая радиостанция ограниченного радиуса действия, предназначена для обеспечения связи внутри небольшой группы.
6
Абу Малик — урожденный Виталий Смирнов, один из полевых командиров, входит в состав «Рияд-ас Салихьин», батальона, подчиненного непосредственно Шамилю Басаеву. По данным ФСБ, Виталий Смирнов причастен к совершению терактов в Северной Осетии в 2002–2003 годах.
7
РОШ – региональный оперативный штаб.
8
ПАСЕ – Парламентская ассамблея Совета Европы.
9
«Шмель» – вертолет.
10
Согласно определению Ф. Энгельса, человек – это общественное животное.
11
Автомат «АК-47» снят с вооружения российской армии, заменен на автомат «АК-74».
12
Спецназовцы ГРУ в условиях боевых действий, как правило, имеют на вооружении автоматические пистолеты Стечкина.
13