Ликвидация Докхантера

Глава четвертая

Посол жил в отдельном домике во дворе посольства. Звонка на двери не было, пришлось постучать. Докхантер знал, что посол прибыл в Киев не так давно, семью с собой не привез, поэтому занимал этот, в общем-то, не маленький домик один. На стук долго никто не выходил, хотя изнутри слышались звуки. Человеческие голоса прерывались музыкой, должно быть, работал телевизор. Хантер постучал еще раз. Наконец послышались шаркающие шаги, и дверь распахнулась настежь. На охраняемой территории некого было опасаться, и посол не спросил, кто к нему пожаловал. Но, увидев полковника, выразил взглядом удивление.

– Я вам не помешал отдыхать, господин посол? – спросил Хантер.

– Я слегка задремал перед телевизором. Дел сегодня было много, устал. Заходите, полковник. Пить что-нибудь будете?

– Нет, спасибо. Я по делу.

– Разве кофе помешает делу?

– Надеюсь завершить его в пару минут. Мне тоже с дороги следует отдохнуть.

Телефонная трубка в чехле Хантера «подала голос». Полковник кивком извинился, вытащил трубку, посмотрел на определитель номера, голосовое оповещение о звонке после начала операции полковник выключил. Звонил Грэг Доусон, который отправился проверять другие комнаты группы Докхантера на наличие контролирующей электроники.

– Да, слушаю тебя, Грэг…

– Док, я проверил и подвал, и комнаты, где эти парни сидят за компьютерами. В подвале была камера и один «жучок», наверху под каждым компьютерным столом по «жучку» и две камеры наблюдения. Плотно нас обложили. Кампильо, в свою очередь, обещал проверить все компьютеры на наличие подключения и ай-пи-адреса. Я все, что нашел, дезактивировал и снял. Куда их девать? Они немалых денег стоят. В общей сложности, как я прикинул, две с половиной тысячи баксов.

– Оставь себе. Может, для дела еще сгодятся. Сможешь перенастроить?

– Попробую. Камеры, однозначно, смогу. К «жучкам» приемник надо будет подкупить, тогда перенастрою.

– Хорошо, только не растеряй их.

Хантер отключился от разговора и убрал трубку в чехол. Посол тем временем направился в обширный холл, молча приглашая полковника следовать за собой, и сел в кресло перед овальным журнальным столиком из цветного толстого стекла. На столике в подносе стояла початая бутылка вина и два уже не чистых высоких стакана. Похоже, у посла в этот вечер был кто-то в гостях, и Хантер не разбудил задремавшего хозяина дома, а прервал его приватную беседу. Но какой смысл собеседнику прятаться от полковника, было непонятно. А непонятное всегда кажется подозрительным. Хотя, конечно, в гостях у посла могла быть женщина – какая-нибудь сотрудница посольства, это тоже не стоило сбрасывать со счетов. Тем не менее и оставлять без внимания сам факт обмана было нельзя.

Полковник с мрачным лицом сел на диван по другую сторону от журнального столика. Посол все понял правильно и сразу среагировал:

– У вас, Док, что-то пошло не так? Нужна моя помощь?

Как опытный психолог и не менее опытный офицер ЦРУ, Хантер хорошо умел давить на людей и потому произнес голосом не более добрым, чем был его взгляд:

– Не могу точно сказать, нужна мне помощь или достаточно будет объяснений. И в зависимости от них будем уже вместе думать, кому из нас нужна помощь.

– Я не понял вас… – Голос посла резко изменился и приобрел холодность льда. – Ваши слова звучат как угроза. Вы не забываетесь? Или не чувствуете разницу между собой и мной?

Частично посол был прав, но только частично, и сам обязан был понимать это. Как раз поэтому Докхантер продолжал говорить в том же тоне, даже наращивая давление голосом:

– Я веду себя адекватно ситуации. Что касается угроз, то я обычно не имею склонности произносить их, просто прошу людей делать то, что от них требуется, и не больше. А угрозы… Зачем, если я просто уничтожаю индивидов, которые мне начинают мешать, и все. Они остаются в живых, но по какому-то странному стечению обстоятельств попадают в психиатрическую лечебницу. На всю оставшуюся жизнь. Я владею определенными психическими и психологическими технологиями, позволяющими мне этого добиваться и не получать в ответ обвинений. Это, грубо говоря, моя спецификация.

– Что-то подобное я слышал. – Посол опять заговорил спокойно и слегка даже свысока. – Но другие люди, кстати, тоже специалисты в вашей области знаний, говорят, что это бред, и таких технологий не существует. А то, что вы делаете, воздействует лишь на поклонников вудаизма и людей особо мнительных, но никак не может действовать на нормальных здравомыслящих людей с крепкой психикой, к каковым я себя и отношу. Вы уж извините меня за откровенность, Док, но я в соответствии с должностью, на которую поставлен своим правительством, обязан наводить справки о людях, с которыми мне по необходимости предстоит работать. И потому постарался кое-что узнать и о вас.

Докхантер почувствовал, что пропустил сильный удар. При этом он прекрасно понимал разницу в социальном и официальном статусе и положении между полковником Центрального разведывательного управления США и послом США в такой достаточно важной для Америки стране, как Украина. Конечно, страна сама по себе не ахти какая и важная, многие американцы вообще не знают, где она находится, но даже самые незначительные и ничтожные по своей сути страны становятся в какое-то время важными, если начинают считаться инструментом американской политики.

– Вы не знаете, где находят потом людей, которые суются в дела ЦРУ? Ничего подобного не доводилось слышать? То, что должность в этом случае не бывает прикрытием, вы должны тоже понимать, – многозначительно проговорил полковник.

– Я не понимаю сути ваших претензий, – сухо ответил посол, налил из бутылки вина в свой стакан и неторопливо, маленькими глотками выпил. Вино его, видимо, успокаивало. – И потому не принимаю эти претензии в свой адрес. Никоим образом.

– Не принимаете? Тогда объясните мне простую вешь. Что это? – Хантер положил на стеклянный столик два «жучка» и миниатюрную видеокамеру.

Посол бросил на них мимолетный взгляд и хмыкнул:

– Это вы меня спрашиваете? Считаете, что я обязан знать?

– Я могу подсказать.

– Будьте уж так любезны, уважаемый Док.

– Это подслушивающие устройства и видеокамера, что были установлены в отведенной мне комнате. Но я не понимаю, чем моя личность может так заинтересовать посольство. Гораздо более серьезный вопрос встает, когда такие же устройства обнаруживаются в технических кабинетах моей группы, где предполагается вести не только настоящую боевую работу, но и обсуждать результаты этой работы, составлять и корректировать планы. Вы отдаете себе отчет, чем может грозить такое любопытство?

К удивлению полковника, посол ничего не ответил, только бросал косые взгляды на экран телевизора, где шли местные новости, причем на украинском языке, которого Хантер не знал и изучать не собирался.

– Так что вы на это скажете? – первым не выдержал полковник.

– Ничего не скажу. Мне просто нечего сказать, поскольку я такого распоряжения не давал. Но я поинтересуюсь у начальника службы внутренней безопасности и поставлю вас в известность. Ваши комнаты, кстати, готовились для вашей группы специально присланной бригадой специалистов ЦРУ. Насколько я знаю, там вставлялись какие-то экраны и устанавливались специальные стекла, исключающие возможность прослушивания даже лазерным звукоснимателем. Потом комнаты стояли опечатанными. Вплоть до вашего приезда.

– Вы хотите сказать, что прослушивающая аппаратура выставлена специалистами ЦРУ?

– Этого я тоже не могу утверждать. После отъезда бригады прошла неделя. Но комнаты, как я сказал, стояли опечатанными, и никто в них не заходил, кроме вашей персональной комнаты, где горничная регулярно делала уборку. Но во всех рабочих кабинетах, даже в тех, которые открыты для доступа посторонних, уборка делается под присмотром охраны или тех, кто комнатами пользуется. И я вообще сомневаюсь, что малограмотная горничная из местных туземцев в состоянии установить такую аппаратуру. Здесь нужен специалист. Но пусть этим вопросом занимается начальник службы внутренней безопасности. Он бывший агент ФБР с большим опытом. Вы вообще знакомы с ним?

– Еще не имел удовольствия познакомиться.

– Я завтра утром пришлю его к вам, если вы никуда с утра не уедете.

– Я не могу гарантировать, что буду завтра на месте. У меня есть определенные планы. Разве что с самого раннего утра. Пусть приходит пораньше.

– Рабочий день у нас начинается в восемь.

– Моих сотрудников этот график, надеюсь, не касается?

– Они же не получают жалованье у нас, значит, не касается. Да и остальных это касается далеко не всегда. Наше рабочее время ненормированно. Служба такая… Если хотите, я могу сам с начальником службы безопасности поговорить. Как-никак, я его начальник.

– Да, господин посол, так было бы лучше. Поговорите сами.

– А потом сообщу вам результат беседы.

– Договорились.

Полковник встал, кивком головы показывая удовлетворение разговором. Посол же вообще никаких эмоций не выказывал, но тоже поднялся, чтобы проводить позднего гостя.

Однако Докхантер понял, что отношения с послом у него попросту не сложились, несмотря на то что они вроде бы и договорились о сотрудничестве. И если возникнут осложнения, требующие срочного вмешательства, посол может и не поторопиться…

Полковник холодно попрощался с послом, угрюмо проявив вежливость, пожелал тому доброй ночи, но не стал сразу возвращаться в свою комнату, а прошел в те две комнатушки, что были отведены бригаде хакеров. Пол Санта-Крус Кампильо сидел за своим рабочим столом перед большим полукруглым монитором, на котором вместо привычного взгляду изображения с иконками программ были сплошные ползущие строчки на черном фоне. Полковник Хантер не умел работать в оперативных системах, поэтому не понял, чем хакер занимается. Он выдвинул из-под стола шаткий стул и сел на него верхом.

– Рад, что ты сразу включился в работу. Что-то произошло?

– Меня включил в нее с разбегу Грэг Доусон. Признаюсь, Док, по природе своей я не люблю людей, которые смотрят в замочную скважину, особенно когда смотрят на меня. Контроля то есть не переношу. Когда Грэг нашел свои штучки, я обозлился и начал сам искать. В соответствии со своим профилем. Кое-что нашел. Есть некоторые неприятные моменты… Они пытались контролировать все наши компьютеры, что нам предоставили здесь для работы. Было установлено прямое соединение через сеть Wi-Fi. И где-то в этом здании стоят один или несколько компьютеров, которые работают в той же сети, что и наши. То есть всегда имеют возможность прочитать наши данные и определить, что мы делаем и какими методами.

– Непременно в этом здании? – пожелал уточнить полковник. У него все же держалась где-то в глубине мысль, что, возможно, это вовсе не посол такой любопытный и подозрительный и не ЦРУ пытается контролировать своего опытного сотрудника, которого уже много лет не контролировала, а просто он встретился с происками опытных врагов. Например, кто-то в посольстве работает на ФСБ России или на ГРУ или на российскую Службу внешней разведки. Для любого посольства это обычное явление. Если перетрясти всех сотрудников, наверняка найдется пара человек с неизвестным грехом за душой. И противник всегда пытается таких людей в посольство пристроить.

– Необязательно, Док, в соседнем кабинете или на соседнем этаже. Точно сказать я не могу, но, судя по силе сигнала, в пределах пятисот метров все покрывается одной сетью. Стоит мощный «комик»… то бишь коммуникатор. Я выяснил пароль, вошел в Сеть со своего ноутбука и прогулялся с ним по двору. До въездных ворот берет без помех, сила сигнала достаточная. Вероятно, берет и дальше. Отключаться от общей Сети на стационарных компьютерах я пока не стал, только свой ноутбук отключил. Дело в том, что при таком соединении не только они могут наши компьютеры контролировать, но и мы их – тоже. Вообще, я считаю, что нас за юзеров[15] приняли. Не сообразили по глупости, что любой человек, который с головой дружит, сумеет увидеть наличие единой сети. Конечно, можно пару процентов дать на то, что сделано это непреднамеренно. Или… – Пол замолчал и задумался.

– Или что? – не выдержал Хантер.

– Или они специально сделали эту сеть, чтобы мы ее заметили и отключили.

– А зачем им это нужно? Хотя… Я, кажется, понимаю. – Все-таки полковник Хантер был опытным разведчиком и легко просчитывал возможные ходы противника. – Проверить сможешь?

– Без проблем. Если вы имеете в виду какой-то дополнительный вариант подключения для контроля, вплоть до обычного и самого простого кабельного соединения, которым никто уже не пользуется много лет.

– Да. Это я и имел в виду.

– Я проверю… Все компьютеры просмотрю.

– А они это заметят? Впрочем, это не так и важно после того, как мы сняли «жучки» и видеокамеры. Уже показали, что работать на площади, или, как здесь говорят, на майдане, мы, в силу специфики своей службы, не любим.

– Заметить они могут только тогда, когда я отключу их или удалю программы-«трояны». «Трояны» – это производное от «троянского коня». Программы-шпионы. Но это все палка о двух концах. Я потому и не стал пока отключаться от Wi-Fi, чтобы была возможность гнать им, когда понадобится, «дезу». Вы же сами, Док, видели, что мы все прилетели с собственными ноутбуками. Мы сможем пока работать через них. У каждого есть свой USB-модем. Это, конечно, медленнее, чем напрямую через Сеть, но не настолько медленнее, чтобы это стало критичным. Да и вообще, работать через местных провайдеров рискованно. Я бы предпочел полностью работать через USB-модемы. Так будет надежнее.

– Как скажешь. Твое мнение во всех компьютерных делах – закон. А насчет «дезы» ты дал хорошую мысль. Мы имеем возможность посылать куда-то в никуда сообщение через их компьютеры так, чтобы они имели возможность прочитать?

– Проще простого. Я просто открою на своем почтовом ящике еще один номер и пошлю текст, который вы мне подготовите, себе с большого компьютера, контролируемого ими. В этих условиях отследить местонахождение моего IP-адреса будет невозможно. Стационар они, возможно, еще смогут определить, да и то если имеют подключение к спутнику, а ноутбук бесполезно и пробовать. В принципе, я могу дать какой-то адрес с почты в Лэнгли. Стационарный. Отправлю и сразу заблокирую его. Откровенно взломаю, удалю почту, даже могу весь компьютер повредить. Только в этом случае есть одно существенное обстоятельство.

– Какое?

– Мы не должны повторять их ошибок. Если они считают нас дураками, то мы вовсе не обязательно должны считать дураками их.

– Ты о чем? – не сразу понял Хантер.

– Серьезная информация, даже если она «деза», не будет посылаться открытым текстом. Следует продумать систему кодировки, которую без труда разгадает опытный дешифровальщик. Или даже шифровальщик, поскольку специалиста-дешифровальщика здесь на месте может и не оказаться. Дешифровальщик, насколько мне известно, пользуется не просто одним компьютером, но запускает в дело целый дешифровальный центр. Большая неуклюжая система со старинными ЭВМ. Я слышал, что они пытались пользоваться государственными суперкомпьютерами, но даже суперкомпьютер может дать результат только в том случае, если в шифрованном тексте существует периодичность. Если же нет ее, то он тоже не помощник. А периодичность появляется только после определенного количества зашифрованных групп знаков. Там, кажется, в каждой группе по пять знаков или по четыре цифры. Значит, следует использовать что-то попроще.

– В этом ты прав. У меня, к сожалению, нет такого опыта. Я обычно работал через профессионального шифровальщика. Спрошу майора Лукаша. Он у нас исполняет обязанности шифровальщика группы, ему и карты в руки. Хотя он тоже не великий профессионал. Ладно, я пока продумаю текст, потом решим, как с ним поступить. – Полковник поднялся и вдруг добавил: – Хорошо бы еще проконтролировать компьютер местного шифровальщика. Шифровальщиком в посольствах обычно служат помощники военного атташе.

– Мне нужен его IP-адрес.

– Как его раздобыть?

– Нужно хотя бы электронное письмо от него получить. Можно это сделать?

– Нет проблем. Я попрошу посла отправить шифрованное письмо в твой адрес. Напиши мне на бумажке, куда отправлять…

Глава пятая

Аркадий Яковлевич Филлимон дрожал от испуга, словно его только что из проруби за шиворот вытащили. Решительный вид Иващенко сильно его пугал. Какие слова говорил себе в этот момент Аркадий Яковлевич, можно было только догадываться.

– Ну что, говоришь, будешь рассказывать… Тогда не тяни время, валяй, рассказывай. Итак, слушаю тебя, урод.

– С чего начинать? – покорно и с дрожью в голосе спросил Филлимон.

– С самого начала. Как тебя собака укусила. Когда и как это произошло? Только давай так договоримся, чтобы не получилось: я выпрыгнул из окна седьмого этажа, а потом передумал… Сразу – до конца и честно. Говори. Как дело было?

– Обычно. Я тогда домой возвращался. Машину на стоянку поставил, пешком через дворы шел. Мужчина я крупный, ко мне обычно хулиганы не пристают. А тут парни какие-то из соседнего дома. С двумя собаками гуляли. Одна овчарка. Вторая… Такая… Аристократка с длинным носом. Охотничья, кажется, хотя я в собаках мало понимаю. Так вот, я вдруг услышал, как хозяин овчарки прошептал: «Ф-а-с-с-с…» Специально на меня натравливал. У меня же слух абсолютный. Я любой шепот слышу.

– Знал, наверное, на кого травит, – оценил Виктор Юрьевич. – Я лично не могу против этого возразить… Хотя твоих действий не понимаю. Стрелять нужно было в хозяина, а не в собаку. Ладно, продолжай.

– Наверное, знал, – внезапно согласился Аркадий Яковлевич. – Мне и Алексей так сказал… Он на себе это испытал.

– Кто такой Алексей и что он на себе испытал? – спросил Иващенко, предчувствуя, что сейчас может получить важный ответ.

– Мой друг. Мой близкий друг. Он сказал, что казаки платят всяким собачникам, чтобы они наших людей собаками травили… Об этом в ЛБГТ давно уже поговаривают. Очень многих людей собаки покусали. Он, между прочим, сам тоже стал жертвой нападения.

– И он тоже? Очень приятно это слышать. Хорошо. Если это инициатива казаков, я вполне такую инициативу одобряю, хотя мало этому верю. Дальше рассказывай.

– Его укусила как раз та собака, в которую я стрелял. Только тогда, в день укуса, с собаками гуляла женщина, а не мужчина.

– И женщина натравила на него собаку?

– Да, женщины нас не любят еще больше, чем мужчины. Как и мы их. Взаимная неприязнь. Алексей слышал, как она команду отдавала. У него тоже слух абсолютный. Он – великий музыкант, лучший скрипач страны. А если бы собака укусила его за пальцы? Он не смог бы к струнам прикоснуться. Страна потеряла бы такого музыканта!

– Найдутся, надеюсь, люди, которые ему пальцы обломают. Вместе с руками. Мне пока некогда, к сожалению. С тобой еще вопрос решить надо. Значит, конкретно эта собака?

– Да. Он мне ее даже показал. Там две собаки серого цвета, а одна рыжая. Вот рыжая его и укусила.

– А ты что же? Почему стрелял не он, а ты? По логике ты должен был в овчарку стрелять.

– Он не решился, а я решился. – В голосе Аркадия Яковлевича послышались даже нотки гордости. – И выстрелил. Правда, долго пришлось ждать оформления лицензии на травматическое оружие. Потом пистолет по своей руке искал. Потом два дня в лесу, как в тире, тренировался, по стволам стрелял. А потом поехал и…

– Мне вопрос повторить? Почему ты стрелял не в овчарку, которая тебя укусила, а в ирландского волкодава?

– Мне за друга обидно стало. И он попросил, чтобы не повторилось. Иначе, сказал, домой идти боится. Он неподалеку живет, часто этих собак видит.

– Ладно. Это твоя версия, как я понимаю, для следствия. Следствие этим может и удовлетворится, если им лень будет копать глубже или если следователь собак не понимает. Ирландский волкодав – собака охотничья, она давно уже отучена нападать на людей. Нападает только тогда, когда защищает хозяина или себя. Значит, утверждения твоего лживого Алексея могут удовлетворить только такого дурака, как ты, или очень ленивого следователя. Меня же интересует причастность к твоему выстрелу Докхантера.

– Там так получилось. Я сначала от возмущения вызвался отомстить за Алексея, а потом, когда подумал, тоже засомневался. Все-таки выстрел в городе, пусть даже и из травматического пистолета… Тогда Алексей меня уговаривать стал. И пообещал от имени своего хорошего знакомого организовать для моей концертной бригады, которую я сам подготовлю и соберу, гастрольный тур по Америке. Причем не только по США, но и по Канаде, и по Мексике. Алексей сам недавно из Америки вернулся и там познакомился с этим импресарио. Он с ним по телефону общался. Тот тоже за Алексея переживал, боялся, что подобное может повториться и что за пальцы могут укусить. Алексей про меня рассказал, так и возник разговор с обещанием.