История одного развода

Глава 1

Вечерний спектакль в одном акте

Кто-то из великих сказал: от любви до ненависти один шаг. Так вот, я никак не могу вспомнить, когда именно я его сделала. Коротенький шажок, простая смена знака «плюс» на «минус». Я просто жила-жила, занималась привычными делами и не заметила, как однажды около рутинного «люблю» сама собой образовалась маленькая приставка «не». Впрочем, это очень на меня похоже – жить, не замечая ни собственных чувств, ни собственной усталости. Усталость – роскошь, непозволительная для работающей женщины, поэтому я держалась изо всех сил, пытаясь охватить необъятное. Работа, магазины, дом, уборка, стирка, звонки, звонки, бесконечные звонки. По работе, от клиентов, от подруги (последняя зовет в фитнес-клуб – ей за привод кого-нибудь из знакомых дадут скидку). А куда мне фитнес: я по утрам с трудом разлепляю веки – сказывается хроническая бессонница. Иногда мне кажется, что у меня все – хроническое. Вся моя жизнь.

Наверное, это могло бы длиться бесконечно. Бег на месте, ей-богу. Но почему-то сегодня я пришла домой, разделась, скинула с усталых ног туфли на высоком каблуке, налила себе чай и вдруг подумала:

«Ба, а я ведь ненавижу Андрея!»

Эта мысль так потрясла меня, что я забыла вовремя остановиться и перелила чай на стол. Воровато огляделась по сторонам, как будто меня могли застать на месте преступления. Рядом не было никого, но мысль моя была настолько громкой, что мне стало страшно – вдруг услышат соседи. Или почувствует Андрей – мой муж, с которым я вполне сносно прожила больше пятнадцати лет. Господи, неужели уже пятнадцать?! Нет, я не в том смысле, что я все забыла. У меня не амнезия и не склероз. Несколько месяцев назад я целый день готовила салаты, а потом слушала поздравления с юбилеем свадьбы и рассеянно улыбалась. Просто цифра – пятнадцать лет – это ужасно много! Разве можно прожить с кем-то рядом целых пятнадцать лет? И сколько из них в таком случае я ненавижу его? Не могу сказать. Однако точно, что это жгучее чувство ненависти появилось не сегодня, не сейчас. Раньше, гораздо раньше.

Я вытерла стол, отжала тряпку и отчетливо вспомнила, что, по крайней мере, вчера я его уже ненавидела. Да, точно. Вчера, когда приехала с работы измотанная многочасовым производственным совещанием на заводе клиентов нашей фирмы. Едва я зашла в дом, как поняла, что Андрей снова сидит пьяный и курит на кухне. В такие моменты я ненавидела его всей душой!

– Я ведь просила не курить на кухне! – вспыхнула я, как сено от спички. Этот разговор мы вели с ним едва ли не в тысячный раз.

– Да брось ты, – лениво отмахнулся от меня Андрей. – Подумаешь. – Он опять пил в одиночестве, уставившись в маленький кухонный телевизор.

– Ненавижу, когда ты так делаешь, – процедила я сквозь зубы, наскоро пытаясь сварганить себе бутерброд, прежде чем разгорится очередная ссора.

Табачный дым уже пропитал всю кухню, занавески снова надо будет стирать.

На нашей кухне все до последней мелочи было продумано, куплено и воплощено мной. Это было мое любимое детище, а телевизор – самая моя большая радость. Готовить и смотреть маленький телевизор на стене – что может быть лучше? Но только не тогда, когда на кухне торчит муж. Да еще пьяный, с бутылкой дорогого коньяка, который мне вчера подарили клиенты.

– Ты зачем взял коньяк? Я его собиралась передарить директору. И что мне теперь, новый покупать? Может, ты мне его купишь? – не сдержалась я.

– Перебьется твой директор, – усмехнулся Андрей и снова уставился в телик, словно меня и в помине не было на кухне. Он смачно затянулся и выпустил очередную порцию дыма.

Кровь прилила к моему лицу. Я многое могла бы ему сказать в тот момент. Я могла бы намекнуть, что перебиться надо было бы ему, потому что он на такой коньяк не заработает и за месяц. Могла бы напомнить, что, пока он бессмысленно торчит дома и пьет, его сын завалил контрольную по русскому языку и рискует остаться на второй год. Но я ненавижу безобразные сцены. Так что я просто подошла к Андрею, вытащила из его руки сигарету и бросила в раковину, наполненную посудой. Пререкаться с мужем – занятие бессмысленное и бесперспективное. Тем более с пьяным. Я посмотрела Андрею прямо в глаза и твердо сказала:

– Не кури на моей кухне. Понял?

Он нахмурился, сжал губы, потом буркнул под нос что-то вроде «достали вы меня все» и поплелся в коридор, к лифтам. Судя по его походке, коньяк не был первенцем. Не могло Андрея так развезти с пары рюмок – коньяк, судя по всему, он открыл только что. Я заглянула в мусорку и обнаружила там батарею пустых бутылок из-под пива. Ну да, как я и ожидала!

Так прошел вчерашний вечер. В целом, как обычно. Без эксцессов. Ведь пьянство мужа давно стало нормой.

Я спокойно допила чай и посмаковала на языке слово «ненавижу». Оно вкусно перекатывалось с кончика языка на его серединку и обрывалось вытянутыми в бантик губами, когда я тянула звук «жу». Потом я попробовала сказать просто «не люблю». И тут же поняла, что я уже сто лет никого не люблю, даже саму себя. О чем тут говорить, это никакая не новость. Нет, Андрея я именно ненавижу. Нелюбовь – это всего лишь вежливая отстраненность, тогда как ненависть – чувство активное, провоцирующее на действие. На какое действие? Этого я пока не знала.

– Есть кто дома? – раздался в коридоре Мишкин голос.

Сын вернулся с вечерней прогулки. Конечно, по-хорошему ему надо было бы запретить выходить из дома. Пусть бы сидел весь день за столом, исправлял все те нереальные толпы двоек-троек, которые он нахватал в четверти. В этот раз улов был отменным. Но что-то мешало мне поступать с сыном жестко. В конце концов, переходный возраст – штука огнеопасная. Не время закручивать гайки. Иногда мне казалось, что Мишка как хрупкая хрустальная ваза – чуть толкни, разлетится вдребезги.

– Я, Миш.

– Мам, а есть чего пожрать? – смешно щурясь на свет люстры, спросил он.

– Слепота ты моя, опять у Витьки от компьютера не отходил? – усмехнулась я. – Так недолго и вообще без глаз остаться.

– У него последний «пень», мощности больше в двадцать раз. И память. А у нас даже жалкий «дум» виснет, – пожаловался Мишка.

Я знала, что он бредит новым компьютером. Но покупать его не собиралась. Это уж точно будет непедагогично.

– Сначала исправь двойку по русскому. И нормально закончи четверть, а там поговорим.

– Ты же знаешь, что я не успею, – возмутился Мишка.

У нас с сыном были разные позиции по поводу учебы. Я считала ее самым главным для него, он же считал ее бесполезной тратой времени и проводил все свободное (я подозреваю, что и несвободное время тоже) за компьютером.

– Если бы ты захотел, то все бы смог. Ты умный мальчик.

– Да, я умный мальчик и поэтому должен учиться. Учиться и учиться, чтобы потом со мной случилось то же, что и с папой. – Сын стал в позу.

– У тебя своя жизнь, и ты сам решишь, чем тебе заниматься. Но если ты не окончишь нормально школу, у тебя не будет никакого выбора, – пыталась удержаться я в рамках беседы.

Обычно я срываюсь на крик и превращаю все в ругань. Особенно если в беседах такого рода участвует Андрей. Он молча слушает наши с Мишкой препирательства, а потом вставляет:

– Ни черта нет пользы от этой учебы. Вырастешь, мама приткнет тебя к себе, и все будет тип-топ. – После чего спокойно ретируется. А я остаюсь с сыном и пытаюсь продолжить «беседу», сохраняя хотя бы видимость спокойствия. Впрочем, оставаться спокойной мне удается редко. Теперь я начинаю взвиваться и кричать по любому поводу, особенно если перед этим меня вызывали на промыв мозгов в школу. А что я могу сделать, если даже отец внушает сыну, что учеба – бесполезная трата времени?!

– Ма-ам, не начинай, – скривился сын и моментально испарился из кухни, на ходу дожевывая бутерброд.

Это я от него слышу постоянно: мам, не начинай; мам, не заводись; мам, это все-таки моя жизнь; я не буду медалистом, я буду программистом.

Если бы так, если бы так...

Я посмотрела на часы и торопливо принялась совать посуду в посудомойку. Не ровен час, вернется муж, а я еще не поняла, как мне себя вести.

Я его ненавижу. Прекрасно. Что дальше? Как это должно изменить мою повседневную жизнь? И должно ли или, наоборот, все останется по-прежнему?

«Милый, ты представляешь, я тут поняла, что просто не выношу тебя. Вау! Видеть не могу! Правда, круто?»

Нет, в самом деле, как мне себя вести? А может, когда он снова раскидает свои грязные ботинки по коридору, заляпав пол, мне подойти и разбить о его голову супницу? Ту уродливую дешевую супницу, которую подарила на юбилей свадьбы его мать, обронив в качестве тоста свою очередную гениальную сентенцию:

– Может быть, отсутствие супницы мешало тебе, дорогуша, все эти годы держать в доме нормальный обед? В таком случае я это исправила!

Я стояла тогда с распахнутым ртом и пыталась состроить подобающую шутке улыбку. Вокруг краснели и отводили взгляд мои друзья и, что гораздо хуже, коллеги по работе. Что-что, а способность вывести меня из себя Андрей точно унаследовал у своей матушки. Зато теперь у меня есть супница и я могу разбить ее о голову мужа. Хотя нет, ничего этого я, конечно же, не сделаю. Ни за что. Потому что я трусиха. Да-да, самая настоящая трусиха, которая ненавидит мужа, причем давно, и ничего не делает с этим. Ровным счетом ничего.

В конце концов, разве мало семей живут без любви? Но как-то же перебиваются. При желании мы с Андреем могли бы видеться раз в год по обещанию. Я рано ухожу и поздно возвращаюсь. Слава богу, квартира у нас трехкомнатная, поэтому мы могли бы разбрестись по комнатам, как тараканы, и не видеться неделями. Если бы еще Андрей перестал зависать на кухне с бутылкой и сигаретами.

«Ты когда последний раз видела папу?»

«На прошлую Пасху. А что, он все еще здесь живет?»

Вот было бы здорово, если бы в один прекрасный день я вернулась домой с работы и узнала, что Андрея тут никогда и не было. Что все эти изматывающие годы были обычным сном, стряхнув который я снова окажусь свободной семнадцатилетней абитуриенткой МГТУ им. Баумана, волнующейся из-за экзамена по физике. Лучше бы я его провалила! Многое бы пошло иначе в этом случае.

Андрей вернулся лишь к полуночи. В тот момент я уже сладко спала и видела десятый сон. Как ни странно, я всегда прекрасно засыпала, если Андрей где-то задерживался. То есть когда-то я ждала его, волновалась и даже подогревала остывавший ужин по десять раз за вечер. В то время еще не были так распространены мобильные телефоны и нельзя было просто позвонить и уточнить, где находится муж – может, завис где-нибудь около метро и догоняется пивом с коллегами по работе.

Потом у нас появились мобильники. Сначала у меня – он был нужен мне по работе. А потом и у Андрея. С того момента я могла бы позвонить ему и узнать, где его черти носят. Но к тому времени мне это уже было неинтересно.

Кстати, а тогда я еще любила его? Или уже нет?

Андрей вошел в комнату, хлопнул дверью и принялся ходить из угла в угол, шебурша какими-то бумажками. Я проснулась и подумала: а не из-за него ли у меня вечная бессонница? Надо бы попробовать спать в гостиной, может, я наконец начну высыпаться? К чему из последних сил делать вид, что мы семейная пара. Спать в одной кровати и слушать, как ненавистный тебе человек ворочается, мечется по подушке, скрипит во сне зубами. Есть у Андрея такая неприятная привычка. Особенно если он ложится спать «под градусом». А это в последнее время не редкость.

– Может, не будешь грохотать? Мне завтра рано вставать, – недовольно пробурчала я.

– А мне, по-твоему, не надо вставать? – раздраженно отреагировал он. Чтобы начать раздражаться, нам достаточно пары предложений.

– Иди, почитай свой журнал в кухню. Не мешай мне спать!

– Даже и не собирался, – усмехнулся Андрей, отчего я окончательно проснулась. Трезвый он еще хуже, чем когда выпьет.

– Знаешь, давай без оскорблений. А то ведь я могу тебе ответить, – бросила я.

– Я ничего ТАКОГО в виду не имел. Спи, дорогая. Трудоголик ты мой! Кормилица! – В его голосе было столько яду, что можно было задохнуться, находясь рядом. Эпицентр радиусом в метр. Ядерный гриб.

– Кто-то же должен тянуть семью, пока ты предаешься своей трепетной обиде на жизнь, – не сдержалась я.

Андрей побледнел и сжал губы.

– Спокойной ночи, – процедил он и вышел, с яростью хлопнув дверью.

Хорошо, что в свое время я не стала экономить на дверях, а то бы они давно слетели с петель. Шарахать ими со всей дури стало доброй традицией нашего дома.

Я вскочила и крикнула вдогонку:

– Мог бы хоть сыном заняться, раз больше от тебя никакого толку! Его скоро из школы попрут, и в этом будешь виноват ты.

Ответа я не дождалась. Может быть, Андрей меня не услышал? Наверняка услышал, просто не счел нужным продолжать бой. Что ж, сдаваться – это вполне в его стиле. Сейчас он будет оскорбленным изваянием сидеть на кухне и снова дымить, чтобы достать меня хотя бы этим. Андрей – преподаватель в институте, и если бы захотел, то подтянул бы Мишку в два счета. Я знаю, каким прекрасным учителем может быть мой муж, когда хочет. Если бы не он, вылетела бы я из Бауманки после первого же курса. Может, это было бы и к лучшему. Так что он просто плюнул на Мишку. На единственного сына, между прочим. Которого в детстве просто обожал.

Утром, открыв глаза безо всяких дополнительных усилий, по моей личной доброй воле, я выяснила, что, во-первых, я прекрасно выспалась. А во-вторых, господи, я проспала все на свете.

Почему и каким образом мой будильник, заведенный на нужные мне шесть утра, не прозвонил, долго выяснять не пришлось. Хлопнув дверью, Андрей забрал с собой не только журнал, но и будильник.

– Это он специально, – ворчала я, в спешке натягивая колготы и вспоминая, что именно я пропустила. Совещание с руководством! По вторникам оно у нас в девять утра. Черт, черт, черт! Сколько же времени? Я доскакала на одной ноге (вторая уже была в колготках) до кухни и посмотрела на часы. Оказалось, что мой измученный нагрузками организм благополучно продрых до одиннадцати утра.

– Блин! Кошмар! – Я судорожно принялась набирать номер офиса.

Может, что-нибудь случилось и совещание перенесли? О чем я, господи, его никогда не переносят!

Моя секретарша Алина, как всегда, отсутствовала. Курение – идеальный повод сократить рабочий день на несколько часов. Кажется, ее перекуры скоро превысят по длительности трудовой период ее дня. Я набрала прямой номер босса – президента нашего представительства.

– Алло! Дмитрий Валерьевич? Здравствуйте, да. Это Елена Петровна. Да. Вы извините, что не смогла позвонить раньше, но никак не могла вырваться. Да, меня вчера вызвали на переговоры. Да, новый проект. Я не успела вас предупредить. Переговоры многообещающие. Я напишу отчет. Спасибо.

Главное правило – никогда не признавайся в том, что просто проспала. Всегда есть тысячи сказок, с помощью которых опоздание может повысить твой авторитет. Конечно, было бы лучше свалить все на секретаршу, сделать вид, что я сообщала ей о том, что меня не будет на утреннем совещании, но, раз уж мне не удалось до нее дозвониться, сойдет и так. Прямой звонок руководителю – тоже корректный вариант. Теперь он знает, что я не дрыхну дома, а тружусь на благо фирмы с утра до ночи. Не забывая при этом про совещание. Я снова нажала номер своей приемной. Алина наконец отозвалась:

– Алле!

– Сколько раз я просила тебя представляться и называть фирму! – Я не стала тратить время на приветствия.

– Елена Петровна, извините. Я думала, вы на совеща... то есть я исправлюсь, ой... извините, – заблеяла Алина.

К сожалению, секретаршу выбирала не я, мне просто прислали эту девицу из отдела кадров. И сказали, что она в некотором роде имеет отношение к нашему куратору из «органов». В общем, ее профпригодность не подлежит сомнениям и все такое...

– Представьтесь как полагается, – сухо потребовала я. Раз я не могу ее уволить (во всяком случае, пока она состоит в отношениях с куратором), то могу хотя бы понервировать.

– Конечно, – притихла она. – Представительство компании «Эф ди ай систем», приемная Демидовой, Алина, чем могу помочь?

– Отлично. Старайтесь, чтобы именно это звучало в телефоне. Для международной корпорации нашего уровня вашего «алле» недостаточно.

– Конечно, не волнуйтесь, – заверила меня Алина.

Мне кажется, она втайне меня ненавидела. Но это ее проблема. Шла бы в секретари к своему куратору, тогда бы в ее обязанности деловой этикет вообще не входил.

– Я не волнуюсь. Мне интересно, где вы были последние десять минут. Вас не было на месте, телефон не отвечал.

– Я... я... отлучалась за документами, – окончательно растерялась Алина.

Раз так, я достигла цели. Должна же от нее быть хоть какая-то польза. Она не умеет нормально стенографировать, печатает на компьютере двумя пальцами и не владеет специфической терминологией нашей компании. Пусть хотя бы сидит около телефона и отвечает на звонки.

– Если еще раз вы отлучитесь до обеденного перерыва, я буду вынуждена вас оштрафовать. Понятно?

– Да, – еле слышно ответила Алина.

Наверное, в этот момент она мечтала сделать восковую куклу с моими чертами, чтобы исколоть ее иголками. Но в моей жизни и так все идет через одно место. Сделать мне еще хуже невозможно.

– Прекрасно. Если мне будут звонить, скажите, что я на выезде и записывайте сообщения. Если вы не сможете разобрать какие-то слова, попросите повторить. И пожалуйста, не давайте никому моего мобильного номера. Договорились?

– Ладно, – промямлила Алина. Почувствовала, видать, что туча прошла мимо и гроза не разразится.

Я была слишком выспавшейся, чтобы реально злиться на кого-то. Тем более что все организовалось очень удачно. Раз я на переговорах, останусь-ка я дома и проведу пару часов в тишине и комфорте. Приму ванну, выпью кофе, посмотрю какое-нибудь кино. У меня скопилась целая стопка всяких новинок, которыми меня регулярно снабжают друзья. Но посмотреть их у меня нет времени. Когда-нибудь я разом использую все недогулянные отпуски и буду сидеть перед телевизором месяц.

Я положила трубку, потянулась и стащила надетые на одну ногу колготки. Буду ходить босиком, есть прямо из сковородки и пялиться в большой плазменный телевизор в гостиной. Я так долго мечтала о нем, но почти никогда не включала. Получалось, что я купила его мужу. За какие такие подвиги? За то, что он с поразительным постоянством осваивает мою заработную плату? Или за то, что он никогда не моет за собой посуду, хотя у нас в доме есть посудомойка и достаточно просто запихнуть в нее тарелки?

«Все! Надо как-то успокоиться. Наверное, я слишком много работаю, раз мое терпение меня подводит», – подумала я, вставляя в DVD-проигрыватель диск с «Хорошим годом» Ридли Скотта.

Мой приятель Марк говорил, что я должна посмотреть этот фильм, если почувствую, что перестаю справляться. А у меня возникло стойкое ощущение, что сейчас настал именно такой момент. Если меня снова начал возмущать тот факт, что в нашей семье деньги зарабатываю я, значит, я действительно переработала. Ведь в этом факте не было ничего нового или неожиданного. Так было всегда. Я работала, чтобы наша семья вела достойное существование, пока Андрей занимался поисками себя. Он искал себя, а я искала деньги на жизнь. Каждый занимался своим делом, и всех это устраивало. Что же изменилось? Пожалуй, только то, что больше я его не люблю. Нет, не так. Я его ненавижу.

«Хороший год» оказался именно таким, каким я его и представляла. Романтичным до приторности, но удивительно красивым фильмом, сделанным скорее не как фильм, а как некая подложка к пейзажам Франции. После него мне сразу захотелось сесть в самолет и улететь в Прованс. Хоть на пару дней, так, чтобы там были только я и Марк. Ну и пейзажи, конечно. Марк говорил, что Прованс в жизни еще лучше, чем в фильме Ридли Скотта. Неужели возможно лучше? И что мне, собственно, мешает прямо сейчас пойти и купить билет на самолет? Сын? Его и за уши не оттащить от компьютера, я ему нужна только в качестве источника пищи. Андрей? Ха-ха, не смешите меня.

– Вот возьму и уеду, – размечталась я, наполняя ванну водой.

Деньги у меня есть. С некоторых пор я стала откладывать небольшие суммы, немного откусывать от моей зарплаты, которая до этого вся без остатка растекалась по квитанциям за квартплату, выплатам кредита за машину, на которой ездит в свой институт Андрей и прочим платежам. В какой-то момент я поняла, что моих заработков едва хватает на то, чтобы обеспечить высокий уровень комфорта моим иждивенцам. А я при этом бегаю по распродажам, чтобы купить фирменные вещи со скидкой. Заместитель главы представительства по интеграции систем автоматизации в российское производство имеет право покупать вещи без скидок! С аппетитами моего мужа не хватит никакой зарплаты, а я работала на иностранную корпорацию и получала большую, но фиксированную зарплату.

«Доколе?» – задумалась я однажды, когда мой супруг слил с нашего общего счета, куда поступает моя зарплата, несколько сотен долларов и отбыл в командировку в Турцию на международную конференцию. Их командировочных с трудом хватало на трехзвездочную конуру, а Андрей решил не оставлять себя любимого без отдельного номера с душем и бассейном в здании отеля.

На мой вопрос: «Почему на мои деньги?» – он удивленно поднял бровь: «А на чьи?». «Действительно!» – пожала я плечами.

О том, что эти деньги слетели с моего счета, я узнала, стоя перед кассой одного бутика с красивым вечерним платьем в руке. Его отдавали с пятидесятипроцентной скидкой!

– Недостаточно средств на счету, – прокатав карту пять раз, развела руками кассирша.

Вот после того раза, когда я, красная от стыда, вылетела из магазина, я и стала снимать ежемесячно некоторые суммы наличными. На всякий случай. Почему это у меня не может быть достаточно средств для своих нужд? Муж – большой мальчик, неужели же я действительно должна всю жизнь тащить его на себе? Я согласна кормить его, оплачивать квартиру и его бесполезную работу, доходов с которой еле хватает на его обеды в институтской столовой, сигареты («Davidoff») и бензин (девяносто пятый «Ультра»). Остальное – мое! И если мне удалось за последние полгода скопить около пяти тысяч лично для себя, можно действительно задуматься об отпуске. Вот сейчас позвоню Марку и скажу:

«Послушай, Марк, как ты относишься к тому, чтобы вместе прошвырнуться по Провансу?»

А он ответит:

«Элен, ты серьезно? Мы не виделись больше года! Это просто чудесная мысль!»

Я вылезла из ванны, вытерлась и надела любимый шелковый халат. Я привезла его из Германии, куда ездила на стажировку по интеграции нашей системы в крупные заводские комплексы. Идея улететь к Марку нравилась мне все больше. Я была просто уверена, что он придет в восторг от моей идеи. На получение французской визы уйдет около месяца. К тому моменту уже начнется апрель. Весной Прованс должен быть просто фантастическим.

Я подошла к стеллажу в гостиной и аккуратно вытащила первый слой книжек с верхней полки. Эта полка была заставлена исключительно моими книгами по работе и техническими справочниками. Сын в них не понимал ни слова, а мужу на мою работу было глубоко плевать. Именно поэтому для тайника я выбрала верхнюю полку, где стоял справочник по сопромату, оставшийся у меня еще со студенческих времен.

– Тут должно быть даже больше пяти штук, – прикинула я. Откладывать стратегический запас я начала около восьми месяцев назад.

Я стерла пыль с обложки и раскрыла книжку. Прованс будоражил мое воображение. Наконец-то я позволю себе что-то исключительно ради себя самой. Я перетряхнула страницы справочника. Потом перетряхнула их еще раз. И еще. Я трясла книгу за корешок, перелистывала страницы, просмотрела даже остальные книги с верхней полки. Денег не было. Андрей все-таки добрался и до них!

Глава 2

ПРОГРЕСС НА СЛУЖБЕ ЧЕЛОВЕКА

Интересно, а известная героиня сказок Баба-яга – она всегда была такой замотанной, ободранной и злой? Или сначала тоже была симпатичной юной девушкой, мечтающей о любви и красивой свадьбе? А потом эта девушка вышла замуж, в один миг получив метлу (тогда еще чтобы подметать), лохмотья (зачем тратиться, ведь ты все равно сидишь дома?) и кучу котелков, чтобы варить варево. Тогда, в те далекие времена, когда Баба-яга еще только отходила от медового месяца, предполагалось, что варево должно быть вкусным и приготовленным не из полуфабрикатов. Таким образом, получалось, что вздорная оборванка на метле – просто жертва обстоятельств, в силу которых сначала она выла на луну и штопала свой дикий наряд, а потом сварила в котелках отраву для свекрови и скрылась, улетев в ночное небо на метле. Нормальная житейская история, между прочим.