Шашлык из трех поросят

Марья Михайловна пошла на работу неотомщенная, а как только увидела, что дверь в галерее на один замок закрыта, сразу поняла, что сторож проспал. Ему только дай волю, все на свете проворонит! И ведь непьющий вроде, только кофе каждый вечер наливается! И спит от него так крепко, как другие от водки.

Сама Марья Михайловна кофе не любила – горький, пахучий, да еще и спишь от него отвратительно, черти снятся.

Так и оказалось, что все плохо, обокрали галерею, вынесли экспонаты. Красивые такие картинки, из тряпочек сделаны, а сама художница какая-то странная, волосы разноцветные. Но за время работы в художественной галерее Марья Михайловна ко всему привыкла, художники – они народ чудной, один другого перещеголять норовят. А дамочку не то чтобы жалко, но уж очень она убивалась, чуть ли не головой о стенку билась. Сторож Сироткин только рукой махал – дескать, что уж так расстраиваться из-за тряпок-то. Тут Марья Михайловна с ним не согласилась – одного труда, сказала, сколько пошло, да времени. Они, мужики-то, никогда женскую работу не уважают – заштопаешь им все, заплатки аккуратные поставишь – глядишь, снова все рваное, когда только успевают…

Ох и вертелся Сироткин, когда начальство приехало! Ну прямо как карась на сковородке! Отпирался ото всего, честные глаза делал, кулаком себя в грудь стучал – дескать, всю ночь на посту как штык! Глаз не сомкнул, выполнял должностную инструкцию!

Начальство не очень-то поверило. Какой уж тут штык, когда все двери чуть ли не нараспашку! Да и Марья Михайловна не стала сторожа покрывать – все выложила как на духу. Чего его выгораживать, он ей не сват, не брат, не муж и не любовник (Господи, прости, с языка неприличное сорвалось!).

А дальше у нее самой неприятности начались. Так уж повелось, кабинеты начальства и подсобные помещения она убирала по вечерам, как все разойдутся, а выставочный зал – утром, пораньше, пока еще не открыли. Сегодня, конечно, ни о какой уборке и речи быть не могло – милиции понаехало, корреспондентов, бегают, носятся, всех допрашивают, пишут. Ну и ладно, обрадовалась было Марья Михайловна, все работы меньше… Да не тут-то было. Этих милицейских и в служебные помещения занесло. Натоптали, наследили, окурки везде, пыль, грязь. Ботинки перед входом ни один не вытрет, так с улицы и прутся! Директор галереи злой как черт – такое ЧП. А на ком злость сорвать? Ясное дело, на подчиненных. А кто самый безответный? Уборщица, кто же еще. Как налетел на нее в коридоре, как гаркнет! «Чем это вы, – кричит, – тут занимаетесь, лясы, – говорит, – точите, а кругом грязь? И так неприятности, так еще и персонал распустился!»

Марья Михайловна ему и говорит рассудительно, что, мол, к чему зазря убирать, когда до конца дня еще сто раз натопчут? Директор от злости весь красный стал, Марья Михайловна даже испугалась, что его удар хватит! Тот увольнением пригрозил, Марья Михайловна решила все сделать, как велит. Не хватало еще работу потерять!

Мыла полы тщательно, чтобы никто не привязался, самые дальние закутки вычистила. А когда дошла до кладовочки, где старые рамы хранятся да разные инструменты, то дверца оказалась открытой. Иногда этой кладовкой пользовались такелажники и оформители, грубые, невоспитанные мужики. Они прятали там спиртное и часто, забрав свою заначку, не запирали дверь. Марья Михайловна дернула дверцу-то, а оттуда – батюшки-светы! – он и вывалился. Кто он – уборщица сначала и не врубилась, не то большущая кукла, не то манекен, в галерее всякое может встретиться. Да только как грохнулся он на пол с тяжелым стуком, тогда Марья Михайловна и поняла, что не манекен это, а самый что ни на есть покойник. Лысый, весь желтый, и челюсть отвисла.

Марья Михайловна негромко охнула, зачем-то перекрестилась и попятилась. Убедившись, что покойник самый что ни на есть всамделишный и не собирается исчезнуть, она бросилась назад по коридору искать кого-нибудь из начальства. Покойники – это по их части.

Не успели подруги войти в помещение «Арт Нуво», как навстречу им как чертик из табакерки выскочил администратор галереи Лева Гусь. Создалось впечатление, что Лева сидел под дверью в засаде, как кот возле мышиной норки, и караулил их. Реденькие Левины волосики от волнения торчали дыбом, делая его похожим на перезрелый одуванчик.

– Екатерина Михайловна! – налетел Гусь на Катю, сделав большие глаза. – Вас тут обыскались!

– Кто? – растерянно спросила Катя. – Журналисты?

– Какие журналисты! – Лева всплеснул руками. – Я вас умоляю! Если бы это были журналисты! Вас ищет милиция! Такая страшная женщина, что моя теща перед ней – просто ангел!

– Милиция? – Катя попятилась. – Почему милиция? С какой стати милиция? Зачем я нужна милиции?

– И не спрашивайте! Тут такое случилось, такое случилось… пойдемте скорее, а то она уже перекалилась, как испорченный кипятильник, и начинает сыпать вокруг себя искры!

– Катя, мы с тобой! – решительно заявила Ирина.

– Но она просила привести только Екатерину Михайловну… – простонал администратор.

– Мало ли что она просила! – осадила его Жанна. – Я ее одну ни за что не оставлю… и вообще, я дипломированный юрист и имею право…

Эта фраза осталась неоконченной, потому что Жанна не успела придумать, какое именно право она имеет в данной непростой ситуации, но Лева Гусь не стал дожидаться окончания фразы. Он только тяжело вздохнул и повел подруг в свой кабинет.

За столом в его кабинете сидела тоненькая девочка с большими голубыми глазами и светлыми коротко подстриженными волосами. Жанна огляделась по сторонам в поисках грозного милиционера, но в это время хрупкая блондинка приподнялась из-за стола и рявкнула хриплым басом:

– Почему посторонние? Я приказала привести только Дронову! Которая тут Дронова?

– Я! – испуганно созналась Катя.

– Остальным выйти! – прогрохотала блондинка и для большей выразительности грохнула кулаком по столу. Кулачок хоть был и небольшой, а гром получился самый что ни на есть серьезный.

– Я юрист! – бросилась Жанна на амбразуру. – Я с ней останусь! Я имею право!

– Я сама юрист! – ответила грозная девица. – И никакого права вы не имеете! А впрочем… вы ведь были здесь вчера во время открытия выставки?

Девица буравила Жанну пронзительным взглядом и одновременно вытряхивала из пачки толстую крепкую папиросу.

– Была! – Жанна на всякий случай сделала шаг вперед.

– Я тоже была! – заявила Ирина и встала рядом с подругой.

– Тогда останьтесь! – Девица закурила, и по кабинету поплыл запах крепкого мужского табака. – Пойдете вместе с Дроновой на опознание.

– На что? – переспросила Катя, резко побледнев.

– На опознание тела. – Блондинка решительно поднялась из-за стола. – Капитан Матросова.

– Какое тело? – испуганно пролепетала Катерина. – Какого Матросова? Я не знаю никакого капитана Матросова…

– Это я капитан милиции Матросова! – сообщила суровая блондинка, направляясь к двери.

За дверью кабинета многочисленную женскую компанию встретил рослый мрачный мужчина со сросшимися на переносице бровями.

– Александра Ивановна, какие будут указания? – бросился он к суровой блондинке, преданно пожирая ее глазами.

– Этих – на опознание! – распорядилась Матросова, сдвинув дымящуюся папиросу в угол рта.

Подруг провели по полутемным служебным коридорам галереи и ввели в небольшое подсобное помещение. Посреди комнаты стоял стол. На нем под не очень свежей простыней отчетливо вырисовывались очертания человеческого тела. Мужчина со сросшимися бровями сбросил край простыни и спросил, обращаясь в первую очередь к Кате:

– Вам знаком этот человек?

Катя схватилась за сердце и на всякий случай зажмурила глаза. Однако в комнате царило выжидающее молчание, она собралась с силами, приоткрыла один глаз, сделала шаг вперед и уставилась на то, что лежало на столе.

Она увидела лысую голову неправильной формы, прикрытые набрякшими веками небольшие глаза и неуверенно проговорила:

– Это журналист… он вчера подходил ко мне на выставке… правда, девочки? – И она обернулась на подруг в поисках поддержки.

– Между собой не переговариваться! – рявкнула суровая Матросова. – Остальные свидетели еще получат слово! Своевременно! Так вы признаете, что этот человек вам знаком?

– Ну что значит знаком? – растерянно протянула Катя. – Я же говорю, он вчера подходил ко мне на выставке, хотел взять интервью, написать статью о моих работах… он журналист…

– От какой газеты? – строго спросила Матросова.

– Ой, от какой же… – Катерина снова обернулась к подругам: – Вы не помните, девочки?

– От «Невского курьера», – сообщила Ирина.

– От «Петербургского вестника», – одновременно с ней произнесла Жанна.

– Так все-таки от какой? – не отступала упорная милиционерша. – Как-то вы расходитесь в показаниях.

– Или, кажется, от «Ленинградского почтальона»… – еле слышно проговорила Катя.

– Он сам все время путался, – подвела итог Жанна. – То одно называл издание, то другое…

– Странно, – недоверчиво протянула Матросова.

– Нам это тоже показалось странным, – продолжала Жанна. – Я у него попросила визитку, а он не дал, сказал, что они у него кончились…

– Ничего странного, – заговорила Ирина, неожиданно почувствовав потребность вступиться за пишущую братию, к которой себя тоже причисляла, – очень многие журналисты работают сразу на несколько изданий, поэтому он мог называть то одну газету, то другую…

– Разберемся! – рявкнула Матросова. – А имени его вы, конечно, тоже не знаете? Или он называл несколько имен? Это тоже принято среди журналистов?

– Нет, почему же… – протянула Ирина, – кажется, он сказал… хотя он вроде бы так и не представился…

– Представился! – перебила ее Жанна. – Его зовут… то есть звали… – Она потерла пальцами переносицу и задумалась. – А вообще-то он как-то неразборчиво представился, я не расслышала его имени…

– Очень странно! – Матросова криво усмехнулась, как будто только что поймала свидетелей за руку и они моментально превратились в подозреваемых. – У нас, между прочим, имеются показания, говорящие о том, что у вас с потерпевшим были личные контакты. – Она уставилась на Катю пронзительным взглядом.

– Ка… какие контакты? – переспросила Катя дрожащим голосом.

– Вопросы здесь задаю я! – оборвала ее суровая девица, но тем не менее тут же ответила на Катин вопрос: – Вы назначили потерпевшему свидание!

– Какое свидание? – Катя покраснела. – Вовсе никакого свидания я ему не назначала!

– Да? – Капитан усмехнулась. – А между прочим, у него найден ваш телефон! То, что это ваш телефон, подтвердил присутствующий здесь гражданин Гусь!

Лева, тихо стоявший в углу, завертелся как угорь на сковородке.

– А что я? – пробормотал он. – Я ничего… я вас умоляю, или это такой большой секрет?

– Впрочем, мы и без него очень быстро это выяснили бы!

– Ах, телефон! – обрадованно воскликнула Катя. – Ну да, я ему дала свой телефон, но это совсем не то, что вы думаете! Ведь он хотел взять у меня интервью, а для этого ему нужно было посмотреть другие работы… а они у меня в мастерской… ну, вы понимаете…

– Я-то все отлично понимаю, – сурово проговорила милиционерша, – а вот понимаете ли вы, насколько серьезно ваше положение? Вы были, можно сказать, последней, с кем общался пострадавший… то есть погибший, и у вас были все возможности…

– Да не было у меня никаких возможностей! – прервала ее Катя. – Я вчера вечером была… была… – Катя замялась, почувствовав, что то, что она собиралась сказать, вряд ли послужит пользе дела.

– Я вас слушаю, – насмешливо проговорила Матросова. – Где же вы были вчера вечером?

– В ресторане… – неуверенно проговорила Катя, залившись румянцем.

– Очень интересно! И это кто-нибудь может подтвердить?

– Зря вы так иронизируете! – бросилась Жанна на защиту подруги. – Екатерина Михайловна вчера была в ресторане по приглашению атташе республики Кот-де-Леон, в рамках, так сказать, укрепления культурных связей между нашими странами. На господина атташе произвели большое впечатление ее работы, и он захотел закрепить знакомство. Если у вас есть какие-то сомнения, можете запросить пресс-службу консульства…

– Да нет, у меня никаких сомнений нет. – Суровая девица моментально стушевалась. – Я только хотела уточнить, кто где был…

– Послушайте! – Катерина взяла себя в руки. – Заявляю вам совершенно официально, что с этим человеком, – она ткнула рукой в то, что лежало под простыней, – я не имею никаких связей. И даже знакома не была, а только перекинулась парой слов на выставке. Да там полно народу толклось, многие его видели. И даже странно слышать от вас такие вопросы – где я была вчера вечером. Я, к вашему сведению, потерпевшая! У меня украли работы! По-вашему, я сама это сделала?

Жанна за спиной сурового капитана показала Кате две сомкнутые руки – дескать, молодец, подруга, сумела себя поставить, одобряю!..

– Ваши украденные работы теперь отходят на второй план! – заявила капитан Матросова. – Теперь мы расследуем убийство.

– Ну вот! – обрадовалась Жанна. – Все как я говорила! Катерина, простись со своими панно, милиция и не подумает их искать!

Ирина почувствовала, что нужно срочно вмешаться, потому что Жанна и милиционерша смотрели друг на друга горящими глазами, как две голодные пантеры. Если бы речь шла о рукопашной, она бы, пожалуй, поставила на Жанну, но в данном случае силы были неравны, потому что за спиной капитана Матросовой стояли трое бравых сотрудников, которые, конечно, не стали бы спокойно смотреть, как лупят их начальницу.

– Послушайте, – сказала Ирина, – ведь очевидно же, что если два преступления произошли в одном и том же месте в одно и то же время, то они взаимосвязаны. Проще говоря, кто этого типа убил, тот и работы художницы Дроновой украл!..

Она внезапно замолчала, наткнувшись на жесткий взгляд капитанши.

– Вы, гражданка Снегирева, кем работаете? – обманчиво вкрадчивым голосом спросила Матросова.

– Я писатель, – пробормотала Ирина и поспешно наступила на ногу Катьке, которая порывалась сообщить, что Ирина Снегирева – знаменитая писательница детективов, что на ее счету уже больше десяти романов и что скоро на экраны телевизоров выйдет телесериал по ее произведениям.

– Угу, писатель… – издевательски протянула Матросова. – Так вот, гражданка писатель! Я же не учу вас, как романы писать! А я – оперативник! Я сама знаю, как убийства расследовать! Вам, видите ли, все очевидно, а мне – не очевидно! И давайте каждый будет заниматься своим делом!

«Ну и грубиянка! – подумала Ирина. – И ведь совершенно не подойдет тут ответ типа «Не учите меня жить!» или «Сама такая!». Откровенно говоря, вообще не представляю, как с этой капитаншей разговаривать, она же все сама знает. Видно, права Жанка, пропали Катины работы безвозвратно».

Появился вышедший ненадолго помощник Матросовой. Еще больше нахмурив сросшиеся брови, он прошептал на ухо начальнице несколько слов. Та резко помрачнела; впрочем, и раньше ее настроение не было безоблачным.

– Ну, должна вам сообщить, что убитый никакой не корреспондент газеты «Ленинградский почтальон», а фигура, известная в криминальных кругах, – нехотя сказала она. – Это некий Леонид Подсвечников по кличке Леня Свет, он же Алексей Пеньков, он же Лысый Ленчик.

– Ой! – Катерина закрыла рот рукой. – Ужас какой! А что ему было от меня нужно?

– Вот именно об этом я и хотела вас спросить, гражданка Дронова! – серьезно сказала капитан Матросова, и даже хриплый голос ее стал звучать не так противно.

– Вы его личность по отпечаткам пальцев определили? – поинтересовалась Ирина. – Или как?

– Или как, – строго сказала Матросова. – И попрошу больше не задавать вопросов не по существу.

Ирина обиделась и далее хранила гордое молчание.

– Я жду ответа! – отчеканила капитан, требовательно глядя на Катю.

– Слушайте, ну откуда я знаю, что ему было от меня нужно?! – рассердилась Катерина. – Он сам ко мне пристал как банный лист, все домой просился остальные работы смотреть, я думала – это журналист такой настырный!

– А ваши панно, они… как бы это выразиться… представляют какую-нибудь ценность?

– Что вы хотите этим сказать?! – возмутилась Катя. – Художественные произведения всегда представляют ценность.

Капитан Матросова взглядом выразила все то, что она думает о куске ткани, на который нашито множество мелких тряпочек, и все это автор называет искусством. У нее в голове никак не укладывалось, что кому-то могли понадобиться разноцветные тряпки. Может, и красиво, конечно, на вкус и цвет товарища нет, но вряд ли за такое убивают.

– Для меня мои работы бесценны! – закричала Катерина, правильно прочитав все, что светилось в голубых глазах милиционерши.

– Екатерина Михайловна хотела сказать, что примерная стоимость украденных работ составляет десять тысяч долларов, – влезла в разговор Жанна, – по рыночным ценам, конечно.

– Для Лысого Ленчика это семечки! – пренебрежительно сказал бровастый сотрудник капитана Матросовой, за что был удостоен грозного взгляда своей начальницы.

– Он что, специализировался на произведениях искусства? – не выдержала Ирина.

– Свидетели, вас больше не задерживают! – рявкнула Матросова прокуренным басом. – Все свободны! К следователю вызовут!

– Когда? – прищурилась Жанна.

– На днях или раньше!

Темно-красная «хонда» свернула к тротуару и затормозила. Тут же из стоявшей рядом бежевой «пятерки» выскочил худощавый мужчина с бегающими глазами. Передняя дверца красной машины открылась, мужчина пригнулся и плюхнулся на сиденье рядом с женщиной в черных очках.

Сразу было видно, что мужчина взбешен.

– Ты что же, стерва коммунальная, устроила? – прошипел он, повернувшись к своей соседке. – Ты во что меня втянула?

– Это вы должны мне объяснить, что произошло! – прервала его женщина срывающимся от волнения голосом. – Кого вы там убили? Мы ни о чем таком не договаривались!

– Я?! – возмущенно выкрикнул мужчина. – Да ты, каракатица безмозглая, курица ощипанная, за кого меня принимаешь? Я профессионал, а не лох какой-нибудь! Я на мокрое дело не подряжался! Я к тому покойнику никакого отношения не имею! Взял то, о чем договорились, вынес – и дело с концом! Моя работа выполнена! А то, что там жмурик какой-то непредусмотренный образовался, – это все дело меняет! Ты меня ни о чем таком не предупредила! На меня хочешь покойника своего повесить? Не на такого напала!

– Я тоже к этому трупу никакого отношения не имею! – прошипела женщина. – И нечего на меня кричать!

– Да я не то что кричать, я тебе сейчас шею сверну! – И мужчина пригнулся к ней, как будто собираясь привести свою угрозу в исполнение.

Женщина отдернулась от него и надавила на кнопку сигнала. Прохаживавшийся возле перекрестка гаишник удивленно покосился на красную машину и неторопливо двинулся к ней, помахивая жезлом.

– Ты что, совсем сдурела? – прошипел мужчина. – Только мента нам теперь не хватало!

– Сам сдурел, – огрызнулась женщина, – нечего мне угрожать!

Милиционер приблизился к машине, наклонился и проговорил, заглянув в окошко:

– Старший сержант Конопелькин. Что тут у нас случилось?

– Ничего не случилось, все в порядке, начальник! – ответил мужчина, изобразив на своем лице подобие широкой улыбки.

– Не тебя спрашиваю!

– Все в порядке, – подтвердила женщина, вымученно улыбнувшись.

– А если все в порядке, – недовольно произнес милиционер, – то зачем сигналите? Что же вы, гражданочка, не знаете, что подача звуковых сигналов в городе запрещена, за исключением аварийной опасности?

– Знаю, – виновато проговорила женщина. – Нечаянно кнопку задела! Сколько я вам должна?

– Ладно, ничего не должны, – расщедрился старший сержант, выпрямляясь, – в следующий раз будьте осторожнее!

Едва дождавшись, когда отойдет милиционер, мужчина вполголоса проговорил:

– Совсем окосела! Сейчас бы этот мент документы потребовал, и горели бы мы синим пламенем…

– А нечего было угрожать!

Мужчина резко выдохнул сквозь сжатые зубы, издав звук наподобие змеиного шипения, и взял себя в руки.

– Ладно, открывай багажник, я к тебе переложу то, о чем договаривались.

– Не надо! – испуганно ответила женщина. – После того что случилось, я ничего не хочу брать…

– Ну уж нет! Хочешь, чтобы меня с этим барахлом замели и повесили на меня того покойничка? Не выйдет! Ты из меня лоха-то не делай! Не на такого напала! Я профессионал!

Он выбрался из «хонды», подошел к своей неприметной «пятерке», покосился на гаишника, убедившись, что тот занят собственными делами, открыл багажник и достал из него какой-то тяжелый объемистый тюк. Поскольку женщина сидела на прежнем месте и не думала открывать багажник своей машины, «профессионал» забросил тюк к ней в салон, под заднее сиденье. Потом он снова сел в красную машину и удовлетворенно проговорил:

– Вот так-то! Как договаривались, так и сделаем, и нечего тут понты кидать! Теперь гони оставшиеся деньги, и разбежимся, как тараканы после дихлофоса! Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь!

Женщина что-то недовольно проворчала себе под нос, но не решилась спорить. Она вытащила из бардачка конверт и протянула его своему соседу. Тот довольно ухмыльнулся и сказал напоследок:

– Стоило бы с тебя дополнительную капусту срубить, так сказать, штраф за лишний риск и непредвиденные обстоятельства, но так уж и быть. Уговор дороже денег. На сколько договорились – столько и возьму. Потому что я профессионал, а не лох какой-нибудь!

С этими словами он пересел в свою машину и поспешно отъехал от тротуара.

Женщина еще долго сидела, думая, как поступить в изменившихся обстоятельствах. Все шло наперекосяк, совершенно не так, как было задумано. Она достала пачку сигарет. Руки так тряслись, что закурить удалось с трудом, с третьей или четвертой попытки. Ей показалось, что старший сержант Конопелькин начинает подозрительно коситься на ее машину. Нужно было уезжать и обдумать ситуацию в более удобном месте.

Она повернула ключ в замке зажигания, выжала сцепление и выехала на дорогу. Руки на руле дрожали мелкой дрожью. Женщина несколько раз глубоко вдохнула, стараясь справиться с беспокойством. Обгоняя ее, мужчина за рулем синей «тойоты» покрутил пальцем у виска. Оказывается, она ехала с включенным сигналом поворота. Нет, в таком состоянии находиться за рулем нельзя, нужно оставить машину где-нибудь в безопасном месте и добираться домой на частнике… правда, у нее в машине находится опасный груз…

Она не успела додумать эту мысль до конца. Не заметив сигнал светофора, выехала на перекресток под красный свет и опомнилась только тогда, когда увидела прямо перед своей машиной новый серебристый «ягуар»… В долю секунды в мозгу промелькнула мысль о том, сколько стоит эта шикарная машина и какие неприятности ждут ее, если не удастся избежать столкновения… руки сами вывернули руль до предела, отвратительно заскрипели тормоза, «хонда» резко свернула в сторону. «Ягуар» благополучно промчался мимо, а темно-красная машина, совершив немыслимый разворот, выскочила на тротуар и влетела капотом в стену. Раздался душераздирающий скрежет рвущегося металла, звон стекла, и наступила оглушительная тишина.

Капот красной «хонды» сложился как гармошка, на тротуар посыпались стекла. Женщина ударилась грудью о руль, от этого удара на мгновение перехватило дыхание, но она поняла, что осталась жива.

В окружившей ее глухой, как вата, тишине непрерывно раздавался какой-то резкий, раздражающий звук. Наконец она поняла, что сама нажимает на кнопку сигнала. Отпустила ее, и стало еще тише. Почему-то она вспомнила, как мужчины разговаривали при ней о машинах, о том, что современные модели создаются так, чтобы при ударе машина разбивалась вдребезги, но человек оставался цел. С этой целью для корпуса используют специальные довольно мягкие сплавы, применяют особые конструкции, разрушающиеся при сильном ударе. Сейчас именно это и произошло. Красная «хонда» разбилась в лепешку, сохранив жизнь хозяйки. Кажется, женщина вообще не пострадала. Она толкнула дверь, выбралась из машины и побрела по тротуару, спотыкаясь и неуверенно переставляя ноги. Свернув за угол, подняла руку. Видимо, ее вид оставлял желать лучшего, потому что остановился только третий или четвертый водитель.

Про тюк, оставленный в салоне разбитой «хонды», она даже не вспомнила.

– Так я и знала, – обреченно сказала Катя, – так я и думала…

– Что ты думала? – напустилась на нее Жанна. – Ты вообще никогда ни о чем не думаешь, а витаешь в облаках! А когда что-то случается, ты сразу же начинаешь трястись и реветь, как будто этим делу поможешь!

Ирина протянула Кате свой носовой платок и подумала, что Жанна, конечно, права. Катька совершенно расклеилась. После разговора с грозной капитаншей Матросовой они прошли в выставочный зал и с грустью обозрели оставшиеся четыре Катины работы. При виде зияющих пустот на месте остальных Катерина снова впала в отчаяние, а у секретарши директора галереи кончился валокордин. И корвалол тоже кончился. И капли Зеленина. А настойки пустырника у нее и не было никогда. Девица предлагала какие-то транквилизаторы, но Жанна решительно отказалась – дескать, неизвестно, как Катин изможденный стрессом организм отреагирует на незнакомое лекарство. Жанна нервничала и поминутно смотрела на часы, но нужно было отвезти несчастную Катерину домой. Ирина в который раз возблагодарила Бога, что у нее такая работа. Как раньше говорили – свободная профессия. Нет над ней никакого начальства, не нужно ни у кого отпрашиваться. Давать отчет тоже никому не нужно, она может помочь Кате. Хотя, конечно, Жанка права: Катерина принимает все слишком близко к сердцу. Ну что такого ужасного случилось? Ну украли работы, так, может, еще найдут… Хотя вряд ли. Но и это не самое страшное, могло быть хуже. Ведь не убили же! Хотя как раз убили, но совершенно незнакомого типа, подруги его и знать не знают, так что нечего попусту расстраиваться.