Степан Бандера в поисках Богдана Великого

К концу XIX столетия 4 миллиона украинцев составляли четыре процента населения империи Габсбургов, с 1867 года ставшей Австро-Венгрией, что было совсем не мало. Они пытались и пытались строить свою жизнь в Галичине, которая была превращена австрийцами во внутреннюю колонию с незаметной промышленностью, незначительными капиталами, слабой внутренней торговлей, низким развитием немногочисленных местечек, низкой заработной платой и огромной безработицей местного населения.

В Восточной, Львовской Галичине жили украинцы, составлявшие более шестидесяти процентов населения, поляки, евреи, немцы. До самого конца XIX столетия девяносто пять украинцев из ста занимались сельским хозяйством, а еще один из ста работал в промышленности. Вся украинская интеллигенция, включая священников, не превышала пятнадцати тысяч человек, польская интеллигенция превышала пятьдесят тысяч человек. К началу ХХ века в Восточной Галичине высокопоставленных правительственных чиновников из поляков было более трехсот, из украинцев – менее тридцати.

Официально отмененное в Австро-Венгрии в 1848 году легальное крепостное право было заменено экономическим. В Галичине неуклонно росла стоимость жизни при постоянном падении доходов населения. Селяне платили помещикам за охоту, рыбалку, строительный лес, сбор дров, собирание грибов и ягод, за выпас скота на траве. Споры селян и помещиков, традиционно и без перерыва захватывавших общественные земли у народа, заканчивались в судах традиционно в пользу шляхты, выигрывавшей девять процессов из десяти.

К концу XIX века восемьдесят процентов галичанских селян владели наделами, не превышавшими шесть акров, или несколько гектаров, что означало бедность. Кредит, деньги в долг, селяне могли получить только под невменяемые двести процентов годовых, оплата труда батрака была в четыре раза ниже, чем во всех других провинциях Австро-Венгрии. Алкоголизм в депрессивной Галичине достигал угрожаемых масштабов, заработки батракам помещики платили в основном талонами, за которые было можно получить продукты и товары только в шинках, принадлежавших землевладельцам, не стеснявшихся несусветных цен.

Во всей Австро-Венгрии одна больница приходилась на 300 жителей, в украинской Галичине – на 1200. Половина украинских детей не доживала до пяти лет из-за совсем не смертельных болезней и недоедания. Ежегодно на Львовщине от голода умирали и тысячи взрослых людей. В конце беспросветного XIX века западные украинцы стали массово эмигрировать в Канаду, Бразилию, США.

Во Львове, административном, экономическом и культурном центре Восточной Галичины, в котором в началу ХХ века проживало двести тысяч жителей, на украинском языке говорило только 15 % населения, еще 10 % говорили на немецком и 75 – на польском. Имперские власти добивались инертности и пассивности подданных, наотрез отказывались разделить Галичину на польскую и украинскую. На Львовщине год за годом увеличивалось польское влияние, потому, что именно поляки занимали почти все государственные должности в системе управления, на почте и транспорте колонии – провинции.

Еще в 1859 году Вена ввела, в широко распространенной в Галичине и на Волыни украинской униатской церкви, латинский календарь. Для совсем не многочисленных украинских изданий также в приказном порядке применяли латинский алфавит. Из древнейшего Львовского университета выдавливали украинских абитуриентов и студентов, в украинских школах учили на польском языке.

Дело, к счастью, далеко зайти не успело. В том же 1859 году имперско-республиканская Франция в Италии разгромила усталую Австрийскую монархию. Вене пришлось считаться с законами 1848 года, готовить конституцию 1867 года, и открыть в столице и провинциях главный парламент и парламентские собрания – сеймы и ассамблеи, выбиравшие депутатов, продержавшиеся, правда, только до 1873 года, когда, казалось, последствия революций середины XIX века были стерты с имперского лица.

Сто пятьдесят депутатов первого галичанского сейма представляли семьдесят четыре не самых богатых помещика-землевладельца, 44 очень богатых магнатов, 28 городских богатых мещан из магистратов и ратуш, и три купца. Один выборщик избирался от пятидесяти шляхтичей-землевладельцев и от десяти тысяч селян. В галичанском сейме украинцев было только двадцать, а в главном венском парламенте еще меньше. Габсбурги, за поддержку польских магнатов в трудных 1848–1867 годах, фактически разрешили им на бывших землях Речи Посполитой создавать свое «государство в государстве», безусловно, лояльное Вене.

Нарождающаяся украинская интеллигенция активно сопротивлялась ополячиванию и онемечиванию. В 1868 году во Львове было создано культурно-образовательное общество «Просвіта – Просвещение», быстро организовавшее в Галичине и Волыни множество филиалов, издававшее на украинском языке книги, газеты, журналы, открывавшее библиотеки, клубы, читальни, проводившее музыкальные вечера, лекции, благотворительные концерты. В процессе объединения всех украинцев в единое целое галичанская и волынская интеллигенция постоянно сталкивалась с противодействием польской шляхты.

В 1869 году польский язык в украинской Галичине стал официальным, с молчаливого согласия Вены были полностью колонизированный чиновничий аппарат и вся система образования. Правящий польский слой открыто заговорил, что Галичина должна стать тем «польским Пьемонтом», из которого почему-то начнется возрождение Речи Посполитой.

Вена не официально, но отчетливо заявила довольной Варшаве: «Вопрос о том, будут ли существовать украинцы и в какой мере, оставляется на суд галичанского сейма”, в котором в подавляющем большинстве заседали поляки. Само собой, гоноровые панята тут же заявили, что никакой украинской нации нет, а есть только польская этническая подгруппа: «Не существует ни какой Украины, есть только Польша и Московия».

К концу XIX столетия в Восточной Галичине детей учили в ста польских и только в шести украинских классических гимназиях, по одной на полмиллиона украинцев. Начальных четырехклассных школ было вчетверо раз меньше, чем польских. Имперская Вена финансировала украинскую культуру в десять раз меньше, чем польскую.

На Западной Украине все чаще стали вспоминать революцию Богдана Великого. Интеллигенция Галичины и Волыни начала искать международных союзников в освободительной борьбе и тут же, вместо того, чтобы объединенными усилиями добиться у Австро-Венгрии политических прав, разделилась на русофилов, народников и радикалов. В Вене и Варшаве с удовольствием повторяли: «Где два украинца – там три гетмана».

В Восточной Галичине, несмотря ни на что, большим тиражом стала выходить украинская газета «Слово», появились журналы «Вечорниці» и «Цель», активно заработало издательство «Галицко-русская матица». Те же шестьдесят студентов Львовского университета, которые в 1868 году открыли знаменитую «Просвіту», через пять лет после нее организовали и литературное общество имени Тараса Шевченко, которому через двадцать лет предстояло стать неофициальной украинской академией наук.

В ответ на оживление украинской общественной жизни в 1879 году Варшава разрешила заседать в Галичанском сейме уже не двадцати украинцам, а только трем из ста пятидесяти депутатов, что составляло только два процента от их общей численности. На следующий год украинские интеллигенты собрали свой первый съезд, Великий Сбор, на который со всей Западной Украины съехались две тысячи делегатов, говоривших о положении в обществе и народных нуждах. Противостояние польских верхов и украинских низов быстро росло и обострялось.

В 1876 году талантливые украинские студенты Иван Франко и Михаил Павлик на народном говоре стали издавать журнал «Друг», возглавили левых оппозиционеров, говоривших о независимости Украины, и тут же попали под суд. Аккуратное в выражениях культурное общество «Просвіта» с помощью украинских учителей и священников продолжало создавать на Западной Украине библиотеки и читальни, в которых замученные безысходной работой селяне несмотря ни на что учились грамоте, слушали лекции, обсуждали политические и социальные проблемы. При библиотеках и клубах организовывались различные кружки, хоры, спортивные группы и общества, хозяйственные кооперативы, в которые из шинков пошел народ, услышавший, наконец, о том, что есть места, где можно говорить о национальном самосознании. К началу ХХ столетия «Просвіта» имела почти восемьдесят региональных отделений, три тысячи библиотек и читален, которые посещали ее двести пятьдесят тысяч членов, быстро становившихся высокообразованными людьми.

В 1892 году во Львове литературное Шевченковское общество было преобразовано в Научное общество имени Тараса Шевченко, быстро набиравшее общественный академический вес. В составе общества работали историко-философская, филологическая, математическая, медицинская секции, отделение естествознания и больше двадцати научных комиссий, занимавшихся широким кругом проблем. У Львовского Научного общества открылись библиотека, музей, своя типография издавала труды собственных членов в периодических «Записках», печатала исторические, философские, правовые, социально-бытовые, научные журналы и трактаты, произведения украинских писателей.

Галичина и Волынь открыто обсуждали конфликт польской шляхты и украинской интеллигенции, случившийся во Львовском университете. Из тысячи семисот студентов пятьсот украинцев могли учиться только на факультете богословия и права, с преподаванием, само собой, только на польском языке. Украинское общество с трудом смогло выдавить из Вены вакансию на одно профессорское звание на кафедре истории Украины. Профессором в отчаянной борьбе с гоноровыми доцентами все-таки стал двадцативосьмилетний украинский ученый Михаил Грушевский, вскоре по-разному прославившийся своими работами во главе с многотомной «Историей Украины – Руси» и председательством в Центральной Раде Украинской Народной Республики.

На всех этнических украинских землях интеллигенция вывела обсуждение национальных проблем в народ. В 1894 году были основаны массовые юношеские украинские спортивно-противопожарные общества «Сокол» и «Сечь», в начале ХХ века, имевшие тысячу территориальных отделений и более тридцати тысяч членов. Организованные «Просвітой» многочисленные кооперативные, страховые, кредитные союзы с десятками тысяч членов вышибали еще более многочисленных польских посредников из украинской торговли и сферы услуг, популяризировали современные методы хозяйствования. В 1909 году на сорокалетний юбилей «Просвіти» Центральный союз украинских кооперативов провел съезд, на котором восемьсот молодых интеллигентов обсудили проблемы развития украинского народа. О съезде написали восемьдесят украинских периодических изданий, среди которых к популярной газете «Слово» добавилась быстро набравшая тираж газета «Дело». К тому времени на Галичине и Волыни были созданы и заработали немногочисленные, но влиятельные украинские политические партии.

В 1890 году Иван Франко и его товарищи создали политическую организацию, которая стала пропагандировать научный социализм. Созданная русско-украинская радикальная партия объединяла социализм и украинские национальные проблемы, впервые с середины XVII века выдвинув лозунг политической независимости Украины, начав с полной автономии в составе Австро-Венгрии.

Партию тут же начали сотрясать дрязги и распри, и Иван Франко, народники Евгений Левицкий и Владимир Охримович в 1899 году организовали Украинскую национально-демократическую партию, объявив ее главной целью получение государственной независимости Украины. Поддержка УНДП «Просвітой» быстро сделала ее массовой. Франковцев поддержала и Украинская греко-католическая, униатская церковь во главе с митрополитом Андреем Шептицким (1865–1944).

В том же 1899 году была создана Украинская социал-демократическая партия, также быстро ставшая популярной. Обе партии стали проводить по селам сборы – вече, на которые собирались до двадцати тысяч селян. Интеллигенция стала называть Галичину «новым Пьемонтом», в котором началось возрождение украинской государственности, и польская шляхта сильно расстраивалась, видя, как быстро росли контакты пяти миллионов западных и двадцати миллионов восточных украинцев. Гоноровое панство пыталось перевести информационную войну с украинской интеллигенцией в прямую конфронтацию, планируя загубить национально-украинский урожай на корню. У него получилось первое, но ничего не вышло со вторым.

Украинский и польский демократы Иван Франко и Феликс Дашинский с товарищами совместно пытались противостоять брутальному шовинизму шляхты, призывая селян и рабочих всех национальностей к общему сотрудничеству, но были намертво блокированы врагами объединения работающих против бездельников. Польская шляхта и украинская интеллигенция повели яростную борьбу в Львовском университете, институтах, селах и на выборах.

В 1902 году сто тысяч отчаявшихся выживать украинских селян начали бойкот жатвы в больших имениях. Несмотря на сотни арестованных, его остановить не удалось. Польские помещики, чтобы не потерять урожай, сквозь крошившиеся от жадности зубы были вынуждены поднять оплату тяжелейшего сельского труда с невменяемой до выживательной. Ни в Вене, ни тем более в Варшаве не захотели понимать, что в политическую борьбу за свои отнятые права вступили сотни тысяч украинцев, потому что высшие властные монархические структуры в силу своей посредственности ничего не видели дальше своего ленивого носа.

Постоянные протесты сотен студентов, требовавших вести преподавание во Львовском университете не только на польском, но и на украинском языке, не привели ни к чему. Украинское общество на многочисленных митингах и через немногих депутатов в австрийском парламенте потребовали открытия своего национального университета. В лекционных залах львовской альма-матер польские и украинские студенты дрались дубинами, но Варшава традиционно уперлась и молодые галичане стали массово покидать университет, уезжая на учебу в Европу.

Голоса на выборах в венский парламент и польский сейм подсчитывали только польские комиссии. Протесты украинцев по поводу фальсификации многоступенчатых «кровавых выборов» 1895 и 1897 годов были подавлены силой. Обильно вооруженная польская полиция с привычным удовольствием заколола штыками десять протестующих, еще тридцать тяжело ранила, а восемьсот митингующих с кровавым мордобоем арестовала.

В знак протеста против фальсификации выборов украинский студент Ярослав Сичинский в 1898 году застрелил польского губернатора Галичины Анджея Потоцкого. Гоноровая шляхта обрадовалась и тут же создала ультранационалистическую Польскую национал-демократическую партию Романа Дмовского, которая уверенно объявила на всю бывшую когда-то государством Польшу, что безнаказанному ее господству в украинской Галичине угрожают украинцы.

Десятки тысяч украинцев участвовали в русской революции 1905–1907 годов. Справедливо опасавшаяся народного взрыва и в своей лоскутной империи Австро-Венгрия вынуждено слегка реформировала свою выборную систему, и в 1907 году в Галичине впервые были проведены выборы, а не ангажированное голосование по сословным куриям. Во львовском сейме вместо трех стали заседать тридцать украинских депутатов, а в венский парламент – Государственный совет – прошли двадцать семь украинцев, что, конечно, не отражало реального положения в обществе, но все-же было лучше, чем ничего.

Конфронтацию польской шляхты и украинской интеллигенции на четыре года вроде бы прервала Первая мировая война, в которой из шестидесяти пяти миллионов дравшихся солдат тридцати четырех стран десять миллионов погибло, а каждый второй был ранен. Потери мирного населения Гогенцоллернов, Габсбургов, Романовых и примкнувших к ним султанов волновали на много меньше, чем утрата пушечного мяса, но от этого они не были менее ужасны.

Более четырех лет центральные державы из Германии, Австро-Венгрии и Турции на самоуничтожение воевали со странами Антанты в составе Англии, Франции, России и США. В 1918 году четыре казавшихся мировыми империи прекратили, наконец, свое убийственное существование и мир ненадолго, а затем навсегда, стал другим.

Уже на третий день Первой мировой войны украинские партии во Львове создали Всеобщую Украинскую Раду во главе с Константином Ловицким. Совет объяви, что «чем большее поражение получит Россия, тем ближе станет час освобождения Украины». Будущий диктатор Юзеф Пилсудский, пытаясь восстановить независимость Польши, создал Польский легион, поначалу принявший участие в войне в составе австро-венгерской армии. Всеобщая Украинская Рада так же пыталась создать свою будущею армию в виде Украинского легиона, в котором захотели воевать тридцать тысяч молодых украинцев из организаций «Сокол», «Пласт» и «Сечь», но Варшава продавила в Вене решение о создании только корпуса украинских сечевых стрельцов из двух тысяч пятисот солдат. Остальных добровольцев определили в обычные «лоскутные» войсковые части.

Четверть миллиона украинцев армии Австро-Венгрии вынужденно воевали против четырех миллионов украинцев армии Российской империи. Западная и Восточная Галичина, в которой фронт несколько раз проходил и через бандеровский Угринов, стала ареной длительных и ожесточенных боев, которые привели к ее опустошению, разрушению и страшным потерям среди мирного населения.

В самом начале войны русская армия выбила австрийцев из Галичины. Чтобы не показывать миру, что причиной поражения была монархия Габсбургов, Вена объявила виновниками поражения массово сочувствовавших русским украинцев, которых начали убивать сотнями без суда и следствия и тысячами бросать в концентрационные лагеря. Только в имперском лагере Талергоф из тридцати тысяч заключенных погибла совсем не одна украинская тысяча.

После занятия Галичины русскими войсками по царскому приказу из Петербурга там тут же было создано генерал-губернаторство, и приехавшие из романовской империи чиновники начали массовые преследования украинских патриотов, эшелонами в невменяемых условиях отправляя их на крайний Север и Дальний Восток России. Достойно и твердо державший себя митрополит Андрей Шептицкий за защиту галичанского населения от репрессий был отправлен в суздальскую ссылку. Императорский Санкт-Петербург объявил Галичину «древней русской землей», но почему-то совсем ненадолго, потому что уже в мае 1915 австрийское контрнаступление отбило разграбленную и опустошенную Галичину назад.

Министр иностранных дел Российской империи, которой осталось жить не многим более одного года, радостно заявил, что «теперь настал удобный момент, чтобы раз и навсегда освободиться от украинского движения». К тому времени русская армия уже потеряла миллион солдат убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести из-за позорно неквалифицированного управления назначаемыми самодержавием бездарными командующими войсками, общей военно-технической отсталости от Европы и всеобщей коррумпированности чиновников-снабженцев.

К 1917 году в действующую армию Российской империи мобилизовали почти половину трудоспособного мужского населения страны, в результате чего резко снизилось производство продовольствия и промышленных изделий, а цены выросли в разы. Под ружьем находилось пятнадцать миллионов бывших крестьян, обученных обращению с оружием и убийству, что для многих стало привычным рутинным делом.

Поняв, наконец, что самодержавие так и будет отправлять невиновных ни в чем людей на тот свет миллионами, оставляя их семьи на нищенское прозябание без кормильцев, народ во главе с буржуазными и революционными партиями взорвался и восстал, в условиях тотального кризиса и неизбежного при этом хаоса совершив Февральскую и Октябрьскую революции 1917 года, временно развалив Российскую империю на национальные куски. В Западную Украину на австро-венгерское место тут же ринулась только что бывшая подневольной Польша, выкрикивая оккупационный клич «Речь Посполитая от моря до моря!»

Как суверенное государство Речь – Жечь Посполитая перестала существовать после прусско-австрийско-российских разделов 1772, 1793 и 1795 годов.

Шляхетская республика с избираемыми монархией и сеймом представляла собой формальную демократическую систему с XVI века. Власть совсем не находилась в руках всего польского дворянского сословия, составлявшего десятую часть населения страны. Богатейшие магнаты и могущественные королята без напряжения покупали голоса шляхетных депутатов сейма и сеймиков, являющихся по конституции законодательно-исполнительными органами Речи Посполитой. К высшей государственной власти попеременно приходили соперничавшие клики магнатов, успешно доламывая польскую государственность своим совсем продажным правом liberum veto, по которому любой из сотен депутатов сейма мог, кто бы мог подумать, запросто сорвать его нужное для страны решение, которые принимались только единогласно. Желающих заработать на убийстве державы среди гонорового шляхетства находилось все больше и больше, и такса срыва сейма упала до совсем небольших шестисот злотых за раз. Вместе с продажным в пень сеймом анархию и хаос в псевдо республике доводили до невозможного предела и так называемые «конфедерации», в которые по инспирированным заказам короля и его придворных холуев объединялись группы вооруженной шляхты для очередного захвата власти с последующим перехватом финансовых потоков их заказчиками.

Шляхту, в основном занимавшуюся поставками дарового для них зерна в Европу не интересовали ни те «хлопы», которые его бесплатно производили, ни многочисленные полунезависимые местечки с теоретической промышленностью повседневных товаров, ни даже крупные города с их магдебургским правом внутренней и внешней почти свободы. После захвата турками в 1453 году Константинополя проход проливов Босфора и Дарданелл стал слишком дорог для европейских товаров. Для изменения направления главных мировых торговых путей путешественники и морские экспедиции из Европы совершили великие географические открытия. Внешняя торговля, основа благосостояния государства, стала развиваться по новым дорогам, и польские города на «мировых проселках» уже не были такими богатыми, как раньше, а значит, с ними можно было и не очень считаться. По приказу очень любивших много денег магнатов шляхта только под себя монополизировала сырьевую внешнюю торговлю, запретила купцам прямой вывоз товара, вынуждая их брать себя в посредники, сделала цены неконкурентоспособными на внешнеторговом рынке, ввела для себя беспошлинный ввоз заграничных товаров и готовых изделий и тем самым наглухо закупорила пути развития национальной промышленности и ремесел.

Само собой, при таком поведении правящего слоя для страны дело закончилось потерей суверенитета. По инициативе и под давлением прусского короля Фридриха II после разделов Речи Посполитой Пруссии отошли земли по нижнему течению Вислы, Познань, Данциг-Гданьск, Торн, области Варшавы, Белостока и северные земли от нижнего течения от Западного Буга. Австрия получила территории по средней Висле, польскую и украинскую Галичину, Россия – Беларусь, Литву, Курляндию, Волынь и Подолию.

В 1807 году французский император Наполеон на западных польских землях ненадолго восстановил Великое Варшавское герцогство, но в 1815 году Польша вновь была разделена между Пруссией, Австрией и Россией, которое в своем составе образовало так называемое Царство Польское.

После неудачных восстаний 1830,1846,1848,1863 годов, в которых участвовало совсем не все население бывшей Речи Посполитой, Царство Польское исчезло, а польские земли из восьми воеводств были переименованы в русифицированные губернии Российской империи.

Тяжело дышавшая под гнетом самодержавного царизма варшавская Польша не оставляла надежды на возврат независимости, но не забывала оглядываться и на австрийскую Галичину, где региональную власть уверенно держали краковские поляки, получив ее за преданность Габсбургам. То, что в Восточной Галичине без каких-либо прав существует пять миллионов украинцев, ни Варшаву, ни Краков, ни Вену не интересовало. Дело житейское, последние три тысячи лет повторяющееся в нецивилизованных странах.

Польша сумела использовать крах Германской, Австрийской и Российской империй 1917–1918 годов для возврата своей государственности, к тому же чуть не в пределах ее границ 1772 года. Это заслуга целиком принадлежала будущему начальнику и диктатору государства Юзефу Пилсудскому, заслуженно называвшего польский сейм «партией шлюх и воров».

Родившийся в 1867 году в небогатой дворянской семье под литовским Вильно, Юзеф Пилсудский в двадцатилетнем возрасте был исключен из Виленского университета за участие в студенческих волнениях. Он перешел учиться в Харьковский университет, но в том же году был незаконно обвинен ненасытной к фальсификациям российской полицией в подготовке покушения на императора Александра Третьего.

Брат Юзефа Бронислав по просьбе петербургского студента-химика Александра Ульянова передал тому химикаты для опытов, которые были намного дороже в северной столице. Братья Пилсудские не знали, что сын штатского генерала Ульянов член небольшой группы, называвшей себя «Террористическая фракция Народной воли». Петербургский студент и старший брат Владимира Ульянова-Ленина сделал три взрывных устройства, но ошибся в расчетах. Троих молодых «террористов» с неразрывающимися даже при сильном ударе о землю бомбами 1 марта 1887 года взяли на Невском проспекте, раздули из ничего огромное дело, казнили пятерых и репрессировали еще пятьдесят ни в чем не повинных студентов и их товарищей. Юзефа Пилсудского для повышения успешной полицейской отчетности ни за что сослали на пять лет в Сибирь, с запретом окончить университет и получить высшее образование.