Моя Ми

– Уже повторяю, – ответил Николай и решительно вышел из машины.

– Три раза. Надо чтобы он прочел это три раза подряд, – прокричал ему в след Никита Андреевич.

Николай подошел ко входу в избу и постучал. А потом еще и еще. Пока не услышал недовольный голос хозяина.

– Какого хрена так рано заявилась, маленькая шалава?

Николай постучал еще раз.

– Да заходи, бля. Дура что ли? Открыто же. Проголодалась опять? Ну, сначала придется отсосать. А потом так и быть я тебя покормлю, моя шалавенка, – прохрипел сонным голосом педофил.

Николай зашел в избу. Здесь нещадно пахло мочой и нестиранным бельем. Гнилые стены избы пропитались запахом сырого табачного дыма.

– Какого черта тебе здесь надо, мент, – педофил поспешно вылез из под горы одеял и агрессивно уставился на Николая опухшими от многодневной попойки глазами.

На дворе стоял ноябрь месяц, и в не протопленной избе было безумно холодно. Даже холоднее чем на улице. Николай подошел к педофилу и сунул в нос листок с заклинанием.

– Прочти, – спокойно сказал он.

– Ты что сдурел? – оскалился педофил.– Я свое отсидел. Ты нахрена сюда приперся?

Николай достал пистолет и приставил ледяное дуло ко лбу педофила.

– Читай, – хладнокровно сказал он.– Прочти три раза и я уйду.

Педофил изменился в лице. Дуло пистолета приставленное к голове отрезвило его. Он посмотрел на листок и глаза его стали стеклянными.

– Ангиг мула га гелем ши киган мулу, – прочел педофил.

– Еще раз, – приказал Николай и педофил повиновался.

– Ангиг мула га гелем ши киган мулу, – произнес он.

– Еще раз, – дрожащим голосом, почти неслышно сказал Николай.

– Ангиг мула га гелем ши киган мулу, – прохрипел педофил. Он стал мертвенно бледным. Тело его огрубело. Оно стало твердым и хрупким как уголь. А потом рассыпалось в пыль. Николай почувствовал до боли знакомый сладковато-гнилостный запах и поспешно выбежал из избы.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Котик?

– Да, любимая.

– Ми дома. Она в шкафу пряталась. Представляешь. Мы просто не могли ее найти. Она хитрюга у нас, видишь какая. Возвращайся домой. Мы соскучились.

– Скоро буду, кисюля, – он повесил трубку и зарыдал. Слезы счастья катились по его щекам. Его любимая доченька снова была дома. Он, пошатываясь, добрел до машины и плюхнулся на водительское сидение.