«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации

Я подошёл к окну и увидел на стоянке, возле Ан-12 с бортовым номером 037, несколько что-то обсуждающих между собой людей в форме.

Мы подошли к самолёту. Сбившиеся в кружок парни быстренько построились и стали по стойке «смирно». Здоровый парень с капитанскими погонами доложил: «Товарищ полковник, экипаж самолёта по вашему приказанию собран. Помощник командира – второй пилот капитан Ливанов».

– Вольно, – сказал полковник и прошёлся вдоль строя.

Стояло два офицера, два прапорщика и один сержант.

– Товарищи лётчики, представляю вам вашего командира, старшего лейтенанта Колокольникова Павла. Он прибыл с Крайнего Севера и будет служить у нас в полку. Опытный пилот, прошёл стажировку у майора Кондратьева. В ближайшее время получит допуск на первого пилота – и в полёт, – полковник подошёл к Ливанову.

Капитан Ливанов совсем не походил на лётчика. Огромного роста, этакий бугай, лицо широкое с постоянной улыбкой. «Ему бы кузнецом работать с его ручищами», – подумал я.

– Второй пилот Ливанов Алексей, в полку уже два года. Неоднократно летал в Афган. Пилот от Бога, но командиром быть не захотел – видите ли, «не моё это». Жена, куча детей, живёт в Ташкенте.

– Иван Вениаминович, какая куча, всего двое.

– А тебе сколько нужно?

– Трое.

Все заулыбались, расслабились. Полковник тоже улыбнулся и подошёл к следующему лётчику. Тот хотел отрапортовать, но полковник жестом остановил его.

– Старший лейтенант Сидоров Сергей. Штурман, опыт полётов три года. К нам пришёл неделю назад, ещё не летал, ждём вас.

«Кассир Сидоров», – ни с того ни с сего подумал я. Совершенно обычный парень, рост средний, вес средний, внешность средняя, правда, острижен наголо – это видно даже через фуражку.

Подошёл к следующему – невысокому, упитанному прапорщику.

– Прапорщик Хухрянский Максим, бортмеханик. В полку уже три года, знает самолёт на уровне конструктора. Любую неисправность голыми руками прямо в полёте устраняет. Любимец всех полковых женщин. Блин, не пойму, за что они его любят? Посмотреть не на что, – полковник хитро улыбнулся.

– Ну прямо уж не на что, товарищ полковник, – возразил Максим, – женщины знают, куда смотреть.

Все засмеялись.

– Где твоя выправка, Макс? Ведь ты же прапорщик. Знаменосец, значит. А какой из тебя знаменосец?

– Вы правы, товарищ полковник, никудышный из меня будет знаменосец. Не для этого я рождён. Вон, пусть Виталя будет у нас знаменосцем.

Все опять засмеялись.

Я внимательно посмотрел на Максима. Маленький, толстенький. Форма висит мешком, не подогнанная, видимо, он её не часто надевает. Лицо то ли небритое, то ли чумазое. Хитринка в глазах. Фуражка надета как-то лихо, на затылок, густые волосы выбиваются из-под неё. Чувствовалось в нем какая-то харизма. Скорее всего, он душа любой компании.

Полковник подошёл к следующему прапорщику. Тот стоял красный, видимо, он и был Виталей. Это была полная противоположность Максиму. Мало того, что Максим был ниже плеча Виталия, так ещё Виталий был вдвое уже Максима. Рост, скорее всего, приближался к двум метрам, хотя в плечах не более 44 размера. Короче, на роль нашего знаменосца он тоже явно не тянул. Я про себя окрестил его – горбыль.

– Прапорщик Бусов Виталий, радист. Только после школы прапорщиков. Опыта нет никакого. Не летал. Так что, старлей, тебе его вводить в строй.

Полковник остановился у замыкающего строй казаха.

– Бортстрелок, сержант Еркен, блин, фамилию никак не запомню.

– Кожахметов, товарищ полковник, – вставил сержант.

– Да, да. Кожахметов, прибыл из учебки, где полгода учили стрелять. Оценки отличные. В деле не видел. Служить у тебя будет полтора года. Если, конечно, всё хорошо будет. А будет хорошо или не будет, зависит от тебя, старлей, и всего твоего экипажа, – закончил представление полковник. – Экипаж, разойдись.

Никто никуда не разошёлся, все подошли ко мне и полковнику.

– Значит, так, ребята. 037 закрепляю за вашим экипажем. Самолёт только недавно прошёл капитальный ремонт. Но тем не менее его нужно полностью проверить, понял, Макс? – полковник посмотрел на Максима.

– Всё сделаю, Иван Вениаминович, не беспокойтесь.

– Я и не беспокоюсь. Это вы с командиром беспокойтесь. Команда на вылет может поступить в любой момент. Получить необходимые запчасти. Старлей, не переживай, Макс с Лёхой всё знают. Только подгоняй их.

– Не нужно подгонять нас, – насупился Алексей, – я не враг себе, чтобы на непроверенном самолёте в Афган соваться.

– Ну и отлично. Можете запускаться, рулить по стоянке, я дежурного предупрежу. Со стоянки не высовываться, это всё-таки гражданский аэродром.

Дни летели за днями, и я постоянно видел, как Максим с Алексеем лазили то по кабине, подняв полики, то по крылу, то под капотом двигателя. Сегодня я подошёл к самолёту, у которого был запущен третий двигатель. Алексей стоял вместе с инженером по эксплуатации и слушали, что им кричал Максим, который был на стремянке под двигателем. Я поздоровался и спросил у Алексея, как дела. Вместо него зашумел на меня инженер-лейтенант: «Задрал твой Макс, всё ему не нравится». «Да как может нравиться, – закричал со стремянки Максим, – когда шторки заедают».

– Они у всех заедают.

– Мне плевать на всех, на 037 заедать не должны.

Я поддакнул Максиму: «Конечно, не должны». Не успел отойти от самолёта – мне нужно было зайти в штаб, – как меня догоняет Виталий: «Товарищ старший лейтенант, у нас резервная радиостанция не выдаёт нужную мощность».

– Так тащи её в лабораторию.

– Я оттащил, так прапорщик Тимофеев говорит – тащи обратно. Она только из ремонта с завода, и мы делать её не будем.

– Тащи снова. Я с ним поговорю.

– Там ещё Еркен жалуется, говорит, пулемёт влево туго поворачивается.

– Так пусть со станины снимет и хорошенько помажет. Я ещё подойду.

Зашёл в штаб, подхожу к Ивану Вениаминовичу. Поздоровались. Он чего-то улыбается: «Паша, поздравляю, пришёл приказ о присвоении тебе очередного звания – капитан». Я подтянулся и громко отвечаю: «Служу…» Полковник замахал на меня руками. «Не на плацу – орать».

– Иди в строевую, распишешься в бумагах. У них уже всё готово.

Затем задумался и говорит: «Ты, Паша, офицерский закон знаешь?» Я сразу смекнул, что к чему: «Конечно, не первый день в армии».

– Так вот, плюнь и забудь. У тебя друзья в полку есть?

– Да, мой экипаж и экипаж майора Кондратьева.

– Ну, Виктор Фёдорович в отпуске, его экипаж в командировке. Так что они не в счёт. А желающих у тебя напиться в полку найдётся немало. Уже были ходоки из фино и из снабжения. Ты, мол, Вениаминович, предупреди молодого капитана. Я их послал куда подальше, и тебе рекомендую сделать то же самое. Это друзья на одну пьянку.

Полковник стоял возле окна и смотрел, как мои проверяли двигатель.

– Да что же он делает? – закричал полковник и быстро вышел из штаба. Я за ним. Вижу, как Максим соскочил со стремянки и своей пятернёй, всей в масле и солидоле, провёл по лицу лейтенанта, повернулся быстро и давай убегать. А лейтенант за ним. «Отставить!» – громко закричал полковник, и все остановились. Максим отскочил подальше от лейтенанта и замер, а лейтенант с мазутными полосами на лице пытался что-то ответить, но не мог, его раздирал смех. Смеялись и все участники события.

– Лейтенант, в чём дело?

Вместо него быстро затараторил Максим: «Я же ему говорю, смазать нужно тросики, тогда и шторки застревать не будут. А он – ты задницу себе смажь, в туалет ходить будешь быстро, а тросики идут с завода. А мне плевать, что с завода. Я залез, смазал, а потом и его харю смазал, чтобы он обедал быстрее. Послушайте, товарищ полковник, не застревают?» Он быстро поднялся по стремянке, нырнул под капот и несколько раз прогазовал двигатель.

«Да, всё нормально», – крикнул Алексей.

– У-у, немытая чучундра, – крикнул Максим и замахнулся на лейтенанта, – три дня искал со своими бездельниками.

Все расхохотались, а лейтенант вытирал лицо ветошью.

– Значит, так, капитан, – полковник посмотрел на меня. Все замерли и тоже посмотрели на меня, – бери своих орлов и дуйте, отмечайте.

– Что отмечать? – скорчив хитрое лицо, спросил Максим.

– Ваш командир получил очередное звание.

– Ура! – закричали все и начали похлопывать меня по плечам.

– Куда дуть, товарищ полковник, у нас резервная радиостанция не работает и пулемёт туго поворачивается, – возразил я.

– Ну, с пулемётом разберётесь сами, а станцию тащите в лабораторию.

– Так таскали уже, а какой-то прапорщик не хочет принимать, говорит, из ремонта она.

– Тащи ещё раз, а Тимофееву скажи, что, если она к утру не будет работать, я ему её засуну в… он знает, куда я её засуну. Хватит болтать. Алексей, вези всех к себе, нечего пьянку в общаге устраивать. И без фанатизма. Завтра в обед всем быть на месте.

Вечер, почти ночь. Громадные листья чинары, под которой мы сидели, закрывали звёзды. Это была большая и, наверное, очень старая чинара, вокруг которой была построена большая беседка. Человек, наверное, на тридцать. По одну сторону стола сидели мои ребята да Лариса, жена Алексея. Во главе стола сидел Иван Вениаминович. По другую – двое милых пацанов. Они смотрели телевизор, который стоял тут же. Иван Вениаминович присоединился к нашей компании с час назад. Как я понял, он бывал здесь достаточно часто. Его хорошо знали детвора и Лариса. Потом я узнал, что и он и Алексей с Ларисой были из одного города – земляки. На столе стояла недопитая бутылка водки. В одном из стаканов на дне лежали две маленькие звёздочки, моё капитанское повышение. Стояла большая чашка с пельменями, которые уже почти остыли. Тарелка с солониной и тарелка с крупно нарезанным салом. Мы уже достаточно плотно поужинали, так что больше не хотелось. Много не пили. Наверное, бутылки две, которые убрали со стола. Ко мне подсела Лариса: «Павлик, можно мне вас так называть?» – спросила она. «Конечно, хотя меня чаще называют Паша. Павликом меня звала в детстве мама», – ответил я. «И я буду звать тебя Павликом. Ты ведь немного моложе моего Алексея», – сказала Лариса. Она замолчала. Лариса была под стать своему мужу, высокая, коренастая. Как говорится, кровь с молоком – и в горящую избу войдёт, и коня на ходу… Одета в простой домашний халатик, волосы длинные, заплетены в косу, которая доходила Ларисе до пояса.

– Павлик, я очень боюсь за Лёшу, как он полетит. Он уже полгода не садился в самолёт после той катастрофы. У него был сильнейший психологический срыв, я боялась даже, что его могут списать.

– Что за катастрофа? Я ничего не знаю.

– Полгода назад погиб его экипаж. Они разбились при посадке в Афганистане. Лёша случайно не был там. Они с соседом накануне разгружали машину с картошкой, и он надорвал себе спину. Утром на вылет, а он ни согнуться, ни разогнуться. Короче, его в тот полёт не пустили, заменили другим пилотом, и они все погибли. Как он переживал, это надо было видеть. Даже попал в госпиталь.

Лариса замолчала. «Павлик, я прошу тебя, пригляди за ним. Мне кажется, что он теперь боится летать. А если боится, то может наделать глупостей», – почти со слезами на глазах сказала Лариса.

– Лариса, не беспокойся. Я не позволю ему сделать никакую глупость. Всё будет хорошо, и он снова поверит в себя.

Мы замолчали, и я огляделся. Лёха о чем-то тихо разговаривал с Сергеем. Они оба были семейными людьми. Но если Лёха жил со своей семьёй в Ташкенте, то жена Сергея с двумя детишками жила у своих родителей где-то в российской глубинке. Никак не осмелится на переезд. Да и куда переезжать? Сергей за три года после окончания училища поменял пять мест службы. Дай бог, чтобы в Ташкенте остался надолго, тогда и жену с ребятишками привезёт. Иван Вениаминович подсел к Лёшиным мальчишкам и что-то с ними живо обсуждал. Максим откинулся на спинку скамейки и подрёмывал. Он уже свою программу по хохмам выполнил. Виталя потихоньку что-то бренчал на гитаре, но ни одной застольной песни у нас не получилось. Да и не хотелось. Был такой полный расслабон, что не только говорить, но и вообще ничего не хотелось. Иван Вениаминович принёс хорошую, в нашем понимании, весть. С самолётом всё закончили. Даже пулемёт смазали. Завтра нас поставили в план полётов. Иван Вениаминович сказал, что к вечеру вылетаем. Он полетит с нами проверяющим для ввода меня в первые пилоты. Выпили ещё по одной, чтобы количество взлётов всегда равнялось количеству посадок. Закусили салом с луком. Иван Вениаминович поднялся и начал прощаться. Пора, дескать, и честь знать. Тем более что завтра в ночной полёт. Засобирались и мы, но Лариса категорически заявила, что никуда нас не отпустит и что она постелила всем четверым на веранде, на полу. Её поддержал Иван Вениаминович, так что мы без долгих уговоров остались. А ему было идти недалеко, он жил почти по соседству. Проснувшийся Макс потребовал продолжения банкета, так что мы выпили ещё по одной и улеглись в рядок на полу.

Утром умылись из колонки, стоящей во дворе. Холодная вода быстренько привела нас в чувство. Сон и утреннее похмелье как водой смыло. Позавтракали яичницей с салом, которую нажарила Лариса. Попрощались, вышли на улицу. Скоро подошёл автобус, и мы, с одной пересадкой, доехали до аэропорта.

Пришли на стоянку как раз к обеду. Возле самолёта уже стояли машины с ящиками. Чуть поодаль сидели прямо на траве с десяток солдат. Макс взял в штабе ключи и побежал открывать самолёт. Лёха подошёл к старшему по погрузке и начал проверять документы. Серёга и Виталик спокойно стояли в сторонке. Еркен начал помогать снимать ящики с машины. Лёха его окликнул и сказал, чтобы тот занялся своим делом, и загружал боекомплект в самолёт. Еркен подбежал к машине, в которой стояли цинки с патронами и лентами для пулемёта, а также упаковки с тепловыми ловушками. Он начал сноровисто с помощью ожидающих солдат грузить их в самолёт. Часа через два погрузку закончили, и мы были готовы к вылету. Я собрал весь экипаж и отправил в медпункт на контроль, а сам зашёл в штаб за Иваном Вениаминовичем. Он уже был готов, сидел за своим столом в лётном комбинезоне и что-то писал. Я подождал минут пять, и мы вместе быстро пошли в медпункт. Мои осмотр уже прошли и сидели в беседке для курения возле медпункта. Иван Вениаминович заполнил полётное задание и отдал Ольге на подпись. Она была какая-то задумчивая и неразговорчивая.

– Оленька, как дела? – спросил её Иван Вениаминович.

– Всё хорошо, товарищ полковник.

– Не обманывай меня, я же всё вижу. Что приключилось?

– Да ничего, всё нормально, – но в её голосе были слёзы.

Я понял, что при мне она ничего не скажет, и быстренько вышел из кабинета. Иван Вениаминович вышел минут через пять, весь какой-то задумчивый. Я не стал его ни о чём спрашивать – не моё дело, если нужно будет, сам расскажет. Уже начинало вечереть, облачка на небе приобрели розоватый оттенок.

– Вы чего ещё здесь трётесь? Бегом на самолёт, пора вылетать. Разрешение получено, – прикрикнул Иван Вениаминович.

Парни подорвались и рысью устремились на стоянку. Один Макс шёл несколько вальяжно, хотя и быстро. Мы с Иваном Вениаминовичем шли не спеша, он молчал, но чувствовалось, что ему надо выговориться. Наконец он заговорил: «Жалко девушку. Хорошая, умница, но не везёт в жизни. Жениха полгода назад похоронила. Он летал в экипаже вместе с Лёхой. Они погибли. А про Алексея ты, наверное, знаешь».

– Да, Лариса рассказала. Она очень переживает за него.

– Был тут пару месяцев назад один командировочный с завода, закружил девчонке голову и улетел. И ни слуху, ни духу. А она беременная осталась. Просила его найти. Найти можно, только проблему это не решит. Найти, чтобы морду набить? Стоило бы. Но жизнь это не изменит. Так что ты, Паша, с ней поосторожней. Ты парень молодой, холостой. Не обидь её. Вижу, она тебе приглянулась.

Мы подошли к самолёту. Все были на местах, только Макс был в задней кабине. Он склонился над Еркеном и проверял, как тот уложил ленты в пулемёт и установил контейнеры с тепловыми ловушками. Оно и понятно, для Еркена это был первый настоящий вылет. Увидев, что мы с полковником поднялись на борт, Макс вылез из задней кабины, закрыл грузовой люк и прошёл в кабину. Серёга уже залез в свой штурманский отсек и поглядывал снизу на нас. Иван Вениаминович протиснулся к правому креслу: «Паша слева, я справа; Алексей, отдыхаешь», – сказал он и начал усаживаться. Я занял левое кресло, подрегулировал под себя, хотя я уже несколько раз в него усаживался. Это я сделал, скорее всего, из-за пункта Наставления, где записано, что, заняв своё место, необходимо его отрегулировать под себя. Всё-таки летим с проверяющим. Оглянулся на Виталика – парень заметно нервничал. Это его первый боевой вылет. Полёты в школе прапорщиков не в счёт. Макс тёрся сзади и на своё место не садился. Полковник повернулся к нему: «А ты что, особое приглашение ждёшь?»

Примечания