Выиграю твою жизнь

Пролог

Меня вели по узким, слабо освещённым коридорам, напоминающим подземные катакомбы. От усталости и боли ноги заплетались. А учитывая, что этот мудила поставил меня на высокие каблуки и нарядил как шлюху, мой шаг стесняла ещё и одежда. Опустила взгляд на собственные ноги. Чулки в сеточку и ультракороткая юбочка. Каблук на прозрачной платформе. В таких обычно выступают танцовщицы. Те, что обнимаются с пилоном.

Блин, хоть сейчас на панель. От этого предположения сделалось не по себе. Что он задумал?

Меня везли сюда с завязанными глазами, поэтому я лишь смутно догадывалась, где оказалась. Слишком знакомый интерьер. Кирпичные стены, мягкий ворс ковра, в котором утопали стрипы, множество запертых кабинетов, вход в которые мне закрыт. Был.

Жёсткие пальцы охранников вцепились в мои предплечья, словно я особо опасный рецидивист. Только вот они не из полиции и судить меня будут по другим законам.

– Шевели булками, сучка, – подталкивая меня вперёд, прорычал главный конвоир над самым ухом.

– Если бы твой хозяин-фетишист не нарядил меня в эти дешёвые шмотки, я бы уже давно от вас сбежала, – рывком тяну на себя плечо в попытке ослабить стальную хватку, такую жёсткую, что боль от неё отдавалась прямо в мозг, – но боюсь, у твоего хозяина просто иначе не встанет. Так ведь?

Всегда, когда я нервничаю, из моего рта вырывается совершенно неконтролируемый поток слов. Но не всегда это грозит мне смертью. В отличие от данного момента.

А ещё хотелось получить опровержение. Любой намёк на то, что я не права.

Но единственное, чего я добилась, – разозлила этого тупицу. Конвоир дёрнул меня за руку, впечатывая спиной в бугристую кирпичную кладку, выбивая из горла глухой стон боли. Тут же накатившие слёзы мешали. Моргнула пару раз, добавив чёткости зрению.

– Как ты, дрянь, смеешь порочить имя моего хозяина? – прижимая меня к стене, кричал в лицо охранник.

Отвернулась. Поморщилась. Запах у него изо рта так себе.

– Твой хозяин слабак, – усмехнулась, кривя губы и выше задирая подбородок. И тут же получая удар под рёбра.

Согнулась пополам, ловя губами воздух. Ох, чёрт. Как же больно. Перед глазами потемнело так, что мне на мгновение показалось, что здание обесточили.

Я не самоубийца. Просто точно знаю, что ничего кроме смерти мне не грозит. За то, что я натворила, меня ждёт только казнь. В криминальных кругах совершённый мной поступок не простят и не забудут. Даже если виновнице всего восемнадцать лет. За то, что я подставила криминального авторитета, меня должны наказать. Да так, чтобы другим неповадно было. А потому, не всё ли равно, как я умру? Здесь, от избиения, за острые фразы. Или попозже, но непонятно, каким образом.

Очень расстраивал мой наряд и наводил на невесёлые мысли. Не хотелось, чтобы меня пустили по кругу. Блин, лишиться девственности таким образом вовсе не входило в мои планы.

– Эй, не трогай её, – вмешался второй, – её нужно привести живой и не испортить товарный вид. Иначе я бы её уже давно поимел.

Главный охранник недовольно пробубнил что-то, вновь хватая за руку и толкая вперёд. Я тут же упала, запутавшись в каблуках и в собственных тощих ногах. Мягкий ворс ковра смягчил падение, но подняться самостоятельно оказалось мне не под силу.

Второй охранник помог, заодно и облапал выступающие части тела. Упырь. Боль от удара ещё не прошла, голова кружилась, тошнило, и я едва ли заметила его прикосновения.

Нас подвели к широкой, украшенной резьбой двери, которую сторожили амбалы в строгих костюмах. Возможно, я их даже знаю, вероятно, здоровалась с ними, каждый день приходя на работу, но сейчас мне было так погано, что их лица размазались, как сгоревшая восковая свечка.

Дверь распахнулась, свет ударил по глазам, раздражая и вызывая резь.

– А вот и наша сегодняшняя ставка пришла, – прокомментировал моё появление знакомый голос.

Немного придя в себя, я посмотрела на собравшихся в этом кабинете людей. Глаза испуганно уставились на моего Хозяина, тут же расширились от ужаса. Сглотнула слюну, ожидая, когда он поднимет взгляд на меня. Время текло мучительно медленно. А я лишь стояла, ни черта не соображая в том, что здесь происходит, и моргала.

Сердце быстро билось в груди, дыхание стало частым. Шумным. Хозяин самого закрытого и элитного ночного клуба обратил на меня своё внимание. Но такое… будто и не узнал. Так смотрят на пустое место. На зря потраченное время. На головную боль.

Мне бы хотелось проникнуть в голову этого мужчины, покопаться в его мыслях. Понять, есть ли там хоть какие-то эмоции. Или тёмные глаза верно отражают безразличие.

Закусила нижнюю губу, переминаясь с ноги на ногу на месте (ужасно неудобная обувь), смутно догадываясь, что меня привели сюда не по ошибке.

Боже, этот идиот, которого я пыталась облапошить, реально решил, что Шамиль будет играть на меня? Смешно! Я ведь всего лишь уборщица в его доме. Я ему нахер не сдалась.

– Принимаю, – прозвучал ответ Шамиля, сбивший меня с ног посильнее удара под рёбра.

Я облизала пересохшие губы и мучительно пыталась снова поймать взгляд Хозяина. Он предупреждал, что ещё один мой косяк, и он убьёт меня собственными руками. А ведь он ещё не знает, что я не просто так работаю на него… или знает и поэтому хочет убить лично? В целом поводов прикопать меня на лужайке рядом с его ночным клубом у него скопилось достаточно.

– Зацените, какая куколка сегодня может стать вашей в случае выигрыша, – прозвучал голос мужчины, которого я видела впервые. Он походил на тех, что рекламируют рабов перед продажей, сразу вызывая во мне неприязнь. – Какие ножки и прелестная грудь. Алмаз среди разбитых осколков стекла.

Нет. Я была уверена, что в сегодняшней игре в покер розыгрыш идет не на моё тело. Красоток, готовых обслужить хозяина самого крутого и не совсем легального ночного заведения Москвы, так много, что ему достаточно щёлкнуть пальцами, чтобы они прибежали к нему и покорно ждали его внимания.

Нет. Готова биться об заклад, что он просто хочет собственноручно наказать меня. А не делиться этим удовольствием с другими.

Несмотря на то, что меня планировали сбагрить как ценный приз, я ощутила очередной толчок, заставивший ноги подкоситься. Упала у стены, напряжённо разглядывая игроков в покер.

Глазами гипнотизируя своего Хозяина, сидевшего ко мне боком. Чёрт, до чего же он хорош. В этом идеально скроенном деловом костюме он действительно походил на человека, принимающего ставки на жизнь.

Почти расслабившись, я откинула голову на стену, изучая его из-под ресниц. Такого недосягаемого и чужого. Интересно, почему он ввязался в эту авантюру? Ведь я для него всего лишь ребёнок. Капризный, непослушный, дикий Маугли.

Я имела отдалённое представление об игре в покер. А потому лишь интуитивно понимала, чьи карты составят выигрышную комбинацию на изумрудной поверхности стола.

По недовольной физиономии партнёра Шамиля до меня дошло, что даже если он проиграет, то всё равно достанет моё тельце из-под земли. Наказание найдёт меня рано или поздно.

– Она твоя, – зло бросил наркоторговец, поднимая свои сальные глазки в мою сторону. И обещая кровавую расплату. Не сейчас. Потом.

– Все вон отсюда, – коротко и сухо приказал Хозяин.

Я напряглась, будучи уверенной, что столь неуважительный тон может стать поводом для драки. Но наркодиллер не дурак. Силы здесь неравны. Людей Шамиля в его заведении явно больше.

Когда комната опустела и мы остались наедине, я притянула к себе ноги и вжалась в стену.

Мне не нравилось, как Хозяин смотрел в мою сторону. Сердце глухо ухало в груди, отдаваясь болью в побитых рёбрах.

Помещение вдруг сжалось, нарушая все законы физики. Наедине с этим человеком мне стало здесь тесно. И страшно. Он заполнял собою всё пространство, забирая мой воздух, не давая сделать вздох. От одного лишь взгляда тёмных, колючих глаз желудок сворачивало от страха в узел.

Мужчина потянул свои брюки чуть выше и присел на корточки рядом со мной, так же безэмоционально рассматривая мой наряд. Словно он заметил меня только что, а не в тот момент, когда я входила в это помещение.

– Чем со мной будешь расплачиваться за свою жизнь, Лиса?

Глава 1

На дно грязного умывальника капала вода, буквально сводя меня с ума. Эту противную монотонную мелодию, доносившуюся из-за открытой где-то в коридоре двери туалета, не перекрывали другие звуки. Чей-то храп в соседней камере, треск неудобной койки, в которой кто-то никак не мог разместиться. Включённый телевизор, притягивающий внимание ментов.

Я ждала утра. Не впервые меня забрали «охладиться». Почему-то подполковник полиции, руководивший этим Отделом, считал, что мне полезнее спать здесь, а не в квартире моей бабки. Неподалеку от моей с матери-наркоманки.

– Василиса Вишневская, подъём, – прозвучал знакомый прокуренный голос.

Медленно опустила кеды на пол. Потёрла глаза. Хотелось умыться. А в идеале принять душ. Я до костей пропахла этим местом. Зловонный запах чужого перегара, рвоты и мо… того, о чём я предпочитала не думать, въелся в мою одежду так, что, будь я богаче, не раздумывая выбросила бы эти шмотки. Но, увы. После убийства отца моя семья находилась на грани нищеты. Надеюсь, хотя бы хлорка поможет вытравить этот сомнительный аромат.

– Когда ты перестанешь влипать в неприятности, Вишневская? – спрашивает подполковник, взирая на меня с высоты своего роста.

Меня раздражала его отеческая опека. Ну и что, что мы знакомы с ним с моих четырнадцати лет. Забирать меня в обезьянник стало для него привычкой. Обыденностью. Даже если в разборках была и не моя вина.

– Я не влипаю в них. Это они влипают в меня, – ухмыляюсь, задирая подбородок выше, чтобы не казаться такой мелюзгой рядом с ним, и думая о том, что выгляжу сейчас очень крутой. Не каждого задержанного до выяснения обстоятельств из обезьянника забирает начальник Отдела полиции.

Местные старожилы в форме отвечают мне такой же ухмылкой. Плавали – знаем. Ещё не раз встретимся. Коротков даже не заносил мои приводы в базу данных. Жалел сиротку.

– Василиса, я знал твоего отца, он не одобрил бы твоего поведения, – пытается наставить меня на путь истинный мужчина.

Ну да, ты его знал. Мой отец наверняка и пристроил тебя на это тёпленькое местечко. Что ж, спасибо, что не забыл его доброту, в отличие от остальных, и присматриваешь за мной. Но не нужно мне говорить, что мой отец сделал бы. Всё-таки не́когда самый опасный криминальный авторитет этой части Москвы мог бы и не согласиться с твоими выводами.

Мне очень хотелось прошипеть собственные мысли сквозь стиснутые зубы. Но я знала, что это странное знакомство может ещё не раз меня выручить. А когда человек ведёт такой образ жизни, как я, не стоит раскидываться связями. Даже весьма сомнительными в своей пользе.

– Не одобрил? – усмехаюсь со всей бравадой, на которую способна юная девчонка, не признающая границ и не следующая правилам. – Папа учил меня, как владеть ножом-бабочкой. Думаете, мои таланты должны пропасть зря?

Мужчина устало выдыхает, в очередной раз понимая, что я неисправима. В его глазах печаль и какая-то обречённость. Будто он видит лишь плачевный исход моей судьбы.

Он пытался. Честно пытался. Даже не знаю почему, ведь мой отец уже никогда не вернёт ему долг – забота о дочери Вишневского. Видимо, подполковник сочувствовал мне чисто по-человечески. Для меня это стало удивительным открытием. В сердце неприятно кольнуло, и я тут же стёрла это наваждение из груди. Слабости нет во мне места. Стать хорошей девочкой уже не суждено.

– Выметайся, – вкладывает в мои замёрзшие пальцы рюкзак, едва ли не вышвыривая из стен казённого учреждения, – и чтобы я тебя здесь больше не видел.

Каждый раз он говорил одно и то же.

Нацепила на плечи рюкзак и пониже опустила чёрную шапку, почти закрывая тёмные брови. Скорее бы добраться до дома и вымыться. Ткнулась носом в собственный рукав куртки. Фу. От меня разит, как от бомжихи.

Пока шла, размышляла, как было бы здорово оказаться в квартире одной. Не слышать ругань бабки, которая меня с каждым днём ненавидела всё сильнее. Не видеть пустых глаз матери. На этой ноте моё сердце сжалось. Больно. Нет. Лучше пусть она будет дома. Не хочу шароёбиться по всем злачным местам в её поисках.

Только Васька, мой брат-близнец, никогда меня не расстраивал. Да и не мог. Пулевое ранение застряло в позвоночнике, навсегда лишив его возможности двигаться. Ещё одно наследство моего отца.

Казалось бы, когда Василий Вишневский (да-да, неоригинально, Вишневская Василиса Васильевна, ещё и брата зовут так же – Василий, но отцу слишком нравилось собственное имя, и оно постоянно резонировало в нашем доме, будто отражаясь от зеркальных поверхностей) умер, его награбленное богатство где-то должно было осесть. Как это обычно случается у преступников подобного масштаба. На счетах швейцарских банков, в офшорах, да хотя бы зарыто в стеклянных банках под землёй! Но нет. С его смерти всё пошло по пи..де… по наклонной, я хотела сказать.

Погружённая в свои мысли, я не сразу заметила, как рядом со мной крадётся тонированный «Роллс», мать его, «Ройс». Напряглась. Кто-то в машине, будто почуяв, что я пришла в себя, остановил тачку. И я почему-то тоже встала как вкопанная. Хотя в таких случаях правильно было бы бежать без оглядки. Но что-то держало меня на месте.

Водитель вышел из автомобиля, обошёл его и открыл передо мной пассажирскую дверь. В салоне кто-то был. Взгляд упал на мужские ноги. Брюки со стрелками, отполированные тяжёлые ботинки.

– Что вам от меня надо? – слишком поздно начав пятиться назад, спрашиваю. Морщусь, слыша собственный писклявый голосок. Разглядываю водителя, куда больше похожего на головореза. Сердце заходится из-за плохого предчувствия.

Меня так быстро упаковали в салон, что я даже пискнуть не успела. Заломили руку за спину, вызывая острую боль, и, согнув буквой «Г», закинули внутрь.

Тело обдало жаром, и я только сейчас ощутила, как сильно замерзла, проведя ночь не под тёплым одеялом, а в отделении полиции. В нос ударил запах кожи, обтягивающей сиденья, лёгкий, едва уловимый мужской парфюм и аромат чистой рубашки. Как можно ощущать запах рубашки?

Как зверёк, привыкший к опасности, я тут же вжалась в угол, интуитивно понимая, где сидит человек. Взгляд привык к царившему полумраку, и я уставилась на колени, медленно поднимаясь взглядом выше.

– Здравствуй, Лисёнок, – густой мужской голос разрезал тишину, словно заточенная сталь ножа, тут же вызывая во мне потребность по-девчачьи завизжать.

Глава 2

Сжимаю со всей силы кулаки, слыша в ушах шум крови.

– Не пугайся так, я не причиню тебе вреда, – мягко обращается ко мне, как к приблудной кошке, которую не хочет спугнуть. Только чего тогда хочет? Накормить или открутить хвост – непонятно.

Я вглядываюсь в знакомое лицо, серые, как бетонная стена, глаза, плотно сжатые губы, нос с горбинкой и светлые, пшеничные волосы. Конечно, этот человек мне знаком. Иначе с чего бы я забилась в угол, забывая дышать. Вдох. Выдох. Очень медленно, не сводя с него глаз, я залезла на пассажирское сиденье.

– Здрасьте, дядя Соломон, – несмотря на дрожь в руках, которую я пыталась скрыть, вцепляясь пальцами в кожаную обивку сиденья, мои губы скривила наглая улыбка.

Я помнила почти всех «коллег» своего отца. Это было несложно. Они частенько собирались в нашем загородном доме. Жуткое зрелище для непосвященных. Но я знала, кто мой папа. Сила, огромная и тёмная, за которую я могу спрятаться. Она окутывала меня с головы до ног, делая неприкосновенной. Перетекала в меня, зажигая изнутри, и я знала – меня никто не обидит. Таким был мой отец, пока на нашу семью не совершили покушение.

Я сидела на гангстерских встречах вместе с ними ещё маленькой, на его коленках, и слушала их разговоры. Не знаю даже, почему папа мне это позволял. Мой брат-близнец пугался подобного общества, предпочитал спрятаться, смыться куда-нибудь с друзьями и не показываться злым дядям на глаза.

А меня туда тянуло. Мне нравилось, что со мной разговаривают как со взрослой. Папа даже шутливо задавал мне вопросы, будто советуясь, а когда я отвечала, мужчины покатывались со смеху.

Я стала свидетелем криминальных схем, планов зачистки и выбора рынков сбыта нелегальной продукции. Моей безвольной, но невозможно красивой матери было всё равно, чем занимается её дочь. А для отца вся жизнь – игра.

Папа любил демонстрировать своим друзьям мои навыки в фехтовании и шахматах. Включал записи с моим участием на чемпионатах. Пение, которым я тоже с детства занималась, его почему-то не так воодушевляло.

– Ты очень выросла с нашей последней встречи, – мужчина медленно, сантиметр за сантиметром, опускает взгляд с моего лица ниже, по телу. По тонкой шее, выступающим ключицам, груди, виднеющейся из-за расстёгнутой куртки.

Я буквально ощущаю, как в нём загорается интерес ко мне. Будто он сам не ожидал, что я когда-нибудь вырасту.

Не знаю, зачем ему эта встреча, но он смотрит на меня не как на дочь своего друга. Как на женщину. И мне до смерти захотелось спрятаться от этих глаз. Натянуть шапку пониже, скрывая под ней чёрные кудри. Поднять до самого горла молнию на куртке и сжаться до точки, лишь бы не смотрел так. Не пялился, не раздевал в своих фантазиях.

А ведь девчонкой я была отчаянно влюблена в него. Друг отца тогда казался мне загадочным и красивым. Его украшала власть и пистолет под курткой. Он замечал мои взгляды и поддерживал этот интерес.

Общался как со взрослой, дарил подарки на каждый день рождения, не пропуская ни одного. Только не такие подарки, что обычно получают девочки. Куклы, платья или украшения. Нет, мне дарили наборы ножей. Боевых. Странный подарок. Не понимала его, но гордилась, что ко мне не относятся как к девчонке. А в этом мире мне хотелось бы родиться мужчиной.

А ещё я видела, как он поглядывал на мою мать. Я не стала её копией, но выросла чертовски похожей. А моя мама была чудо как хороша. Она и сейчас очень красивая… Если бы не наркотики, стирающие её личность с каждым днём всё больше и больше. А я… нет. Нет, я не считала себя красавицей, а потому его интерес меня так удивил.

Но очевидно, что скатившаяся на дно жизни мама его давно не волнует. И слава богу, от такого ухажёра я не смогла бы её защитить. А сама с ним я как-нибудь справлюсь.

– Вы тоже повзрослели, – язвлю, рассматривая седину на висках и морщины, исходящие лучами из уголков глаз. Мужчина прищуривается недобро, серый взгляд пронзает морозом, и я невольно ёжусь.

– До меня дошли слухи, что ты пыталась связаться с нами, –прохладнее, чем прежде, продолжает мужчина.

Ох, простите, задела за живое. Любопытно, сколько ему сейчас? Лет сорок пять? На что он надеялся, глядя на меня своими хищными орлиными глазами? Не удивлюсь, если его любовницы – мои ровесницы.

С нами… Да. Я пыталась выйти на связь с партнёрами отца. С каждым из них. С теми, кто делил с ним стол, жизнь и криминальный мир. Но не разделил смерть и забвение. Люди, державшие весь город в своих кулаках. Возможно, кто-то из них покушался на него. Я хотела знать кто.

Среди них политики, именитые бизнесмены и меценаты. Так раньше выглядело и реноме моего родителя. Красивая обёртка и смертельная отрава внутри.

После того утра всё изменилось. И я желала знать, кто в этом повинен. Ненависть за отнятые в тот день жизни росла вместе со мной. Она почти заполнила каждую клеточку моего организма, приняла форму моего тела, скульптуру моего лица, цвет моих волос. Пока в итоге от меня кроме чёрной ненависти уже ничего не осталось. И только у этой оболочки была цель – найти виновного.

Я жила с этой ненавистью. Питалась ей, когда есть было больше нечего. Когда мать, полностью слетевшая с катушек, потерявшая самое дорогое и любимое, нашла утешение в нелегальных химических формулах. А мне, тринадцатилетней девчонке, приходилось бегать по самым жутким уголкам этого города, чтобы найти родительницу. А ведь наркотики – это дорогое удовольствие. И платила она за него своим телом. И лучше не вспоминать моменты, когда в её глазах рождалось желание продать за это удовольствие и свою подрастающую дочку.

– Вы знаете, дядя Соломон, чего я хочу, – сердце уже перестало плясать от страха. – Знать, кто заказал мою семью.

Это не первая наша встреча после трагедии, я и раньше кидалась с этим вопросом к нему. Он был самым близким другом отца. Ему я доверяла больше всех.

Я мысленно вернулась к той встрече четыре года назад. Похороны. Чёрный день. Мать, которая полностью погрязла в горе, забыв о том, что у неё есть о ком заботиться. И я сразу ощутила себя всеми брошенной и потерянной. Лишённой защиты. Опоры. Вкушая новый плод – страх и беззащитность. Чувства, с которыми я боролась всеми силами. И не всегда успешно.

Чтобы добраться до Соломона, мне пришлось преодолеть преграду из его телохранителей. Словно он тогда тоже опасался, что следующим попасть под прицел киллера может уже он.

– Отпустите её, – спокойный приказ слетел с губ, и руки, державшие мои плечи, разжались.

Я кинулась к нему на шею, вспоминая, что этот мужчина всегда хорошо ко мне относился. Но тёплых объятий не последовало.

– Дядя Соломон, – обливаясь слезами, утыкаюсь носом в грубую ткань его пальто, – кто это сделал?

Мужчина раздражённо расцепляет мои озябшие пальцы, убирая с шеи. Опускается ниже, так, чтобы я могла видеть выражение его глаз. Холодных, как этот осенний день. И чужих.

– Это не твоё дело, Лисёнок. Не вмешивайся в неприятности. Я погасил все долги твоего отца, но извини, с домом и прочими благами придётся расстаться. Я сожалею. Взрослей и прощай.

Глава 3

Разбитая, я стояла в грязной луже в своих промокших ботинках, не зная, где на моих щеках слёзы, а где дождь, и смотрела, как полы его пальто развеваются за спиной. Как тяжёлые ботинки погрязают в кладбищенской земле, пока мужчина направляется к выходу. С моим отцом попрощались. И с моей семьей тоже.

Я пыталась встретиться с ним ещё и ещё. Из года в год. И ничего. В последний раз его охрана меня и вовсе избила и вышвырнула. Как мусор. Ублюдки…

Но даже такой «чести» от других партнёров отца я не удостоилась.

Мужчина морщится, будто ему под ноготь иглу загнали.

– К чему эти формальности, Василиса. Какой я тебе дядя? – его рот изгибается в подобии улыбки, но она не делает его лицо добрее. Опаснее – да. И как я могла считать его привлекательным? Он жуткий. Была бы я умнее, пряталась бы от него, как от чудовища, под одеялом.

– Никакой, – подтверждаю, вспоминая, как он бросил меня на произвол судьбы.

А ведь я так верила ему. Хранила надежду тот короткий промежуток времени, до момента, как вся надежда во мне не истлела. Погасла. Страшно терять надежду, ведь, не имея её, человек способен на многое. А пока она теплится, есть и сдерживающие факторы. А у меня их выбило все напрочь, как пробки от перепада напряжения. Давно и намертво.

– Все эти годы я вёл расследование, желая узнать, кто заказал твоего отца. И сейчас близок к цели.

От этих слов моё нутро сжалось, мозг заработал быстро и чётко. Все органы чувств пришли в боевую готовность. Я подалась к нему корпусом, мой рот чуть приоткрылся, будто я собиралась испить до дна важное знание. И он устремил взгляд к моим губам, медля перед ответом. Захлопнула рот и сжала губы в тонкую линию. Меня чертовски пугали эти взгляды.

– Но мне нужна от тебя одна услуга, – очень мягко, вкрадчиво доносит до меня мысль.

Хмурюсь. Я готова была многое отдать, только бы знать имя убийцы. Человек, сидящий напротив, это знал и собирался этим знанием воспользоваться.

– Какая? – тихо спрашиваю.

– Ты должна устроиться в дом к Шамилю Ямадаеву – хозяину нелегального заведения «Рай».

Я слышала о нём. Каждый в городе слышал. Место, где можно за деньги получить любое удовольствие. В буквальном смысле. Только я туда даже не совалась. Ибо платить за вход было нечем.

– Как я это сделаю?

– Этот вопрос меня не интересует. Ты умная девочка, уверен, справишься с этим заданием.

– А если справлюсь, что дальше?

– Мне нужно, чтобы ты сливала о нём информацию.

От этих слов я вжимаюсь в спинку сиденья.

Клуб «Рай» – центр криминального мира этого города. Сосредоточие зла и беззакония. Место, где существуют свои собственные своды правил и постулаты. А его хозяин – влиятельный монстр, который сотрёт меня с лица земли, если узнает подробности этого разговора.

Меня отправляют на верную смерть, если я облажаюсь.

Во рту мгновенно пересыхает.

– Когда я узнаю имя нанимателя? Убийцы, – облизываю сухие губы.