Русские на рубеже эпох
– Сейчас потребительское кредитование всё прочнее входит в нашу жизнь. Люди хотят сегодня, а не в необозримом будущем! Рядом с нашим офисом как раз отделение банка есть. Процент приличный.
– Скажите, а можете вы ещё раз зайти? Мы с мужем привезём из деревни воду, которую даже не кипятим. Говорят, она совершенно чистая! Проверите её своими приборами. И ещё раз обсудим.
– Конечно! С радостью!
* * *Огромный, пятиэтажный, недавно отстроенный торговый центр бурлит посетителями. Всё здесь есть: и магазины, и офисы, и игровые площадки, и, конечно, самые разнообразные кафе и рестораны.
– Арчибальд!
– Авессалом!
Приятели чокнулись кофе. Обедали на фудкорте. Из открытого заведения хорошо просматриваются, руководимые ими, офисы. Арчибальд, требовавший от подчинённых неукоснительного соблюдения дресс-кода, сам был в каких-то очень фирменных, но напоминавших джинсы, брюках. Розовые щёки его окаймляла тонко выстриженная бородка. Авессалом, высокий блондин с шаловливыми глазками, одет в модный дорогой костюм. Он как раз руководит филиалом банка, кредитовавшим, в том числе, и клиентов, продающего фильтры, Арчибальда. За огромными стеклянными стенами хорошо видны снующие туда-сюда сотрудники обеих фирм.
– Как рыбки в аквариуме, – заметил Авессалом, разрезая пиццу.
– У тебя рыбок-то больше! – чуть завистливо протянул немного конопатый Арчибальд.
– У тебя, как будто, нет?!
– У меня, преимущественно, разновозрастные недотёпы! О продажах имеют зачаточное представление!
– Может, так оно и лучше?! У меня все с гонором, после универа. Финансистки. Недотроги!
– Так уж и недотроги?!
– За погладить коленку – продвижение по службе подавай!
– Познакомил бы вон с той блондиночкой!
– У неё парень, по-моему, мафик. Не боишься?
– Ты же меня знаешь!
– А как жена? Слышал, второго ждёте!
– Да, ну тебя!
– Ха-ха-ха!
– Ты машину-то купил?
– А то?! В родном банке кредитнулся!
– А мне ещё продавать и продавать мои фильтры до голубой мечты… Когда же я сяду в тебя, моя ласточка? – Арчибальд мечтательно прикрыл глаза.
– Часики где брал?
– В «магазе» напротив, – Медынцев, встряхнув головой, чтобы вернуться в реальность, указал пластмассовой вилкой направление.
– Прикольные!
– Ты сам-то жениться не собираешься?
– Жду, когда в Москву переведут. На москвичке хочу, да чтоб папаша не из простых! Там, глядишь, за границу перевестись можно, международную карьеру сделать!
– Здесь плохо, что ли?
– Арчибальд, друг! Я в «рашке» себя вообще не вижу! Готов пахать, результат давать, но чтоб международную карьеру сделать! Это круто, понимаешь?!
– Понимаю! А я, знаешь, чего хочу?
– Откройся! Не томи! – Авессалом разрумянился от сытной еды и карьерного возбуждения.
– Я депозит хочу! – крайне серьёзно, веско изрёк Арчибальд. Конопушки на его лице переходили даже на веки.
– В смысле, банковский? – немного опешил собеседник.
– Именно. Солидный депозит хочу наторговать на этих фильтрах. И там уж можно куда угодно: хоть на Гаваи, хоть в Москву!
– Арчибальд!
– Авессалом!
Приятели чокнулись остатками кофе. Разошлись по начальственным кабинетам.
* * *– По какому праву вы обманываете пенсионеров?
– Я никого не обманывал.
– А это что?
– Договор.
– А это?
– Ещё один.
– И вы нам будете говорить?!
В кабинете Медынцева шла разборка с клиентами. Девушки на ресепшн напрягали уши и по привычке улыбались. Хотя стеклянная дверь плотно прикрыта, звуки всё равно проникают в коридор, а жесты и мимика посетителей не оставляют сомнений, что разговор идёт предметный, о деньгах. В начале работы Димитрия в компании таких случаев практически не происходило, но в последнее время они стали всё чаще. Посетителей двое: мужчина и женщина. Молодые, может быть, чуть старше Медынцева. Женщина уверенно сидит на стуле. Мужчина же садиться, по всей видимости, не собирается. Нависает над Арчибальдом и тычет ему под нос знакомые всем сотрудникам договора на фирменных бланках.
– Кто вам позволил приходить к моим родителям и разводить их на деньги? – здоровенный мужик мусолит толстыми, по всей видимости, плохо знакомыми с письменными приборами, пальцами договора на поставку и монтаж фильтра и кредитный договор на половину суммы заказа.
– Присядьте! Успокойтесь! – выставил холёную ладонь перед посетителем, из последних сил сохранявший самообладание, Арчибальд.
– Я сейчас тебя самого успокою! – мнёт бумаги раскрасневшийся мужик.
– Дорогой, присядь, – вмешалась супруга.
– Чай, кофе! – благодарно посмотрел в её сторону Медынцев.
– Не надо. Давайте по пунктам!
– Давайте.
– Вы не отрицаете, что данные бумаги заключены с вашей компанией? – продолжила женщина.
– Конечно, нет. Один договор с нами. Второй, кредитный, с нашим партнёром.
– Пятнадцать процентов! Грабители! – снова вскочил мужик.
– Успокойся, дорогой! Прошу тебя! – с нажимом произнесла дамочка.
– Ваш сотрудник, представившись работником коммунальной службы, позвонил в дверь. Под видом проверки качества проточной воды стал показывать какие-то фокусы с разными приборчиками. Рассказал, что, если не поставить этот фильтр, можно отравиться! И заставил полуслепую пенсионерку подписать бумаги!
– Не фокусы, а научные эксперименты. Не заставил, а предложил.
– Уболтал!
– …
– В общем, мы хотим расторгнуть договора.
– Пожалуйста! Приводите вашу маму, или приносите доверенность. Условия расторжения на второй, если мне память не изменяет, странице. Мелким шрифтом.
– Так это мы ещё и неустойку заплатить должны! – отложив очки, возмутилась посетительница.
– К сожалению, – улыбнулся Арчибальд.
– Какая наглость!
– Мы также несём издержки. Ничего личного.
– Пошли отсюда, с них как с гуся вода!
– Ну, а может оставим всё в силе? Я ещё скидочку дам? А принцип фильтра мы вам покажем на действующем образце, в соседней комнате! Здоровье-то не купишь!
– Ну что, посмотрим?
– На то, что они «впаривают»?
– Раз уж пришли?!
– Конечно, конечно! Правильно решили! – Арчибальд уже провожал посетителей в демонстрационный зал, – чай-кофе?
Девочки на ресепшн еле сдерживали смех. Гоша готовился презентовать фильтр. Молодые сотрудники в кроссовках и, только что купленных, дешёвых костюмах, ещё не успевшие приобрести весь дресс-код, сбегали вниз по лестнице курить.
* * *– Диман, ты прости, но не нужен мне твой фильтр.
– Миш, я и не настаиваю! Так просто спросил.
– Вещь хорошая, но уж больно дорогая, – Саня пригубил пиво, – и потом, знаешь…
– Чего?
– Фильтровать, не фильтровать – вопрос!
– Что, лучше воду с вредными примесями пить?
– Мембраны обратного осмоса способны и полезные вещества задерживать. А в обычных фильтрах из картриджей отфильтрованные вредные примеси могут обратно в воду вымываться!
– Палка о двух концах?
– Да, как и многое другое!
– Я же говорю, дезинфицировать надо! – Михальчик налил себе водочки. Жестом предложил друзьям.
– Я на Севере когда был, заметил, что там воду очищают вымораживанием. Сначала замерзает чистая вода, а то, что остаётся не замёрзшим – сливают вместе с примесями.
– Мы дома просто отстаиваем. Хотя, честно говоря, фильтр собираемся покупать, но попроще. Кувшинчик такой, видели?
– Диман, ты только клиентам про вымораживание не рассказывай, а то не заработаешь!
– Да, уж!
– Парни, я сегодня за поляну не смогу отдать. В следующий раз весь стол с меня!
– Да, не вопрос. Случилось что?
– В три напёрстка попал…
– Миха, ты же опытный!
– Опытный, не опытный… Он как затянет своё: «Кручу, верчу, запутать хочу!» Заманчиво! Ха-ха-ха!
* * *– Борьба с возражениями! Борьба с возражениями – вот что главное! – Арчибальд сидел в кресле и делал жесты к залу.
Лика внимательно слушала. Василий что-то записывал. Он ёрзал на стуле, как будто скучноватенькая информация вызывала в нём раздражение. Раздражение вылезало наружу, но встать и выйти нельзя. Оставалось ёрзать. Дина легонько тёрлась о Гошу, а тот сидел с очень серьёзным видом. Словно обдумывал, как ему лучше объяснить Дине устройство фильтра, чтоб она, наконец, запомнила и смогла презентовать.
– Почти все говорят, что цена слишком высокая. Что подобный фильтр можно купить в рознице за гораздо меньшие деньги! – вставил Димитрий.
– Ксенофонтов, у вас план выполнен?
– Нет.
– Статистика звонков у вас хромает. Мало звоните!
– Стараюсь.
– Цена высокая? Как обойти возражение?
– Ну…
– Хорошо дёшево не бывает! – громко изрёк Фуфачёв.
– Например, так можно.
– Можно купить в рознице дешевле. Что ответим?
– Пойдите и купите!
– Двойка! Ещё мнения?
– Такой можно купить только у нас. Эксклюзивные поставки из Европы. Всё остальное – подделка!
– Можно! А что главное?
– На здоровье бить!
– Пойдёт! А ещё?
– Завтра цены вырастут!
– Неплохо! Давайте ещё десяток предложений! Дина Юрьевна, выходите, записывайте!
Оставшиеся сорок минут выжимали из себя фразы, которые должны будут убедить покупателя приобрести товар именно у них, именно сейчас, по назначенной цене. Димитрия давно всё это тяготило – и звонки; и план, который всё никак не выполнялся; и сам факт, что он, дипломированный биолог, вынужден заниматься этой ерундой. Но сам виноват. Бросил науку. Можно было немного потерпеть, как Саня, например. Может быть, тоже уже защитился бы! Да что теперь?! Звони, торгуй, задвигай стульчики и читай скороговорки.
* * *Другую работу найти не получалось. И Димитрий звонил. Звонил и удручённый Василий. А вот Лика уволилась. «Надоел, – сказала девчонкам на ресепшн, – этот бешеный Гоша». Фуфачёв всё также рассекал от стола к столу, сажал новеньких, которые прибывали взамен увольняющихся, не выдерживающих специфической работы, сотрудников, спиной к спине, учил спичам и преодолевать возражения. Удача, зависящая, в общем-то, от количества повторений звонков, иногда улыбалась Димитрию. И тогда он шёл на новые встречи, показывал опыты с водой, уговаривал, как мог. Но вот продать не получалось. В некоторых домах он был уже по нескольку раз, а подписание договора срывалось в самый последний момент. Наконец, позвонила интеллигентная женщина, которая обещала привезти с дачи воды. Димитрий очень на неё рассчитывал. Она-то уж точно, если пообещает, в последний момент не откажется. И ругаться, наверное, не придёт, если что-то потом не устроит. Димитрий, обнадёженный, вошёл в знакомую квартиру и вновь продемонстрировал опыты.
– И здесь осадок появляется!
– И цвет какой-то желтовато-зелёный! – недоумённо произнёс муж, сухощавый, очень чисто одетый, в рубашке, застёгнутой на все пуговицы.
– Это ещё что! Ты из-под крана не видел! Как жижа в болоте!
– А сколько стоит-то?
– Полторы тысячи.
– Ну, это нормально. Потянем.
– Ты спроси, полторы тысячи чего, – донёсся из кухни приглушённый голос хозяйки.
– Как чего? Рублей, конечно! – тихо ответствовал супруг, осматривая место под раковиной, войдёт туда фильтр или нет.
Дверь в залу приоткрылась, в комнату заглянул белобрысый молодой человек. Что-то в его лице показалось Димитрию необычным. Потом он снова высунул голову, сразу убирать не стал, разглядывал гостя. Наконец, молодой человек подошёл к Ксенофонтову сзади, положил руки на плечи.
– Не волнуйтесь, он у нас не здоров. Но смирный, – прояснила ситуацию вошедшая хозяйка. – Иди к себе, иди, – обратилась она уже к сыну.
– Ничего, ничего, – Димитрий был несколько смущён, но быстро понял в чём дело.
– Ну, Димитрий Георгиевич, – вошёл муж, – цена, конечно, в рублях?
– Нет, в долларах.
– Признаться, не ожидал!
– Я же тебе говорила! Сейчас всё в долларах измеряют!
– Мы столько не потянем…
Тут бы Димитрию ввернуть про кредит, про «дёшево хорошо не бывает», подпустить страшилок про экологию и разгоняющуюся инфляцию. Но он не смог. А вместо этого сказал:
– Вещь дорогая. Эффективная. Но ведь жили же и без таких фильтров. Кредит получить есть возможность. Но тут уж вы подумайте! А что вода из деревенской колонки немного пожелтела и осадочек появился – так это последствия электролиза. А в принципе – вода хорошая!
– Вы уж простите нас, Димитрий Георгиевич, что время ваше отняли! Мы пока повременим, – хозяйка посмотрела на Димитрия как-то внимательно и тепло.
– А опыты очень интересные! – вторил муж, – и, если есть возможность, мы у вас приборчики, которыми вы воду тестировали, приобретём!
– Конечно. Они всегда есть в продаже.
Димитрий вышел из квартиры с лёгким сердцем. Его уже не пугало, что Арчибальд будет требовать план и сравнивать с более успешными коллегами.
План Ксенофонтов выполнил через неделю. И даже перевыполнил, за что получил приличный бонус. Неожиданно позвонил «новый русский», который поначалу его не хотел пускать даже на порог. А тут ему потребовалось сразу три фильтра: один в загородный дом, другой в городскую квартиру, а третий в баню. Зачем в бане такой фильтр Димитрий расспрашивать, понятно, не стал. И как можно быстрее выполнил заказ. А через месяц Димитрий нашёл подходящую работу.
Ксенофонтов вдруг с уверенностью почувствовал, что неудачи, преследовавшие его в последние годы, скоро отступят, и начнётся какой-то иной период в его жизни. Период подъёма. И не только в его, но и в жизни всей страны. Появились и уже прочно вошли в обиход новые принципы устройства общества, быстро меняются отношения между людьми. Открыты двери в западное общество, и Россия приняла в себя потоки зарубежных теорий лидерства, жизненного успеха, зарабатывания денег и новых технологий. Чем-то грандиозным, манящим и тревожным наполнена перспектива. Что из этого получится? К чему приведёт страну эта «прививка»? Но, определённо, у Ксенофонтова есть силы и желание идти вперёд. А в прошлом у Димитрия остались чуть более чем тридцать лет жизни с их радостями и потерями, ошибками, напрасными мечтаниями и находками. Димитрий более всего хотел не совершать прежних ошибок и забрать с собой в дальнейший жизненный путь образы умерших родных и воспоминания о тихих детских радостях. Он положит их в тайник своей души как некрадомое сокровище, и понесёт по жизни дальше.
* * *– Здравствуйте, Нина Львовна!
С друзьями на море Димитрий не поехал. Решил перед новой работой съездить на могилку к Лене. Остановился в гостинице. Когда шёл по аллее, ещё издалека увидел, стоящую почти неподвижно, сухонькую фигурку.
– Димитрий? – обернулась женщина.
– Я.
– Не ожидала.
– Почему?
– Уже несколько лет прошло. И брак у вас был короткий…
– Действительно, короткий.
– Жаль внуков вы мне не родили. Сейчас бы нянчилась…
– Это папа её рядом?
– Да. Ты женился?
– Нет.
– Чем занимаешься?
– Работаю.
– По специальности?
– Нет.
– А я в детдом работать устроилась. Своих нет – чужих буду нянчить!
– Деда вашего реабилитировали?
– Помнишь? Реабилитировали! Вот Лена бы радовалась… – Нина Львовна заплакала. – Она у меня такая скромная была, никому ничего плохого не сделала. Как же так?!
На могилке у Лены крест, как и положено по православной традиции. Небольшой, аккуратный. Из мрамора. «Наверно, Нина Львовна деньги занимала, чтобы поставить, – подумал Димитрий, – надо вложиться! А вот на наших могилках крестов нет. Только звёздочки красноармейские, символизирующие, что оба деда войну прошли».
– Не знаю… Вот вы говорите, не долго мы с ней прожили… А она много для меня значила, и сейчас значит. На важные вещи мне открыла глаза. Может быть, меня так уже никто не будет любить…
– Жениться тебе надо! Как мать говорю!
– Часто слышу!
– Вот, люди зря не скажут…
– Моя часть за памятник, – Димитрий отсчитал несколько стодолларовых купюр.
– Не надо, – отодвинула руку Нина Львовна.
– Нет уж, возьмите!
– Ладно, давай. Когда ещё приедешь?! А я за могилкой буду ухаживать. Больше никого у неё нет.
Они постояли молча ещё минут пять. Смотрели на фотографию светленькой, улыбающейся молодой женщины. С виду совсем ещё девочки.
– Она как северное сияние! Жаль, что я так ни разу её не назвал при жизни… Важное часто понимаешь лишь потом…
В поезде, лёжа на верхней полке плацкарта, Димитрий снова и снова вспоминал свою жизнь. В его мироощущении появилось что-то новое. Как будто схлынули с души излишний романтизм и мистицизм, постоянное стремление быть необычным, выделяющимся из толпы, заслуживающим какой-то особой роли. Мучающие, изводящие чувства. Ксенофонтов понял, что слепое и необдуманное следование идеям, которые он почерпнул из книжки «Мастер и Маргарита», во многом, и завело его в жизненный тупик. А ведь мать тогда привезла ему из какой-то туристической поездки Библию. Но он лишь несколько раз открыл её. Он последовал совету монаха, прочитал богословский анализ булгаковского романа. Прочитал Евангелие. Понял, что Булгаков, с точки зрения православия, исказил образ Христа, сделал силою своего таланта привлекательными падшего ангела и его свиту, давно известные страсти и человеческие грехи. Но это его, Булгакова, ответственность. А у Димитрия своя. Нельзя же обвинять книгу.
Поезд мчался вперёд. Мелькали за окном деревеньки, перроны, болотца около железнодорожного полотна.
Не ему, запутавшемуся Димитрию, судить и автора. Разве плох образ писателя, создающего книгу? Именно мастера, который строка за строкой делает свой роман. Конструирует новую реальность. Ксенофонтов слышал, что последнее время книга «Мастер и Маргарита» снова стала очень популярна, многие интеллигентные и образованные люди без конца с восторгом рассуждают о ней. Многие, как и Димитрий совсем недавно, строят по роману жизнь. А вот Михальчик и Саня не читали. Маша Беседина, скорее, тоже. Им всё равно. И живут спокойно. А Лена… Лена подарила Димитрию свою простую, светлую, глубокую любовь. Позволила соприкоснуться с настоящей чистотой, которая делает ничтожными все эти страсти. Когда Димитрий шёл за Мастером и Маргаритой в подвал, сопереживал их разговорам и действиям, он не испытывал подобного чувства. Он ощутил его только в своей жизни. И не сразу понял, что с ним произошло. Ощущали ли подобное главные герои книги и автор? Ну, хватит на этом циклиться, как на той блестящей безделушке в далёком детстве.
За стенкой веселилась компания. Внизу, напротив лежал пожилой мужчина. У окна через проход – мать с грудным дитём. Мужчина рассказывал соседу вполголоса, как работал на севере. Вкалывал. Заработал денег, но подорвал здоровье. А когда случилась перестройка, он все эти деньги потерял – не смог вытащить из банка, где они и сгорели. Удалось только дачный участок дочери купить с крохотным фанерным домиком. Туда он теперь и едет. Помогать. У дочки двое детей, муж – учитель. Жить-то надо как-то! Мужчина поглядел на Димитрия и несколько раз вздохнул глубоко и задумчиво: «Ах, молодость! Не вернуть времечко-то золотое!»
Часть 2. Князь приехал
Мальчик лет шести сидел на корточках на обочине грунтовой дороги и строил запруду из песка. Друзья сегодня сидели по домам, поэтому Дима строил один. Недавно прошёл дождь, и бурные ручейки неслись по старой каменистой дороге под уклон. Свежо. Но вот появилось солнце. Лужи и ручейки изменили цвет, а искорки света на листьях яблонь обнадёживали, что дальнейший день будет непременно хорош. Запруду строить не сложно. Нужно просто огородить земляным валом участок обочины по обеим сторонам основного потока. Возводить вал надо полукругом, чтобы стены вырастали против течения. А в конце работы важно замкнуть дамбу мощным, немного влажным комом грунта или плоским камнем прямо посредине потока. И тут же, без промедления быстро-быстро замазывать щели, нанося дополнительные слои грунта. Чем толще и выше стены, тем лучше! Ну вот, теперь можно наблюдать, как дождевая вода скапливается и образует море местного масштаба. После плотины ручеёк иссыхает, обнажая небольшие, умытые дождём булыжники, оставшиеся в этих местах ещё со времён ледника. В это море-озеро неплохо запустить лодочку. Как правило, Дима вырезал лодочку из коры дерева, ставил веточку или проволочку мачты, прикреплял парус из бумаги. На глади запруды лодочка ходила хорошо, но стоило спустить самодельное море, как кораблик опрокидывался бурными потоками воды уже через несколько метров, или терпел крушение позже, на миниатюрных порогах, образованных камнями или корнями деревьев.
Бабушка позвала обедать, и Дима, ещё некоторое время понаблюдав за своим корабликом, вытащил его из воды и побежал домой. Он знал, что запруду рано или поздно прорвёт вода, растопчет стадо коров или овец. Дима мечтал о том, что отец привезёт ему фабричный корабль, с килем, с электрическим моторчиком, с несколькими мачтами, и они поедут запускать его на озеро.
С тех прошло без малого сорок лет. Сейчас самое начало лета 2013 года.
Димитрий Георгиевич Ксенофонтов помассировал виски, подался вперёд, выпрямился, тронул клавиатуру. Ранее на мониторе появились бы таблицы и диаграммы, отражающие состояние дел предприятия, директором по развитию которого он имел честь когда-то состоять. Теперь это были перечни вакансий кадровых агентств, в последнее время сокращающиеся каждый месяц. Димитрия, в общем-то, тоже сократили. Собственник поблагодарил за годы сотрудничества, оценил вклад Ксенофонтова в свой бизнес и намекнул, что нужны новые силы для решения предстоящих амбициозных задач. Договорились, конечно, мирно. Ксенофонтов написал заявление.
Кресло пришло в движение и приняло максимально удобное для спины положение. Детские воспоминания согревали, отвлекали от нынешней незавидной ситуации. Светлые, ничем не омрачённые, они лежали в памяти обособленно. События, которые он сейчас вспоминал, происходили в деревне Ольховке, затерявшейся в лесах и болотах Псковской области. Именно здесь он проводил летние месяцы с бабушкой Женей и дедушкой Андреем.
А сейчас Димитрию срочно нужна работа. Деньги тают. Ксенофонтов с каждым последующим днём чувствует себя всё более неуютно.
Вот на электронный ящик пришло письмо. Поступило предложение принять участие в конкурсе на замещение вакантной должности руководителя проекта по восстановлению какой-то усадьбы в Псковской области. Димитрий, вроде, и не откликался на такую вакансию. Ехать в другой регион. Зачем? Ксенофонтов вчитался в текст. Усадьба помещика Рощина на озере Чёрном недалеко от села Долгого. Писала некая Елена Коновницына, представитель компании «Наследие». Якобы, из большого числа анкет они выбрали несколько, и среди них оказалось резюме Ксенофонтова. Димитрий заёрзал на кресле, чуть не опрокинул чашку с кофе. Ситуация при ближайшем рассмотрении оказалось крайне интересной и неожиданной. Долгое лежит в трёх километрах от Ольховки. Это же те самые места, которые он только что вспоминал. Димитрий долго перепроверял информацию по карте, ошибки не было.
После тягучих месяцев безуспешных поисков работы это неплохой шанс, тем более, проезд до места собеседования, в Санкт Петербург и обратно, а также ночь проживания в гостинице уровня «три звезды» оплачивались принимающей стороной. Димитрий рассудил, что даже если его не возьмут на должность, то он вполне может себе позволить доехать до Ольховки и несколько дней побродить по местам детства. В конце концов, он всю жизнь работал, и какие-то скромные сбережения ещё остались. «Решено. Еду» – Димитрий подвёл итог размышлениям и стал готовиться в дорогу.
* * *– Мариночка, что ты надумала? Едешь со мной?
– А ты уже за себя решил? – супруга посмотрела на Виктора испытующе.
– Думаю, нам надо вместе ехать!
– В такую-то глухомань?
– Зато воздух замечательный, и денег сэкономим. Денис из армии придёт – надо одеть, обуть. Светочку с собой возьмём!
– А куда и кто зовёт? Напомни-ка.
– Зовёт мой товарищ по университету, Колька Панин. Село Долгое, 200 км от Санкт Петербурга. Он там дачу построил.
– Надолго?
– Да хоть до конца лета. У тебя же отпуск длинный!
– Длинный. Но в деревне на пару недель останусь, не больше. А потом мы со Светочкой на море поедем!
– А я как же?
– А как хочешь! Можешь с нами, можешь остаться.
Виктор Сергеевич Разумов только что вышел в отставку с должности следователя по особо важным делам Прокуратуры РФ. Двадцать пять лет безупречной службы давали право на хорошую пенсию. А так как ему не было ещё и пятидесяти лет, то он планировал реализовать себя и на гражданском поприще, устроившись, например, юрисконсультом. По силам и по адвокатской стезе пойти. Иногда ему даже приходила в голову мысль заняться частным сыском. Но когда он делился этими планами с женой, то голубоглазая, темноволосая Марина демонстрировала мужу, сколь язвительной может быть даже любящая жена. Она вообще считала, что он рано закончил карьеру прокурорского работника, и ещё имел все шансы подняться по служебной лестнице. Так или иначе, но вновь испечённый пенсионер решил посвятить предстоящее лето отдыху. Виктор Сергеевич так давно мечтал о роскоши беззаботного времяпрепровождения!