Тень Ирода

3

На станции метро обычная неразбериха, которая бывает при неожиданных стихийных катастрофах. Множество руководителей давали указания, как очищать завалы, что убирать в первую очередь и какую технику подводить. Еще большее число зевак увлеченно рассказывали о случившемся, педалируя то обстоятельство, что они вышли из метро за секунду до взрыва. Если суммировать все слухи, циркулировавшие в городе, то получалось, что общее количество людей, находившихся на этой станции, было гораздо больше числа всех пассажиров, побывавших в этот день в Московском метрополитене.

Выделялась плотная фигура мэра, единственного человека, который мог наводить относительный порядок в этой общей неразберихе. Общие итоги взрыва были плачевны – одиннадцать убитых и больше сорока раненых. Среди людей слышались выкрики в адрес чеченцев, многие считали, что именно они начали ту политику терроризма, о которой сами предупреждали.

Славин прошел к месту происшествия, с трудом протискиваясь сквозь толпу, так живо интересующуюся всеми подробностями. В этой неестественной тяге к наблюдению за людскими страданиями было нечто порочное и глубоко безнравственное. Славин знал такую категорию людей. Как тысячи лет назад толпа люмпенов получала наибольшее удовольствие от страдания гладиаторов и пленных рабов, оказавшихся в еще худшем положении, чем сами зрители, так и теперь, спустя столько лет, люди, не изменившиеся в своей порочности, с живым интересом и какой-то радостью наблюдали за раскопками. Так было и три года назад, когда по приказу нынешнего президента и его окружения на улицы города были выведены танки, расстрелявшие здание парламента, а городские «стражи порядка» добросовестно отбивали внутренности у случайно попавшихся под руку прохожих. Но и тогда тысячи зевак выходили на улицы любоваться кровавым зрелищем схватки, получая от этого непонятное удовольствие.

Славин подошел к находившемуся здесь заместителю начальника Московского управления ФСБ полковнику Тяжлову. Он давно знал Олега Константиновича и теперь, подойдя к нему, спросил:

– Там, внизу, кто-нибудь остался?

– Говорят, еще несколько человек. Будем откапывать, – ответил полковник. – А ты чего приехал? Ваших ребят тоже решили подключить?

– У нас свои вопросы, – уклончиво ответил Славин.

– Ну-ну, – добродушно улыбнулся Тяжлов, – только учти, что сейчас ожидается приезд президента. Ребята из охраны уже начали оцеплять площадь.

– Какой характер взрыва? – спросил Славин. – Можно определить хотя бы предварительно, где взорвалась бомба?

– В вагоне, конечно. И надо же, такая неудача. Вагон стоял прямо на станции. Кто-то мог положить взрывное устройство под сиденье. Пока эксперты никаких заключений не дали.

– Могла быть радиоуправляемая мина?

– Ты чего меня спрашиваешь? Откуда я знаю! Конечно, могла. Некоторые эксперты так и говорят, что была управляемой. Но я не знаю. Это каким же подлецом нужно быть, чтобы кнопку нажать!

Славин нахмурился и отошел от Тяжлова. Здесь больше нечего было делать. По-прежнему слышались крики людей, царило лихорадочное волнение.

В таком настроении он приехал обратно на работу. Зашел к Виноградову.

– Что-нибудь есть новенькое?

Старший лейтенант сидел за компьютерами.

– Работаю. Интересная личность, между прочим, этот лидер оппозиции. Смотрю его биографию.

– Ты лучше биографии погибших смотри, – посоветовал Славин. – Нам важно, кто из них мог знать, когда и на какой машине поедет их шеф. И кто принимал решение по этому поводу.

Вечером, сидя в своем кабинете, он включил телевизор. Выступал президент.

– Это преступление, совершенное накануне выборов, не просто вызов нашим правоохранительным органам, – читал он по бумаге, – это вызов всем нам, нашему обществу. Это проверка того, как мы можем справиться с бандитами. Взрыв еще раз подтвердил, что урегулирование в Чечне возможно только на условиях полного уничтожения бандитов. И мы обязательно найдем виновных в подобной варварской акции и строго накажем их. Процесс мирного урегулирования в Чечне все равно остановить невозможно, – с пафосом закончил глава государства.

Дослушав президента, Славин выключил телевизор. Зачем чеченцам устраивать такой взрыв на станции метро? Переговорный процесс там уже идет, а подобная тактика только вызывает к ним ненависть всего населения. И очень сильно ударит по международному имиджу самих чеченцев. Да и покушение на лидера оппозиции не укладывается в эти рамки. Ну президента они еще могут не любить, а при чем тут лидер оппозиции? Или потому, что он обещал быстро покончить с чеченской войной, его решили убрать? Нет, так не пойдет.

На следующий день он собрал свою группу. По их несколько скованным лицам он понял, что особых результатов ни у кого нет. Но он и не рассчитывал на быстрый результат. Первым докладывал майор Ордовский.

Вчера весь день он провел в милиции. Сначала в районном управлении внутренних дел, потом ездил в городское управление. Остаться незамеченным ему не удалось. Колоритная фигура Ордовского и его красивые усы быстро запоминались. Ребята узнавали майора и охотно делились с ним последними данными по этим двум взрывам.

Дело по первому взрыву должен был вести следователь прокуратуры Константин Букалов. Но затем решено было, что к нему подключится и следователь по особо важным делам прокуратуры республики Михаил Воробьев, который и возглавил всю следственную группу. В нее вошли представители ФСБ, милиции и прокуратуры. И хотя эксперты пока спорили о характере второго взрыва, тем не менее руководство прокуратуры и МВД уже решило объединить оба уголовных дела в одно.

Славин удовлетворенно кивнул. Он знал Михаила Никифоровича Воробьева, одного из лучших следователей ФСБ. Впрочем, у следователей своя работа, а у них – своя. Воробьев не должен догадываться, что они проводят параллельное расследование. Его задача расследовать уголовное дело и, найдя виновных, передать их дело в суд. Задача группы Славина была несколько другой. Им предстояло ответить на главный вопрос – кому выгодны эти преступления? Кто мог решиться на подобное безумство?

Ордовский подробно рассказывал о составе следственной группы, о принятых мерах по идентификации взрывных устройств. Больше никаких данных у него не было. Впрочем, ими не располагала и следственная группа.

Вторым докладывал Агаев. Он подробно рассказал о гараже, где успел побывать, о характере и типах машин. Отметил, что до него там уже побывали сотрудники Воробьева, проведя тщательный допрос каждого из работников. В конце сообщил, что решение о выезде обычно принимал начальник гаража, который в настоящее время арестован и дает показания группе Воробьева.

– Все козыри у Воробьева, – пошутил Славин. – Так мы останемся ни с чем.

Следующей докладывала капитан Светлова. Она побывала на пресс-конференции, которую давал лидер оппозиции. Традиционные обвинения в адрес власти, набор штампованных фраз, длинные рассуждения о неспособности властей справиться с преступностью и в конце – прямое обвинение нынешнего руководства страны в пособничестве бандитам. И ничего конкретного.

Последним рассказывал Виноградов. В банке заранее был приготовлен список гостей, куда был включен и лидер оппозиции. Об этом знали многие. Но никто конкретно не был уверен, что приедут именно те гости, которым отправляли приглашение. Презентации проходили часто, и на них, как правило, число приглашенных всегда бывало гораздо больше, чем количество реально участвующих людей. В соотношении один к двум.

– Итак, – подвел итог Славин, – за весь вчерашний день мы ничего не добились. Плохо. Никаких результатов. Может, мне позвонить Воробьеву и попроситься в его помощники? Так я буду быстрее узнавать некоторые новости. Вы не находите, что мы плохо работаем?

Сотрудники молчали.

– У нас трудная задача, – подал наконец голос Ордовский. – Мы должны вести параллельное расследование, а заодно сделать так, чтобы о нас ничего не узнали. Это же достаточно сложно.

– Не обязательно кричать на весь мир о своем существовании, – строго заметил Славин. – У нас в корне неправильный подход. Мы копируем работу группы Воробьева, пытаемся идти по их следам... Давайте немного изменим условия игры, постараемся идти не за ними, а параллельным курсом. Они и без нас узнают, каким образом машина выехала из гаража и кто именно относил пригласительные билеты. Нам нужно попытаться выяснить все обстоятельства, сопутствующие этому преступлению. Мы ведь не следователи, а особая антитеррористическая группа. И наша задача искать не конкретных «шестерок», нажимающих на кнопки, а их заказчиков.

– Если не найдем «шестерок», то не найдем и заказчиков, – заметил Ордовский.

– Правильно. Но способ решения проблемы может быть различный. Давайте начнем расследование не с момента первого взрыва, а гораздо раньше. Понимаете, что я имею в виду? Нужно проанализировать все более или менее значительные события, происшедшие за несколько предыдущих дней перед взрывом. Пресса, мнения, настроения, общая оценка.

– Получится хороший анализ недели. Можно будет выступать в «Итогах» по НТВ у Киселева, – засмеялся Виноградов.

– Вот ты и выступишь, – оборвал его Славин. – Садись за анализ прямо сегодня. Важно разработать концепцию расследования преступления. Не заниматься конкретным поиском виноватых, – снова повторил подполковник. – Будем считать, что мы лишь проводим анализ данного преступления, пытаясь понять социальные мотивы случившегося.

Посмотрите, что у нас есть. Два разных взрыва. Один против лидера оппозиции, один в метро. Значит, убийство не конкретное. Понимаете, о чем я говорю? Не направлено именно на этого человека или на группу людей. Должен быть социальный заказ на подобные преступления.

Зачем чеченцам устраивать подобные взрывы? Какая цель? Запугать людей? Не получается. Тогда почему нужно убивать именно лидера оппозиции? Посеять панику. Для чего? Требование независимости Чечни? Тоже нет. Они бы заявили о своей причастности к этому террористическому акту.

– Взрывы одинаковы, а мотивация получается разная, – задумчиво сказал Агаев.

– Группа Воробьева, – продолжал Славин, – занимается чисто уголовным расследованием этого преступления. И мы все равно будем «вечно вторыми», наступая им на пятки, пытаясь узнать те крохи информации, которые они добывают. А вот если мы пойдем тем самым параллельным путем, о котором я вам сказал, у нас могут появиться шансы.

– И какой другой подход вы нам предлагаете? – спросила Светлова. – Мне кажется, мы всегда искали конкретных виновников того или иного преступления. А наши субъективные мнения можно смело не принимать в расчет.

– Давайте проверим. Ордовский, как вы считаете, это могли сделать чеченцы?

– Нет! – решительно возразил майор. – Зачем им убивать невинных людей? Еще первый взрыв я бы понял. А второй...

– Гамза, а вы как считаете? – спросил капитана Славин.

– Женщин и детей? Нет. Может, и есть среди них какой-нибудь мерзавец, но такой взрыв устраивать! Нет, они бы не стали.

– Светлова...

– Не знаю, – пожала плечами женщина, – но я тоже считаю, что маловероятно.

– Виноградов...

– Возможно, какая-нибудь банда или уголовники, но, в принципе, зачем им это нужно? Они ведь должны понимать, что за этим последует.

– Вот видите, – подвел итог подполковник, – мы имеем какой-то результат. Если субъективные мнения пяти человек совпадают, то это уже какой-то объективный результат. Вы меня понимаете? Это уже факт. И, опираясь на этот факт, нам нужно вести расследование. Мы могли бы точнее установить, кому это выгодно, выйдя на определенные контакты. У майора Ордовского, по-моему, есть определенные возможности.

– Вы хотите сказать, что нам нужно выйти на криминальные структуры? – первым понял Виноградов.

– Конечно. И не только выйти. Связаться с ними и объяснить им всю сложность ситуации. Я думаю, уже сегодня милиция начнет операцию против всех чеченцев, живущих в Москве. Вы понимаете, как быстро нам нужно действовать?

4

Президент несколько раз ударил кулаком по столу. Он был не просто рассержен – он был в ярости.

– Как это могло получиться? – требовательно спрашивал президент. – Вы не понимаете, как это важно! Столько людей погибло! Куда смотрели наши правоохранительные органы, наши генералы?

Сидевшие перед ним люди молчали. Никто не решался возражать.

– И это перед самыми выборами! – возмущался президент. – Сначала, понимаешь, на одного из лидеров оппозиции покушение устроили, потом этот взрыв в метро. До каких пор, я вас спрашиваю, это будет продолжаться?

Генералы понимали, что в таком состоянии лучше не оправдываться. Премьер-министр, сидевший справа от президента, так же строго смотрел на них, словно пытаясь понять, как такое могло случиться.

– Что молчите? – загремел президент. – Я сегодня утром снял с работы начальника московского УВД и прокурора Москвы. Если так дальше пойдет, мне, видимо, и с вами расстаться придется. Что это такое? Как вы могли такое допустить, понимаешь?

Первым решился заговорить министр внутренних дел.

– Сейчас мы проводим оперативные мероприятия. Пока нет никаких убедительных доводов в пользу того, что этот взрыв устроили чеченские боевики.

– А кто еще мог устроить? Мы сами устроили? Или американцы, понимаешь, приехали к нам, чтобы взорвать наше метро? Кто еще мог такую бомбу подложить?

– Выясняем, – вздохнул министр.

– Плохо выясняете! – оборвал его президент. – Нужно было раньше проводить ваши мероприятия. Выборы через несколько недель, а у него бомба, понимаешь, в Москве взрывается. А наша ФСБ почему не действует?

Директор Федеральной службы безопасности молчал. Он знал, что в таких случаях лучше подождать, дать возможность президенту выговориться, остыть.

– Столько раз говорил, чтобы в Москве все под своим контролем держали! – злился президент. – Так они завтра и Кремль взорвут.

Директор ФСБ по-прежнему молчал.

– А прокуратура, – вспомнил президент, – расследует все эти преступления годами. Никаких результатов мы не имеем. Просто позор. Нигде в мире такого нет. Что это такое?

– Мы создали специальную группу, – рискнул вставить прокурор республики.

– Группу? – повернулся к нему президент. – Какую группу? Вы лучше по семьям погибших пройдите, спросите, что они думают? И как голосовать будут на выборах? Или вы действительно ничего не понимаете? Не хотите понимать?

Прокурор, смекнув, что оплошал, замолчал. Но было поздно.

– Группу он создал, понимаешь, – продолжал бушевать президент. – А нам нужно не группу собирать, а найти человека, чтобы расследовал это. Чтобы нашел этих бандитов. А он группу создает. Давно у нас должен быть свой специалист по таким преступлениям.

Директор ФСБ хотел сказать, что и они создали параллельную группу, но снова сдержался, решив не прерывать.

– И сколько мы это терпеть будем? – продолжал президент. – Почему мы такое терпеть обязаны? Я вам всем говорю: через две недели у меня должны быть данные – кто это сделал. Не можете найти, так хотя бы скажите – кто это сделал. Дудаев вчера интервью дал Би-би-си. На весь мир нас опозорил, говорит, его люди такие вещи не делают, понимаешь. А мы ничего доказать не можем. Значит, так и будем сидеть без результатов со своими группами?

Президент обвел взглядом всех сидевших. Задержался на директоре Службы внешней разведки. Он единственный чувствовал себя относительно спокойно: все громы и молнии президента его не касались.

– Вот наши разведчики, – кивнул в его сторону президент, – ведь могут нормально работать. Мне премьер говорил – такую информацию дают по экономике, самую передовую технологию.

Здесь сидели только высшие руководители государства. Но директор СВР все равно сделал нервное движение, как бы предупреждая президента о неразглашении подобной информации. Президент заметил его движение.

– Молчу, молчу, – шутливо сказал он, – не буду говорить про ваши секреты. А то потом меня и накажете первого.

Все заулыбались. Напряжение было снято. Именно в этот момент в разговор вступил министр иностранных дел. Он раньше возглавлял Службу внешней разведки и был ловким царедворцем, знающим, когда и как нужно вступать со своими предложениями.

– Группа, конечно, неплохо, но можно подключить и некоторых специалистов из разведки, – предложил он. – Они ведь занимаются зарубежными террористами, пусть теперь займутся нашими.

– Да, – сразу заинтересованно поддержал его президент. – У вас есть такой человек?

Директор СВР, работавший ранее первым заместителем нынешнего министра иностранных дел, смотрел на министра непонимающими глазами. Он не знал, о ком именно говорит его бывший руководитель.

– Мы можем найти такого человека и поручить ему, – твердо сказал своим глухим голосом министр иностранных дел.

– Вот это правильно, – поддержал президент. – Специалисты нужны в каждом деле. А то они группы создают, понимаешь, вместо того, чтобы возложить на кого-то конкретную ответственность. Когда группа – что получается? Все расследуют, а никто не виноват?

– Мы поручим нашим специалистам, – быстро сказал директор СВР, осознав, что спорить при данных обстоятельствах никак нельзя.

Совещание продолжалось. Министры говорили об ужесточении мер безопасности на транспорте. Под особый контроль перед выборами брались аэропорты, железнодорожные вокзалы, автобусные станции, места большого скопления людей.

Для Москвы было признано целесообразным выделить и некоторое количество военнослужащих, которые совместно с милицией должны были осуществлять патрулирование в городе. Под контроль брались и все объекты жизнедеятельности, особенно водоемы. В самом метро было признано целесообразным ввести особую систему проверки.

Было принято предложение мэра Москвы о начале широкомасштабной паспортной проверки и выселении из столицы всех неблагонадежных лиц. При этом, кроме проверки, милиция и органы ФСБ проводили операцию по ограничению деятельности многих казино и ночных баров.

Совещание закончилось через два часа. Когда все выходили из зала, директор СВР чуть задержался, чтобы его догнал министр иностранных дел.

– Простите, о каком специалисте вы говорили президенту? – спросил директор СВР. – У нас есть такой человек?

– Есть. Он, правда, не является в строгом смысле этого слова вашим сотрудником. Но это не так принципиально.

– Про кого вы говорите?

Министр оглянулся. И, нагнувшись, тихо произнес одно слово:

– Дронго.

Директор СВР покачал головой.

– Вы ошиблись. Он погиб в прошлом году, взорвался в автомобиле. У нас были точные сведения. Мы ведь с вами разговаривали о нем. Я даже посылал вам документы, как вы просили.

– Да, я их получил, – кивнул министр, – и именно поэтому точно знаю, что он жив.

– Откуда такая уверенность?

Министр еще раз оглянулся.

– Он уже в Москве, – сказал он, – приехал по моему приглашению. Вы можете с ним встретиться хоть сегодня.

5

После встречи с министром иностранных дел он уже не удивился, когда ему позвонили. Более того, он ждал этого звонка, понимая, что рано или поздно это все равно случится. Но, как обычно и бывает в таких случаях, это все равно произошло неожиданно, и ему пришлось бросать все свои дела, чтобы прилететь в Москву.

Он должен был встретиться с министром иностранных дел. И, прибыв в Москву, ждал еще одного звонка, который прозвучал вечером, около семи часов. И уже через час совсем в другом месте, в большой, но закрытой комнате они встретились с министром иностранных дел России.

Евгений Примаков был осторожным, всегда тщательно продумывающим свои шаги человеком. Ему удавалось сохранять хорошие отношения с сильными мира сего почти при каждом режиме, упорно продвигаясь наверх по служебной лестнице. И хотя в мировой дипломатии он не сумел добиться успехов Киссинджера или Геншера, тем не менее для России это был своего рода феномен, российский Талейран конца двадцатого века. Причем в это определение входили и цинизм, присущий любому политику, и разумная мера осторожности, и умение тщательно контролировать шаги своих соперников, продумывая свои собственные на несколько ходов вперед.

Примаков был единственным человеком, входившим в высшее руководство страны и при Горбачеве, и при Ельцине. Более того, он умудрился возглавить разведку после августовского путча девяносто первого, отделить ее от системы контрразведки и сохранить сотни и тысячи агентов, не разрешив президенту и его окружению начать развал системы разведки. И это была единственная организация в стране, не только сохранившая практически все кадры, но и добившаяся значительных успехов в период развала огромной империи.

Теперь, сидя перед своим собеседником, министр вспоминал данные, которыми располагала его служба. Перед ним был не просто разведчик. Не только профессиональный аналитик, десятки раз доказывавший свое высокое мастерство. Перед ним сидел человек, имя которого было строжайшим табу даже в разведке. В его личном деле не было обычной анкеты, а все его операции и командировки заканчивались отчетами с одним словом – «Дронго».

Это небольшая отважная птичка, название которой взял этот человек столько лет назад, сделала теперь его имя нарицательным и породила массу легенд во всем мире. При этом и сам министр, и многие высшие руководители спецслужб всего мира считали, что Дронго погиб в прошлом году, во время проведения операции с «русской мафией».

И теперь они сидели друг против друга в большой комнате без окон.

– Я представлял вас немного другим, – сказал своим обычным, словно простуженным, голосом министр.

– А я вас именно таким, – улыбнулся Дронго. – В последнее время вас часто показывают по телевизору.

– Это хорошо или плохо?

– Для министра, наверное, хорошо. Для политика в такой нестабильной стране – не очень.

– Довольно интересное наблюдение, – усмехнулся министр. – Почему вы считаете, что нужно редко появляться на экране?

Он не стал говорить, что аналитики в СВР придерживались подобного мнения по отношению ко многим политикам страны.

– Традиции, – объяснил Дронго. – Где-то я прочел, что Сталин в эпоху телевидения выглядел бы достаточно жалким и смешным. Представьте себе, его показывали бы каждый день. Маленький, говоривший с сильным акцентом, с парализованной рукой, рябой. С него стали бы делать карикатуры. А когда смеются, нет страха власти. Вас боялись гораздо больше, когда вы работали в СВР и редко появлялись на экранах телевизоров.

Министр усмехнулся, но не стал спорить.

– Про вас говорят, – сказал он, – что вы лучший аналитик в мире. Почти как компьютер, только с абсолютно нелогическим мышлением, помогающим вам в трудные минуты. Это правда?

– Не мне судить, – засмеялся Дронго, – хотя это обидно, что мышление не совсем логическое, вы не считаете?

– Не считаю. Мне рассказывали про вас, как однажды в Париже вам понадобилась крупная сумма денег. Вы узнали фамилию местного комиссара полиции и позвонили в ювелирный магазин. Владельца вы предупредили, что говорит комиссар полиции и просит его не оказывать сопротивления грабителю, который сейчас появится в магазине. Так нужно полиции, чтоб арестовать негодяя с поличным. После чего пошли в магазин под видом грабителя. И довольный хозяин магазина, посмеиваясь, отдал вам все драгоценности, ожидая, что вас арестуют. И лишь после вашего отъезда понял, как его обманули. Было такое?

– Не совсем, но было.

– И вы еще говорите о логическом мышлении? По-моему, это яркий образец нетрадиционного мышления.

– Спасибо.

– Но я позвал вас не из-за этого.

– Это я уже понял.

– Нужна ваша помощь. В расследовании одного преступления. Вернее, уже двух преступлений, свидетелем одного из которых вы были не так давно.

– Понятно, – помрачнел Дронго. – Эти взрывы в Москве!

– Да, нужно, чтобы расследование провел профессионал такого класса, как вы. Крайне важно знать, кто стоит за этими преступлениями.

– Кому важно?

Министр метнул на него быстрый взгляд.

– Мне, – выдохнул он. – Вас устраивает такой ответ?

– Вполне. По крайней мере, достаточно откровенно. Что я должен делать?

– Нужно провести расследование по фактам взрывов. Нужна объективная информация. Наши доморощенные сыщики, как обычно, будут искать целый год и ничего не найдут. А данные нужны, по крайней мере, за неделю до президентских выборов.