Книга Шпионы, не вернувшиеся с холода - читать онлайн бесплатно, автор Чингиз Акифович Абдуллаев. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Шпионы, не вернувшиеся с холода
Шпионы, не вернувшиеся с холода
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Шпионы, не вернувшиеся с холода

– Я помню, – вздохнула Элина, – но такие невероятные совпадения~

– Иногда случаются. – Он поднялся, чтобы приготовить ей кофе.

– Тимур. – Он стоял к ней спиной и почувствовал, что именно она ему скажет. Поэтому он напрягся, но не повернулся в ее сторону.

– Что? – спросил он.

– Ты меня извини, – сказала Элина, – конечно, все это глупости. Я когда узнала о ее болезни, потеряла всякий контроль над собой. В голову полезла всякая чушь.

Он знал, как она права и не права. Формально он не был причастен к этому убийству. Он действительно не имел прямого отношения к смерти Минкявичуса и болезни его жены. Но, по большому счету, любой независимый суд признал бы его виновным. Ведь использовав связи Элины, он выехал во Флоренцию, чтобы найти Минкявичуса и подобраться к нему достаточно близко. Найти бывшего офицера Первого главного управления КГБ СССР, который ушел к западным немцам в восемьдесят четвертом и сдал нескольких своих товарищей. Приговор ему был вынесен еще советским судом, и с этой точки зрения совесть у Тимура Караева была чиста. Он всего лишь помогал исполнить решение суда и покарать предателя. С точки зрения российских законов и своей совести он не сделал ничего предосудительного. Но с точки зрения любого европейского суда, он был виновен в том, что вышел на Минкявичуса и помог его убийцам привести приговор в исполнение.

И с совестью тоже были определенные проблемы. Ведь он обманывал любимую женщину, использовав ее в качестве своеобразной приманки. Но об этом он не хотел даже думать. Налив ей кофе, он обернулся к Элине. Поставил чашечку на стол.

– Я даже не знаю, что тебе сказать, – почти искренне ответил Караев. – Мне так жаль~

– Спасибо за кофе, – вздохнула она. – Я, кажется, глупо сорвалась. Может, мне лучше сегодня уехать к себе? Я, наверное, еще не разобралась в собственных чувствах.

– Не нужно, – попросил он. – Я думаю тебе лучше остаться. Нам нужно быть вместе. Именно в таких случаях.

Он подошел к ней, и она поднялась. Тимур обнял ее, чувствуя себя почти мерзавцем. Но даже думать об этом не хотелось. Он бережно прижал к себе женщину.

«Будь они все прокляты», – подумал он. И было непонятно кого он имел в виду. Предателя Минкявичуса и ему подобных, своих бывших коллег по работе или членов своей новой организации. А может, всех вместе. Всех шпионов, которые так и не хотели возвращаться с холода, полагая, что холодная война, состояние вечного противостояния различных государств – это навечно. И иногда Караеву казалось, что они правы.

ЗА МЕСЯЦ ДО НАЧАЛА СОБЫТИЙ. МОСКВА

Председатель Государственной технической комиссии генерал армии Иван Сергеевич Большаков находился в своем кабинете, когда раздался телефонный звонок. Большаков удивленно взглянул на лежавший перед ним мобильный телефон. Этот номер знали только несколько человек. Позвонивший немного подождал и отключился. Теперь нужно ждать второго звонка. Если ему позвонят во второй раз и снова быстро отключатся, не дожидаясь ответа, значит, ему послали специальное сообщение. Большаков взглянул на телефон. Секунды тянулись томительно долго. И аппарат позвонил во второй раз. Снова три звонка. И опять позвонивший отключился, не дожидаясь, пока ему ответят.

Государственная техническая комиссия считалась неким аналогом американского Агентства национальной безопасности и занималась обеспечением безопасности и защиты информации наиболее важных государственных органов страны. Руководитель Комиссии назначался указом президента страны и считался чиновником на правах федерального министра. Большаков еще раз взглянул на телефон и, поднявшись, прошел в комнату отдыха, находившуюся за его спиной. Он устало сел на диван, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, развязал узел галстука. Он так надеялся, что ему не позвонят. Он так верил, что этот звонок никогда не раздастся. Но ему позвонили. И он обязан принимать меры. Большаков закрыл глаза. С тех пор как он согласился возглавить «Щит и меч», прошло довольно много времени. Он тогда был первым заместителем председателя. А теперь уже председатель. Но именно поэтому он обязан был все предвидеть. И теперь он обязан принимать более конкретные меры.

Большаков тяжело поднялся и вернулся в кабинет. Он знал, что его кабинет охраняется самыми совершенными техническими системами, позволяющими почти полностью исключить возможность прослушивания, но в этот день он обязан был не доверять даже самому себе. Его кабинет охранялся так же, как и кабинет президента страны, любые сигналы, позволявшие услышать, что именно здесь творится, глушились и искажались специальной аппаратурой. Иван Сергеевич вызвал секретаря и попросил найти генерала Чеботарева.

Через пять минут секретарь доложил, что Чеботарев на другом конце провода. Генерал Чеботарев был одним из заместителей руководителя Службы внешней разведки, с которым работала Государственная техническая комиссия. Большаков вздохнул и поднял трубку.

– Добрый день, Александр Дмитриевич, – бодро начал он свой разговор.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич. – Чеботарев имел две генеральские звезды и был соответственно генерал-лейтенантом.

Это мог быть обычный разговор между двумя крупными руководителями, если бы не одно очень интересное обстоятельство. Чеботарев был как раз тем самым человеком, который несколько минут назад дважды позвонил Большакову и дважды дал отбой, не дожидаясь, пока ему ответят. А сам Большаков мог вполне перезвонить ему по телефонам правительственной связи. Но он не стал бы этого сделать ни при каких обстоятельствах, чтобы не вызывать ненужных подозрений. И поэтому он позвонил своему собеседнику по обычному городскому номеру, который был защищен от прослушивания с обоих сторон.

– Как у нас дела? – поинтересовался Большаков. Это означало, что он получил сообщение и теперь его интересовали детали.

– Все нормально, – ответил Чеботарев, что в данном случае подразумевало как раз обратное.

– Никаких новых сообщений? – Большакову нужны были конкретные детали.

– Ничего нового. Но наши предположения полностью подтвердились. Я думаю, что нам необходимо встретиться. – Это означало высшую степень тревоги и подтверждало худшие опасения Большакова. В их организации появился «крот», причем не такой, который работает на государство, сдавая своих коллег по организации, таких предателей они как раз не боялись. Появившийся «крот» был куда страшнее. Этот сотрудник работал на другую сторону. Он сделал то, чего нельзя было делать ни в коем случае, он начал поставлять вероятному противнику информацию о самом существовании организации. А это было смертельно опасно и для организации, и для ее членов. Государственные органы, осведомленные о деятельности организации, могли закрывать глаза на их операции за рубежом только до тех пор, пока о самой организации никто не знал. В случае любого провала или любой утечки информации организацию следовало в лучшем случае распустить, в худшем – уничтожить. И это хорошо понимали все сотрудники организации.

– Неужели все так срочно? – печально переспросил Большаков.

– Да, – ответил Чеботарев, – но я думаю, что нам не нужно торопиться. Увидимся, когда сможем. – Это означало, что увидеться нужно сегодня.

– Тогда недели через две я вам позвоню. – Большаков назначил встречу через четыре часа. Чеботарев его понял. Оба попрощались и положили трубки. Со стороны их разговор мог показаться обычным разговором двух государственных чиновников о каких-то внутренних проблемах своих ведомств.

Большаков появился в условленном месте ровно через четыре часа. Чеботарев опоздал на полторы минуты. На самом деле это была не одна квартира, а две, и вход в них был из разных подъездов. Общая стена была снесена, и генерал могли встретиться в комнате, которая тоже была оборудована защитой от прослушивания. Они пожали друг другу руки и сели за стол. Чеботарев был намного моложе Большакова. Ему было только сорок четыре года.

– Вы получили подтверждение? – сразу уточнил Большаков.

– Да, – кивнул Чеботарев. – Из Испании пошло сообщение в США, сразу после смерти нашего Фармацевта. Они отмечают, что агент был сбит автомобилем, в котором предположительно находились его сообщники. И указывают на название организации.

– Они сообщили название? – мрачно спросил Большаков.

– Да, – безжалостно ответил Чеботарев, – им известно название организации и задачи, с которыми Фармацевт прибыл в Испанию. Мы получим этому подтверждение. Между прочим, сообщение будет передано по инстанциям.

– Я понимаю, – кивнул Большаков, – но меня больше беспокоит, что американцы узнали название нашей организации.

– Наши источники достаточно надежные, – сообщил Чеботарев.

– Не сомневаюсь. Значит, у нас появился «крот»?

– Да, – ответил Чеботарев, – и наша задача его срочно найти.

– В нашей организации состоит несколько тысяч человек, – напомнил Большаков. – Как мы будем искать? Проверять каждого? На это уйдет несколько лет. Вычислить тех, кто мог контактировать с иностранцами? Это тоже не метод. Сейчас у всех дома стоит Интернет и есть мобильные телефоны. Это раньше нужно было вычислять возможного радиста и шифровальщика или искать тех, кто бывал за рубежом и имел контакты с иностранцами. А сейчас? Вы же понимаете, что это может быть и сотрудник вашего ведомства, Александр Дмитриевич.

– Кто угодно, – согласился Чеботарев. – Но искать нужно немедленно. Иначе потом будет поздно. «Крот» может просто провалить все наши последующие операции. Я уже не говорю о том, что у нас могут быть неприятности и в Москве.

– Здесь неприятностей не будет, – сообщил Большаков, – пока американцы или еще кто-нибудь не предъявят нам конкретных доказательств существования нашей организации~

– А если предъявят? – прямо спросил Чеботарев. – Что будем делать тогда?

– Стреляться, генерал. – Непонятно было, Большаков шутит или говорит серьезно. – Мы создавали организацию, которая должна защищать интересы нашей страны. Пусть даже не совсем обычным способом. Мы создавали организацию для того, чтобы выполнять работу, которую не могут делать наши официальные государственные службы. И я рассматривал свою деятельность в организации, как такую же службу своей Родине, как и моя деятельность в Комиссии. И надеюсь, что большинство наших сотрудников думают так, как я. Поэтому при любом раскладе мы не имеем права подставлять свою страну.

– Государственная дума официально разрешила проводить операции за рубежом с целью розыска лиц, виновных в гибели наших сотрудников, – напомнил Чеботарев, – а предатели всегда виноваты в гибели наших соотечественников.

– Это мы с вами будем объяснять в прокуратуре, когда нас позовут на допрос, – добродушно заявил Большаков. – Давайте подумаем, что нам делать. У вас есть конкретные предложения?

– Начать полномасштабную проверку. Об организации знают все ее члены, а об операции Фармацевта в Испании были осведомлены только несколько человек. От силы двадцать или тридцать, – напомнил Чеботарев. – Я думаю, удастся вычислить «крота».

– Эти двадцать или тридцать – наши самые лучшие сотрудники. И самые проверенные, – в сердцах возразил Большаков, – не говоря уже о том, что список должны открывать наши с вами фамилии.

– Правильно, – улыбнулся Чеботарев, – только мы с вами вне игры. Если бы американцы получили такого «крота», как вы или я, это была бы их самая крупная удача за все время существования спецслужб США и России. Вы можете себе представить, каким количеством оперативной информации я обладаю? Зачем мне продавать информацию об организации, если я знаю почти всех резидентов нашей разведки, работающих в Европе? По-моему, вывод очевиден. То же самое и с вами. Завербовать руководителя Государственной технической комиссии просто невозможно. Такие люди, как вы, проходят путь, длиной в целую жизнь. Если собрать все секреты, которые вы знаете, их будет столько же, сколько у президента страны или премьер-министра. У американцев не хватит денег, чтобы купить вас, Иван Сергеевич.

– Спасибо, – кивнул Большаков. – Прямо «патетическая соната». Только от этого мне не легче. Я знаю людей, с которыми работаю, уже много лет. И среди них никогда не было предателей. Вы же осведомлены, как именно я отношусь к подонкам, которые готовы ради «тридцати сребреников» сдать свою Родину или своих бывших коллег.

– Нужно искать «крота», – твердо решил Чеботарев. – У нас есть человек, которого пока не знают в нашей организации?

– Есть толковый специалист, – вспомнив о Караеве, сказал Большаков, – недавно он вернулся из Италии. Я думаю, что мы можем поручить поиски ему.

– Тогда все. – Чеботарев взглянул на часы. Поднялся. – Вы разрешите мне уйти?

– Конечно. – Большаков взглянул на молодого генерала. – Скажите мне, Александр Дмитриевич, только искренне, зачем вы вступили в организацию? Ведь когда распался Советский Союз, вам было только двадцать восемь или двадцать девять лет. Неужели у вас сохранилось некое чувство ностальгии? Или вы считали себя проигравшим в холодной войне? Но ведь вы были тогда лейтенантом.

– Капитаном, – поправил его Чеботарев. – Я работал прикрепленным к центральному аппарату. В августе девяносто первого. У меня на глазах сносили памятник Дзержинскому. Мы находились в здании на Лубянке, готовые умереть, если понадобится, но не пустить туда посторонних. Мы все были тогда готовы умереть. У каждого был свой последний патрон. И каждый из нас понимал, что случится, если толпа ринется в наше здание. Нас разделяли несколько сот метров. Многие тогда сбежали. Я остался. Я ответил на ваш вопрос, Иван Сергеевич?

– До свидания. – Большаков поднялся и протянул ему руку. – Я слышал об этой истории. Но хотел, чтобы вы сами мне обо всем рассказали.

ЗА МЕСЯЦ ДО НАЧАЛА СОБЫТИЙ. ЛОНДОН

Он был обижен. Нет, он был даже не обижен. Он был взбешен. Как много он сделал для опального олигарха. Как тогда старался сделать все, о чем его просили. Сначала он уговорил несколько своих бывших коллег выступить вместе с ним на совместной пресс-конференции. Она получилась достаточно громкой и провокационной. Они заявили, что им было поручено убийство известного олигарха Глеба Жуковского.

После такого заявления он должен был уйти из органов. И все его коллеги, которых он уговорил выступить вместе с ним, тоже ушли. Не помогли ни черные маски, ни невнятные бормотания. Их быстро вычислили. По существующим правилам, принятым в любых спецслужбах мира, они не имели права выступать на пресс-конференциях, тем более с подобными откровениями. Им тогда никто особенно и не поверил. В истории спецслужб не бывало подобных откровений сразу целой группы офицеров. Такие заявления были похожи скорее на организованную провокацию, чем на реальную угрозу. И их всех просто уволили из органов. В том числе и его, полковника Витовченко.

Но их пресс-конференцию запомнили те, кто никогда и ничего не забывал. Против него возбудили сразу два уголовных дела, его товарищей начали преследовать. Некоторые сразу сдались, пойдя на сотрудничество. Некоторые сбежали. Он уехал в Лондон, поддавшись на уговоры опального олигарха. Тогда казалось, что ему нечего опасаться. С большими деньгами в Лондоне можно было очень неплохо устроиться. Собственно, неплохо устроиться можно везде, когда имеется солидный банковский счет. Но олигарах его просто обманул. Он выделял ему на проживание только полторы тысячи фунтов, на которые можно было лишь существовать, не умирая с голода. И отдельно оплачивал его расходы на жилье.

Полковник Витовченко в этот день приехал на встречу со своим старым знакомым, чтобы договориться с ним о небольшом интервью для одного из американских изданий. Иногда он соглашался ради небольшого гонорара придумать очередную историю или рассказать о кознях бывшего КГБ. Правда, платили немного, но это были деньги, в которых он так нуждался. Его знакомый – Анри Ланьель, мужчина без определенного возраста, которому можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят, и все семьдесят. Он красил волосы в какой-то неприятный рыжеватый цвет. Всегда носил яркие пиджаки и был больше похож на сутенера средней руки, чем на солидного бизнесмена. Впрочем, бизнесменом он никогда и не был. Он был журналистом, осведомителем полиции, крупье в казино, продавал автомобили, владел небольшой туристической фирмой. Одним словом, занимался всем, чем можно, так и не сумев сколотить достаточно капитала на жизнь. Вдобавок ко всем своим проблемам он был импотентом, и последние тридцать лет его мало интересовали женщины. Может, поэтому он их так люто ненавидел.

Ланьель появился в кафе, опоздав на двадцать пять минут. Виктор Витовченко зло смотрел на часы. Его знакомый никогда не отличался особой пунктуальностью. Вот и теперь он появился, одетый в какую-то замшевую куртку непонятного буро-серого цвета и серые брюки в крупную клетку. На шее у него был красный шарф.

– Вы опоздали, – зло заметил Витовченко.

– Знаю. – Ланьель взглянул на часы. – Я приехал почти вовремя. Вы знаете, какие сейчас пробки в городе? Мне еще повезло, что мы так быстро проскочили. Официант, мне кофе. Капучино, пожалуйста.

– Когда у нас интервью? – уточнил Витовченко.

– Интервью откладывается, – вздохнул Ланьель.

– Как это откладывается? – не понял Витовченко. – Вы с ума сошли? Я приехал сюда ради этого дурацкого интервью. Вы же сказали мне, что все решено.

– Это сказал не я, – быстро заметил Ланьель, – это сказал мне мой знакомый американский журналист. Он думал, что вы действующий сотрудник КГБ, а когда я сказал, что вы уже не работаете почти десять лет, он быстро извинился и ушел. Им нужны действующие сотрудники, а не бывшие.

– Действующих сотрудников КГБ нет, – повысил голос Витовченко, – хватит говорить глупости. КГБ не существует уже шестнадцать лет. Вы все время меня обманываете, Ланьель. Думаете, что я позволю меня так дурачить. Может, хватит уже ваших дурацких трюков. И почему вы так одеваетесь? С вами никто не захочет иметь дело. Нельзя всерьез воспринимать человека в такой разноцветной одежде.

– Чем вам не нравится моя одежда? – обиделся Ланьель. – Я чувствую себя нормально. И мне так нравится.

Официант принес ему заказанный кофе.

– Ну и ходите как попугай, – зло сказал Витовченко, – а я больше не хочу иметь с вами никаких дел. Вы мне просто надоели, Ланьель. И учтите, что сегодня за кофе будете расплачиваться вы.

– Вы еще и жадина, – вздохнул Ланьель. – Почему вы все такие неблагодарные? Я столько для вас сделал, а вы не хотите даже угостить меня чашечкой кофе.

– Не угощу, – грубо ответил Витовченко, – и вообще я думаю, что нам нужно раз и навсегда прекратить наши отношения. Вы не очень серьезный человек, мистер Ланьель.

– Вы неблагодарный человек, – всплеснул руками француз, – я столько для вас сделал! Благодаря мне вы дали интервью четырем американским и французским изданиям. Вы теперь самый популярный человек на Британских островах.

– Еще скажите, что меня любят, как покойную принцессу Диану, – перебил его Витовченко. – Я ухожу, Ланьель. И больше мне не звоните.

– Подождите, – остановил его француз, видя, как он пытается подняться, чтобы уйти, – у меня есть к вам важное дело. Очень важное, господин Витовченко. Не уходите. Выслушайте меня. У меня появился итальянский друг, который~ Подождите, не уходите. Он предлагает очень интересный проект. Дело в том, что у него~ Ну подождите. Послушайте меня хотя бы еще немного. Он собирается опубликовать статью о сотрудниках КГБ, работающих в Италии. И ему нужен консультант. Если вы согласитесь, он готов заплатить. Честное слово. Пять тысяч долларов. Даю вам слово. Я возьму с вас только сорок процентов.

– Идите к черту, – поднялся Витовченко.

– Хорошо. Тридцать пять. Не уходите. Я согласен на тридцать. Честное слово заплатит. Большие деньги. Ему действительно нужна ваша консультация.

– Пять тысяч долларов? – переспросил Витовченко, остановившись.

– Полторы мои, остальные ваши, – быстро подсчитал Ланьель. – Если согласны, то заплатите за кофе, и мы поедем к нашему знакомому. Он очень вами интересовался.

Витовченко пробормотал по-русски ругательство. Затем подозвал официанта и расплатился за кофе. Через полчаса они уже направлялись на встречу.

– Как зовут вашего придурка? – осведомился Витовченко, когда они разместились на заднем сиденье черного английского такси.

– Сеньор Альтафини, – сообщил Ланьель. – А почему вы решили, что он придурок?

– С вами может иметь дела только законченный идиот, – ласково сообщил Витовченко.

– Я даже не знаю, когда мне нужно на вас обижаться, а когда смеяться, – недовольно сказал Ланьель, отодвигаясь в угол.

– Всегда обижайтесь. Так будет надежнее, – посоветовал Витовченко.

Ланьель обиженно умолк. Через полчаса они были уже на месте. В отеле «Шератон» их уже ждали. На этот раз Ланьель не обманул. За помощь в подготовке материалов Витовченко действительно получил три с половиной тысячи долларов. Ланьель забрал свои «комиссионные». Ни один из них даже не подозревал, что встреча с итальянским журналистом станет роковой для обоих.

ЗА МЕСЯЦ ДО НАЧАЛА СОБЫТИЙ. ПЛЮС ОДИН ДЕНЬ. МОСКВА

В этот день его вызвал к себе генерал Попов. И предложил отправиться в Государственную Комиссию.

– Они просили прислать им толкового специалиста из наших преподавателей, – пояснил Попов. – Мы посоветовались и решили, что вы самая подходящая кандидатура, полковник Караев. Мы откомандируем вас в распоряжение ГТК. У вас есть вопросы?

– Нет. – Тимур знал, что сам Попов тоже был членом организации. И поэтому такой срочный вызов в Комиссию его не удивил. Караев помнил, что во главе организации стоит глава Комиссии. А Попов являлся заместителем начальника Академии ФСБ. Поэтому полковник Караев кивнул и вышел из кабинета. Уже через два часа он был в кабинете Большакова. А затем они долго спускались вниз, чтобы остаться в одном из тех помещений, где их не могли услышать ни свои, ни чужие. Оба уселись в мягкие кресла, в которых не было металлических частей. Считалось, что такие кресла хуже отражают звуковые сигналы.

– Мне сообщили об операции в Италии, – сразу начал Большаков. – Вы очень удачно вписались в нашу организацию полковник Караев. Я начинаю испытывать чувство гордости. Ведь вы мой своеобразный «крестник». Это с моей подачи вас приняли в организацию.

– Я об этом помню, – ответил Тимур, – хотя иногда мне кажется, что я должен был отказаться еще на прежнем этапе.

– Почему? – сразу спросил Большаков. – Вас, что-то не устраивает?

– Вы знаете, как прошла моя командировка в Италию? Я поехал туда со своей подругой. С женщиной, которую я люблю и на которой хочу жениться. Я об этом вам говорил. Получилось, что мы подставили ее для того, чтобы найти ее знакомых и выйти на Минкявичуса.

– Давайте разберемся, – предложил Иван Сергеевич. – Вы сожалеете о его смерти? Вы ведь читали его досье. Да или нет?

– Нет, – ответил Караев, – он был предателем. Такой классический вариант изменника.

– Хорошо. Тогда, что именно вас беспокоит?

– Я обманул свою подругу. Мне кажется, что я поступил не совсем этично, когда невольно втянул ее в эту операцию.

– Вы никогда не обманывали свою первую супругу. Только откровенно?

– Иногда, – улыбнулся Тимур.

– Какие еще проблемы морального плана вас волнуют? – уточнил Большаков.

– Только эти. Я разделяю цели нашей организации, но моя последняя командировка в Италию оказалась достаточно сложным испытанием. И об этом я хотел вам сказать.

– В таком случае у меня к вам вопрос, полковник Караев. Как вы считаете, Тимур Аркадьевич, сколько людей на вашем месте позволили бы себе так сомневаться, как вы? Только откровенно. Вы ведь были не просто контрразведчиком, а много лет работали в аналитических службах.

– Никто, – усмехнулся Караев, – вы правы. Но во мне сидит это чувство вины. Кроме того, я узнал, что неожиданно заболела и супруга Минкявичуса. Мне кажется, что этот как раз тот случай, когда может пострадать невиновный человек.

– Может, – сурово ответил Большаков. – А вы помните, скольких людей сдал Минкявичус? Подумайте о семьях, где остались без мужа и отца. А скольких он сдал потом, после восемьдесят девятого, когда Германия объединилась. Он ведь неплохо знал бывших сотрудников «Штази». Это война, полковник, вечная холодная война, и на этой войне бывают и такие жертвы. Помните, Джон Ла Карре написал о Маркусе Вольфе книгу «Шпион, который вернулся с холода»? Так вот, наши шпионы с холода не смогли вернуться. Они все остались там. Навсегда. А Вольфа потом чуть не посадили в тюрьму. И только за то, что он остался верен своей присяге и своим друзьям. Он ведь так никого и не сдал, хотя американцы и немцы обещали ему миллионы и обеспеченную жизнь.

– Получается, что вы меня уговариваете, – заметил Караев, – а я ведь не кисейная барышня.

– Не уговариваю, – возразил Иван Сергеевич, – пытаюсь понять. Мне нравится ваше отношение к делу. Ваша интеллигентность, если хотите. Ваши сомнения. Это как раз те качества, которые я всегда ценил в людях. Вы ведь аналитик, а не спецназовец. Хотя, когда понадобилось, вы проявили свои лучшие качества. Устроили такую катавасию, о которой до сих пор помнят наши сотрудники. С выбрасыванием тела из окна. Решительный и смелый шаг. А самое главное – неожиданный, что особенно ценится в нашем деле. Нестандартное мышление. Мы поэтому обратили на вас внимание Тимур Аркадьевич. Вам нужно мыслить, рассуждать, анализировать, думать. И если вдобавок к этим качествам у вас будет еще задействована и совесть, то это лучшее сочетание, о котором только можно мечтать. Я не люблю бессовестных исполнителей, Караев, мне всегда больше нравились сомневающиеся моралисты.