Дело Чести, или Семь дней из жизни принца

– Монир Тагард, будьте любезны вежливо отзываться о хозяйке дома, в котором вы гостите, – менторским тоном вступилась за Сушеную Жабу Кейлинэ. – И вопрос не в деньгах, для людей верующих эта реликвия просто бесценна.

– Это вы про религиозных фанатиков? Да все проблемы из-за этой вашей религии! – понесло Карэдаса. – Не поехала бы эта… благородная мона, чтобы получить "благословение богов", – на последних словах он скорчил презрительную мину, – не было бы всех этих разборок! Хабалка! Без году неделя как эта семейка купила себе билет в высший свет! Да она в ногах у меня должна валяться за то, – он подскочил со стула, размахивая руками, – что настоящий дворянин снизошел до их доченьки, а она оскорблять меня смеет!

– Слово-то какое нашли – "хабалка". Оно точно приличное? – ледяным тоном отбрила Недотрога. – Просто удивительно, откуда его знает настоящий дворянин?

Да, такую лучше лишний раз не трогать, безопаснее как-то.

– Не думал, принцесса, что вы встанете на сторону этих нуворишей! – возмутился мой подзащитный.

– А на чью сторону я должна вставать? Они мои подданные, если вы забыли, – тем же королевским тоном продолжила Недотрога. – Более того, мона Нидария – женщина, и она старше вас. Будьте так добры, выражаться в её адрес как положено воспитанному человеку.

– Тагард, действительно, успокойтесь, – подал голос я. – Ведите себя как мужчина. Я правильно понял, что Нидария воспользовалась Чашей в храме?

– Ну да, – Карэдас сел на место, оправляя сюртук. – Она там что-то завывала, носилась с этим кубком как курица с яйцом: то поставит, то поднимет, то нальёт, то выльет, то покудах… В смысле, помолится.

– В какой момент обнаружилась пропажа?

– Когда мы вернулись, – он уложил руки на колени. – Как только переоделись и стали спускаться к ужину. Почему-то эта… благородная мона первым делом направила слуг в мою комнату. Те перевернули всё вверх дном и нашли посудину в моих вещах. Ещё бы они не нашли: она же сама её туда и засунула, наверняка сразу слугам сказала, где искать. А погром исключительно из вредности организовала.

– Почему вы думаете, что Чашу в вашу комнату подбросила мона Нидария? – поинтересовалась Кейлинэ.

– А кто еще?! – взвился обвиняемый. – У кого ещё могло возникнуть желание разрушить наш брак?

– Да у кого угодно, монир Тагард. У кого угодно, – устало произнесла Недотрога.

– Расскажите, что вы делали с того момента, как покинули храм и направились в домик для путников, – попросил я.

– Насколько я помню, как только… – Тагард сделал паузу, будто пытался удержаться от крепкого словца, – мона Нидария вернулась в храм, Ливи выскочила следом. Мы поняли, что ждать придется долго, и решили затопить камин – в домике было очень холодно. Мы втроем отправились за сушняком.

– Втроем – это вы, Грэйди и Руден? А Равелисса осталась в домике?

– Совершенно верно.

– Что было дальше?

– Дальше был ясный день, последнее осеннее солнышко, я залюбовался красотами природы и немного увлёкся.

Угу, слышали мы уже про эту любовь к природе…

– Когда я вернулся, в домике была только гры… глубокоуважаемая мона Нидария. Потом кто-то ещё приходил-уходил, – продолжил Тагард, явно затрудняясь с ответом. – Точно не помню. Потом Руден сказал, что нужно идти искать дам, потому что уже пора перекусить. Помню, мы ещё посмеялись, что дамы, видимо, есть не хотят, так стоит ли их звать. Еды и на трех взрослых мужиков-то с натяжкой хватало.

– Вы пошли все втроем?

– Нет, вроде как Грэйди остался… Да, точно, он как раз нарезал снедь. Ливи и её мать вернулись с нами, а мона Равелисса сама подошла, пока нас не было. Мы перекусили на скорую руку, поскольку эта… мона на еде сэкономила. Так голодные и вернулись. А потом этот переполох. Так до вечера ничего и не ели. А вы говорите – относиться к ней с уважением! Да какое уважение, если она не в состоянии выполнить элементарных обязанностей хозяйки! – возмущался Тагард, будто это самый страшный грех.

– Благодарю, монир Карэдас, сейчас вы можете быть свободны. Если у нас возникнут какие-либо вопросы, мы пригласим вас повторно, – свернул тему я.

Устал я на сегодня от истерик. Поднявшись и показывая, что встреча завершена, я чуть сдвинулся в сторону Недотроги и заглянул в книжечку у неё на коленях. Точно. Новый стишок:

Хм, Тарагд у неё в любимчиках тоже не ходит. Вообще он какой-то нервный стал… Не сказать, чтобы раньше был образцом добродетели, но теперь с ним вообще нормально общаться невозможно. Хотя, с другой стороны, и обстановочка располагает… Или, может, он по ночам своей невесте сонеты читает, вместо того, чтобы делом заниматься? Видимо без консультации всё же не обойтись.

– Вы хорошо держались, эрус, – с улыбкой произнесла Недотрога.

– Можно просто Ранир.

– Благодарю. Ранир, что вы обо всём этом думаете? – она чуть склонила голову на бок, показывая, как важно ей мое мнение.

– Я думаю, что либо Тагард абсолютный идиот, либо кто-то потратил изрядно сил, чтобы его подставить, – я неторопливо прохаживался из угла в угол. Ничего не могу поделать с этой дурацкой привычкой.

– Тагард – идиот, – констатировала Кейлинэ.

– Но не абсолютный.

– Я пока на этот счет не определилась, – возразила Недотрога. – Вообще не могу понять, что Нидария и ваш Тагард не поделили? Это же два сапога пара.

– Потому что на левую ногу. И вообще: ничто не раздражает в другом так, как собственные недостатки.

– Умно. Сами догадались или подсказал кто?

Вот это только что был комплимент или сарказм?

– Когда будете цитировать, можете ссылаться на меня. Итак, что мы имеем? Чашу украли в домике путников. Если только Нидария не сделала это уже дома.

– Вы подозреваете её?

– Вообще, я подозреваю всех. Я, знаете, по природе своей очень подозрительный человек, – признался я.

– Всех-всех? И меня тоже? – Кейлинэ приподняла бровь.

– А у вас есть алиби? – Я сурово свел брови. Я злой и страшный Серый Волк.

– Разумеется. Меня же здесь не было, – вразумляюще ответила принцесса, накручивая локон на пальчик. Скорее неосознанно, чем провоцирующе.

– А кто может это подтвердить? – тоном въедливого дознавателя спросил я.

Недотрога только хмыкнула в ответ.

– Итак, всё сводится к вопросам, кто мог совершить кражу, и у кого для этого был подходящий мотив. Пока у нас четыре кандидатуры, у которых была возможность незаметно взять Чашу, – продолжил по ходу… – или на ходу? – рассуждать я.

– Тагард, Нидария, Равелисса, Грэйди, – откликнулась Недотрога.

– Угу. Это те, про кого мы знаем. А кому это могло быть нужно?

– Да кому угодно, как я уже говорила, – пожала плечами принцесса.

– Ну, с Нидарией всё понятно. Тагарда тоже как-то притянуть можно, хоть и за уши. Простите, в смысле, с трудом. А какие мотивы могут быть у Равелиссы и Грэйди?

– О, эти подколодные – простите, сердечные – подруги иногда такие выдумщицы, когда то, чего они хотят, достается другой.

– Это вы про Тагарда? – удивился я.

– Нет, это я про свадьбу. Хотя, возможно и про Тагарда. Пока не знаю.

– Хорошо. А Грейди?

– Не знаю. Может, ему захотелось присоединить к своим землям этот лакомый кусочек, – глядя в окно, предположила Недотрога.

– На Грэйди это непохоже. Насколько я его знаю.

– Да, на того Грэйди, которого знала я, это непохоже. Но люди иногда меняются, эрус. – Недотрога оторвала взгляд от осеннего пейзажа за окном, вернув его мне. – Особенно, когда к ним приходят деньги. Много денег. Я не утверждаю, что он изменился, но ведь мог измениться, согласны? Вообще, всё это дело как-то дурно пахнет, – сморщила она нос. – Мне не понравилось всё, что я здесь вчера увидела. Мне не понравилось всё, что я здесь сегодня услышала. Если честно, мне в принципе в этом браке что-то не нравится…

– Мне в браке вообще ничего не нравится, – поделился я.

– А с чего бы вам что-то нравилось в браке? – хмыкнула принцесса. В её чайных глазах мелькали отблески последнего осеннего солнца. – Мы с вами и наши матримониальные отношения – разменная монета в политических играх.

– Ну зачем же так, принцесса. В нашей семье принято вступать в брак по любви, – возразил я.

– О да! Но желательно, чтобы это была любовь к венценосной особе, – в словах Недотроги слышалась не то горечь, не то сарказм.

– Вы не верите в любовь к венценосным особам?

– Я верю в любовь. Но боюсь, что к моему браку она не будет иметь никакого отношения.

– А как же надежда?

Я подошел к ней, опустился на колени и изобразил самую трогательную из своих мин. Вот он, подходящий момент: момент откровения, единения, сочувствия. Я остановил свой взгляд на её губах, затем чуть потянулся вперед и закрыл глаза…

– Эрус Веранир, вы со мной заигрываете, или мне показалось?

Голос Недотроги прозвучал как-то неожиданно… Ну что ей еще надо?

– Я вам не нравлюсь, Кейли?

Глаза мне пришлось открыть.

Недотрога улыбнулась:

– Вы себя в зеркале видели, Ранир? У меня тоже глаза есть. Конечно, вы мне нравитесь. Вы очень красивы…

Да, я такой.

– …В вас чувствуется ум, сила и уверенность в себе…

Да-да-да, продолжайте…

– …Вашим телом можно любоваться бесконечно…

Не могу спорить с очевидным…

– … Вы – безупречный, смертоносный хищник, который точно знает, чего хочет, и точно знает, как это взять, – она сделала паузу. – Но я не люблю чувствовать себя дичью. Простите, – развела она руками. И в её взгляде не было ничего, кроме сожаления.

Хм. Мне только что отказали. МНЕ. ОТКАЗАЛИ?

Причем отказали так, что и возразить нечего.

Я бродил по дому, обдумывая наш разговор. Вроде и слова все красивые. Но почему же я чувствую себя как оплёванный?..

– Скучаете, Ранир?

Я настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как подошла Равелисса.

– Разве я могу скучать в вашем обществе, Лисса?

– Ах, как мне хватает здесь воспитанных кавалеров, Ранир… – не без намека прошелестела Равелисса, посматривая на меня взглядом "некому березу заломати"…

Нет, конечно, не дело березке одной гнуться и качаться. Или это уже про рябину? С другой стороны – что березка, что рябина – какая в пень разница? И загнём, и покачаем!

Раз уж принцессы нами брезгуют…

…– И вот теперь мне нужно думать, что подарить этой козе на день рождения…

Почему женщине хочется поговорить именно в тот момент, когда мужчине больше всего хочется спать? Ошейник, блин, ей подари! И верёвку с колышком.

– Угу.

– Понимаешь, ей же нужно такое… Ну, она рубины любит, топазы…

А что, ошейник с топазами: и гламурненько, и в цвет глаз.

– Угу.

– И если я не смогу решить эту проблему, то буду вынуждена вновь несколько месяцев прозябать в какой-нибудь провинции. А как благородная мона может найти себе в провинции подходящего жениха?..

Нищие на паперти просто удавились бы за такой талант. И вроде не просит, а отказать невозможно.

– Милая, разве можно допустить, чтобы высший свет Астани лишился прелестнейшей моны из-за такого нелепого недоразумения? – Я даже заговорил. Лишь бы она заткнулась. – К сожалению, я не смогу помочь в выборе – знаешь, для мужчины это всегда проблема, но, возможно, дополнительные средства облегчили бы решение вопроса?..

– Ах, Ранир, мне так неловко, – Лиса мягко провела пальцем по моей груди, заглядывая в глаза. – Но ты знаешь, стыдно признаться, это действительно поможет. Если я смогу купить подходящий подарок… Да, отсутствие новых туалетов за спиной обсосут, не без этого, но, главное, я буду вновь допущена в высшее общество!

А, еще "девушке на чулочки" нужно. М-да… Не так я вас любил, как обошлись вы…

– Разве я могу допустить, чтобы такая милая мона страдала от злых языков? Умоляю, купите бальный наряд в память о нашей незабываемой ночи. Мне будет приятно, если хоть изредка он будет напоминать обо мне…

Может, стоило отказаться от "маленьких радостей жизни"… И радости от них совсем мало, – старею, видимо, – и накладно. Даром, как известно, всегда обходится дороже…

Примечания