Цепная реакция

Быков

Они как всегда напали ночью. Атаковали большими силами сразу с трех сторон. Никто не знал, откуда они появляются и где обитают. Их было много. Бесконечно много. Подобно горной лавине, они сметали все на своем пути и словно газ проникали в самые укромные уголки, оставляя после себя лишь хаос. Защититься от них было так же нереально, как зонтиком – от ядерного взрыва. И казалось, ничто не сможет остановить их. Даже тряпка уборщицы Риты. Девушки приятной во всех отношениях, но недооцененной сильной половиной человечества, в силу чего вынужденной зарабатывать себе на шпильки и прочие мелочи тяжелым физическим трудом.

– Я же просила не оставлять сахар на столе! Неужели так трудно убрать? Этих тварей ни одна химия не берет.

Она развернула тряпку и профессиональным движением уничтожила пару десятков разбегающихся муравьев.

– Это Денис не убрал, – не отрываясь от компьютерной стратегии «Спецназ», пояснила бухгалтер Лена Исподлобова.

Ее, яростную фанатку названной игрушки, не могли остановить ни рабочее время, ни начальник. Когда-то пыталась отлучить от игры сына, в результате подсела сама. Что и неудивительно. Нет лучшего лекарства от стресса, чем во время нервных офисных будней снайперским выстрелом снять вражеского часового.

– Вот пусть и разбирается с ними.

Рита взглянула на электрические часы, висевшие над дверьми офиса компании «Коттеджи на заказ», и переместилась к окну. Сняла цветы, достала из кармана фартука сухую тряпку и принялась самозабвенно вытирать пластиковую поверхность подоконника. С усердием, явно не соответствующим размеру зарплаты.

– Вынесешь потом у меня мусор, ладно? – попросила Лена, по-прежнему увлеченно уничтожая на экране виртуальных террористов.

Рита ничуть не уступала Лене по внешним данным, однако вынужденно находилась по другую сторону баррикад и всем своим видом пыталась показать по крайней мере социальную терпимость. Но на этот раз терпение отказало. Она демонстративно отложила тряпку и с видом ведьмы, идущей на костер Инквизиции, направилась к столу Исподлобовой. Та, вяло проигнорировав суровый взгляд уборщицы, встала, освобождая ей дорогу, и шагнула в центр зала.

– Тепло-то как сегодня! Будто июль… Девчонки, может, проветрим, а? Не против?

Возражений от сослуживцев не последовало. Кому ж тепла не хочется?

Лена профланировала к окну и уже взялась за ручку, как вдруг изменилась в лице и стремительной серной метнулась в кабинет директора.

– Роман Иваныч, спецназ! – выпалила она, едва захлопнув за собой дверь. – В масках… Из автобуса выскочили, сюда бегут!

– Доигралась! Ну, Ленка! Уволю к черту! Завязывай с игрушками!

– Да правда! Настоящий! Живой! Сыном клянусь!

Сын – это уже аргумент. Шутки в сторону!

Директор компании Роман Иванович Кривошеин, потомственный земельный спекулянт, вылетел из мягкого кресла-гнезда и подлетел к стилизованному под улей сейфу.

– Дьявол!.. Накаркала! Играла б ты лучше в «косынку»!

Распахнув дверцу, он извлек две герметичные банковские упаковки.

– На, спрячь… Скорее!

– Куда?! В туалет – уже не успею…

Кривошеин окинул кабинет страдальческим взглядом. Увы, куда ни засунь – найдут. И за окно не выкинуть – найдут… Даже и сожрать – так брюхо вскроют, с них станется. У них нюх на наличку – лучше, чем у собак. И глаза – что рентген…

Ба! Ведро! Грязная вода, швабра! Ритка хотела пол в кабинете мыть, но он ее тормознул, – позже.

Висевшая на стене репродукция «Последний день Помпеи» уже подрагивала в такт топоту подкованных берцев по полу офисного коридора. Казалось, пепел Везувия уже слетал с полотна и кружил в воздухе. Времени на раздумье не оставалось. Кривошеин подскочил к ведру, опустил пакеты с деньгами в воду, прижал шваброй и прикрыл сверху тряпкой. Потом потащил испуганную бухгалтершу в зал.

В следующую секунду хилая дверь сорвалась с петель и в помещение один за другим влетели семеро человек в специальных черных костюмах силовых подразделений МВД. На лицах – маски, на руках – перчатки с обрезанными пальцами, на ремнях – наручники, баллончики и кобуры. В глазах – холод. Офис они атаковали с трех сторон. Никто не знал, откуда они появляются и где обитают. Подобно горной лавине они сметали все на своем пути… И даже тряпка уборщицы Риты не смогла бы их остановить.

– Работает СОБР! – хрипло прокричал старший, с погонами майора. – Всем встать к стене!.. Быстро! Лицом к стене, сказал! Повторять не будем, на…

Хотя уже повторил.

Муравьи тут же бросились врассыпную, догадавшись, что на этот раз ждать пощады бессмысленно. Это вам не Рита.

Бойцы принялись активно помогать сотрудникам компании выполнять команду командира. Деловые костюмы и блузы затрещали по швам.

Кавказец в белой рубашке и бордовом галстуке, вжавшийся в стул возле стола менеджера Гали Мельниковой, попытался объяснить, что он, собственно, посетитель, здесь оказался случайно и к данной компании никакого отношения не имеет. Но речитатив с акцентом не помог. Бесцеремонно схватив джигита-нытика за плечи, один из служителей закона ловко пристроил его к стене, затолкав бордовый галстук ему в рот.

– Дамы и господа, благодарю за правильное понимание момента, – с легкой иронией произнес майор, оглядев выстроившихся вдоль стены людей. – И кто здесь главный?

– Я… – вяло отозвался Кривошеин, слегка помедлив, будто ожидая, что его миссию возьмет на себя какой-нибудь благородный подчиненный. Благородных не оказалось.

– Пройдемте в кабинет!

Директор повиновался, не рискуя вступать в полемику о правах человека.

Майор жестом велел одному из бойцов следовать за ними. В дверях обернулся:

– Во время обыска и проведения следственных действий прошу всех оставаться на своих местах. Не вертеться, не переговариваться, не пользоваться мобильными телефонами. Это в ваших же интересах. Все вопросы – следователю. Он будет говорить с каждым в отдельности. За неповиновение… – Он ухмыльнулся. – Расстрел в сортире.

Войдя в кабинет, майор аккуратно прикрыл дверь и посмотрел на Кривошеина тяжело, словно боксер на грушу:

– Ключи от сейфа!

– Подождите… – Роман Иванович выудил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. – Мы же говорили на той неделе с Головатовым и абсолютно все вопросы решили…

– Да ну? – На сей раз ирония в голосе старшего группы зазвучала устрашающе. – А при чем здесь Головатов?

– Как? Разве вы не из ОБЭП?

– Мы – откуда надо… Ключи, быстро!

Кривошеин достал из кармана связку и покорно протянул ее майору. И даже не поинтересовался наличием постановления на обыск. Получить по голове очень не хотелось. А санкция – наверняка имеется.

В сейфе ничего достойного и ценного не обнаружилось. Только стопки папок с документами, пара порножурналов да коробка, в которой лежало несколько печатей.

Разочарованный командир снова повернулся к директору:

– Обналичкой занимаетесь?

– Боже упаси! Мы – абсолютно белая компания.

– Ну, да. И пушистая… – Майор зыркнул на вошедшего с ним бойца: – Осмотри здесь все!

Тот подошел к столу, бесцеремонно отодвинув в сторону хозяина кабинета, и рывком открыл верхний ящик.

– Послушайте, поаккуратней нельзя? – не выдержал Кривошеин. – А где следователь, где санкция?

– В пробке застряли, – спокойно пояснил майор, положив руку на кобуру. – С другого обыска едут. Без мигалки.

– Вы ведь обязаны составить протокол изъятия! – С отчаянием приговоренного выпалил директор. – Имейте в виду, я законы знаю!

– Серьезно? А что ж ты их нарушаешь? Закончим обыск, тогда и составим.

Между тем боец, тщательно осмотрев все ящики стола, направился к книжному шкафу. И по пути задел ведро со шваброй. Часть воды выплеснулась на пол, и Кривошеину показалось, что стук его сердца слышен во всем здании. Но боец лишь ругнулся и ногой отодвинул ведро ближе к стене.

Закончив потрошить шкаф, он повернулся к старшему:

– Пусто…

Майор мрачно глянул на директора, жестом велел ему поднять руки вверх и быстрыми заученными движениями ощупал одежду. Затем кивнул в сторону двери:

– На выход!

Выйдя следом за Кривошеиным в зал, он бросил вопросительный взгляд на подчиненного. Тот, набивая карманы пакетиками с растворимым кофе из стоявшей на подоконнике коробки, отрицательно мотнул головой.

– Всем до приезда следователя оставаться на местах! – громко провозгласил майор. – Попытки переговариваться будут расценены как противодействие правоохранительным органам. Со всеми вытекающими…

Бойцы быстро покинули помещение. Их прогрохотавшие по лестнице шаги напомнили номер из шоу японских барабанщиков. Затем внизу глухо хлопнула входная дверь.

Аплодисменты…

Некоторое время сотрудники компании продолжали послушно стоять, словно молящиеся у стены плача в Иерусалиме. Потом директор повернулся в сторону уборщицы, стоявшей к выходу ближе других, и вполголоса попросил:

– Рит, глянь, что там…

Та тихонько приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу.

– Никого. Кажется, ушли…

Услышав это, менеджер Мельникова сразу бросилась к своему столу. Открыв верхний ящик, она подняла на Кривошеина взгляд, полный тициановского страдания:

– Роман Иванович, у меня деньги пропали… Восемьдесят тысяч. Сверху лежали.

– Какие еще восемьдесят тысяч?

– Клиент предоплату внес. – Галя кивнула в сторону кавказца с галстуком во рту. – Только что. Я даже оформить не успела.

– Да-да! – вытащив галстук, поспешно подтвердил тот. – Деньги я уже внес, имейте в виду! И все записал на камеру мобильного! Пойду в суд.

– Роман Иваныч, а у меня кошелек из сумки исчез, – подала голос второй бухгалтер, Аня Трофимова, осмелившаяся покинуть свое место следом за Мельниковой.

– И у меня… – поддакнул еще кто-то. – И даже кофе с сухариками умыкнули.

– Та-а-ак… – Кривошеин тяжело уселся на ближайший стул. – Приехали… Да не стойте вы как партизаны в гестапо! Чувствую, не будет никакого допроса…

– А следователь? – испуганно переспросила Трофимова.

– Следователя нам теперь самим придется вызывать.

– Вы только мне квитанцию выпишите, что задаток приняли, – напомнил посетитель, по инерции продолжая подпирать стену. – Десять процентов, в соответствии с условиями договора.

Осмелевшие муравьи покинули убежища и снова выползли на сахарную тропу войны.

Командир отряда милиции специального назначения полковник Иван Николаевич Кленов сидел за своим боевым столом, слушая печальную повесть оперуполномоченного городского управления уголовного розыска Бухарова и одновременно наблюдая за его младшим коллегой Никифоровым. Тот поочередно выуживал из большой стопки папки с личными делами сотрудников, извлекал оттуда фотографии и переснимал их цифровым фотоаппаратом.

– Крайне талантливо все проделали. – Оперативник по обыкновению посасывал «чупа-чупс». – Гаишники – и те купились. Мимо проезжают, глядь – автобус стоит с мигалкой, а в нем два орла в масках. Подруливают, какие проблемы, спрашивают… Те им спокойненько так: свои, мол, СОБР. Налоговую сопровождаем, рейд по борьбе с обналичкой… Помощь не требуется?.. Нет, спасибо, заканчиваем уже… Гаишники и умотали. Что тогда про сотрудников фирмы говорить? Лбами в стену уткнулись и дышали через раз. Какие уж тут приметы… Маски да форма… Никто толком сказать не может, сколько вообще этих клоунов было. – Бухаров прервался и вздохнул, словно собираясь вызвать собеседника на заведомо проигрышную для него дуэль. – Я сам артист по жизни, но таких спектаклей не припомню. Если, конечно, это спектакль…

– То есть?.. – покосился на него Кленов.

– Николаич, только давай без обид. Я на твоих добрых молодцев напраслину возводить не хочу, себе дороже, но сработано-то уж больно грамотно. Любитель не потянет.

– И форму где-то раздобыли, – добавил Никифоров, засовывая очередную фотокарточку обратно в личное дело.

– Ну, положим, форму да нашивки сегодня чуть не на каждом углу купить можно, – возразил командир отряда. – В нашем-то бардаке…

– В том-то и дело, что не на каждом… Понимаешь, Николаич, судя по описаниям очевидцев, это была не обычная форма. Сдается, она из той самой партии, которую вам под экономический форум подогнали. Расцветка редкая, не спутаешь. Больше в Юрьевске такой никто не получал – ни мы, ни минюстовские, ни вояки. Это проверено. Так что… – Бухаров развел руками – мол, делайте выводы.

– И ты считаешь, что это мои? – Кленов уже закипал, но, к счастью, под рукой не нашлось ничего подходящего, чтобы разрядить ситуацию. – Или, может – я?

– И в мыслях нет, Николаич… Но какая-то руководящая и направляющая сила явно чувствуется… В общем, мы по своей линии отрабатывать будем, а ты со своей стороны за подчиненными понаблюдай.

– Что значит «понаблюдай»?

– Кто из твоих доблестных бойцов ведет образ жизни, не совместимый со светлым моральным обликом сотрудника внутренних органов. Обычно это все-таки заметно. Как говорила товарищ управдом из «Бриллиантовой руки», наши люди в булочную на такси не ездят… Только осторожно понаблюдай, без лишнего ажиотажа. Понимаешь, денег с дачного спекулянта ребятки сняли всего ничего. По их меркам, конечно. А это – плохая примета. Значит, трюк повторят.

– Странно как-то, – все не сдавался Кленов. – Обычно на такие дела без разведки не ходят. Или наколка нужна.

– Не спорю, – кивнул Бухаров. – Директор явно что-то не договаривает. Но он в данной ситуации – терпила, и по душам с ним я потолковать не могу. А жаль… Дыба по нему рыдает… А ты понаблюдай… Скоро переаттестация – отличный повод уточнить про нетрудовые доходы. Верно?

Леха Быков, человек с незаконченным средним техническим образованием и перебитым носом, сидя на лавочке во дворе базы отряда, шомполом начертил на земле относительно прямую линию и поставил на ней крестик.

– Представь, что это – граната. Упавшая, типа на землю. При взрыве «эфки» на свет появляется от двухсот до трехсот осколков, прикинь…

– До четырехсот, – поправил художник-взрывотехник Толик Репин, взявший себе творческий псевдоним Пикассо. И иногда в рапортах по запарке подписывался именно так. Разнесет подпольный нефтезавод и подпишется «Пикассо», – и перестань засорять родную речь словами-паразитами. Прикинь, типа… Тошнит, ей-богу.

– Пусть даже четыреста. Если принять, что они во все стороны разлетаются равномерно, – Леха начертил исходящие из крестика лучи, – то половина из них в землю уходит… Еще почти половина – в небо… А из оставшихся, чтобы, скажем, с пяти метров в ростовую фигуру попасть, под нужным углом летит всего ничего! Прикинь! Получается, что вероятность поражения осколком – ноль целых хрен десятых и, следовательно, «эфка» – полное фуфло. Как это понимать?

Репин, помимо удостоверения имевший в кармане диплом инженера-технолога, обоснованно возразил:

– Ну, во-первых, тому, в кого осколок все же попадет, твоя теория уже до одного места. Ему и хрена десятых достаточно будет… Наш преподаватель по математике утверждал, что если количество патронов, израсходованных всеми странами во время Второй мировой войны, разделить на общее количество убитых и раненых, то окажется, что в цель попадала только одна пуля из двадцати пяти тысяч. Одна из двадцати пяти тысяч. По твоей логике выходит, что и огнестрельное оружие – тоже фуфло? Нет. Во-первых, тут обычная арифметика не работает. А во-вторых, граната – это не только осколки. Про ударную волну не забывай. И про психологический фактор.

– И я думаю, что тут что-то не вяжется. Если б на деле так было, то гранаты в бою никто применять бы не стал. А ведь на одних только растяжках сколько народу подорвалось… Но мысль, в принципе, интересная. Проверить бы, а?

– Можно и проверить… Если только на мышах. И чтоб зеленые не узнали.

– Или на женщинах, блин…

Взрывотехник встал с лавочки и, положив руки на затылок, сделал несколько энергичных наклонов и поворотов корпусом.

– На женщинах нельзя… Не толерантно… А чего это ты так на милых дам? Из-за развода? Вроде уж три месяца прошло, успокоиться должен. Что у тебя, кстати, на личном фронте?

– Проводятся активные оперативно-поисковые мероприятия, – вяло сообщил Быков, убирая шомпол в автомат. – Пока мимо. Чего этим дурам надо?

– Джентльмены, ваша очередь! – прервал рапорт бочкообразный опер Соломин, в прошлом силовой жонглер.

Что может быть занятней, чем метнуть с пяти метров в голову лучшего друга и коллеги топор? Пожалуй, если только метнуть с трех метров вилы. Сию нехитрую житейскую мудрость и использовали оперативники отряда милиции специального назначения во время скучных дежурств. Хоть какое-то развлечение.

Джентльмены неспешно вышли на середину огороженной площадки, где метрах в десяти друг от друга были установлены два сильно покоцанных деревянных щита. На дереве – следы запекшейся крови. На земле возле – небольшой арсенал холодного оружия: пара ножей, копье, метательный топорик, вилы с прямыми зубцами и даже гигантский секатор для стрижки кустов.

Каждый встал спиной к своему щиту.

– Ты, Леха, на эти мероприятия только зря время тратишь. Пока семь раз примерять будешь, тебе самому отрежут, – заявил Репин, беря нож и демонстрируя его Быкову. – Любовь должна быть подобна взрыву. Это я тебе как взрывотехник говорю. Чтобы раз – и наповал! А выбирать…

С этими мудрыми словами он примерился и резко метнул инструмент в коллегу. Быков успел уклониться, нож воткнулся в щит точно против того места, где он только что стоял.

– …Выбирать можно стиральную машину, но не жену, – закончил художник.

Напарник в качестве ответного слова выбрал топорик.

– Сперва ж познакомиться нужно. Узнать, что за человек. А потом уже влюбляться…

Раз! Вращаясь со скоростью барабана стиральной машины, топорик полетел в сторону художника. Если вам в голову летит топорик, первое правило – не паниковать. Не дергаться и не гадать. Паника – причина всех бед. Надо просто отследить траекторию полета, быстро произвести в уме математический расчет и отклониться в нужную сторону. Репин с математикой дружил, а уж про хладнокровие и говорить нечего. Столько на своем веку навзрывал, что ни одному ваххабиту не снилось. В результате он без труда ушел от смертельного оружия, уклонившись влево. Но не тут-то было. Ударившись рукояткой о щит, боевой инвентарь отскочил и едва не перерубил живописцу икроножную мышцу. Но чуть-чуть не считается.

– Я ему про взрыв, а он мне про тление… И где ты знакомиться собираешься?

– Не знаю. – Здоровяк Быков с легкостью антилопы отскочил от летевших в него нептуновских вил. – В ночной клуб сходить можно. Как раз сегодня собирался…

Он выдернул вилы из щита, взял на изготовку и, коротко размахнувшись, метнул обратно в лучшего друга. Тот по-скорому рухнул на травку, а потом так же быстро вскочил.

– Ну-ну… Леха, любовь не ищут! Это не грибы. Вот моя Ленка иногда спрашивает: «Толик, а за что ты меня любишь?»… – Анатолий медленно поднял над головой топорик. – Убить хочется! Вот так бы взял и…

Топорик, просвистев в шаге от отпрыгнувшего коллеги, с глухим стуком воткнулся в многострадальный щит.

– …и ответил. Н у, что за вопрос такой идиотский? Люблю, и все!

– То-то вы постоянно воюете, – усмехнулся разведенный, примеряя к руке африканское копье для охоты на слонов.

– Ну, допустим, не постоянно. Раньше был такой закон, назывался… – Репин снова плюхнулся на песок, пропуская летящее орудие над собой, – …закон единства и борьбы противоположностей. Сейчас его, правда, вроде отменили, но мы все равно по нему жить продолжаем.

– Брэк, джентльмены! – прервал спорщиков третейский судья Соломин. – Можно оправиться и сменить памперсы…

Ночной клуб «Черный коралл» считался в Юрьевске заведением если не элитным, то по крайней мере не для плебса. Во-первых, цены на входной билет отличались шаловливостью. А во-вторых, местная служба безопасности была укомплектована умелыми парнями, на глаз отличавшими серьезного человека от неадеквата. При этом постоянным, вменяемым посетителям те же умелые парни вниманием особо не докучали, деликатно закрывая глаза на некоторые их кокаиновые причуды. Главное, чтоб не бузили и не оскорбляли своим видом человеческое достоинство.

Командовал службой безопасности сего злачного заведения некто Сергей Семенов, под началом которого Быков восемь лет назад начинал службу в патрульно-постовой службе. Потом пути их разошлись. Семенов, устав от хронического безденежья и плюнув на уже маячившую на горизонте пенсию, подался в охранный бизнес, где довольно быстро вырос от охранника до босса. Быков же перевелся в СОБР, перед этим, правда, по договоренности с руководством, «подвесившись» на должность участкового инспектора, чтобы получить лейтенантские погоны. Оказавшись в разных учреждениях, бывшие коллеги сохранили приятельские отношения, и старое знакомство иногда позволяло Алексею посещать «Коралл» на льготных условиях.

Сейчас он, облачившись в тесноватый свадебный костюм, восседал в тени за барной стойкой и, потягивая через гофрированную трубочку поданный со скидкой фирменный коктейль «Динамит», наблюдал за молодой шатенкой за столиком напротив. Девушка симпатичная, как раз в его вкусе. И на лицо удалась, и на фигурку. Шатенка несколько раз перехватывала его томные джеймс-бондовские взгляды, но всякий раз нарочито равнодушно отводила глаза.

Последние пару минут внимания красотки упорно домогался худощавый разбитной паренек с длинными волосами, убранными на дамский манер под ободок. В кислотном грохоте Быков не мог слышать их разговора, но, судя по тому, как лениво девушка реагировала на домогательства длинноволосого, она мечтала побыстрее от него избавиться. Навязчивый ухажер не отставал, и в поисках защиты она инстинктивно обратила взгляд на Джеймса Бонда с перебитым носом.

Тот среагировал на сигнал оперативно – сполз с табурета, пригладил короткие рыжеватые волосы и деловито приблизился к парочке, разминая кисти рук, привыкшие к топорам.

– Привет! – улыбнулся он девушке. – Извини, опоздал.

– Ой, привет! – мгновенно приняла та игру. – А я уже звонить собралась.

– На Ленина авария, еле проехал… – Быков перевел взгляд на парня: – Проблемы, приятель?

– Нет, ничего… – пробормотал тот, оценив габариты потенциального соперника, и тут же растворился в полумраке зала.

– Спасибо, – улыбнулась шатенка. – А то прилип, как…

– Всегда рад помочь… Алексей, – представился Быков, присаживаясь к столику.

– Аня.

– Потанцуем? А то на Ленина, типа, все равно авария.

– С удовольствием…

Человек стоял на мосту, опершись на перила, и мрачно глядел на пляшущие огни фонарей, отражавшиеся в пробегавшей внизу темной воде. Но прыгать не собирался.

– Стас, я клянусь, деньги были! – словно пойманная за руку воровка, тараторила Ритка. Инстинкт самосохранения сковал ноги и обосновался внизу живота. – Я сама видела. Две здоровые пачки, в пленку закатаны. На столе лежали. Роман Иваныч меня из кабинета выгнал сразу, как зашла. Сказал, оставь пока ведро, потом помоешь… А когда выходила, слышала, как он сейф открывал.

– И больше никуда не выходил? – строго, по-отцовски переспросил тот, кого она назвала Стасом. Женское обаяние на него не действовало. Мачо не скачут.

– Нет… Точно нет! Бухгалтерша к нему заглядывала… Но она мини носит и блузку прозрачную. Там не спрячешь. И вообще из офиса никто не выходил. Я все время в зале была. А потом вы вбежали…

– Вбежали, потому что сигнал подала… И куда ж, по-твоему, денежки испарились? Не муравьи же их растащили…

Ритка обреченно опустила обильно накрашенные глаза.

– Не знаю. Может, перепрятал куда?

– Мы там все перерыли. И в кабинете, и в зале. И людей обыскали… Слушай, а ты, часом, не обкурилась? Не почудились тебе эти пачки?.. Или, может, в кошки-мышки поиграть решила? Типа, я вам наводки даю, а дальше – ваши проблемы?.. Так эти игры плохо кончаются.

– Ну, прости, Стас! Я не знаю, как это вышло. Клянусь, видела деньги своими…

– Твое «прости» в кошелек не положишь, – перебил Стас. – Ты хоть понимаешь, дура, как ты нас подставила?.. Короче, так! Ты сколько должна?

– Две, – угрюмо отозвалась Рита.

– Теперь, считай, три… Даю неделю. Либо возвращай бабки, либо найди нормальную тему. Реальную. Иначе разговор будет тяжелым. В прямом смысле тяжелым! Чугунная батарея еще никому легкости в ногах не добавляла. Усекла?

Лжеуборщица обреченно кивнула. Это не мужчина – бульдозер, сметет и не заметит.

– Умница.

Стас выпрямился и кивнул в сторону стоявшего возле поребрика и мигавшего аварийной сигнализацией потертого «БМВ»:

– Садись!

Рита подняла на собеседника испуганные глаза, все еще обильно накрашенные, хотя под одним из них уже зависла черная, грозившая перерасти в чернильную дорожку слеза.