Тайные знаки судьбы

– Да нашелся уже. Кому он нужен?

На лице Птицы отобразилась вся гамма чувств, главным из которых стало разочарование.

– Нашелся? А ты чего тогда кислая?

– А я на него обиделась! Знаешь, сколько всего я пережила, пока его не было?! – возмутилась я.

– Представляю… – обняла она меня.

По дороге я жаловалась ей на Кирилла и его выходку. Птица, как самый главный знаток мужской психологии, начала мне объяснять, что для всех парней без исключения важно мнение коллектива и мне нельзя идти вразрез с ним, надо поддерживать Поэта в его начинаниях и быть верной боевой подругой. Но не приставучей. Приставучих они не любят. Вообще Ярику можно доверять в вопросах мужчин. У нее три брата, общается она преимущественно с ребятами и считается в мужской компании своим в доску парнем.

– Что же мне делать?

– Ты ведь ему уже свое недовольство продемонстрировала?

Я кивнула.

– Но ведь он даже не звонил мне! Не прислал эсэмэс! Не спросил, как я добралась, и даже не написал мне письмо по электронке!

– Думаю, ждет, пока ты остынешь. С другой стороны, мало ли что произошло на озере. Может, он увидел тот заброшенный город.

– Ну точно! И старцы отворили для него свои ворота. Точно-точно.

Ярик рассмеялась:

– А меня Ахмед познакомил со своими друзьями из МГУ! Ой, Варя, они все такие умные! Вот мы считаем, что Точка гений, а там таких хоть ложкой ешь!

– И все такие же зануды? – ухмыльнулась я.

– Есть даже хуже, – прикрыв рот ладошкой, прыснула она. Все-таки Ярик умеет поднять настроение.

В школе я стала центром Вселенной, потому что Настю интересовало все в мельчайших подробностях. Точка просто спросила, как прошло, и, услышав мое «нормально», вернулась к своему ноуту. Не нравится она мне. Грустит постоянно. Раньше хоть язвительно огрызалась, а сейчас вообще скисла.

Уроки шли своим чередом. Я отвечала, получила пять по литературе и кое-как выжила на физике. Кирилл не звонил. Я даже несколько раз проверила батарейку, настройки звонка и позвонила себе с телефонов девчонок – все работает. А он молчит. Настя начала раздражать своим щебетом про Сережу и как они ходили в кино. Ярик обсуждала футбол с Максимовым. При этом они так горячо спорили, что Стас едва не навернулся с парты, на которой сидел. Женька рисовала какие-то странные блок-схемы, по которым должен был работать ее сайт, или чего она там выдумывает в очередной раз.

– Варя, да ты совсем меня не слушаешь! – возмутилась Настя.

– Слушаю, – автоматом отозвалась я. Почему он не звонит? Ни эсэмэс, ни звонка, ничего… – Точка, а у тебя тут Интернет ловится?

Женька, не отрываясь от монитора, кивнула.

– Дай почту проверить.

– Я занята как бы.

– Пожалуйста.

Она исподлобья глянула на меня и развернула ноу т.

Я быстро загрузила сайт, набрала пароль и вошла в папку «Входящие». Ни фига! Сообщения с форума, комментарии из дневника, реклама курсов английского языка, все что угодно, но ни одного письма от Поэта. Нет, ну надо же!

– Эй, полегче, – фыркнула Точка, когда я слишком резко повернула к ней комп.

– Извини, – буркнула я.

– Варь, а Поэт не звонил сегодня? – посмотрела она мне в глаза.

Я, кажется, выдержала ее взгляд, пожала плечами и как можно легкомысленнее произнесла:

– А у него контрольная сегодня. Он занят.

– Ммм… – прищурилась Женька. – Ну-ну. – И снова уткнулась в компьютер.

После урока химии Женька зажала меня в туалете. Упершись руками по обе стороны от плеч, она нависла надо мной, как фонарь над мусоркой в парке.

– Так, значит, Поэт контрольную пишет? – с ехидной усмешкой спросила она.

– Пишет, – попыталась я вырваться, но она не дала.

– А ну рассказывай. Только начистоту. Всю правду! – приказала Женя.

– Отстань! – еще раз попыталась отпихнуть подругу. – Может, лампу еще к лицу приставишь?

– Надо будет – приставлю!

– Урюпинский шарм взыграл?

– Он самый. Что произошло? – давила она строго.

– Мы расстались? – немного удивленно произнесла я, словно сама прислушиваясь к этой фразе.

– Он лез к тебе?

– Нет, мы ночевали в разных коттеджах. Девочки в одном, ребята – в другом. Там никто ни с кем не ночевал.

– Почему поссорились?

– Он ушел ночью на озеро и пропал. Его искали с милицией. Не знаю, как и где нашли. Я с ним не разговаривала.

– Почему?

– Ты знаешь, что я пережила?!

– А он?

– Что он?

– Варя, что за детский сад?

– Отвали, – психанула я, выбивая ее руку с одной стороны и бегом направляясь к двери.

В раздевалке нас ждала одетая Ярик, Настя, как обычно, крутилась перед зеркалом. Я быстро натянула пуховик, собираясь в гордом одиночестве удрать домой.

– Давай этих, – Птица заговорщицки кивнула в сторону Насти и возившейся с сумкой Жени, – подождем на улице. Я тебе что расскажу, закачаешься!

Я лишь вздохнула… Что такого может рассказать мне Сокол, чтобы я хотя бы на секундочку забыла о Поэте?

– Мы на весенних каникулах снова поедем в Японию! – радостно выдала Ярослава, даже не дожидаясь, когда мы отойдем от девчонок.

– Круто, – буркнула я, все больше раздражаясь. Хотелось рыдать.

– Только я не знаю, мы же уедем на месяц, как я оставлю Ахмеда?

– Яра, до весенних каникул надо еще зимние пережить, Новый год и Рождество. Еще сто раз поругаетесь.

– Злая ты, – неожиданно «зависла» Птица, обиженно сдвинув бровки. Нет, ну что она ко мне со своим Ахмедом привязалась, а? Видит же, что я совершенно не в духе. – Вон, контрольная кое у кого кончилась, – толкнула она дверь на крыльцо. – Беги, вешайся своему Поэту на шею. – Отстранилась, пропуская меня вперед.

– Кирилл, – расплылась я в счастливой улыбке.

– Ой, только не визжи мне на ухо, – усмехнулась подруга, поправляя шапку.

Кир обхватил меня за талию и поцеловал в щеку, пощекотав кожу щетинкой.

– Как съездили? – вежливо поинтересовалась Ярик.

– Отлично. Варька только обиделась.

– Чего так? – Она сделала предельно любопытное лицо и выдула огромный пузырь из жвачки.

– Да уж рассказала небось, – хитро покосился он на меня.

Я уткнулась носом ему в куртку и сделала вид, что не услышала. Поэт положил руку мне на плечо. Улыбка расползлась по моему лицу.

– Кирилл! Кир! – раздалось за спиной. Это Настя с Женей вышли.

– В «Слона»? – спросил он у моих подруг.

– Если только… – замялась Женька.

– Друзья моей девушки – мои друзья. Терпела же моя девушка моих друзей два дня. Думаете, я не потерплю вас пару часов?

Точка ехидно усмехнулась.

– А… – заикнулась Настя.

– Я угощаю, – заулыбался Кирилл. Спорим, что она хотела спросить про Сережку?

До любимого кафе мы доехали быстро. Дорога оказалась свободной, словно кто-то специально расчистил ее для нас. И даже наш любимый столик был не занят. Мы сделали заказ. Я взяла горячий сандвич с курицей и большую чашку какао. Настя долго выбирала между пирожным и молочным коктейлем, в итоге заказала капуччино без сахара и фруктовый салат. Ярик не мудрствовала долго и ткнула пальцем в «Цезарь» и свежевыжатый апельсиновый сок. Женька недовольно хмурилась, бормотала, что негоже обирать бедных студентов, что с нее хватит и простого сока, на что Кир улыбнулся и заказал для нее чизкейк и эспрессо.

– Хотелось бы услышать твою версию вашей ссоры, – без какой-либо подготовки мило улыбнулась Женька. Я тут же пнула ее ногой под столом.

– Да не было никакой ссоры, – рассмеялся Кирилл. – Мы поспорили с ребятами, что я ночью обойду вокруг озера три раза.

– Для такого маленького мозга такая гениальная мысль – это удивительно, – тут же съязвила Точка.

Девчонки захихикали. Поэт, улыбаясь, покосился на нее и продолжил загадочным голосом, для пущей наглядности театрально размахивая руками:

– Пришел я на озеро. А там красота: представляете луну? Она так низко-низко висит над лесом, огромная, глазастая. Само озеро блестит в темноте серебром. И по кромке леса небо с землею неровно сшивает. И вот прям мурашки по спине бегают не то от страха, не то от восторга. И тишина, как будто мира больше нет, только я, это озеро и луна.

Я заметила, что Ярик и Настя приоткрыли рты и подались вперед, внимательно ловя каждое слово Кирилла, который постепенно понижал голос до таинственного шепота.

– Сказочник. Ганс Христиан, – зевнула Женька. – Ну-ну, продолжайте.

– Чего «ну-ну»? Ну вот я и пошел, как договаривались. Иду себе, никого не трогаю. Местами страшно было, потому что тропинка от озера уходила в лес, а в лесу очень темно и вообще ничего не видно. Все нервы на пределе, слух обострился, малейший звук ловлю. Прошел первый круг – никого нет. Иду второй – уже не страшно, только холодно как-то. Думаю, вот какой интересный момент в моей жизни, надо будет это как-нибудь использовать при написании текстов. Все-таки не каждый день я по лесу ночью один гуляю. И сюжет у меня придумался почти сразу же.

– Какой? Какой? – Девчонки пододвинулись к нам поближе.

– Про Китеж. Я так четко вдруг все это увидел и представил. Хан Батый, который нападает на городские стены, искаженные узкоглазые лица, низкорослые кони. Стрелы, чего там у них еще было? Катапульты, метающие огненные шары? И везде дым… – Кирилл замолчал, наслаждаясь эффектом.

Нам принесли заказ. Мы торопливо расставили тарелки на столе и принялись слушать.

– Третий круг я завершил ранним утром. И к концу прогулки уже знал, как построю произведение, какие у меня будут герои, в чем будет основная мысль. Единственное, о чем я переживал, – в библиотеке нет достаточно материалов, чтобы сделать полноценный текст во всей его красоте. И вот стоял я около камня Алатырь и думал, как писать, когда своими глазами не видел, не пережил, не потрогал руками? А если бы увидел? – каким-то утробным голосом вымолвил Поэт, состроив страшное лицо.

Настя взвизгнула. Ярик шумно выдохнула. Даже Женька перестала жевать. Она подперла голову рукой и внимательно уставилась на Кирилла.

– Алатырь – волшебный камень! – в ужасе пробормотала я. – Около него нельзя загадывать таких опрометчивых желаний! Там же хранится сила древних славян!

– Я в тот момент о силе древних славян думал меньше всего на свете, – признался он. – Я, честно скажу, чуть не умер от страха. За спиной у меня стоял какой-то мужик с бородой и в плаще. Откуда он взялся, я так и не понял.

«Хочешь увидеть Китеж?» – спросил он.

Я понял, что нельзя упускать такой шанс. «Тогда иди за мной».

Он проплыл мимо и медленно двинулся в сторону озера.

– Это бесовская сила! – на этот раз взвизгнула я, потому что Кирилл сам не знал, какой смертельной опасности себя подвергал.

– Варька, отстань со своими мракобесиями! – махнула рукой Ярик. – Что дальше было?

– Ты же видишь, что я живой и здоровый. К чему панику разводить? А дальше я пошел за стариком. Только вот какой парадокс. Само озеро не очень большое, но шли мы очень долго и ушли далеко от берега. Да так, что берега не было видно ни с одной стороны, словно я в открытом море. Только какое-то марево впереди, какое бывает летом, когда асфальт плавится. Старик остановился и взмахнул руками. И вот тут я увидел, как сквозь марево начали проступать городские стены, и услышал звон колоколов.

Точка недоверчиво хмыкнула и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. Кир быстро закивал, словно испугавшись, что сейчас забудет что-то очень важное.

– Они вибрировали у меня вот тут, – он приложил руку к груди. – Казалось, что я стою на колокольне, в самом центре, и через меня проходит звук. Тирли-тирли-тирли – высокие переливы, а потом низкие – бом-бом-бом. Ворота града открылись. Старик пошел вперед. И я за ним. И вот около ворот я словно бы оказался между мирами. За моей спиной шел ожесточенный бой. Мимо меня пролетали стрелы. Рядом со мной умирали люди. А я шел по какой-то расчищенной снежной глади за стариком и боялся оглянуться.

– Ты что?! – От страха я схватила его за рукав.

Поэт мягко улыбнулся, накрыв мою ледяную руку своей теплой.

– Я вошел в город. Он был полон людей-призраков. На широкой городской площади под цветным шатром выступали ряженые. Красивые румяные девки с русыми и рыжими косами чуть ли не до середины бедра ходили в сарафанах и в венках из березовых веточек и ярких лент. Нарядные мужчины в расшитых косоворотках. Они все веселились, но я как будто бы был сторонним наблюдателем в некой закрытой капсуле. Они не видели меня, проходили сквозь меня, исчезали, если я долго смотрел на них. И там… Вы знаете, там не было воздуха.

– То есть как? – прищурилась Женя.

– Вот так. Он там стоял. Так перед грозой бывает, когда вроде бы дышишь, а воздух стоит.

– Старец не просил тебя остаться? – ахнула Настя.

– Старец говорил со мной. Спрашивал, ушел ли Батый и кто помог его разбить. Я говорил, что князей нет, Россия огромная, много нового в мире и Великий Китеж считается святым.

– Удивительное взаимопонимание, ага. Учитывая, что язык постоянно менялся, – сумничала Точка.

– Я не говорил. Это все было мысленно. Он спрашивал. Я отвечал. Ну или мне так казалось, – ничуть не смутился Кирилл.

– А о чем вы еще говорили? – насела Настя.

– Я не помню. Я потом всю дорогу пытался вспомнить и записать, но не смог.

– Это потому, что ты неправильно сформулировал свою просьбу к камню, – осенило меня. – Ты же хотел просто посмотреть на город, а не побеседовать с его жителями. Вот если бы ты подумал, прежде чем загадывать желание…

– Варя! – заорали на меня все хором. Точка смеялась. По ее выражению лица можно было четко прочитать, что она не верит ни единому слову.

– А что я? Я переживаю…

– Переживай молча! – велела Настя.

Я обиделась. Кир приобнял меня за плечи.

– А потом я ничего не помню. Очнулся на берегу. На улице уже было светло. Я пошел обратно в наш кемпинг и по дороге встретил ребят. Вот и вся история.

– Кир, ты хотя бы понимаешь, какой опасности себя подвергал? – воскликнула я.

– Варя, но ты бы на моем месте поступила так же! – вторил он мне высоким смешным голосом, отчего все опять захихикали.

– Прекрасная история, а главное – невероятно правдивая. Практически Фатимские явления Девы Марии, – скептически покачала Точка головой. – Впрочем, дети любят сказки. Не будь Варя моей подругой, я бы тебе доказала на раз-два всю несостоятельность твоего рассказа. Но, так и быть, промолчу. В следующий раз придумай что-то более правдивое, а то спать тянет, – и она громко зевнула.

– Ну и не верь! – тут же горячо принялась защищать Поэта Настя. – Кира, то, что с тобой произошло, это удивительно!

– А что такое Фатимские явления? – покосилась на Точку Ярик.

– Это очень известное событие, – пояснил Кирилл. – В португальском городе Фатима детям начала являться Богородица. Им сначала не верили, но потом в итоге все согласились, что событие имеет место быть. И оно, между прочим, признано католической церковью.

– Ха, если бы я была папой римским, я бы тоже признала этот факт. Ведь какой рычаг для управления, – ехидно улыбнулась Женька.

– Не, тебя не возьмут в папы. Ты женщина. – Не знаю, специально или нет, но Кир щелкнул Точку по ее больному месту.

– Стоп! Стоп! Женя, твой кофе уже остыл, а чизкейк развалился, – влезла я, пока друзья не подрались.

– Подождите, – развела всех по углам Ярик. – Я не поняла, так что, Поэт врет? И не было ничего? И при чем тут эти явления?

О боги!

– Никто не врет! – подскочила я.

– Ой, Ярик, расслабься. Иначе Варька превратит тебя в соляной столб, – продолжала ерничать Точка. – Или в лягушку.

– Ну уж нет! Врет или не врет!

– Не врет! – закричали мы с Настей.

– Врет! – фыркнула Женька.

Кир закатил глаза.

– Все-таки я погорячился, когда думал, что смогу выдержать два часа в обществе твоих подруг.

– Еще раз поставишь под сомнение… – зашипела я на Волоточину.

– То что? – набычилась она.

– То ты мне…

– Варя, – перебила меня Ярик. – Да она ему завидует.

– Я?! – чуть не пролила кофе Точка. Кирилл схватился за голову и жалобно посмотрел на Настю.

– Как же ты выживаешь среди них? – простонал тихо.

Настя пожала плечами, улыбнулась и прощебетала:

– Они миленькие, правда? Кир перекривился и хихикнул.

Потом мы просто болтали. Настя расспрашивала Кирилла о нарядах славян и охала, что вот там-то она бы точно котировалась, потому что с ее фигурой надо было жить во времена «Рафаэлло», который оказался на деле Рубенсом. Точка, как обычно, вставляла шпильки. А Ярик громко смеялась.

Кир проводил меня до дома. Мы остановились у подъезда. Он обнял меня за талию, посмотрел в глаза и тихо спросил:

– Я прощен?

– Не знаю, не знаю, – хлопнула я ресничками, глядя в волшебно-голубое небо.

Его губы коснулись моих. Я зажмурилась и с удовольствием позволила себя поцеловать.

Глава 4

Не тратьте понапрасну силы, в вашей судьбе наступила пауза.

Ждите окончания в полной готовности, не разменивайте энергию по мелочам, скоро ей найдется более приятное и полезное применение. Не пытайтесь силой ускорить ход вещей, результат может оказаться обратным.

Книга перемен. Гексаграмма 26. ДА ЧУ. Воспитание великим

Расставание – это как удар под дых, когда его не ждешь. Сначала все как в дыму, слепнешь и глохнешь от боли. Пытаешься собраться, устоять. А потом тебя выпрямляет ярость и заставляет дать сдачи, завалить противника на землю, уничтожить, сровнять с землей. И ты колотишь его, уже не соображая, что будет потом. И иногда бывает слишком поздно… Потом прозрение и страх от содеянного, и хочется вернуться назад, чтобы все исправить. Но как остановить время? Этого еще никто не придумал, и ты остаешься жить с болью всю жизнь.

Ну как?

Я честно перечитала ЭТО еще раз. В горле стоял колючий ком. Кирилл плохо выспался? Это он к чему такое написал? Он что, бросить меня хочет? Эта мысль ударила по сознанию, словно топор. Я вдруг испугалась. И даже вскрикнула, схватившись за сердце. Поэт меня бросил? Казалось, что сейчас я упаду в обморок. Вот просто так возьму и рухну на пол бездыханно, потому что дыхание перехватило, грудь сжало, а глаза заслезились. Кир меня не любит? Я заметалась по комнате. Что же делать? Он же еще вчера был таким хорошим. Мы целовались у подъезда, потом погуляли немного по району. Кир смеялся, веселил меня. Мне и в голову не могло прийти, что что-то не так. А может, это был его прощальный вечер? О, нет!

– Яра! Яра! ЯРА!!! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?!! – орала я в трубку, обливаясь слезами.

– Для начала перестать рыдать. Ну или хотя бы орать. А лучше и то и другое, – сонно пробормотала она.

– Яра!!!

– Кто умер-то?

– Поэт меня бросил!!!

– И чего орать? Ну бросил и бросил… Как бросил?! Да он же вчера с тебя глаз не спускал! – У Ярославы наконец-то прорезался голос.

– Бросил! – захлебывалась я слезами.

– Быть такого не может, – хмыкнула она. – Когда?

– Только что!

– Варь, он что, у тебя ночевал? – понизила она голос до вкрадчивого шепота.

– Он мне письмо прислал!

– Спятил, что ли? Что пишет?

– Это личное.

– Не, ну и какого лешего ты мне сейчас в семь утра звонишь, если это личное?

– Ты только никому?

– Клянусь.

Я прочитала ей письмо. Не знаю, что там Ярик поняла сквозь всхлипы, но я старалась. В трубке воцарилось тяжелое молчание. Я очень четко видела, как Птица морщит лоб и чешет переносицу.

– Так… Успокойся для начала. Я сейчас встану, умоюсь, оденусь и приду. Сделай мне кофе. Заодно и погадаешь. Все, давай. Отбой.

Ярослава пришла минут через двадцать. Я к тому моменту уже успела немного успокоиться. Еще минут через пять пришла недовольная Женька, а ближе к восьми нарисовалась бледная Настя.