Под покрывалом белых облаков

8

Пришел раз, мужик. Дождался окончания службы. Я, говорит, батюшка, ни в бога, ни в черта не верю, но куда ни кинь, всюду клин. Засада одним словом, а не жизнь. Стал я его расспрашивать, мужик все кивает, все подтверждает. Женат, спрашиваю? Отвечает, женат. Женился на тихой, скромненькой девушке, а сейчас такою ведьмою жена сделалась, хоть из дома беги. Детишки есть? Есть, подтверждает, пока маленькими были, души в нем не чаяли, папусей называли, сейчас выросли, зверями глядят, не иначе жена – ведьма их подговаривает, против меня настраивает. Работа есть, спрашиваю. Принялся мяться и таиться. Тут председатель, на грех мужика, мимо проходил. Увидал, кричит со смехом, что батюшка и до тебя наш бедовик докопался?! Как так, спрашиваю, бедовик? А так! Какую работу ему не дай, всякую проспит, уж очень поспать любит! Присмотрелся я к мужику, и без лекарей стало понятно, что болезнь его точит. Упрекнул председателя. Повезли мы в «газике» бедовика к знакомому уже врачу городской больницы. После анализов оказалось, необходима госпитализация, а не догадайся я, помер бы мужик! Ух, как жена его забегала и дети стали считаться, после лечения председатель подобрал сидячую работу, в своей администрации жалобы населения записывать, на звонки телефонные отвечать.

9

У Лизаветы Максимовны, женщины тучной, неповоротливой, сны были всамделишние, вещие. И всякий раз, когда кто из подружек всходил на крыльцо ее дома, она кричала с торжеством в голосе: «Я так и знала, что ты придешь! Намедни тебя во сне видала!»

Но тут приехала ее свекровь, женщина совсем старая, девяносто лет, как она сама говорила, – «раскрасавица»!

И Лизавета Максимовна потерялась, ну не снилась ей свекровь. Давным-давно их пути-дорожки разошлись. После смерти супруга столько воды утекло, о свекрови заботились оставшиеся двое детей, и чего принесла нелегкая? Оказалось, перед смертью приехала прощаться. Пришли обе в церковь, одной девяносто, другой семьдесят лет. В обнимку стоят, ревут, друг друга хоронят. Свекровь понятную речь ведет, а Лизавета Максимовна убивается, что свекровь во сне не видала.

Обе просят.

Девяностолетняя плачет: «Батюшка, благослови легко помереть!»

Семидесятилетняя ревит: «Батюшка, благослови, дар не потерять!»

Ровно дети малые, конечно, благословил, раз, просят.

10

Случилось так, что и в самом моем доме, глупенькую и наивную девушку Светланку местные кумушки ввели в смущение. Так уже повелось, Светланке очень нравятся сарафаны. Вместе с матушкой Настасьей она их готова шить денно и нощно. Но кто же носит сейчас сарафаны? Молодежь полуголая ходит, мужики в спортивных штанах, женщины в ночные пижамы одеваются и так, без стеснения, повсюду появляются, заменяя изредка пижамы на домашние халатики. Народ перестал за собой следить и только в церковь или на праздники достают из пыльных шкафов праздничные костюмы и платья, а тут на-ко сарафаны!

Светланка к тому же девчонка улыбчивая, всегда словоохотливая, с белой косой до пояса, ну кто же сейчас косы носит? Когда в моде короткие прически – кудрявые одуванчики, а у молодежи – мальчиковые стрижки?!

Увидели Светланку в сарафане да еще сарафане с вышитыми по подолу яркими подсолнухами, обомлели. Она пройдет, так все столбом и замирают.

Начали ко мне в церковь набегать, на Светланку нашептывать, дескать, ты, батюшка, ее приветил, а она, тому подмигнет, этого поманит, гляди, скоро в подоле принесет, ребенка на крыльцо подкинет, а сама уйдет гулять, юбкой мести!

Пришлось жестокосердие людское упрекнуть мне с паперти! После службы стоял, отчитывал седых старушек, первых сельских сплетниц, как школьниц.

А Светланка, знать ничего не знала, распевала птичкой, радовалась, когда на цветастый ее сарафан садилась бабочка обманутая вышитым подсолнухом. Взрослая девушка с детским сознанием!

11

Трудолюбива была девочка Анна, трудолюбива, но мечтательна. Вся ее жизнь была в розовых фантазиях и домашние, обычные люди с крестьянскими душами никак не могли взять в толк, в кого она такая уродилась? Вроде, дед и бабушка всю жизнь проработавшие на земле не отличались тонкой духовной организацией, дед изредка играл на деревянных ложках, а бабушка искусно плела корзины из лыка, вот и все их таланты. Отец – тракторист и выпивоха скандалил пьяным и мать – сильная тетка привыкшая управляться с молодыми бычками, связывала крепкой веревкой и без церемоний запирала мужа в баньке. Мать не обладала абсолютно никакими талантами, разве частушки сочиняла буквально на ходу. Но, ни в какое сравнение все родственники не шли с Анной. Еще пяти лет она начала рисовать фантастические миры и утверждала, что миры эти существуют. Она сочиняла сказки и рассказывала их всем, кто желал ее слушать, в основном, детям помладше себя. Родственники надеялись, что со временем это пройдет, но миновало семь лет, десять лет, а ситуация не менялась. И бабка с дедом придумали, что семья их проклята, а отец с матерью поддержали. С тем и пришли ко мне, хорошо не в соседний поселок рванули, по слухам там подвизается знахарка, которая уж конечно не упустила бы своей выгоды. Пришлось в сельской библиотеке подбирать литературу про рождение гениальных детей в простых семьях. Чем это вызвано, допрашивали меня в доме Анны, когда я прочитал им всю лекцию. Стало быть, бог поцеловал вашу дочь в чело и искорку божественной силы ей передал, на том и успокоились. А преподаватель по рисованию в школе занялся развитием художественного дара Анны отдельно.

12

Как гром и молния, так все село вымирает. Прячутся, кто, куда! А тут, гроза налетела, когда в церкви праздничная служба шла.

Что тут началось! Будто конец света наступил. Бабы воют, мужики мечутся по храму, старухи причитают, дети ревут. Перекричал всех, заставил «Отче наш» хором петь, тут и гроза пролетела, распахнули мы двери, а над храмом гроза раскинулась – разноцветная радуга. Куда и страх подевался, такие уж люди странные создания, унывают, плачут, а подари им всего один солнечный лучик и улыбки вперемежку с надеждой расцветают на лицах.

13

Конечно, есть свои сумасшедшие. В основном, представители колдовских семей, но не признающих свою истинную сущность. Им тяжело, они сходят с ума. Одна такая повадилась водосвятные молебны заказывать в церкви, притащит три трехлитровых бидона, всю святую воду из чана вычерпает. После, весь дом свой и вокруг дома святостью зальет, но ничего не помогает. Взвалила на себя церковное правило, не в каждом монастыре решатся на подобное, а она с утра до ночи читает утренние, дневные, вечерние молитвы, присовокупила еще и псалмы, каноны, акафисты. Но бесы не отпускают, повсюду ей кажутся. На стенах, в рисунках обоев и однотонном рисунке подоконников видит отпечатки своих преследователей. Чем кончится? А ничем! Закрыть двери храма для таких душ я не смею, жаль их, а пуще сочувствую детям колдунов впавших в хаос, ни детства, ни юности, ни жизни у них нет. Много смертей, безумия, предательства и откровенного жестокосердия в подобных семьях. Что делать? Поговорить с преследователями, бесами своего рода, убедить их в своей невменяемости, глупости, идиотизме и они отступят, может даже, навсегда, такие случаи бывали.

14

Пьяниц на селе мало осталось, вымерли. Но те, кто остался, не боятся ни бога, ни черта, ни жену. Бессовестные, совесть на дне стакана утопили. Но все же и у них изредка мелькает страх смерти.

Придет такой пьянчужка, встанет на колени в притворе, шапку снимет и всю службу ревит, слезами умывается. Осознал ты, спрашиваю? Ответит непременно, что бес попутал. Я ему, нет уж, изволь отвечать за себя, никакому бесу до тебя и дела нету. Как так нету, удивляется, всю жизнь учили, что есть? Я ему, не обольщайся и не вали с больной головы на здоровую, незачем ангелов, пускай даже ангелов Сатаны делать козлами отпущения. Бесы занимаются только теми, кто им принадлежит и такой человек с детства знает, почему им бесы занимаются. А ты, говорю, пьешь по собственному почину, точно также, как развратник растлевает непорочных дев не в силах удержаться от неутолимого желания, ты заливаешь свою алчность горячительными напитками. Бросают ли пить? Бросают, но редко, так редко, что по пальцам можно пересчитать. Жаль опойц, их удел – место обитания самоубийц в геенне огненной, они ведь самостоятельно приняли решение убить себя, а сколько на их совести загубленных жизней кровных родственников и не счесть!..

15

Чудачкой Машей называют на селе одну бабулю. Бабуле уже много лет и она забывает все на свете. В магазин пойдет, дом запрет, так от калитки вернется, проверять, выключила ли свет, закрыла ли вьюшку у печки. Проверит, успокоится, двери закроет, за калитку зайдет, на полпути к магазину остановится и вернется в дом опять проверять, выключила ли свет, закрыла ли вьюшку у печки. Половину дня убьет на то, чтобы до магазина добраться, а до магазина от ее дома минут пятнадцать ходу и то неторопливым шагом. После бежит в церковь, батюшка, плачет, черти у меня время украли, все сериалы пропустила, не посмотрела, вышла из дома утром, а вернулась к вечеру…

16

Есть и бесноватые, как не быть, бесноватых в каждой церкви хватает, всякий священник сталкивается с этой напастью.

Бесноватые службу стоять не могут, в обмороки падают. Я им даю послабление и они, либо на скамейке в храме сидят, либо в притворе возле входных дверей слоняются. Иногда быстро теряют сознание, и матушке Настасье приходится хлопотать, нашатырь к носу подносить, водой святой умывать. Иногда, на ватных ногах, сами до выхода добираются, тут им способствует свежий воздух. Много ли бесноватых? Да, с десяток наберется и старых, и малых. Есть и детки бесноватые, этих особенно жалко. Первыми ко причастию подходят. После причастия обморочное состояние бесноватых отпускает. Почему так? Потому что из проклятых родов, иногда из колдовских семей, главы которых впали в хаос. Проклятые рода? По моим наблюдениям, бесноватые не могут похвастаться крепкими семейными традициями, проклятие накладывает отпечаток на действия потомков и через десять поколений, брат предает брата, сестра выгонит на улицу родную сестру. Одним словом, бесноватые происходят из семей, где проклятие из поколения в поколение обрушивается снова и снова на более предприимчивых, черствых, бездушных. Конца и краю этому ужасу нет. Одни устраивают ад при жизни для других. Вот слабенькие и страдают, в обмороки падают. Сильные, напротив, пролезают к самому клиросу, нарочито крестятся, громко поют, мешая моему церковному хору, а церковный хор у меня хорош, дети поют из набожных семей и руководит хором учительница пения из сельской школы.

17

С проклятиями и сглазами тоже беда. Чуть что, бегут ко мне, жалуются. Вот батюшка, говорит одна, вчера избу вымыла, вычистила, а сегодня опять в грязи, не иначе прокляли меня. Выясняется, прибиралась без очков, потому как не могла найти, а утром обнаружила, на тумбочке лежали, надела, ахти, изба-то какая грязная!

Или мужик заберется на крышу, чинит, латает, гвозди прибивает. Ворона пролетит, он отвлечется, тяп себя по пальцу! Баба внизу, на улице что-то проорет, снова по пальцу молотком ударит. Сосед выскочит на крыльцо, ковер выбивать, мужик заглядится и с отбитыми пальцами ко мне, не иначе сглазили!

А уж с болезнями, насморками, кашлями потоку жалобщиков нет числа. Кивают друг на друга. Соседи сглазили. Значит, есть за что, спрашиваю? Потупятся, есть, шепчут и каются в мелких пакостях, которые не хуже чертей сами выдумывают и сами же исполняют.

18

В воскресенье, на праздники храм всегда переполнен. Яблоку негде упасть. Но особенно много, перед храмом толкается молодых мамашек с детками. В храм не заходят до последнего, лишь заглядывают, улавливая момент, когда чашу с причастием вынесу. Тут, похватав детей, будто невоспитанные цыганки, бегут, проталкиваются, выставляя напуганных суетой карапузов вперед. Никакие разговоры не помогают. Все едино. Придут со всего села с колясками, соберутся перед церковью и ни дождь, ни снег, ни холод не заставят отстоять службу. Объясняют? Говорят, детям тяжело. Но в то же время, у нас на клиросе именно дети и поют. И все они с грудничков в храме, самому младшему певцу четыре года, голосишко звонкий, на всю церковь слышно.

Иной раз спрашиваю, зачем они ко причастию детей таскают, ведь многие мамашки, будто разбойницы ни в черта, ни в бога не веруют. Оказывается, модно, все ко причастию и мы ко причастию!

19

С модой вообще беда. Насилу добился, чтобы женщины платками головы покрывали, а то забегали, простоволосые. Дескать на одну минутку, свечку поставить. Что поспособствовало? Мода! В сельпо шарфики блестящие завезли и все сельские женщины принялись эти шарфики покупать, но шею шарфиком не прикроешь, слишком узенький, а вот голову – пожалуйста! И модно, и красиво, да женщины много причин назовут. Также и с короткими юбками и с брюками, конечно, я считаю, в церковь хоть голышом, но приди! Однако сложился уже стиль одежды и для посещения храма он особый. Это своего рода уважение. Ты же в гости не придешь в папуасских перьях? Потому что хозяева дома посчитают себя оскорбленными. Вот, если хочешь оскорбить, пожалуйста!

Но тут идут, крестятся, на глазах слезы, а юбка едва срам прикрывает, как это возможно? Или брюки обтягивающие и почему-то, по моим наблюдениям, такие брюки носят исключительно полные женщины, а еще кофточку коротенькую, выставляя напоказ внушительных размеров ягодицы с трясущимся жирком. Такая перекреститься, поклониться, а вокруг смех. Какая из тебя молитвенница, кричат, иди в клуб, пляши негритянские танцы!

Суеверные, беда какие, суеверные. Налепят иконки на стекла автомобилей, приклеят к потолку, приборной доске прицепят, а попадут в аварию и ко мне, батюшка, плачут, вон сколько я иконок купил, не помогли, машину разбил, сам едва живым остался. Отвечаю, иконка, не талисман и не амулет. Икона – вроде фотографии, чтобы легче молящемуся было представить, кто есть кто из святых. Бывает, что через икону святой начинает действовать, оказывать помощь, но это сколько сил и искренней молитвы надо положить, где уж тут на автомобиле было бы разъезжать! Но разве объяснишь? Знай свое талдычят. Покупают бумажные иконки, обвешиваются, смотрю, у некоторых из нагрудных карманов Христос выглядывает. Ходят, бродят по улицам села, зато с амулетами!

20

Бандитов давно уже нет. Были, наверное, в девяностые, но я их не заметил, как-то не до того было, церковь едва выживала, старые купола проржавели настолько, что пропускали дождевую воду. Тяжело приходилось. Однажды, уже в конце девяностых в храм пожаловал человек. Зашел после службы. Встал на колени. Батюшка, руки по локоть в крови, грабил, мошенничал, целые семьи по миру пускал, люди умирали от моей алчности. Назвал себя черным риэлтером. Каялся, потому как почувствовал приближение смерти.

Но есть, к сожалению, есть такие ситуации, в которые не может вмешаться даже священник. Умер ли тот человек? О, да! Его мать вскоре приехала, хорошая женщина с человеческой душой. За сына все глаза выплакала и тут молилась, чтобы Господь пощадил его душу. Никакие деньги мира, никакое золото, никакие материальные ценности не заменят человеческой любви. Пускай хоть в рубище, но с людьми, это человеческий мир, здесь, надобно жить для людей!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.