Франция. Большой исторический путеводитель
Ученые давно спорят, кем же были гунны: монголами, тюрками, а, может быть, иранцами? Но причина такого разномыслия скорее всего в том, что в этом потоке кого только не было. Однако преобладающее мнение: те, изначальные хун-ну были монголами, а потом добавились и мощные тюркские напластования, и индоевропейские (иранские). Вот какими увидел гуннов поздний римский историк Аммиан Марцеллин.
«Никто в их стране никогда не вспахивал поля или не дотрагивался до рукояти плуга. У них у всех нет постоянного дома, очага или оседлого типа жизни, и они скитаются с места на место, как беженцы, сопровождаемые фургонами, в которых они живут… На своих конях каждый из этой нации покупает и продает, ест и пьет, и склонившись над узкой шеей животного, предается глубокому сну, в котором видит множество снов… Они не нуждаются ни в огне, ни во вкусной пище, а едят коренья диких растений и полусырое мясо любых животных, которое кладут между своими бедрами и спинами собственных коней и таким образом немного согревают…
Борьба зверей (золотая бляха).
Искусство кочевников
Они воюют на расстоянии метательными снарядами, имеющими заостренную кость вместо металлических наконечников, с чудесным мастерством присоединенную к древку. Они также галопируют по местности и сражаются в боевом столкновении мечами, не задумываясь о своих собственных жизнях. В то время, как враги пытаются уберечься от ранений мечом, они кидают арканы из завязанных узлами полос материи на своих противников и вяжут их».
* * *Выделим такую подсхему последовательности событий. Гунны навалились на сарматов (не будем вдаваться в подробности, кого они подмяли до них). После обязательных побоищ кого-то включили в свои ряды, кого-то погнали дальше. Сарматы, выраженные иранцы, люди довольно высокоразвитые (мы уже говорили об их более поздней встрече с готами), обрушились на скифов. Скифы тоже не были дикарями, к тому же они изрядно приобщились к греческой культуре. Но в данной ситуации это приобщение не пошло им на пользу: от благ цивилизации они малость изнежились, к тому же у них были короче мечи. Скифы не устояли, но им уже некого было гнать на запад, чтобы вести прежний образ жизни на чужой земле. Поэтому те, что уцелели, по большей части растворились среди других народов (некоторые проникли даже в греческий Пелопоннес), а остальные основали скифское царство в Крыму (которое растворилось позднее).
Таким вот образом около 200 г. н. э. в причерноморских, приазовских степях и в равнинной зоне Северного Кавказа обосновались сарматы. Там к ним и присоединились вскоре готы – которые были народом более оседлым, и поводов для больших конфликтов между ними не возникало. Брать недостающее и те, и другие предпочитали у ближайших славянских племен, а потом – наведываясь в провинции Римской империи.
А что же гунны? Гунны, утвердив свой безусловный авторитет, пока подались немного назад. Причина тому была опять китайского происхождения. Вспомним, что с начала II в. стал складываться Великий шелковый путь – до сих пор не воспроизведенная магистраль Восток – Запад. Конечно, от этой магистрали шли мощные (в смысле прибыльные) ответвления на юг. И везли по ней далеко не только шелк – но шелк был товаром приоритетнейшим. Л.Н. Гумилев (может быть, вследствие своего евразийски-ироничного отношения к Западу) язвил, что в шелковых сорочках особенно нуждались греческие и римские дамы. Потому что обитатели и обитательницы античного мира безнадежно завшивели, но за шелковые рубахи вши не могли зацепиться лапками, а потому летели вниз, под безжалостные элегантные сандалии.
Монопольным производителем шелка был Китай, и был он таковым много веков. Только в эпоху расцвета Византии тамошние монахи – миссионеры забрались в такую даль и в рукоятях своих дорожных посохов тайно вынесли личинки шелкопряда. Но это будет не скоро, а пока гуннские вожди рассудили, что самое прибыльное дело – контролировать возможно больший участок Великого шелкового пути, желательно – поближе к его исходной точке и к поворотам на Индию, Иран и к прочим крупнейшим восточным потребителям.
Поэтому гунны пока не спешили на Запад (не только поэтому: у них были, например, еще конфликты с набиравшими силу тюркскими раннегосударственными образованиями. Только нам такое углубление в чужие проблемы ни к чему).
* * *Но вот в последней четверти IV в. гунны опять собрались в поход. Первыми подверглись удару аланы (сарматские племена), обосновавшиеся к тому времени в низовьях Волги. Часть их искала спасения на Кавказе (и стала предками нынешних осетин), другие были вынуждены присоединиться к гуннам.
Следующими на пути увеличившейся разноплеменной орды были остготы. После временного прекращения массированных атак на земли Римской империи к концу III в. их владения простирались от Дона до Карпат и нижнего Дуная, а подвластные их знаменитому вождю (королю) Германариху племена, в том числе финские и славянские, обитали от Поволжья до Балтики (об этой «державе Германариха» нам поведал остготский историк VI в. Иордан).
Готы под предводительством старого короля вышли навстречу гуннам. В разгоревшейся битве (370 г.) еще раз было доказано, что пришельцам пока нет равных. Остготы были разбиты, Германарих в отчаянии покончил с собой (так читаем у Аммиана Марцеллина. По Иордану, король был смертельно ранен двумя братьями, его собственными воинами: они мстили за свою сестру, казненную по приказу Германариха).
После поражения часть остготов и другое германское племя, герулы, признали власть гуннов. Другие, вместе с примкнувшими бургундами, стали отступать к низовьям Днепра. Дальнейший путь на запад им преграждали славяне-анты. Германцы во главе с новым королем Винитарием атаковали их.
В первой битве славяне одолели, но в следующей, решающей, были наголову разбиты. Победители в целях устрашения совершили акт зверства: плененный антский вождь Боз (Бус), его сыновья и семьдесят вождей и старейшин были распяты.
Гунны же тем временем ударили по вестготам, обосновавшимся по Днестру. Те были разбиты, стали поспешно отступать – и вот они уже всем племенем, с женами и детьми, со скотом и пожитками на северном берегу Дуная, на границе Римской империи (376 г.).
* * *Но теперь они не завоеватели, а взывающие к милости беженцы. Их вождь Атанарих умоляет римлян разрешить им переправиться через реку и поселиться во Фракии (на востоке Балканского полуострова). Власти провинции снеслись с императором Валентом.
Валент считался повелителем Востока – его брат император Валентиниан, взойдя на престол в 364 г., передал ему власть над восточными провинциями, оставив себе западные: императорами величались оба брата.
Валент решил внять мольбам – рассудив, что переселенцев можно будет использовать для охраны границы. Началась переправа и расселение, но распоряжающиеся процессом римские чиновники продемонстрировали хорошо нам знакомые профессиональные черты. Во-первых, по условиям договора германцы должны были сдать оружие – распорядители за взятки оставили им его. А во-вторых, они не обеспечили пришельцев обещанным хлебом, и у тех начался страшный голод. Дело дошло до того, что несчастные стали продавать в рабство жен и детей, чтобы спасти их и самим спастись от голодной смерти. Чинуши первыми стали скупать известный своим здоровьем и силой товар.
Но кончилось тем, о чем они за своими вороватыми делами не подумали, но чего следовало ожидать. Выведенные из себя варвары с оружием в руках ворвались во Фракию, разоряя все на своем пути. Сюда же, прослышав о происходящем, подоспели их собратья-остготы, следом присоединились аланы.
Под Адрианополем 9 августа 378 г. произошла решающая битва. Могучая готско-аланская конница прорвала строй легионов (на будущее это стало примером превосходства тяжелой кавалерии над пехотинцами в открытом бою). Пало две трети римского войска. Раненного императора Валента вынесли с поля боя и укрыли в какой-то лачуге. Но враги мимоходом подожгли ее, и повелитель Востока погиб в огне.
* * *С большим трудом положение выправил новый восточный император Феодосий, человек одаренный (346–395 гг., правил в 379–395 гг.). Он действовал так, как позднее его преемники, хитроумные византийские басилевсы. Дипломатическими маневрами ему удалось разъединить силы противника – аланы ушли на север, в Бессарабию. Феодосий восстановил армию, и она выглядела теперь довольно грозно. Так что оставшихся пришельцев, в основном готов, удалось призвать к порядку.
Им выделили новые земли, и они поселились там в статусе «федератов империи». Вестготы стали теперь жителями Фракии, остготы – Паннонии. Как первоначально и было задумано, заодно они охраняли границы – за что получали некоторое жалованье.
А гуннам тем временем пришлись по душе степи между Днестром и нижней Волгой. На месте они не сидели, постоянно наведывались в Закавказье, а в 395 г. добрались даже до Сирии.
Среди них расположились подвластные племена готов, аланов и прочих народностей. Живущие по соседству славяне тоже признали их власть, и зачастую были не прочь, по примеру своих давних знакомцев аланов, присоединиться к дальнему походу.
* * *На западе империи не наблюдалось даже относительного затишья. Тамошнего императора Валентиниана II изгнал на какое-то время командующий британскими легионами Магн Максим. Только военное вмешательство Феодосия восстановило права обиженного. Но в конце концов восточный правитель убедился, что его западный коллега человек откровенно слабый, и отписал на себя почти все его провинции, оставив только Галлию. Но и там Валентиниан II правил недолго – был убит по приказанию собственного полководца франка Арбогаста.
Феодосий опять навел порядок (после решающей битвы Арбогаст покончил с собой), и стал править единодержавно. Однако всего через полгода Феодосий скончался. Среди его деяний следует выделить то, что в 391 г. он совсем запретил традиционную римскую языческую религию.
Какую силу обрела тогда христианская церковь и каковы были нравы – можно судить по следующему событию 390 г. В Фессалонике (Греция) командующий гарнизоном германец Ботерих приказал схватить чем-то разозлившего его ипподромного возницу. Греческие болельщики не стерпели такого варварского самоуправства, и Ботерих был растерзан толпою. Но и Феодосий был разгневан самосудом: множество горожан загнали в цирк, где было истреблено 7000 человек (надеюсь, летописец все-таки приврал). С обличением императора выступил и миланский архиепископ Амвросий и несколько епископов. И гордый властный Феодосий вынужден был оправдываться перед иерархами. Доселе в империи такого не бывало.
Впрочем, если не оправдать, то как-то понять можно было и императора: германцев нельзя было раздражать лишний раз. Напор варваров, особенно германских племен, на империю был так велик, что их никак было не сдержать без других германцев – поступивших на службу в римскую армию.
Шла активная варваризация империи – легионы уже почти сплошь набирались из варваров (денег на это пока хватало – за предшествующие века Рим успел содрать три шкуры с половины света), и они же занимали многие командные посты.
В моду все больше входила северная одежда: даже всегда чванившиеся своей исключительностью граждане города Рима все чаще красовались не в традиционных туниках, тогах и плащах, а в пестрых куртках и шароварах.
Император Грациан дошел до того, что окружил себя стражей из аланских стрелков, сам обрядился аланом – и вся компания целые дни проводила на конной охоте.
* * *Перед смертью Феодосий опять поделил империю. Одному из его малолетних сыновей – Аркадию – достался восток, его брат Гонорий стал императором запада. Сами править они еще не могли, и к Аркадию был приставлен галл Руфин, а к Гонорию – вандал (германец) Стилихон (руководящие кадры из числа коренного населения выродились, по-видимому, почти начисто).
Стилихон был замечательным полководцем. Феодосий доверял ему полностью и даже выдал за него свою приемную дочь – германец был человеком романской культуры. На него же Феодосий возложил командование римскими войсками в обеих частях империи.
Этот раздел 395 г. оказался окончательным: больше части империи не сложились никогда. Западной Римской империи оставалось 80 лет существования (до 476 г.), Восточная, известная нам как Византия (название, придуманное историками Нового времени), смогла продержаться свыше тысячелетия (до 1453 г.).
* * *Феодосий умер, а дальше – не тишина, а сплошной вой и грохот. Сразу взбеленились поселенные в Македонии «федераты империи» вестготы. Поднятый на щит, т. е. провозглашенный конунгом, удалой Аларих ворвался в Грецию.
Разграблены Афины и Коринф. Стилихон бросился было на помощь, но при дворе Восточной империи его побаивались: помнили, какой вес он имел при Феодосии, и не сомневались, что и сейчас у него много сторонников в Константинополе. Зарождалась знаменитая византийская политика лицемерия и интриг. Стилихона под благовидным предлогом спровадили.
Но и убереглись от нашествия придворные мудрецы по-византийски изящно: вместо отвергнутого Стилихона прибегли к услугам… Алариха. «Приняли на службу», а потом ему и всей его ораве (воинам, их семьям и близким) пожелали счастья на западе, и те отправились в путь.
* * *Стратегический замысел Алариха был масштабен: через северную Италию пробиться в Галлию. Стилихон воевал умело, не раз побеждал своих братьев по германской крови. Но и Аларих знал дело – не допустил, чтобы соперник разделался с ним окончательно, хотя к тому не раз шло.
А тут как раз собрались в поход и прочие германские братья. 31 декабря 406 г., – несомненно, по предварительному сговору, – через скованный льдом Рейн хлынули вандалы, свевы, бургунды, а заодно с ними аланы. На поток и разграбление сразу были пущены будущие Майнц, Трир и другие прекрасные прирейнские города. Затем последовал разгром Галлии: там из больших городов уцелела только Тулуза.
Стилихон, задавшись целью не пустить врагов в Италию, эвакуировал легионы из Британии, оттянул остатки войск с рейнской границы. В бой пошли даже нанятые гуннские отряды (времени, чтобы обратиться к ним, очевидно, хватило: не будем забывать, что тогда события редко разворачивались так быстро, как это выглядит на бумаге. Это ведь не танки Гудериана устремились от Рейна в обход линии Мажино: кто конно, кто пеше двигались целые племена, и где не было римских каменных дорог – приходилось зачастую продираться по пересеченной местности).
В Италию варвары все-таки прорвались. Но здесь Стилихон добился важного успеха: когда германский вождь Радагайс обложил Флоренцию, он окружил его самого и принудил к сдаче. Большинство пленников было продано в рабство.
Тем не менее ущерб Италии был нанесен немалый. А тут дождался момента, чтобы напомнить о себе, Аларих: пользуясь тем, что ситуация для римлян круто изменилась, он потребовал с них за свой уход 4000 фунтов золота.
Дальнейшее – лишнее свидетельство того, что империя была обречена. Понимая безвыходность ситуации, Стилихон вступил в переговоры и стал уговаривать сенат обложить чрезвычайным налогом для уплаты выкупа крупные состояния. Поначалу многие отцы-сенаторы вроде бы и согласились с ним, но не тут-то было: посыпались обвинения, что истинные его намерения – присвоить собранные сокровища, а там и захватить в союзе с сородичами верховную власть. Налог был отменен. Настроили на подозрительный лад ничтожного и подловатого императора Гонория, и талантливый политик и воин был казнен.
Вдобавок начались погромы проживавших в Риме германцев. Те, спасаясь, устремились к Алариху – и 30 тысяч мужчин, которые могли бы пополнить римское войско, присоединились к завоевателям. А от таких, со свежей памятью об обиде, пощады не жди: ни в бою, ни после.
Говорят, что скупой платит дважды. В экстремальных ситуациях пропорция еще более удручающая. Узнав, что Рим остался без славнейшего своего защитника, Аларих двинулся к городу.
Ему навстречу вышел известный своей святостью отшельник и стал взывать к христианским чувствам конунга (мы помним, что готы уже давно были христианами). Аларих внимательно его выслушал, но потом признался, что в том, что говорит святой старец, много справедливого, но… «Непонятная, сверхъестественная сила заставляет меня идти на Рим». И – вперед!
Что это за сила? Сила ненасытной жадности до чужих сокровищ? Или, к ужасу народов, в ней действительно присутствует еще и мистическая компонента, закрепленная тысячелетиями долгих арийских странствий – когда бесцветно-серые или голубые глаза на вдруг окаменевшем лице устремлялись вдаль, а пальцы судорожно сжимали меч? Развеселая жизнь кипит в германском раю – Валгалле! Весь день напролет души павших героев, принесенные туда девами-валькириями прямо с поля битвы, рубятся до того неистово, что из некоторых шашлык получается – а к вечеру склеиваются и идут все вместе пировать в большую горницу бога Одина.
* * *Готы взяли город в кольцо осады. Теперь разговор был другой. Сначала – отдавайте все (!). Все, что можно назвать ценным из имущества и всех рабов. Но волк все же сам засомневался – не обожрется ли? Ладно уж: 5000 фунтов золота, 30 000 фунтов серебра, груз перца, 4000 шелковых рубах и «3000 выкрашенных в красную краску (пурпур?) овчин для лучших моих воинов». Римляне стали сдирать со всех своих храмов золотое убранство.
Потом варварская фантазии опять разыгралась: звание «главного начальника западных армий», ежегодная дань зерном и золотом, провинции для его будущего королевства.
Император Гонорий заблаговременно сбежал в безопасную крепкостенную Равенну и оттуда попытался возвысить голос. Аларих пожал плечами – ну, нет так нет. Новая осада – и вот вам еще одно свидетельство человеческого падения! Город с самого начала надо было защищать всеми силами, а не торговаться о выкупе. Готы, как ни бились, не могли взять Рим. Они ворвались в него, только когда измена распахнула им ворота.
И вот тут-то варварский вождь явил христианское благочестие. Какому-то количеству христиан (очевидно, по большей части священникам и монахам) предоставлено было убежище в храмах на Ватиканском холме.
Убежище объявили неприкосновенным, а что касается всего остального… «Горе побежденным!». Кто пытался оказать какое-то сопротивление, расставался с жизнью. «Блаженный Августин еще долго будет потом разрабатывать вопрос, потеряла ли девушка невинность, если ее изнасиловали солдаты, и пришел к выводу, что есть девственность физическая и духовная» (М.В. Алферова). На кого из римлян падало подозрение, что он что-то припрятал, того пытали.
«Вечный город» был взят Аларихом в 410 г. Это казалось настолько невероятным, что многие восприняли произошедшее как предвестие конца света. Святой Иероним, узнавший о несчастии в далеком Вифлееме, делится переживаниями: «Мой голос пресекся, когда я услыхал, что покорен город, которому покорялась вся земля. Когда погас самый яркий светоч и голова римской державы отсечена от туловища, когда вместе с Римом погиб весь мир, я поник духом и не вижу нигде уже добра, меня точно пожирает внутреннее пламя».
Блаженный Августин
Августин, однако, оценивал событие иначе. В том духе, что оно подтверждает, что истинный Град – на Небесах, это Град Божий. А все что здесь – суета сует. Рим изначально был построен на крови: один из братьев-основателей, Ромул, убил здесь другого – Рема. Августин вспомнил и многое другое, а потому посоветовал не очень горевать. Стяжание Сокровищ Небесных – вот истинный путь христианина.
Как видим, событие послужило поводом для постановки многих коренных богословских вопросов. В самом городе остававшиеся еще приверженцы язычества проклинали христиан за измену старым богам. Те, напротив, утверждали, что обрушившееся на Рим несчастье – Божье возмездие за грехи, главный из которых – то, что город недостаточно очищен от ложных верований.
* * *Как бы там ни было, Аларих удалился с несметной добычей и огромными толпами пленников. Однако, попользоваться ничем толком не успел, потому что вскоре умер. По легенде, тысячи рабов, надрываясь день и ночь, прорыли новое русло реки и отвели туда ее воды. На оголившемся дне вместе с грудой сокровищ и погребли Алариха. Потом реку вернули на место, а всех рабов умертвили. Не отсюда ли предание о «золоте Рейна», хранимом нибелунгами?
Его преемник Атаульф в 418 г. заключил с Гонорием договор, по которому готам передавалась Аквитания (нынешний юго-запад Франции) с главным городом Толозой (Тулузой). Завоеватели забрали там себе 2/3 всей земли, галлам милостиво оставили треть.
Новый правитель аквитанский по достоинству оценил всю прелесть римской культуры и воспринял ее, как смог – во всяком случае, обрядился подобающим образом, а в жены взял пленную сестру Гонория. Были проявления и более глубокой увлеченности «римской идеей»: Атаульф высказывал намерение восстановить былую мощь римской державы силами своего войска.
Но это все из той области, про которую говорят, что «мечтать не запретишь», а пока надо было обустраивать жизнь нового королевства. Хотя это было пока королевство только де-факто, тогда еще и слова-то такого не было (но мы его для удобства будем употреблять). Формально же Атаульф со своими подданными проходил по разряду федератов империи – но это, конечно, всего лишь игра словами, ни на копейку больше.
Знатные германцы «подселялись» к владельцам латифундий, в их усадьбы, давно уже превращенные в крепости, при этом нарекали себя «гостями и сотрапезниками». Гости, исходя из принятой нормы, забирали себе две трети земли или дохода.
Крупные галло-римские землевладельцы от этого разорялись, во всяком случае, беднели – соответственно приходили в упадок города, поскольку богачи большую часть года проводили в своих городских домах и оставляли там значительную часть дохода. Это, впрочем, новых хозяев («гостей-сотрапезников») не огорчало. Из них мало кто был приучен к городской культуре, поэтому они вполне вольготно чувствовали себя в своих подопечных селах, расхаживая там в привычных овчинах. А кто побогаче, так и в пурпурном тулупе. Красота!
Люд подневольный, земледельный, рабы и колоны переменам не противились. Готы и ребята были попроще, и старое имперское ярмо всем здорово обрыдло, со своим множеством повинностей: починкой дорог, дармовым извозом, поставками на армию и прочим. Не говоря уж о том, что не стало прежних чиновников, которые давно и прочно усвоили, где что взять.
Не всегда огорчалась и церковь. Явились новые прихожане, люди, не испорченные всякими там умствованиями, без унылого скепсиса, свойственного закату культуры. Это была благодатная паства, жадно внимающая проповеди, от чистого сердца тянущаяся к истинному свету. Ну, а что при своем появлении кое-что пограбили по церковным ризницам… С кем не бывает, не согрешишь, не покаешься. Вот только если пришельцы оказывались завзятыми уже арианами – возможны были большие осложнения.
* * *Атаульф со товарищи не были явлением исключительным. Процесс пошел. Англы и саксы начали завоевание Британии. Там они имели дело с кельтами-бриттами, которые хоть и были в значительной степени романизованы, но надеяться им уже было не на кого – римские легионы их бросили. Разве что на славного своего короля Артура и его мага Мерлина – но в историческом масштабе этого сплава отваги и чародейства хватило ненадолго. Скотты и пикты на севере острова смогли дать отпор германцам, но их скалы не оченьто были и нужны.
На северо-востоке Галлии обосновались переправившиеся через Рейн западные германцы франки (первый шажок на пути превращения Галлии во Францию). Галльский юго-восток по Роне приглянулся бургундам: племени восточно-германскому, частому спутнику готов. Миграцию сюда они начали из Причерноморья. Их ждет судьба трагическая и славная, не сладкими для них окажутся воды Роны – но им мы обязаны одним из величайших памятников мировой культуры, о чем позднее.
Вандалы, согласно исторической традиции, менее других, даже из германцев, склонные к сантиментам и эстетическому созерцанию, сначала пробились в Испанию. Но, немного освоившись там и прислушавшись, что где в мире творится, решили попытать счастья и сыскать местечко получше. Во главе их был конунг Гензерих, человек энергичный, отважный и варвар из варваров: ни сомнения, ни стыда, ни совести (разве что какая-нибудь очень специфическая). Вандалы отправились в дальнее экзотическое путешествие, вобрав в свои ряды частицы других германских племен и вообще кого угодно – было бы желание (среди таких – и аланы, а за аланами, по утверждению Г.В. Вернадского, постоянно увязывались славянские отряды). Подучившись морскому делу, вся эта банда переправилась в Африку – римскую провинцию на одноименном континенте. Это там, где теперь Тунис, а столицей провинции был Карфаген.
Африка, край благодатный, была, как и Египет, житницей империи – что твоя Кубань. Интервенты, как полагается, устроили погром средней продолжительности: чтобы подавить всякие очаги сопротивления и обозначить, что к чему, на будущее (во время осады Гиппона скончался блаженный Августин). Так возникло королевство вандалов, просуществовавшее более столетия.