Вечность без Веры

– Вера, – чуть слышно произнесла она.

– А меня Аарон. – Он оглядел ее с ног до головы. – Встать можешь?

– Не знаю.

Он потянулся к ней, но замер, так и не дотронувшись.

– Можно? – спросил он.

Вера кивнула.

Его рука легла ей на талию. Холод, свойственный Вечным, проник сквозь медицинскую сорочку. Аарон осторожно поднялся и потянул Веру за собой. Ее бедро, копчик и плечо пронзила боль. Колени подкосились, и Вера, застонав, обмякла в его руках.

– Нам нужно отвезти тебя в больницу. Я думал, что толком не задел тебя. Где болит?

– Везде.

Даже если в действительности у нее был лишь ушиб и ожог, болело все тело. Аарон прав, было бы разумно показаться врачам, но Вера боялась, что ее могут надолго оставить в больнице, а ведь до комендантского часа оставалось не так уж и много времени! Собрав волю в кулак, Вера заставила себя распрямиться.

– Мне уже лучше.

Аарон недоверчиво нахмурился. Вера сделала шаг назад, желая доказать, что с ней все в порядке, но идея была плохой: от бедра по всей ноге разлилась горячая волна боли. Всхлипнув, Вера закусила губу.

– Ага, я вижу, как тебе лучше.

Аарон вновь обнял ее за талию, и Вера с радостью прислонилась к нему, перенеся вес с травмированной ноги на здоровую. Второй рукой Аарон обхватил ее запястье. Он был выше по меньшей мере на голову, и потому ему пришлось наклониться, чтобы закинуть ее правую руку себе на плечи.

– Пойдем.

В этот раз Вера не пыталась идти сама, а позволила Аарону буквально отнести себя к машине. Оказавшись с противоположной от водителя стороны, он сказал:

– Открыть дверь.

Вера встрепенулась.

– Как… – Но задать вопрос до конца не успела.

Дверь выдвинулась на несколько сантиметров и плавно заскользила в сторону и вверх. Конечно, Вера прекрасно знала о голосовом управлении машинами, но впервые столкнулась с ним лично. Большая часть жизни воспитанников проходила в стенах ПЭЦ. У них не было ни денег, ни времени кататься по первому округу. Кто-то выбирался гулять по воскресеньям, Вера же проводила свободное время либо в детском отделении, либо в ближайшем парке, поэтому понимала во всем этом не так много.

Аарон помог ей удобно устроиться на соседнем с водительским сиденьем, с осторожностью застегнул ремень безопасности. В салоне пахло миндалем и мандаринами. Вера с наслаждением вдохнула полной грудью теплый аромат. По спине пробежали мурашки. Осмотревшись в поисках источника, она, к своему стыду, сообразила, что это был запах Аарона. Просто за пеленой боли она не заметила этого раньше. К щекам прилила кровь.

Аарон встретился с ней взглядом.

– Если ты переживаешь из-за кожи, то она искусственная.

– Что? – спросила Вера.

Она уставилась на Аарона и подумала о том, что его молочно-белая кожа была ровной и гладкой. Неважно, сколько ему было на самом деле лет, выглядел он немногим старше Веры.

– Сиденья. – Аарон кивнул в сторону обтянутых бежевой кожей сидений электромобиля. – Это имитация, хоть и высококачественная.

– А, да, очень хорошо, я рада.

– Ты странно себя ведешь. Может, все-таки в больницу?

– Мне нельзя в больницу, – запаниковала Вера.

Аарон поднял одну бровь.

– Почему?

– Вдруг меня госпитализируют? Нет, точно нельзя. У меня завтра последний экзамен перед выпускным. Я должна на нем быть, даже если придется вернуться с того света.

Аарон осмотрел ее с ног до головы, видимо, что-то прикидывая, и наконец спросил:

– Ты можешь поклясться мне, что не собираешься трагически умереть от внутреннего кровотечения?

Вера улыбнулась. Ей нравилось его чувство юмора.

– Клянусь.

– Ладно, – Аарон кивнул, – но у меня есть одно условие. Я отвезу тебя домой. Если по пути тебе станет плохо, я хочу быть рядом, чтобы помочь.

Вполне логично и как нельзя кстати. Аарон сможет провести ее через границу, и ей не нужно будет вновь спорить с узколобыми гвардейцами. Не придется придумывать, как воспользоваться сломанным коммуникатором в СТ1. И, самое главное, она успеет зайти в ПЭЦ до комендантского часа, когда двери закроются и попасть внутрь до утра никак не получится.

– Договорились.

Аарон кивнул, распрямился и надавил рукой на дверь с ее стороны, под его напором та начала опускаться. Вера следила за тем, как он уверенным шагом обходит машину. Ее взгляд скользнул к гвардейцам, которые с затаенной злостью смотрели в их сторону, и остановился на папке, лежавшей на дороге.

– Я забыла папку! – Вера замахала здоровой рукой, указывая Аарону на папку. – Пожалуйста, подними!

Через минуту заляпанная кровью папка лежала на ее коленях. Аарон провел указательным пальцем по центральной панели машины, так что она засветилась сиреневым цветом, будто была кристаллом с жидкой сердцевиной. Вера завороженно смотрела, как поверхность меняет форму и становится многогранной. После нескольких секунд трансформаций она стала походить на карту первого округа, где особенно ярко отразилось одно здание. По форме оно напоминало… Щепку! Вера уставилась на Аарона.

– Откуда ты знаешь, что я из ПЭЦ?

– Выпускные экзамены в твоем возрасте только у воспитанников ПЭЦ и бывают, – невозмутимо ответил он, нажав на кнопку рядом с рулем. Машина плавно, словно по воздуху, заскользила в сторону ворот. – Я прав?

– Да.

Аарон улыбнулся.

– Я всегда прав.

Вера фыркнула. Вдруг машину ослепило зеленым светом, точно вспышкой, и чип завибрировал. Что это значит? Сердце затрепетало от испуга. Вера обхватила запястье. Решетка начала отползать в сторону. Проезжая под толщей бетона, Вера непроизвольно вжала голову в плечи и зажмурилась.

– Все уже позади, – раздался успокаивающий голос Аарона, и она медленно открыла глаза. Сначала чуть-чуть, потом полностью.

Вдали сверкали прекрасные высотки первого округа.

Она спасена!

Вера шумно выдохнула и наконец смогла расслабить плечи. Проведя рукой по лицу, заметила, что ладонь стала серой. Вера осмотрела салон, но не нашла зеркала, поэтому выглянула из окна. С внешней стороны двери было зеркало заднего вида.

– Святая Вечность! – воскликнула Вера, увидев свое отражение: на лбу размазана грязь, на щеке капли засохшей крови, волосы частично выбились из тугого хвоста и торчат в разные стороны. Вера стянула резинку и принялась поспешно перебирать их пальцами, словно расческой. Собрать обратно в хвост одной рукой не получилось.

– И я про то же, – ухмыльнулся Аарон.

– Неудивительно, что гвардейцы не хотели меня пропускать.

Аарон пожал плечами.

– Зачем ты вообще во второй округ полезла?

Второй округ? Вера нахмурилась. Никто так зону не называл. Даже в новостях не использовали старое название, оно сохранялось только в официальных документах.

Вера посмотрела на коричневую папку у себя на коленях. Машина ехала так плавно, что папка лежала неподвижно. Вера открыла ее и пролистнула несколько страниц. Имена детей, идентификационные номера, результаты тестов, разноцветные наклейки. Вера не знала, нарушила ли какой-то закон, когда поехала в зону за документами вместо Сати. Но рисковать ее доверием не хотелось.

– Я не уверена, что имею право рассказывать об этом.

– Понимаю. А почему ты в больничной сорочке, расскажешь?

Вера задумалась и непроизвольно поджала губы. Как рассказать о случае в палате, не выдав ответ на первый вопрос? Помимо этого, боль в подмышке усиливалась. Кожу начало печь, Веру замутило. Она на секунду прикрыла глаза и почувствовала, как становится невесомой.

– Эй! – взволнованно позвал Аарон.

Вера распахнула глаза и медленно заморгала.

– Все хорошо. Я просто устала, – соврала она.

– Ближайшие три часа я хочу от тебя одного – говори со мной. Обо всем на свете. Расскажи мне о себе все.

Вера с усмешкой повернулась к нему.

– Все? – переспросила она.

– Все. Про первый зуб, про первую ссадину на коленке, про любимую книгу, про любимого человека. Где хочешь работать? О чем мечтаешь? Что думаешь про второй округ? Роли не играет, главное, говори. Иначе я немедля отвезу тебя в больницу.

Вот снова он сказал второй округ. Как странно. Только через секунду Вера сообразила, почему ее так удивляет это название. Оно будто отчасти приравнивает зону к первому округу.

Разве кто-то еще так делал?

Вера попыталась вспомнить, когда последний раз слышала это словосочетание по отношению к зоне, но никто, даже Сати, не пытался придать ценности территории, отгороженной бетонной стеной. Почему же это делал Вечный, сидевший с ней рядом? Неужели он не считал смертных второсортными?

Вера нахмурилась, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Она смотрела на жителей зоны свысока, ведь они были недалекими, отставшими от интеллектуально развитых Вечных. Однако то, что произошло сегодня в роддоме и на границе, заставило ее впервые усомниться в незыблемости превосходства и благородства бессмертных. Волоски на затылке встали дыбом. Испугавшись собственный мыслей, она решила говорить на безопасные темы.

– Я выросла в ПЭЦ, но скоро выпускной, и я надеюсь получить сертификат на инициацию. Сати верит, что я попаду в Геном.

– Сати?

– Она заместитель директора. Сати заботится обо мне и обо всех остальных детях. Она самый ласковый и заботливый человек на свете.

– Очень категоричное высказывание, не находишь?

– Но Сати именно такая! – возразила Вера. – Например, когда мне было девять лет, я сломала ногу, упав с турникетов во время физкультуры. Сати заходила ко мне каждый день, чтобы проведать и подбодрить. Благодаря ей я не просто попала в ПЭЦ, я смогла там остаться.

Аарон прищурился и спустя несколько мгновений кивнул.

– А друзья?

Вера улыбнулась.

– Таня и Ида. У Тани прекрасный голос. Она так поет, ты заслушаешься. А какие стихи пишет! Когда она их читает, знаешь, такое впечатление, что мир останавливается.

Из Веры водопадом лились хвалебные слова. Она рассказывала про их детские шалости, про то, как они действовали Иде на нервы своими песнями, про любовь Тани посплетничать и надежду, что после выпускного ее распределят в академию искусств. Из Тани мог бы выйти потрясающий драматург.

Аарон кивал в нужных местах и задавал уточняющие вопросы. И даже если он просто хотел проверить, не случилось ли чего с Верой во время аварии, она не была против.

– А Ида? – спросил он, когда Вера сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– Ида наш правозащитник. Знает наизусть все законы.

– Прямо-таки все? – скептично спросил он.

– Все-все! – подтвердила Вера. – У нее фотографическая память. Она прямо целые параграфы запоминает, один раз прочла – и все, без единой ошибки может повторить. Правда, это касается только юриспруденции.

Забавных историй про Иду у Веры был не один десяток. Она вспомнила, как в восьмом классе Ида из принципа не пришла на ежегодное типирование в начале сентября, потому что о дате и времени ее известили не за три дня, как закреплено в уставе, а за два. Классная руководительница Катрина рвала и метала, но в итоге признала свою ошибку и даже согласилась провести для упрямой воспитанницы дополнительную встречу. Вера тогда чуть не плакала от счастья, что ее подругу не исключат из ПЭЦ, а Ида лишь безразлично пожимала плечами: на ее стороне была истина.

– Они лучшие подруги на свете, – добавила Вера.

Небо тем временем окрасилось в красный цвет. Дома по обе стороны от дороги становились все выше.

– А что насчет тебя? – спросил Аарон, когда Вера, залюбовавшись сверкающими в лучах заходящего солнца фасадами величественных зданий, надолго замолчала.

Вера открыла рот и снова закрыла. Как просто было говорить про других и как сложно – рассказывать про себя. Тем более когда не знаешь, готова ли ты признаться, что ничего особенного из себя не представляешь. Но они сидели наедине в машине, где никто ее не мог услышать. И, скорее всего, эта поездка будет единственной в их истории. Он подбросит ее до ПЭЦ, чтобы очистить совесть, и навсегда Веру забудет. Да и она, захлопнув за собой дверь машины, оставит в прошлом этот ужасный день. С Аароном можно было быть искренней.

Вера посмотрела на его профиль, на горбинку на носу, которая делала его лицо еще более привлекательным.

– Я не знаю, – наконец призналась Вера.

Аарон оторвал взгляд от дороги и посмотрел ей в глаза.

– Неужели у тебя нет какого-нибудь таланта? Может, ты умеешь стоять на голове?

Вера грустно засмеялась.

– Я совершенно обычная.

– Уверен, что это не так.

– Ты ошибаешься. То есть… Я первая в рейтинге, но вовсе не потому, что невероятно одаренная или интересуюсь всеми предметами в равной степени. Мне кажется, что все как раз наоборот. Я корплю над учебниками до рези в глазах, но делаю не из интереса, а просто потому, что так нужно. И, честно говоря, чтобы порадовать Сати. Я не такая, как, например, Ида. Если захочу, то да, могу зазубрить любой материал, но… Я хотела бы писать стихи или трепетать от восторга при виде очередного справочника по юриспруденции, но ничего из того, что мы изучаем в ПЭЦ, не делает меня счастливой, – призналась как на духу Вера, поражаясь самой себе. С какой стати она вообще заговорила про счастье? – Я стремлюсь попасть в Геном, потому что это… Правильно? – Вера сделала паузу, ощутив, как по спине пробежали холодные мурашки. Стало стыдно, к щекам прилила кровь. Разве такие разговоры должна вести воспитанница ПЭЦ? Испугавшись самой себя, но не в силах сдержаться, она добавила: – Я совершенно не понимаю, в чем смысл моей жизни.

– Никто не рождается с ним. Его не кладут в колыбель. Его не вписывают в паспорт. Найти его – это исключительно забота каждого из нас, и для этого нужно время, – сказал Аарон мягко, но уверенно. – Кто-то так и проживает всю жизнь, не разобравшись в себе. Кто-то – а я думаю, что ты относишься к этому числу людей, – должен многое попробовать, прежде чем найти себя. И, мне кажется, это очень здорово.

Это слова дарили надежду. Как важно было услышать, что ее понимают.

– Спасибо, – сказала Вера. – И спасибо, что спас меня на пропускном пункте.

Аарон поднял бровь.

– После того, как сам же и сбил?

Вера заулыбалась. Как много она улыбалась рядом с ним, несмотря на сложившуюся ситуацию!

Аарон отбивал какой-то ритм пальцами по рулю из бежевого пластика, похожего по фактуре на древесину. Однако вряд ли он был вырезан из настоящего дерева. На запястье тихо позвякивал браслет из переплетенных между собой черных матовых звеньев. На пиджаке сверкала брошка.

– А что такой Вечный, как ты, делает во втором округе?

Пальцы Аарона замерли.

– Как я?

Он склонил голову набок. Вере захотелось провалиться сквозь землю. Признаваться в том, что она судила по одежде, как те гвардейцы, не хотелось.

– Такой красивый? – предположил он.

Вера вытаращила глаза.

– Я… Я… – начала было она, но слова не шли с языка.

– Не волнуйся, я прекрасно понимаю, о чем ты, – сказал он, усмехнувшись, и добавил: – Да и красивым меня вряд ли можно назвать.

С этим Вера могла бы поспорить, но промолчала. Отвешивать комплименты чьей-то внешности она не привыкла.

– Я помогаю людям, – сказал он. Голос его звучал совершенно спокойно. Это не казалось хвастовством.

Вера нахмурилась. Может, он один из тех Вечных, которые занимаются благотворительностью в зоне?

Машина затормозила. Вера повернулась к окну. Невероятно, но факт – за тонированным стеклом она увидела ПЭЦ. Солнце скрылось за соседними высотками. В комнатах горел свет. Как незаметно пролетело время! Сейчас нужно попрощаться и выйти на улицу, но, обхватив дверную ручку, Вера замерла, ища повод задержаться.

– Мне понравилось тебя спасать, – сказал Аарон.

– М-м-м… – только и сумела выдавить из себя Вера.

Их взгляды встретились. Его невероятно зеленые глаза стали печальными. Или ей только показалось?

– Если соберешься в следующий раз прыгать под машину, маякни мне. Я подгадаю момент.

– Обычно я делаю это по вторникам и пятницам. Тебе удобно в эти дни?

– Ради тебя я возьму выходной.

В носу защипало. Да что это с ней такое? Почему она не может просто взять и выйти из машины? Почему несет эту чепуху? Она наконец дернула за ручку и открыла дверь.

– Подожди, – сказал Аарон, и Вера с радостью обернулась к нему. – Сохрани мой номер. Вдруг тебе что-то понадобится. Пластырь, например…

– У меня сломался коммуникатор, но спасибо тебе. Спасибо за все, – сказала Вера и, сцепив зубы, чтобы не застонать от боли, которая пронзила руку и бедро, выбралась на тротуар.

Она прижала папку к груди и захлопнула дверь. Самый искренний и обнадеживающий разговор в жизни у нее состоялся с Вечным, которого она встретила три часа назад и больше никогда не увидит.

Машина рванула с места. Вера задрожала. С каждой секундой ей становилось все хуже. Пальцы онемели, то и дело норовя выронить проклятую папку. Превозмогая себя, Вера добрела до ПЭЦ. После шума в зоне пустынная улица казалась благословением. Тишина и порядок успокаивали расшатавшиеся нервы. Перед высокими дверьми Вера замерла на несколько мгновений. Успела ли она до начала комендантского часа? Заговорившись с Аароном, она забыла уточнить время. Закусив нижнюю губу, чтобы та не дрожала, Вера слегка нагнулась и посмотрела в круглый выпуклый зрачок на поверхности двери. Он сосканировал ее радужку и одобрительно щелкнул. Вера распрямилась. Дверь отъехала в сторону.

Успела!

Вместе с толикой облегчения, что не придется спать на улице, Вера ужаснулась. Если малышня увидит ее в таком виде, им еще год будут сниться кошмары, но и сначала идти в свою комнату, а потом к Кире, она не сможет. У нее попросту не хватит на это сил. Еле волоча ноги, Вера добрела до детского отделения. Кира не спала, а протокол казался копией предыдущего дня. Без Веры Кира отказывалась есть и спать. Но одно положительное отличие все-таки существовало. На столике рядом с кроваткой кто-то предусмотрительно оставил бутылочку с готовой молочной смесью. Брать Киру на руки было сущей мукой: левая рука пылала, а вес малышки будто превышал тонну. Вера закусила нижнюю губу, чтобы не застонать от боли. Закрыв глаза, она считала долгие минуты, надеясь не упасть в обморок. Когда бутылочка опустела, Вера положила Киру обратно в кроватку.

– Сегодня тебе придется спать без меня, – прошептала она, склонившись над малышкой.

Глазки-пуговки устало закрылись.

Вера распрямилась, подобрала папку со стола и на лифте, который казался ей слишком медленным, поднялась на свой этаж, дошла до Таниной комнаты, но не смогла заставить себя постучать в дверь. Она хотела узнать, успели ли девочки восстановить утерянную часть стихотворений, однако голова разболелась так сильно, будто кто-то надел на нее ведро и использовал вместо колокола. Звенело в ушах, мысли путались. От такой помощницы, если помощь еще была нужна, никакого толка. Рассудив, что и ей, и Тане гораздо больше поможет здоровый сон, она пошла в свою комнату. Опустив папку на стол, Вера подумала, что Сати могла бы оставить ей записку, когда она не вернулась к ужину. Даже если коммуникатор сломался, у Сати было достаточно бумаги… Проглотив обиду и запретив себе думать о причинах такого равнодушия, Вера решила, что с Сати разберется завтра. На сегодня с нее достаточно.

Она осторожно разделась и размотала повязку. На бедре красовался гигантский синяк, а подмышка покрылась мерзкой черной коркой. Принимать душ Вера побоялась, поэтому обтерлась влажным полотенцем. Представив, как будет выглядеть шрам, Вера содрогнулась и как можно скорее натянула ночнушку. Корка болезненно захрустела.

Уже засыпая, Вера вдруг поняла, что за все три часа, проведенные в машине Аарона, она почему-то ни слова не сказала про Макса.

Глава 4

Голову мотало из стороны в сторону. Кто-то тряс ее за плечи.

– Вера, да проснись ты, в конце-то концов! – шептал чей-то рассерженный и в то же время испуганный голос.

Вера с трудом приоткрыла глаза. За окном серело ранее утро, но на потолке ее комнаты горели белые лампочки. Она уснула, забыв выключить свет? Вера приложила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела в бледное лицо Макса. Он склонился над ней, сидя на краю кровати.

– Что ты делаешь в моей комнате? – спросила Вера. Язык еле слушался.

– Во сколько ты вчера вернулась? – спросил он вместо ответа. – Я не мог учиться. И почему ты не отвечала на звонки?

Вера осторожно приподнялась на локтях. Голова страшно кружилась.

– Коммуникатор разбился.

– Как?

– Случайно.

– Как? – с нажимом повторил Макс.

Перед глазами заплясали черные точки. Вера на секунду зажмурилась, собираясь с мыслями.

– Я ждал в столовой, а тебя все не было и не было. Поднялся посмотреть, в чем дело. Ты правда в порядке?

– Могло быть и лучше, – отшутилась она.

Аккуратно села на кровати. Взявшись за край одеяла, она хотела откинуть его, но остановилась. Во сне ее ночнушка сбилась и собралась вокруг талии, а значит, Макс увидит не только огромный синяк на бедре, но и ее нижнее белье. Смутившись, она попросила:

– Подожди меня за дверью. Я быстро.

Макс прищурился, но после непродолжительной паузы все-таки кивнул.

– Возьму тебе завтрак, чтобы ты успела перекусить до экзамена.

Экзамен! Она совсем про него забыла! Хорошо, что Макс пришел и разбудил ее.

– Спасибо. – Она порывисто пожала ему руку. – Но мне нужно увидеть Таню и Иду. Я с ними вчера так и не встретилась. А потом заскочить к Кире.

– Ты должна поесть. На тебе лица нет.

– Макс…

– Я жду тебя в столовой.

– Но…

Макс поднялся и без дальнейших обсуждений направился к двери. Конечно, он прав, экзамен продлится шесть часов, а она ничего не ела и не пила со вчерашнего утра. Ей стоило позавтракать, но то, как он принял решение за нее, вызвало внутренний протест, который она так и не успела облечь в слова: Макс уже покинул комнату. Решив, что захватит пару тюбиков в столовой и съест на ходу, Вера аккуратно откинула одеяло в сторону и поразилась тому, что при этом движении ее тело не скрутило от боли. Она посмотрела вниз, страшась вида своего ушиба.

Ничего!

Вера дотронулась до бедра, на котором, против ее ожиданий, не было синяка, и надавила на нежную кожу. Сначала осторожно, потом сильнее, ожидая тупой боли, но ничего не почувствовала. Абсолютно ничего. Нахмурившись, она поднялась с кровати и сделала два шага. Вчера Аарон буквально донес ее на руках до машины, а сегодня она спокойно передвигается по комнате.

Вера подошла к зеркалу на дверце шкафа и начала правой рукой стягивать ночнушку, стараясь двигаться как можно осторожнее, но вдруг заметила, что и тут не испытывает никакого дискомфорта. Резко дернув за ткань, Вера обомлела, рассматривая свое обнаженное отражение в зеркале.

И от луча бластера на ее теле не осталось и следа.

Ничего.

В смысле совершенно ничего!

На том месте, где вчера хрустела мерзкая корка от ожога, сегодня была розовая гладкая кожа. Вера дрожащими пальцами дотронулась до подмышки и почувствовала щекотку – кожа была невероятно чувствительной, но целой и невредимой.

Как такое возможно? Она бредит. Наверное, она все еще спит и ей это снится.

Потерев глаза и покрутившись перед зеркалом, Вера посмотрела на себя, на свое отражение и отшатнулась.

Нет, она не спит.

Неужели ей привиделся вчерашний день? Нет, как такому привидеться?! Боль, которую она испытывала часами, до сих пор отзывалась в костях. Испуганный голос Радия звенел в ушах. Томный запах Аарона еще чувствовался в ее легких. На подкашивающихся ногах Вера дошла до ванной комнаты и заглянула в корзину с грязным бельем. Если она ничего не обнаружит на юбке, то… Но следы крови были на месте. Сердце бешено заколотилось.

Святая Вечность, что происходит?

Чтобы унять подступившую панику, она начала расчесывать дрожавшими руками волосы. Обычно мягкие и прямые, они сбились в колтун. На затылке, которым она вчера сильно ударилась о металлическую дверь, не было шишки. Из горла вырвался истеричный смешок. Она сошла с ума. Иного объяснения нет. Взгляд упал на заляпанную кровью юбку. Ее кровью! А на самой Вере не осталось и следа.

Она стянула высокий хвост и, склонившись, осмотрела свою левую подмышку. Кожа была такой нежной, чистой.

Новой.

Но не могла же она вырасти за ночь? Вера же была совершенно обычным человеком! Она росла, менялась и болела.

И все-таки на ней не осталось ни царапины. В кончиках пальцев щипало, словно по ним прошел электрический заряд. Чувствуя, что сейчас либо грохнется в обморок, либо закричит, Вера сжала кулаки и почувствовала, как ногти впились в ладони. Вспышка боли остановила карусель мыслей. Сначала нужно сдать этот чертов экзамен, а потом впадать в истерику. Она быстро оделась в новые блузку и юбку и выскочила из комнаты, захватив с собой заляпанную кровью папку для Сати.