Князь Тьмы и я. Книга вторая

Елена Звездная

Князь Тьмы и я. Книга вторая

В тексте присутствуют: Насилие над логикой, принесение логики в жертву, жесткий интим с логикой, насилие над стереотипами, мат и шах, Интимный интим, Стокгольмский синдром, Алкогольский синдром, Синдром дефицита железа, Синдром Повышенной Вредности,  кровь, стрельба, гонки со стрельбой, гонки без стрельбы… Короче не читайте это.

Внимание!!! Помните, автор –  нежная, ранимая и трепетная личность, обижать автора не рекомендуется, а то автор уйдет в несознанку и добьет логику. А ей, логике, между прочим, и так уже не весело.

1

У меня появилась новая горничная. Ее звали Грэя. Она смотрела на меня с немым обожанием во взгляде, была быстра, предугадывала любые просьбы прежде, чем я успевала их даже озвучить, и первая входила в мою комнату, чтобы обследовать ее на предмет змей, тараканов и мало ли кого еще. Казалось – она знает обо мне все. О моих страхах, моих мыслях, моих чувствах и моих желаниях. Это было… жутко. И стало лишь еще более жутко, когда Грэя налила мне минеральной воды ровно столько в высокий стакан, сколько наливала себе всегда я. Даже пить расхотелось.

Я еще от странности в поведении Навьена не отошла, а тут эта… Грэя.

Но одна мысль не давала мне покоя – кто копает под дом Даркан? Кто-то ведь копал – долго, расчетливо, основательно и при этом профессионально заметая следы. Они весьма изобретательно убрали Малисент с пути, в нужный момент предоставили Ивгену Женьер, а когда дело не выгорело – попытались свалить все на сопротивление. Причем свалили вину качественно, если бы не дело с Майком у них бы все получилось идеально. Но Майк, видео в сети, Малисент у которой оказалось мозгов и благородства куда больше, чем они ожидали и я – так некстати подвернувшаяся князю. И вот эту вот меня раздирали два совершенно противоположных желания. С одной стороны, я бы очень хотела, чтобы под дом Даркан не только копали, но и чтобы его закопали, прикопали, и могильной плитой сверху прикрыли. Я бы порадовалась, причем совершенно искренне. Но с другой стороны в этом доме были Навьен, и теперь Грэя. Желала ли я смерти им? Ответ был мне известен. Может быть и желала бы, но после того как тысячник очень аккуратно водил автомобиль по городу, чтобы никого из людей не покалечить и не испугать… во мне что-то изменилось. Изменилось настолько, что, боюсь, если он попросит, я встану за ним и буду подавать ему патроны, даже если против него будут все вампиры мира.

Вампиры, а не люди.

Потому что если против нас будут люди, боюсь я встану между ними и Навьеном – одному не дам стрелять, другим не дам попасть в тысячника…

Грэя принесла еще какое-то масло, подлила мне в ванну, запахло чем-то умиротворяющим… как на кладбище.

«Я люблю тебя»… эти три слова жгли до сих пор. И не каленым железом там, а слезами невыплаканными.

Потому что… я могла сказать ему тоже самое.

«Я люблю тебя, Навьен»…

Хрен его ведает почему и как так вышло, ты же кровосос тысячелетний, кэпа Маера вообще ни за что убил… И тут вот моя любовь стала как-то чуточку меньше. Она все равно осталась, но…съежилась что ли. Словно ей самой было не по себе и в целом стыдно от того, что она появилась на этом свете. Наша с Навьеном любовь хорошо бы смотрелась где-нибудь на кладбище. Типа его могила со словами «Я люблю тебя» и моя с теми же самыми. И от одного памятника к другому рука тянется. Его такая мускулистая, и моя такая тощая, жалкая, слабая… в общем такая, какая есть. Ну и любовь если между нами и могла быть, то тоже только вот такая вот… посмертная.

– Княгиня, вы печальны? – вежливо, участливо и лишь самую малость вкрадчиво спросила Грэя.

Посмотрела на нее с нескрываемым подозрением. Просто… ну слишком уж профессионально прозвучало.

– Ты психотерапевт? – враждебно поинтересовалась я.

– Психиатр, – мягко поправила Грэя. – Несомненно, человеческая психология несколько отличается от нашей, но я учусь.

Зашибись!

Мыслечитателей мне тут было мало, теперь у меня еще и персональный обучающийся мозгоправ имеется. Здорово, что сказать! Чем дальше, тем больше я хочу в психушку, причем нормальную, а не вот это вот все.

– Вы не замерзли? – последовал новый вопрос.

Предпочла бы замерзнуть, и желательно насмерть.

– Суицидальные мысли – не выход, – проявила свои профессиональные качества Грэя.

Интересно, если я в нее мочалкой запущу, это будет выход?

– Нам пора заняться прической, – не успокаивалась вампирша.

Мне не хотелось заниматься прической, мне хотелось плакать. И мне бы даже не было за себя стыдно, устрой я банальную истерику. Потому что у меня, к моему огромному сожалению, было будущее. В чем-то даже радужное, в смысле когда на бриллианты падает солнечный свет, от них радужное такое сияние идет, а бриллиантов у меня будет завались, да хоть закопайся. Еще у меня будет много боли, много отчаяния, много унижения, много кошмаров… и вообще ничего хорошего.

А теперь мне даже самоубийством заняться страшно, потому что я знаю, кто пострадает в то самое мгновение, когда вскроется, что я не вампир – Навьен. Навьен, не выполнивший приказ.

И тут такой поганый выбор – я могла бы позвать Навьена и попросить его завершить обращение, искусать там меня, и все прочее… Но я предпочитала смерть.

В общем, мы с Навьеном оказались в одинаковом положении – мы оба не могли спасти друг друга. Все что мог подарить мне он – лишь отсрочку неминуемого обнаружения правды. Все, что я могла подарить ему – лишь отсрочку его казни.

Придется налаживать контакт с князем.

Не особо хочется, но выбора нет.

– Грэя, что вам известно о молодом князе Даркан? – заставив вампиршу отвернуться и закутываясь в полотенце, спросила я.

Мгновенно развернувшись ко мне, вампирша просияла настолько счастливой улыбкой, что мне стало даже как-то не по себе.

После, все так же радостно, мне отвесили поясной поклон, и только затем реверанс. И Грэя радостно куда-то умчалась.

К тому моменту как я переоделась в халат, Грэя уже примчалась обратно и принесла мне две книги. Я бы даже сказала – книженции. Книги были огроменными и тяжеленными – по-моему, у Дарканов есть тяга ко всему большому и тяжелому, одна семейная диадема чего стоит.

Пока Грэя колдовала над моей прической (я решила счесть ее бормотание чем-нибудь кроме ругательств, хотя вампирша явно ругалась, пусть и шепотом), я изучала «высокое чтиво». В одной книге оказались собраны названия всех книг и фильмов, которые высоко оценил князь, и страниц она была тысячи на две. В другой страниц было поменьше, ну в целом, как оказалось, в еде князь был неприхотлив. Честно говоря, когда я все это просматривала, в голову закралась одна нехорошая мысль, и я была бы не я, если бы после всего этого не спросила:

– А где книга про предпочтения князя Даркана в сексе?

Я полагала мне не ответят, или еще одну книженцию принесут, но горничная быстро нагнулась, перелистнула страницы с рецептами до самого конца, и вот там как оказалось таки да – имелись предпочтения князя в отношении секса. И значилось в этих предпочтениях всего одно слово: «Искренность».

Искренность!

Обалдеть не встать, держите меня семеро! То есть для того, чтобы стать идеальной княгиней надо было десять лет учить всю эту тонну предпочтений князя в области литературы, искусства, киноискусства и театра, чтобы в итоге получить в качестве основного параметра «Искренность»!

Твою мать!

К слову моя мать на телефонные звонки не отвечала. И не то, чтобы у меня оставались глубокие родственные чувства, после всего, что было, и где-то в глубине души, там, где должны были существовать любовь и привязанность уже давно зияла черная дыра, но все же. Обычно она отвечала хотя бы через несколько часов, а сейчас – тишина. Гнетущая, пугающая тишина. Я даже взяла телефон и перезвонила еще раз – ответом были лишь гудки.

– Ваша матушка в полном порядке, – проворковала Грэя.

– Серьезно? – скептически поинтересовалась я. – Говорите вы с такой уверенностью, словно знакомы лично.

И вот я ожидала, что Грэя смутится хотя бы, но смущаться пришлось мне, едва она ответила:

– Несомненно, знакомы. Князь поручил мне оказать помощь госпоже Меттланд в организации похорон вашего отца.

«Отчима», – мгновенно поправила про себя.

И не смогла удержаться от вопроса:

– Как она?

Грэя на миг замерла, вытягивая феном очередную прядь моих никакущих вообще волос, на миг перестала отражаться в зеркале, что выдавало в вампирах определенное эмоциональное смятение, и все же ответила:

– Намного лучше после назначенных ей препаратов. Я была рядом с ней все эти дни. Если вам интересно – похороны прошли достойно.

Мне вот про похороны вообще было не интересно. А за маму… хотелось сказать спасибо.

– Князь Даркан согласился с моим выбором нужного лечебного заведения, – добавила Грэя.

И про «спасибо» я передумала.

– Вы поместили мою мать в психушку? – потрясенно переспросила я.

Вампирша снова на миг растворилась в отражении, так что мне представилась сомнительная возможность посмотреть на висящие в воздухе фен, прядь волос и расческу, но затем, вновь взяв себя в руки, Грэя вернулась в полной мере, и высказала:

– Княгиня, ваша мать много лет подвергалась разрушительному влиянию энергика. Даже вампирам в подобной ситуации требуется лечение. И нет, это не психиатрическая лечебница, это курортный санаторий с услужливым и профессионально обученным персоналом. За вашей матерью так же буду присматривать я, лично. Если вы хотите ей что-то передать, я…

– Прости, – едва слышно прошептала я.

Грэя подняла взгляд на меня, помолчала и вежливо произнесла:

– Это вы простите меня. Мне следовало сообщить вам сразу. И так же я прошу прощения, за предложение передать что-либо вашей матери… Она не желает общаться с вами, и, боюсь, вам это известно лучше, чем мне.

Мне хотелось разреветься прямо тут. Сейчас. Только боюсь, глава о предпочтениях князя в сексе пострадает. Пусть там и всего одно слово только…

– Князь рано потерял мать, – вдруг сказала Грэя.

Серьезно? А та клыкастая в черном это кто была?

– Ему сложно понять ваши чувства, – продолжила горничная, – но он старается не допускать фатальных ошибок в ваших отношениях.

А жениться на мне без моего согласия типа не фатальная ошибка, да?

– Поэтому, он уделил пристальное внимание вашим близкородственным связям. У вас чудесные волосы.

И тут я поняла, что врать Грэя не умеет. В смысле всё до фразы про волосы звучало убедительно, а вот с комплиментом не вышло.

– Подчеркнем ваши глаза, – вдохновенно продолжила горничная, теперь уже искренне и полностью уйдя в работу, – и скулы.

То есть волосы соберем. Ну я бы их на ее месте тоже бы собрала, впрочем и вариант постричься налысо тоже был неплох. Все было неплохо, но… за маму я была благодарна Даркану.

2

Мы ужинали.

Такой милый семейный ужин – я, стол, и князь.

На мне было шелковое темно-синее платье, в тон к нему сапфировое ожерелье, в ушах дрожащими капельками мерцали сапфировые серьги, волосы мне перекрасили, в смысле взяли и вернули им прежний цвет. И все это Грэя проделала с фантастической аккуратностью, старательностью и заботой, она меня даже подкрасила, причем помада, как оказалось, была несмываемая, и обалденно так контрастировала с моей бледной от недосыпа, обстановки и тревоги мордой лица. Короче, я была как упырь женского рода – идеально вписывалась в обстановку.

– Ты довольна новой горничной, любимая? – небрежно-галантно поинтересовался князь, когда нам налили вино, ему нормальное, мне безалкогольное.

– Ну, типа да, – вдруг поняла, что нервничаю.

Не то, чтобы у меня не было причин для этого, но все же.

Даркан пристально посмотрел на меня через весь стол. Поднял свой бокал, вдохнул аромат напитка, и сообщил:

– Грэя прежде была личной горничной Малисент. Леди умоляла меня позволить ее лучшей из слуг служить княгине Даркан. Я счел, что тебя порадует мое согласие.

И ошибся!

В смысле не в том, что взял Грэю – она была потрясающая, только вот она дохрена лет прожила в долбанутой на всю голову вампирской семейке Малисент, и что-то мне подсказывало, что раз Грэя у этих чокнутых на доброте вампиров прижилась, значит и она сама тоже чокнутая, в смысле добрая, в смысле – нехрен ей в этом гадюшнике делать!

– Я против! – уверенно сообщила князю.

Я была в целом абсолютно против, чтобы мне преданно служили, да еще и по той причине, что Малисент чувствовала себя виновной во всем этом кошмаре, который превратился в мою жизнь. Обидно. За мою жизнь обидно. Она и так никогда не была сахаром, а теперь вовсе стала кошмаром – жутким, непредсказуемым, кровавым кошмаром. И в общем мне в этом кошмаре еще преданной Грэи не хватало. Пусть лучше к Малисент возвращается, а то этот ребенок без горничной вообще ничего не умеет, даже чай заваривать.

– Ммм? – Даркан сделал маленький глоток вина, оценивая его вкус. – Она тебе не понравилась? Что ж, прикажу оторвать ей голову.

– Да твою нахрен мать! – я подскочила.

Стул с грохотом свалился за моей спиной, а князь странно улыбнулся, не особо скрывая эту проницательно-понимающую ухмылку.

– Полагаю, горничную мы оставляем, – с насмешкой произнес он.

Лакеи подошли, подняли мой стул, помогли мне присесть, пододвинули стул к столу.

Типа короче ужин продолжается, все зашибись как круто, и можно продолжать эту милую бесячую до зубного скрежета беседу!

Я откинулась на спинку стула, в бессильной ярости глядя на князя.

И не глядя в окно.

Потому что там, во дворе, стоял старший сын и наследник лорда Сторса. У него отобрали телефон и надежду на светлое будущее. Навьен очень серьезно отнесся к моим словам: «Хочу, чтобы он понял, каково это – не знать, жив ли твой ребенок», и потому лорд Сторс не знал. Он привез сына на закате, и теперь заехав в лес, чтобы не загораживать подъездную дорогу, ждал. Ждал, не ведая, чего вообще можно ждать. И мне бы торжествовать – я проучила самого лорда Сторса главу ВСБ, вот только… не было ни радости, ни торжества справедливости, ни чего-либо вообще.

Был молодой вампиреныш лет двадцати, который стоял посреди двора, бледный как привидение, то есть даже по вампирским меркам бледный, и где-то в лесу стоял его отец, сходя с ума от тревоги и неизвестности. И мне было мерзко от этого. Гораздо проще относиться к упырям с ненавистью, когда не знаешь таких, как Малисент, к примеру.

– У меня просьба, – невольно обняла себя за плечи, чувствуя могильный холод своей собственной души, которой и в могиле было бы явно комфортнее, чем в этом дворце, – пусть младшего лорда Сторса отведут к его отцу, я…

– Удовлетворилась местью? – язвительно поинтересовался князь.

Не глядя на него, раздраженно ответила:

– Я хотела не мести, я хотела, чтобы он понял, что… Не важно. Пусть мальчика отпустят.

– Каиль, ты не последовательна, – укорил князь.

И шевельнул пальцем, отдавая приказ.

Я проследила за тем, как мальчику возвращают телефон, затем как открываются замковые ворота, и… лорд Сторс стоял там. Не в лесу, куда отогнал свою машину, а прямо за воротами. Один, бледный, неестественно прямой, убитый горем. И когда он сжал в крепких объятиях подбежавшего к нему сына, я поняла, что картинка расплывается, и смахнула набежавшие слезы.

Отвернулась.

Посидела, успокаиваясь. Постаралась отвлечься и уныло посмотрела на свой «ужин». Все та же сырая рыба, соус, зелень, яблоки. Ненавижу упырей. Ненавижу всем сердцем, но… наверное, чтобы их убивать, нужно стать такой же как они. Я такой не была. Мне было тяжело… мне было тяжело, даже от осознания, что княжну Мортем вчера убили, потому что я ее подставила и спровоцировала на нападение. Я…

Я ведь полицейский, моя работа находить преступников, а не карать их, я…

Я посмотрела, как Сторс уводит сына, обнимая за плечи, не отпуская ни на миг, кажется, не веря в то, что вообще получил сына обратно живым.

Стук в двери, и вошел второй тысячник князя. Тэранс был массивен, массивнее Навьена, так что кто есть, кто становилось ясно сразу и даже издали.

Он бесшумно подошел к хозяину, склоненная голова, почтительный поклон, и тихое:

– Исполнители найдены.

– Обращенные? – вопросил князь, задумчиво глядя на меня поверх бокала с вином, который безучастно рассматривал уже некоторое время.

– Частично, – ответил Тэранс. – В основном люди из движения сопротивления.

Я замерла.

Князь пугающе прищурил глаза, заставив похолодеть от этого взгляда.

– Что-то не так, милая? – спросил он.

И это было не просто вопросом. Это было скорее допросом, иначе не назовешь. Одно только радовало – князь был в очках, И мне нужно было что-то делать. Что-то очень-очень быстро делать. Потому что если Даркан вцепится в сопротивление… хана придет сопротивлению. Быстрая и беспощадная. И обиднее всего то, что сопротивление вообще не причем, их тупо подставили. Но если я прямо об этом скажу, я подставлю Навьена. Ведь князь определенно захочет узнать, откуда это знаю я, а там повсюду Навьен!

Черт!

Что делать?

– Странное дело, мне вдруг безумно захотелось снять очки, – с намеком протянул князь.

– Не надо!!! – чуть ли не заорала я. Мгновенно осознала, что произошел явный перебор с эмоциями, и нервно-кокетливо добавила: – Они вам очень идут, князь.

Князь медленно сузил глаза.

Так, кажется, есть шанс, что теперь меня тоже отправят в психушку. Кстати, а неплохой вариант, может продолжить в том же темпе? И главное, Навьен тогда не пострадает.

– Сомнительная перспектива, – медленно сняв очки и небрежно бросив их на стол, произнес князь.

Я судорожно сглотнула, понимая, что все… мне хана.

– Это вряд ли, – улыбнулся Даркан. – Но меня очень заинтересовал один момент.

И не давая мне передохнуть, он этот самый момент обозначил одним коротким словом:

– Навьен.

Мама…

Даркан усмехнулся, намекая что откосить не выйдет, и уточнил:

– Так что у тебя с Навьеном?

Млять…

Мне очень хотелось бы заткнуться. Вот просто взять и заткнуться. Но молчание не всегда золото, и я сказала как есть:

– Он сожрал мой пончик.

В следующий миг у Тэранса вытянулась морда. Выражение лица князя тоже стало поистине непередаваемым, но спросил почему-то именно Тэранс:

– Пппончик?

Я вдруг поняла, что они явно что-то не то поняли. Или даже не знаю, может у них тут какие-то свои заморочки по поводу пончиков?

– Какой пппончик? – все так же Тэранс.

Даркан сидел молча, но уже нахмурился, явно что-то соображая… Он сообразительный, к сожалению.

– Сочту за комплимент, – холодно произнес князь.– Ответь на вопрос моего тысячника. А после лично мне, наедине, объяснишь, как, когда, и при каких условиях Навьен посмел даже думать о подобном.

И от слов Даркана повеяло холодом… ну или огнем, учитывая, что осужденных по приказу князей тупо сжигают, даже без морга.

– Каиль! – тихо, но так что я вздрогнула, окликнул князь.

– Мой пончик с глазурью, – с перепугу мигом ответила я.

В столовой воцарилось напряженное молчание.

И тут вдруг подала голос Грэя:

– Это кулинарное изделие из дрожжевого теста. Углеводы, дрожжи, сахар. Глазурь – дополнительный сахар. Княгиня, мне очень жаль, но подобная пища для вас недопустима. Тысячник Навьен, вероятно сообщил вам об этом, не так ли? А после, дабы гарантированно уберечь вас от вредной пищи, съел пончик сам. Так?

Так. Я даже кивнула, подтверждая.

Только вот я сейчас одного не поняла – а о чем князь с Тэрансом подумали? Посмотрела на Даркана, тот неожиданно отвел взгляд. А я взяла и отвела душу:

– Еще Навьен сожрал мои мюсли!

Князь и Тэранс разом посмотрели на Грэю.

– Мюсли – сухая смесь из овсяной каши и сухофруктов и сушеных ягод. – Тут же отчиталась она. – Продукт быстрого приготовления. Среди людей считается крайне полезным компонентом здорового питания.

И уже мне:

– Княгиня, овсяная каша – это углеводы. Углеводы на данном этапе вашей трансформации запрещены. Тысячник Навьен обязан был устранить данный продукт из вашего рациона. Но я удивлена, что столь интересным… методом. И как ему на вкус?

– С последним куском моего масла умял за милую душу, – пробурчала я, все еще размышляя над моментом с пончиком. – Теперь холодильник совсем пустой стоит. Надо было выключить. А то счетчик намотает, за электричество потом плати…

И тут я подумала, что отпуск взяла за свой счет, значит, зарплаты в этом месяце будет кот наплакал, а мне еще и кредит за этот самый холодильник плати. Хорошо хоть телевизор новый не купила, пусть он был на скидках и консультант очень уговаривал. А потом я подумала – о чем я вообще думаю? Я теперь даже домой не вернусь… Но кредит надо бы выплатить, мало ли. Вдруг выживу, а тут кредит с процентами конскими. Опять же на маму могут повесить, и я…

– Разберусь с твоим кредитом, уговорила, – язвительно произнес князь, и взявшись за бокал, несколько нервно отпил глоток вина, Чтобы в итоге произнести: – Благодарю за информацию, Грэя.

– Всегда рада услужить, – поклонилась вампирша.

– Сама выплачу, – проявила неуступчивость я.

И после повернувшись к Грэе, не удержалась от вопроса:

– А почему присутствующим потребовались объяснения по поводу пончика?

Не знаю, показалось мне или нет, но Даркан вроде как попытался остановить горничную, однако та, приблизившись, почти на ухо мне прошептала:

– Вампиры плохо разбираются в выпечке. В данном случае уважаемый князь и его тысячник вероятно перепутали слова «пончик» и «пирожок», восприняв последнее слово с точки зрения распространенного у человеческого общества сленгового значения.

– Это какого? – не поняла я.

Грэя очень выразительно на меня посмотрела, и с выражением повторила слово:

– Пирожок.

После чего еще более выразительно опустила взгляд.

И до меня дошло, о чем подумали князь и Тэранс. Потом я поняла, что невольно краснею. Потом, что краснею еще сильнее. Потом…

– Я сама выплачу свой кредит, – понятия не имею, зачем я это повторила.

Даркан насмешливо посмотрел на меня, я окончательно решила выплатить самостоятельно, во что бы то не стало и…

– Извращенцы!

На это что князь, что Тэранс вообще не обиделись, более того – они переглянулись и обменялись такими ухмылками, что сходу стало ясно – они извращенцы на сто процентов, но я пока не в курсе даже про один процент их извращенности… Короче пора валить. Хотя валить пора было еще вчера, и позавчера, и…

– Ужин, Каиль, – изящным движением берясь за вилку и нож, напомнил князь.

Да чтоб ты подавился!

– Едва ли я смогу удовлетворить это твое желание, но все что касается извращений… ммм… ты оценишь.

Я посмотрела на князя – он ел, делая вид что сосредоточен на ужине. Я посмотрела на Тэранса – он стоял, делая вид, что изображает мебель. Я посмотрела на Грэю – вампирша вновь приблизилась, наклонилась ко мне и прошептала:

– Князь шутит. Это юмор. И вам совершенно не о чем беспокоиться.

Да ладно!

Мне хватило взгляда на князя, чтобы понять – он вообще нихрена не шутил. И на Тэранса, чтобы понять абсолютно точно – тысячник в курсе, что князь нихрена не шутит. По-моему, в то, что Даркан хороший наивно верила тут только одна Грэя. И то явно потому, что только приехала. Ничего, поживет пару дней в этом аду – быстро изменит мнение.

И тут Даркан посмотрел на меня.

Пристально. Внимательно. Разъяренно.

– Позволь спросить, – разрезая сырое мясо на своей тарелке, произнес он, – и в чем же выражается…

Пауза, и ледяное:

– Оставьте нас.

И не раздалось даже шороха.

Вот кто-то тут был, просто я лично разглядела не всех, пара вампиров скрывалась в тени, а вот уже никого нет, и только Грэя осторожно закрывает дверь за собой, послав растерянной мне напоследок ободряющую улыбку. Толку мне с той улыбки! Лучше вернись! Там в гостиной делать вообще нечего, тут самое интересное же… Да блин! Не уходите хоть кто-нибудь…