Врата Кавказа

– Чего он хочет, Вани? – не меняя выражения лица, спросил у своего армянского друга Карягин.

– Только что он рассказал все сведения о гарнизоне крепости и его укреплениях. А ещё приказал бросить нас в яму. Последними же словами он вызвал одного из своих военачальников и приказал атаковать.

– Кого? – раскланявшись, но всё с той же улыбкой спросил Карягин.

– Наших егерей, что у ворот.

– Предупредить мы их уже не успеем.

– Нет, не успеем.

– Тогда противника надо задержать!

Карягин привычным внимательным взглядом оглядел веера сабельных и шашечных клинков, развешенных по стенам. Холодным оружием он владел в равной степени обеими руками. План вызрел в голове мгновенно. Если успеть сорвать со стены несколько сабель и направить на грудь этого мальца, который, Карягин был просто уверен, от страха потеряет самообладание, ситуацию можно будет изменить.

Русский майор уже успел сделать шаг в сторону ближайшей стены с клинками, как вдруг сзади раздался женский мелодичный, но повелительный оклик на русском языке:

– Не надо!

Карягин оглянулся. В дверях, за которыми скрылся кавалерийский командир дербентцев, посланный Алиханом против егерей, стояла прекрасная белокурая девушка. Невысокого роста, с красивыми чертами лица и правильными, слегка вздёрнутыми к носику губами, вошедшая в зал прелестница приковала взгляд тридцатисемилетнего Карягина к себе. На вид ей было не больше девятнадцати лет, и её небольшой рост делал девушку более похожей на ребёнка. На какой-то миг их взгляды встретились, и девичье сердце, не знавшее сладостных мук любви, впервые затрепетало. Она не могла отвести взгляд от этого статного, уверенного в себе русского офицера, единственного на её памяти, что не пал ниц перед грозным и могущественным правителем города-крепости. Девушку сопровождали двое мужчин: старец-мулла и среднего возраста армянин. Этот эскорт придавал солидности молодой прелестнице, а её сопровождающие казались мудрой опорой легкомысленной молодости.

Али-хан выругался и что-то грозно приказал вошедшей девушке. Не обращая внимание на угрозы, юная красавица приблизилась к дивану сзади и обняла за шею юношу. Прошептав ему что-то на ухо, она вновь вернулась к гостям. После слов девушки лицо Али-хана потеряло прежнюю злобу, и он, заулыбавшись и раскланявшись гостям, прежним повелительным жестом дал понять, что аудиенция окончена.

– А ведь мы даже не успели сообщить ему, зачем пришли! – с иронией в голосе произнёс Карягин.

– Мой брат отлично знает о цели вашего визита, – произнесла в ответ девушка. – Не подумайте, что Алихан настолько невежлив, что приказал запереть ворота перед носом русских без всяких причин! Наоборот, он прекрасно понимает, что ваш отряд слишком незначителен, чтобы оказать ему поддержку против Ага-Мохаммед-хана. Боясь возбудить гнев Каджара, если мы примем русских, Али-хан велел в знак полной покорности Персии запереть городские ворота.

– Мы же на его призыв о помощи так спешили под стены Дербента! Выходит, стоит опасаться измены со стороны тех, кого императрица взяла под свою монаршую опеку?

Проводник-армянин покачал головой и вполголоса произнёс по-армянски, вплотную подступив к Вани:

– Не верьте Али-хану. Несмотря на молодость, он лицемерен и коварен. В конце 1793 года турецкий султан прислал в Дагестан фирман, побуждая его владельцев поднять оружие против России. Шейх Али-хан, не столько из преданности Порте, сколько из жадности, желая получить дары, в августе 1794 года отправил верного слугу Мамет-бека в Константинополь, прося у Порты даров, после чего обещал действовать против России. Просьба его осталась без ответа, но в это же самое время он клялся в преданности России и даже целовал Коран.

Пока Али-хан с типичным для жителей Кавказа, желающих проявить своё гостеприимство, многословием изъявлял свои добрые намерения, Вани перевёл услышанное Карягину, на что майор недовольно фыркнул:

– Какое двуличие! Впрочем, это столь типично для Кавказа, что мне и удивляться здешнему вероломству не приходится. Выходит, наши войска очутились благодаря действиям Али-хана в весьма жалком положении, находясь зимою возле теперь уже неприятельского города, без приюта и провианта.

Карягин знал о том, что несколько раз в течение года в Дербент ездил майор Ахвердов, посланный Гудовичем к хану с требованием присягнуть на верность России. В обмен Гудович обещал прислать войска для совместного отражения персидского вторжения. Молодой, но хитрый Али-хан в ответ на это заявил, что войск не нужно, а нужны деньги для найма большего числа вооружённых горцев для защиты Дербента.

– Спроси этого человека, кто он? – обратился к своему верному Вани егерь, указывая на армянина, сопровождавшего девушку.

После обмена несколькими фразами Вани сообщил майору:

– Это Дадаш Степан, советник ханской сестры и её любимец. Слывёт первым на всю округу мудрецом. Конечно же, после уважаемого мурзы.

Вани кивнул в сторону старца-муллы, который, если судить по возрасту, казалось, был знаком с самим пророком Мухаммедом. Несмотря на свою глубокую старость и даже древность, старик был в ясном уме и твёрдой памяти. Жителями Дербента мулла особенно почитался не только за то, что каждый из них был младше старца, и большинство жителей сохранились в его памяти ещё младенцами, но и за его живой ум, весёлый характер и бесхитростность рассуждений, в своей простоте скрывавших жизненные истины.

Неожиданно созерцание Карягиным ханских покоев было прервано девушкой, смело взявшей его за руку. Тонкий пальчик второй руки она, таинственно улыбаясь, поднесла к своим очаровательным губам.

– Кто вы? – не скрывая своего удивления, выпалил Карягин, как только дверь в покои Али-хана захлопнулась за их спиной.

– Сестра правителя Дербента Пери Джахан-ханум, – ответила юная прелестница, не отрывая глаз от Карягина.

– Кубанского егерского полка майор Карягин Павел Михайлович, – в свою очередь представился егерь. – А это мой помощник, армянин Юзбаши Вани Атабекян, сын джрабердского мелика. Разрешите полюбопытствовать, а что означает ваше имя?

– Госпожа Прекрасная фея света. Восточные имена очень поэтичны и красивы. Но для иностранцев слишком сложны. Близкие меня зовут просто «Вике». Мне хочется, чтобы и вы меня так звали.

Примечания