Анты
Оставив бесполезные попытки заснуть, я осторожно освободился от ларкиной руки и начал собираться на базу.
Шесть утра. За окном темно. В гостиной одновременно повернули головы оба спецназовца. Я махнул рукой, всё в порядке. Вместе с дежурившими снаружи доехал до базы. Там не прекращалась работа. Площадка возле проходной заполнена электромами и авто. Ярко светились окна первого этажа. В обычно пустом холле сновали люди.
Охрана проводила до офиса Александра. На его заваленном бумагами столе вперемешку с пустыми чашками из-под кофе, лежали пистолет, коммуникатор, спутниковый телефон, кепи. На полу валялись осколки чашки, комки смятой бумаги. Сам хозяин офиса был взъерошен и бледен.
– Садись, – короткий взмах в сторону кресла.
– Что-то прояснилось?
– Много чего прояснилось, мать их в грязное колесо через тринадцать гробов в мутный глаз, коромыслом во все дыры, в плешь и спину, и ёжика под хвост долбокрякнутым жуепуталам… … …
Я рот открыл от таких шикарных оборотов речи и развёл руками. Талант!
– Уф-ф! Ну, ты даёшь, Саша. Просто музыка какая-то. И где только нахватался.
– Поковыряешься с моё в этой вонючей помойке и не такому научишься. Наболело. Ты пойми, все предыдущие годы Лукоморье отличалось отменным порядком, безопасностью и благополучием. Но незадолго до твоего приезда здесь будто черти завелись. Начали происходить всякие противные несуразности. То беспричинная авария, то примитивные, но вредные ошибки в расчётах, то некомплект поставок. Анализ показал, что все происшествия не случайны и связаны с кем-то из руководства территорией. Последние события во многом прояснили ситуацию. После экстренного допроса Дока и Шинорина длинные связи протянулись в Москву, а из столицы в Питер, Екатеринбург, Ростов. Сам удивляюсь, как быстро и качественно сегодня ночью сработали оперативники. Сведения обрушились лавиной. Выяснилось, что готовился государственный переворот с целью свержения власти в стране. На данный момент уже известно, что за всем этим стоят агенты ЦРУ и Мосада, наш олигархат, фонд Сореса и клан Ротшильдов. За рубежом координировал финансовые потоки, агентурную и диверсионную сеть небезызвестный банкир Михаил Хабарковский, а внутри страны заговорщиков возглавляли Герман Бреф, Анатолий Чубрайс и Михаил Карсянов. Все эти деятели денег не считали и имели далеко идущие планы. А твоё изобретение и приборы они планировали использовать как главные орудия для достижения их замыслов и политического шантажа.
Он прихлебнул из чашки холодный кофе и продолжил:
– Дока завербовало ЦРУ во время его стажировки в Германии, и в ваш отряд «Д» он попал не случайно. Именно он передал противнику сообщение о вашей личной броневой защите и о действии генератора-деструктора в реальном бою, что послужило поводом для прямой атаки на тебя и в Донецке, и здесь в Лукоморье. Шинорина внедрили и заморозили девять лет назад. Он не имел прямого доступа к секретной информации и управлению, и потому ничем себя не проявлял кроме мелких хозяйственных диверсий. Ситуация резко изменилась после твоего здесь появления, новых открытий и начала строительства хроноустановки. Это спровоцировало заговорщиков и здесь и на большой земле. По сути, вчерашние происшествия стали жестом отчаяния, поскольку они не успели осмыслить и согласовать действия. Таких провалов ЦРУ и Мосад не знали со времён его создания. Теперь, Паша, можешь успокоить своих близких, – он тяжело встал, вздохнул и протянул руку, а я с чувством пожал, с трудом представляя себе масштаб прошедшей по всей стране операции наших контрразведки и спецслужб.
– Кстати, – остановил меня в дверях Александр, – профессор хотел тебя видеть. Сейчас он у себя.
Я кивнул и вышел, на ходу обдумывая свалившуюся на меня информацию. Через полчаса я шагнул в офис профессора Артемьева.
– Доброе утро, Сергей Иванович.
– Доброе. Заходи, Павел. Здравствуй, дорогой. Ты, как?
– В порядке. Всегда готов, как юный пионер. Вы, кстати, часом не родственник местного домового?
– Вот приходится здесь и быть, и жить. Временно. Так надо. А ты брось хорохориться. На самом деле всё очень непросто, но хотя бы ясно. Чаю хочешь?
– Нет. Спасибо. У Александра Васильевича похлебал.
– Значит, ты уже в курсе. Это хорошо. Меньше слов.
– Так вроде бы всё выяснилось. Или?
– Всё, да, не всё, – он встал и, молча, принялся ходить по офису, разминая затёкшие ноги. Потом махнул рукой, приглашая в комнату отдыха. Мы уселись в удобные кресла, и он продолжил:
– Тебе, Паша могу сказать, что ситуация несколько сложнее, чем кажется Александру и даже многим товарищам из Москвы. Более того, по мере развития событий выявляются новые причинно-следственные слои. Как ты думаешь, почему президент лично курирует наш особый проект?
– Перспективы, наверно, большие. Возможно, какие-то планы строит.
– Безусловно, так, но это всё общие слова. А теперь подумай. Он принял власть во времена разгула всесильного олигархата, и оказался один против этого ненасытного монстра. Ты думаешь, он ничего не знал, не видел и не понимал? Всё он понимал. Но как противостоять поразившему страну пороку? У президента оказалось слишком мало точек опоры, и он начал создавать их сам: Единая Россия, армия, флот, безопасность, ВПК, Газпром, космос, олимпиада, камчатский проект. Все эти опорные точки он изначально вывел из-под влияния олигархата, и почуявший смертельную опасность монстр нанёс ответный удар. И вот уже коррупция насквозь поразила Единую Россию, армию, космос и безопасность, начались аферы в Газпроме и бардак в ВПК, допинговые скандалы в спорте, финансовая неразбериха в Центробанке, заведомо провальные реформы. Но у нас в Лукоморье это не прокатывало. И тогда олигархат вместе со своими западными хозяевами решили нанести сокрушительный удар именно здесь. Всё, что произошло до сих пор, это вершина айсберга, и по всему выходит, что приближается время решающей схватки, мы или они. По моим представлениям противник задумал что-то ещё. И хотя контрразведка и безопасность отлично поработали и разгребли эти авгиевы конюшни, но ещё ничего не кончилось и надо держать ушки на макушке. Во всяком случае, теперь мы знаем, с кем имеем дело и готовы в любой момент дать гадам в рыло.
Профессор замолчал, задумался, потом потянулся к шкафчику, достал коньяк и глянул на меня с иронией:
– Тебе с утра не предлагаю, а сам махну, поскольку вчерашний день никак не закончу. Уф-ф, хорошо. Кстати, Деми собирался с тобой поговорить и намекнул, что разговор пойдёт о предстоящем выходе за кромку.
Вспомнив, что сегодня воскресенье, я распрощался с профессором и отправился домой. Свалившаяся на меня информация основательно загрузила голову, но, как ни странно, на душе стало легче. Мозаика событий начала складываться, появился смысл, а, значит, и надежда.
Дома я не увидел охраны. Тоже хороший симптом, но было бы ещё лучше, если бы в доме вообще кто-то был. Ау-у, люди, где вы? Ни хозяйки, ни детей. Потоптавшись в пустой гостиной, я отправился в соседний дом к родителям. Вся кампания тусовалась там. В гостиной дети играли в лего. Лара с маманей на кухне лакомились пирожными и о чём-то хихикали. Олежка в кабинете терзал компьютер и при этом одновременно умудрялся с кем-то общаться по коммуникатору. В подвале отец ковырялся в мастерской. Кажется, сегодня я лишний на этом празднике жизни. Ну, уж нет! Хренушки! Через коммуникатор я включил музыкальный центр и на всю мощь врубил марш Мендельсона.
Через пять секунд в гостиную выскочили все обитатели. У Лары во рту пирожное, у матери в руках чашка, отец с разводным ключом, брат с планшетником, дети выглядывают из-за мамани.
– Спокойно, бояре и боярыни. Паника на корабле отменяется, посиделки тоже. – И я принялся разливаться соловьём. – Сейчас мы все дружно закажем экскурсию по славному Лукоморью, и попросим рассказать о местных красотах и достопримечательностях лучшего местного гида Ларису Ивановну пока Буслаеву, а в ближайшем будущем Смирнову. Попросим, товарищи.
– Тьфу, клоун. Я думал, случилось что, – проворчал отец и попытался опять нырнуть в своё подземное царство.
– Э-э, не-е-ет, боярин. Никаких домашних дел. Для них специально придуманы будни, а сегодня отдых на природе. Я вызову микроавтобус, а вы через час будьте готовы.
– Вшехда, гм-м, готовы, – проговорила Лара и проглотила пирожное.
До вечера мы всей семьёй мотались по разным живописным и интересным закоулкам Лукоморья. А поскольку мои домашние ещё ничего толком не видели, то пребывали в полном восторге. Олег нащёлкал сотню снимков медведей, гейзеров и вулканов, маманя присмотрела за Каюком садовый участок, а батя буквально облизывался, глядя на обилие рыбы в реке.
В следующее воскресенье решили съездить в Порт-Надежду в океанариум и на катере по морю покататься. Потом наметили поход к вулкану, а ещё поход на озеро Курильское, а ещё на вертолёте на север к большим вулканам и в Долину Гейзеров, а ещё… Размечтались. Забыли, что впереди камчатская зима, метели и сугробы в человеческий рост.
Дома меня ждала незабываемая ночь. А свадьбу решили сыграть на Новый Год с тридцать первого декабря. Утром Лара еле меня добудилась:
– Вставай, лежебока. Тебя ждут великие дела.
– Подождут дела. Не встану, лучше пристрелите.
– Сам говорил, что пристрелить тебя невозможно, а вот облить холодной водой запросто.
Сон, как ветром сдуло.
– Э-э, мы так не договаривались! Не надо таких жестокостей. Сам пойду.
Наскоро перекусив, я запрыгнул в электром и в половине девятого уже подъезжал к базе. Все мужики не скрывали радости от того, что прибыли их семьи, и не скрывали озабоченность из-за последних событий. Прикинув обстановку, я созвонился с инструкторами и переиграл распорядок дня, решив, что этот день лучше начать с психологической стабилизации. А, пока суд да дело, я рассадил всех в пустой аудитории и рассказал обо всём, что узнал вчера. Потом мы отправились к доктору Лободырному и в первый раз с сознательно залезли в его волшебные саркофаги. Из кабинета «Хи-Хи», как мы прозвали офис Лободырного, мы вышли достаточно бодрыми и сразу попали в суровые объятья мастера Ретюнских.
Следующая неделя ничем особым не отличалась, кроме нарастающей интенсивности тренировок и практик. В понедельник из медцентра выписали деда. Я отпросился у Ретюнских проводить старика. Маманя обомлела, когда в дом на своих ногах вошёл бравый пожилой джентльмен, едрёна вошь. Дед важно прошёлся по гостиной и слегка простучал чечётку, притопнул ногой и жестом расправил несуществующие усы.
– Получите деда и распишитесь в получении, – усмехнулся я.
– Вот так, любо дорого, – бодро проговорил дед, – готов к выполнению своего пенсионерского долга. Всё благодаря Пашке. Иди сюда, внук, расцелую. Не обманул надежд деда. И врачам спасибо, настоящие волшебники. Через месяц пригласили на эту, как её… ребильтацию. Долечивать будут. Совсем омолодить хотят.
Я смотрел на деда, а потом на мать с отцом и подумал, что их тоже пора к медикам сводить.
Незаметно подкрался декабрь. Навалило снега вдруг и так много, что весь город начал откапываться. В выходной и я от души помахал лопатой, помогая снегоуборщикам увозить снежные тонны. Вернувшиеся из лечебного стационара полные сил, энергии и молодых эмоций родители теперь удивлялись и искренне радовались таким снегопадам, ведь из-за сопливого московского климата давно забыли, какой должна быть настоящая зима. Мы с Ларой незаметно посмеивались над ними, зная, что снега могло намести в разы больше, если бы не корректоры климата. Благодаря им и морозы здесь не превышали 3-5 градусов.
И снова база. Теперь вся наша жизнь, так или иначе, крутилась около специальной подготовки, а мастера терпеливо продолжали лепить из нас хронодесантников. Мы уже пытались болтать на греческом и латыни, кое-как разбирались в древнеаварском и вполне прилично говорили на древнеславянском. Профессор Луцкий теперь совмещал свои лекции с языковой практикой, что надёжно укладывало материал в наши головы. Мастер Ретюнских тоже не скрывал удовлетворения.
На втором месяце тренинга с нами начал заниматься конной выездкой Ерпылёв Валерий Николаевич. После первого общения с лошадьми я не знал, толи смеяться, толи плакать. Если Стингер и Черчилль быстро освоились со скакунами, то Лео, Сержант и особенно Марк лошадей натурально боялись. Мы все откровенно потешались, когда эти бугаи отскакивали, словно зайцы, от лошадиного фырчанья или всхрапывания.
Посмотрев с грустью на наши потуги, мастер Ерпылёв принялся нас учить общаться с лошадьми и откровенно поделился тысячелетним опытом лошадников. Через пару занятий мы уже спокойно работали с животными, которые, не смотря на ум, силу и размеры, оказались существами пугливыми, норовистыми и эмоциональными. Забавно то, что, в конце концов, самым заядлым лошадником оказался именно Марк, который буквально влюбился в этих великолепных животных.
Потом дело дошло и до скачек, вольтижировки и джигитовки. Что это такое? Это умение во время скачки перемешаться по лошади, меняя посадку или свешиваясь, чтобы удобнее поразить противника, или что-то поднять с земли, или что-то взять с другой скачущей лошади. Никогда не думал, что можно скакать задом наперёд, сбоку или под брюхом лошади. Оказывается, можно.
В середине декабря за нас взялся мастер клинкового боя Жиздрин Алексей Петрович, или, как мы его прозвали «Варяг». Как выяснилось, в природе не существовало острых предметов, которые он не мог бы использовать в качестве оружия. На вопрос, почему мы не сразу взяли в руки железо, он ухмыльнулся и ответил, что и сейчас рановато, но время поджимает, и мастер Ретюнских разрешил приступить к обучению.
На первый взгляд Варяг не выглядел богатырём, чуть выше среднего роста и нормального телосложения. Но как он двигался! Плавные скользящие, точно выверенные, рационально пластичные движения. Всегда спокоен, внимателен и быстр. А его первые наставления я посчитал настолько важными для нашей предстоящей миссии, что запомнил их слово в слово:
– Клинковый бой – это итог ваших тренировок. Для него лучше и правильнее тренироваться в группе, поскольку вы сразу начнёте привыкать поддерживать и прикрывать друг друга. Прежде, чем вступить в бой оцените оружие врага, которое многое вам скажет о том, как он собирается биться. Чем оно длиннее и тяжелее, тем короче он планирует бой в два-три мощных удара. Вам же советую использовать оружие наиболее лёгкое, чтобы меньше уставать в долгой битве. Оптимально в клинковом бою орудовать полуторным мечом и саблей для левой руки. Но зарубите себе на носу, что в отличие от поединка сражение длится долго и всегда связано с огромным расходом сил, поэтому нельзя их тратить на показушные позы и всякий иной выпендрёж. В бою побеждает тот, кто умеет экономить энергию. Вместе с тем, если в сражении имеется хоть малейшая возможность манёвра, то обязательно двигайтесь, непрерывно перемещайтесь, занимайте выгодную позицию, используя местность, положение солнца, направление ветра и разные препятствия. А коль на вас навалятся несколько противников сразу, то перемещайтесь так, чтобы они мешали друг другу, а вы оставались с кем-то один на один. Не стремитесь непременно завалить противника, достаточно вывести его из строя: посечь его руки и бёдра, тогда потеря крови гарантированно и быстро его ослабит. Но при возможности старайтесь добраться до бока, а ещё лучше до подмышки или шеи. И запомните: точность важнее силы. Несомненно, бой событие хаотичное и непредсказуемое, но даже в таком бедламе непрерывно следите за взглядом врага, обычно он смотрит туда, куда собирается ударить, и за секунду до этого напрягает руку. Чтобы не случилось, до конца боя, ни под каким видом, не опускайте оружия и не поворачивайтесь к врагу спиной, даже на малую секунду. Теперь последнее. В бою будьте беспощадными и ничего не бойтесь, кто боится, проигрывает в середине схватки.
Закончив лекцию, Варяг принялся вбивать в нас навыки: правильный хват, выбор позиции и техника удара или укола. Потом началась долгая и муторная работа. В первые две недели к концу занятий мы выползали из зала, не чувствуя конечностей. А мастеру хоть бы хны. На то он и мастер. Варяг посмеивался и утверждал, что ещё через месяц мы будем драться с ним на равных… почти. Сомневался я, однако.
Тренинги шли сплошной чередой до Нового Года. А потом случилась свадьба. Формальность, конечно, но для Лары важная. Она почему-то волновалась и тщательно готовилась. Я, молча, удивлялся: что там готовиться, надеть костюм, обменяться кольцами, прилюдно облобызаться и поклясться в вечной любви и верности. С другой стороны, зачем клясться, когда мы и так друг без друга жить не можем. Но она готовилась, и я делал вид, что тоже готовлюсь.
К моему удивлению, после регистрации нас на настоящей карете, запряжённой четвёркой лошадей, повезли в главный культурный центр Лукоморья с залом на пять сотен мест. Ещё больше я удивился, что в зале яблоку негде было упасть. Интересно, кто из нас так популярен я или Лара? Фуршет, фейерверки, цветы, тосты всё слилось в большой калейдоскоп.
На другой день мужики организовали народные гуляния с костюмированными приколами, масками, переодеванием, похабными частушками и пьяными тоже похабными конкурсами, скоморохами, и ещё бог знает с чем. Два дня нам с женой потребовалось, чтобы прийти в себя после такого потрясения.
Потом жизнь вошла в обычное русло: учебные бои, лекции, конные и языковые практики, психологическая и медицинская коррекция. И ко всему этому в январе к занятиям подключился мастер-металлург, выдающийся знаток секретов металла и кузнец Хухренко Богдан Иванович, которого мы сразу прозвали «Сварог».
Пред нами он всегда появлялся в длинной холщёвой рубахе, большом кожаном фартуке с нагрудником, кожаных нарукавниках и широким ремешком на голове. Средний рост, широченные плечи, могучие ручищи с мозолистыми ладонями, окладистая борода и глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями дополняли портрет. К нашему удивлению и удовольствию, он изъяснялся на вполне современном языке, пересыпая речь множеством терминов и крепких словечек.
– Насколько я знаю, едрён матрён, вы все собираетесь надолго отправиться в довольно отсталую историческую реальность. А посему должны знать, что во все времена первым человеком во всех закоулках ойкумены был кто? Правильно – коваль. Он и кузнец, и жрец, и дудец, и ездец, и п… ещё хрен знает какой авторитет. Почти колдун, и его слово в поселении – закон. А коли так, то, отправляясь туда, вы должны быть с ним на равных, или даже превзойти его в мастерстве. Тогда выше вас будет только князь и жрецы, да и то вряд ли.
Слушайте меня внимательно и не ленитесь махать ковадлом, что для ума и здоровья шибко полезно. Да, и смастерить для себя что-нибудь сможете, ведь там в магазин не зайдёшь и нужную хреновину не купишь. Вы должны стать, как та бабушка, что потеряла носок, да новый связала.
Кто есть кузнец? Ремесленник? Нет. Знаток железа и металлов? Не только. Кузнец есть творец, изобретатель, исследователь, хранитель традиций. А уж с кем он дело имеет с богом или чёртом, неважно.
В древней Руси железо добывали в плавильной печи сыродутным восстановлением из рыжей болотной грязи, реже из бурого железняка. Из домницы железо выходило в виде кома губчатой массы весом до полупуда с большой примесью шлака. Эту крицу предварительно проковывали каменным или дубовым молотом на дубовой колоде, вышибая из поковки всякий шлак и мусор. Технологию стали, или по-старинному – уклада, освоили только в готские времена, и занимались её изготовлением особые мастера-укладники.
В середине первого тысячелетия, куда вы и собираетесь, кузнец уже имел полный набор традиционных инструментов: пудовая железная наковальня, закреплённая на массивной дубовой колоде, молот-ковадло в четверть пуда, молот-ручник в полтора фунта, клещи с разными губками, зубила, бородки, подсеки, обжимки, подкладки, напильники, точила и даже штампы.
Всем этим вы будете пользоваться непринуждённо и умело, но прежде вам предстоит научиться выплавлять хорошее железо не в крице, а в слитке, для чего нужна домница с интенсивным дутьём с двух сторон, чтобы потёк металл, разогретый до полутора тысяч градусов. Как построить такую печь я вам расскажу, нарисую и покажу. Но основная ваша задача научиться получать сталь нужного качества и правильно её обработать.
Потом Сварог принялся вдалбливать в наши бедные головы, чем отличается альфа-железо от гамма-железа, когда и как из сплава железа с углеродом возникают разновидности стали: аустенит, феррит, цементит, перлит, мартенсит, троостит и, будь он неладен – ледебурит. Как их закаливать при закритических температурах в состоянии аустенита. Как на глаз определить содержание углерода и тип стали. Потом Сварог долго и тщательно вдалбливал в наши бедные головы тонкости старинной технологии цементации оружейной стали в карбюризаторе, тоесть в смеси угольного порошка, сухого птичьего помёта и мела при прогреве в герметичной форме при девятистах с небольшим градусах в течение двух суток.
На последующих занятиях началась практика ковки. И, когда железо перестало выпадать из наших корявых рук и начало послушно плющиться, мы перешли к изготовлению разных предметов.
Через месяц мы уже ковали сталь. Образцом стал полуторный меч с метровым суживающимся клинком весом в полтора кило. Нужно было добиться ровного шестигранного сечения клинка с короткой тупой площадкой перед рукоятью. И, прежде, чем у нас вышло что-то стоящее, мы запороли не один десяток заготовок. Но терпеливый Сварог спокойно выбрасывал брак и совал нам в руки новый слиток стали. Скажу честно, намучились мы изрядно, но, в конце концов, освоили и ковку, и выведение формы, и нормализацию, и закаливание, и отпуск.
В заключение Сварог раскрыл тайну русского литого булата, который являлся высшим пилотажем кузнечного искусства. Не каждый кузнец брался за изготовление булатных клинков. Представьте себе, целые сутки плавки в закрытом шамотном тигле, а потом двое суток непрерывной осторожной ковки в сто циклов сильного нагрева без охлаждения!
Надо отдать должное Сварогу за то, что он дотошно заставлял нас работать строго по правилам, повторяя и повторяя одно и тоже, пока мы не доводили навыки и изделие до идеала. Удивительно, но вся эта хитромудрая, трудоёмкая и кропотливая работа сделала своё дело и незаметно изменила всех нас. Мы совсем иначе стали относится к оружию и тщательно вдумчиво выполнять любые иные работы.
После освоения ремесла коваля и у Варяга мы тоже начали демонстрировать кое-какие успехи. Осознание внутренней сути оружия сделало его неотъемлемой и обязательной частью нашей жизни. Мы без устали секли, рубили и фехтовали, мастер ставил нас парами, трое на трое, один против двух. Наши стрелки – Рокки, Сержант, Сфера и Черчилль вовсю осваивали лучную стрельбу, а из арбалета стрелять и учиться не надо, фактически привычное оружие. Как-то раз я сунулся на стрельбище и удивился, что вместо луков ребята либо держат на вытянутых руках гантели, либо тянут толстый резиновый жгут. Потом сообразил, что Варяг накачивал им стрелковые группы мышц.
Возможно, вам покажется, что я слишком подробно и нудно описываю наши занятия, но поверьте, потом, когда мы оказались в самой гуще событий по ту сторону кромки, я не раз мысленно низко кланялся нашим наставникам. И порой лично мне всё равно не хватало полученных навыков, и приходилось учиться в ходе суровых испытаний.
Незаметно прошла зима. Команда втянулась в размеренный ритм жизни, и потому однажды раздавшийся сигнал общей тревоги вызвал эффект брошенной в муравейник палки. В помещениях завыла сирена и заморгала красная подсветка.
Не понимая, толи это учебная тревога, толи проверка пожарного оборудования, мы с мужиками отложили боевое железо, оделись и вышли зала, чтобы прояснить ситуацию. Но в коридорах и на этаже происходило непонятное броуновское движение, в котором никто ничего не мог толком объяснить. Из окон отлично просматривались город, шоссе и Паужетка. Там не отмечалось ни малейших признаков тревоги, из чего мы сделали вывод, что проблема касается только Орлиного Крыла. Недолго думая, я набрал номер своего тестя главы местной администрации Буслаева:
– Слушаю тебя, Павел, – на экране появилось его встревоженное лицо.
– Иван Петрович, здесь у нас на базе какая-то непонятная тревога. Все бегают, сирена орёт, начальства нет, и никто ничего не знает.
– Дело серьёзное. Только что стало известно, что наши заклятые друзья из-за океана подвесили над Камчаткой геостационарный спутник. По данным разведки – это мощный дефлектор-ретранслятор, сопряжённый с антенным полем «ХААРПа» на Аляске. Слышал про такое?
– Слышал, конечно. Ну, и что?
– А то, что наши станции наблюдения засекли две пристрелочные фокусировки этого спутника. Помнишь недавнее землетрясение? И, если он ретранслирует полный импульс излучения «ХААРПа», то помимо 9-балльного землетрясения рванут либо Кошелевский, либо Камбальный, поскольку, как в микроволновке, произойдёт закритический разогрев недр. Одновременно могут произойти содружественные извержения на соседних вулканах. Вероятность такого сценария выше девяноста процентов. Это будет конец Лукоморья. И ничего никому предъявить невозможно. Природный катаклизм. Теперь тебе ясен расклад?