Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

– А слащавость в лице, только всё портит и не внушает уважение к власти. – Ещё добавили от себя эти патриархи мысли, все лицах в морщинах.

Правда были и те, кому эта идея с Аввой во главе народа, показалась не столь глупой – это был сам Авва и люди на несколько шагов вперёд думающие и по человеческому опыту жизни знающие, что человеческий век не долог и на смену одним патриархам приходят другие, в данный момент ещё молодые. – А Авва, чем в будущем не сменщик уже не столь молодого Мони? – мигом рассудили эти дальновидные люди, решив всё же пока обождать время и выжать из Мони всё что можно. – Вот когда Моня полностью себя исчерпает, и возможно, с нашей или божьей помощью, себя дискредитирует, то тогда можно будет подумать и о новом сменщике. – Решили в итоге эти патриархи мысли и попросили Моню не бросать их и вести до самого конца.

– Мы, – сказали эти патриархи, – Моня, в тебя как никогда верим, а ты значит, даже не думай, не оправдать возложенных нами на тебя надежд. И не забывай, что именно надежда умирает последней. А вот кто перед ней, мы надеемся, тебе не нужно и не потребуется холодной ночью объяснять.

В общем, все решили ещё чуть-чуть потерпеть Моню. И Моня, мотивированный напутственным словом патриархов их общего движения, взял на себя бразды управления этим движением.

********

Но давайте вернёмся к нашему повествованию, тем более, чем всё дальше закончилось, все прекрасно знают (и не важно, что думают люди с недовольными лицами, считающие, что Моня совсем не туда завёл свой народ, куда бы хотели они – в тупик общего непонимания этих людей и произошедшего).

Так вот. Раздел нашего мира, к чему так и стремится всё его народонаселение, – как минимум, пассионарная его часть, – всегда происходит по неким, в чьих-то головах придуманным красным линиям, разделяющих мир на свои зоны влияния, в макроэкономическом случае, и в подробном случае – по своим знаковым интересам.

И вот в одном самом обычном с виду высотном здании, расположившегося на перекрёстке нескольких дорог, где на верхних этажах размещались служебные помещения какого-то учреждения, а на первом этаже разместились представительства того или иного рода предпринимательской деятельности человека, как бы всё и начало происходить нас интересующее. Где нас больше всех интересовали относительно находящиеся по соседству от имевших здесь место входных дверей, одни массивные двери под вывеской над входом «Рог изобилия», ведущие, как можно догадаться даже не самым недалёким умом, в одно из заведений гостеприимного вида предпринимательской деятельности, то есть в пивную забегаловку. Где надо сказать, к некоторому неудовольствию хозяев этой забегаловки, в будущем рассчитывающих на свою обеспеченность, благодаря этой забегаловки, не всегда полноценно шумно было даже в выходной день. А что уж говорить о том, чтобы в день будничный, да ещё в понедельник (хоть и вечером), их заведение было под завязку наполнено посетителями. Два, три от силы прихлебателя из своих уже не полных кружек, этого вполне достаточно для такого самого обычного рабочего дня этой, а может и для какой другой забегаловки.

Но вся эта жестокая правда жизни для владельцев этого пивного заведения, открывается только с парадного входа, тогда как в одном из внутренних помещений, не таком просторном, как главный зал пивного бара (давайте уже называть вещи своим именами), но всё же не без своих уютных преимуществ, сегодня собралось куда как больше людей, чем в том главном зале. И единственное, что этих людей отдалённо объединяло с людьми из главного зала, так это их нахождение на стульях перед одним общим столом. И если мысли людей из главного зала, всё больше крутились вокруг кружки перед собой, то собравшиеся в этом помещении люди, вдали от чужих глаз, хоть и имели перед собой по такой же кружке и притом полной, всё же они смотрели на мир перед собой, куда как более широко.

А вот к чему склонялись все эти люди, собравшись здесь, так от всех отдалённо, и какого было их мировоззрение, то, во-первых, это, конечно, к столу перед собой, а во-вторых, всё их мировоззрение на данный момент в себя вбирало сидящих за столом людей. Где каждый из сидящих за столом человек, разносторонне смотрел вокруг и главное на своё окружение.

И это скорей не зря, если учитывать то, как они все были разны и крайне непохожи. А внешняя непохожесть и различие, всегда ведёт к очень похожим мыслям насчёт друг друга. О которых вслух по этическим соображениям не говорят, но все и так отлично знают, и понимают, что всё это значит и к чему это всё ведёт – как минимум, к осторожности высказываний и демонстрации своей наличности. – А-то я знаю такого рода, незнакомую и непохожую от меня публику. От неё уж точно ничего хорошего не дождёшься. – Сами себе противоречат эти по-разному выглядящие и мыслящие люди, единые только в одном, во взглядах друг на друга.

Ну а что это был за клуб по интересам, – а это был, несомненно, клуб по интересам, иначе зачем им так закрыто от всех собираться, – то об этом вам и в том числе и мне, никто так просто не скажет. Ведь это всё-таки закрытый клуб, состоящий из ограниченного числа людей, и сюда посторонних вряд ли допускают. Но тогда возникает закономерный вопрос. А откуда тогда стало известно о существовании этого клуба? И есть ли он вообще в помине? Или это всё есть плод фантазии некоторых заинтересованных людей, в чью сторону не нужно указывать пальцем, когда и так ясно, кто это?

А всё на самом деле просто. Следуя причудам человеческого разумения, для которого мир существует в двух плоскостях видения, реальности, – то, что стоит перед нашими глазами, в плоскости нашего зрения, – и домысленного, – это то, что находится с обратной к нам стороны головы человека, на его затылке (и что там находится, нам на 100% неизвестно), – то этот клуб вполне возможно, что получил это своё право на существование в глазах того же пьяньчушки, сидящего ближе к внутренним помещениям этого заведения, а может, для возникновения этого были куда как более весомые причины и основания. Но всё это тайна за четырьмя дверьми, считая от парадного входа в это питейное заведение. И спроси этих собравшихся людей за общим столом, что их всех тут в одном месте собрало, то они, пожав в ответ плечами, скажут: Обстоятельства.

А вот у владельца этого заведения, на этот счёт было своё отдельное мнение. Он по своей наивности думает, что он сдаёт внаём одно из своих подсобных помещений, для изголодавшихся по мужскому общению женатиков. И не просто женатиков, а женатиков ещё не полностью потерявших себя в этом образе былых мужчин, и ещё пытающихся бороться и сказать своё веское слово… Здесь, в кругу своих единомышленников. Которые за кружкой пива и под карты, раз в две недели выплёскивают всю свою горечь и обиду на несправедливое устройство мира женатого на ведьме человека.

И этому, так уж иногда случается, есть свои подтверждения в разговорах этих людей, бывало, что касающихся этой деликатной темы – роли мужчины в семье.

– А вы не заметили, – и это даже не обсуждается, – что уже не звучит вопрос о главенствующей роли мужчины в семье. – Как правило, в такого рода разглагольствованиях был замечен сидящий лицом к выходным дверям, с одного из торцов стола, человек респектабельной наружности, в очень приличном, даже не по местным меркам костюме. И всё это внешнее благородство подчёркивалось его баритональным акцентом в сторону западного вещания – он акцентировал своё внимание не только на западных ценностях, но и отчётливо голосом подавал сигналы о том, как ему близко умонастроение людей так цивилизационно мыслящих: он ко всему здесь, в другой ипостаси существования, относился критически и от всего воротил свой орлиный нос.

Что, правда, не очень вязалось с этой темой его разговоров, касающихся сложного положения мужчин в отживающей своё конструкции под названием брак, инициатором которых он всегда и был. Ведь цивилизационный путь развития современного человека предполагает (пока что в отдалённом будущем) новую концепцию брака, если он, конечно, ещё останется – свободу отношений, без всяких лишних обязательств друг перед другом.

Ну а в ближайшем будущем, пока не разработаны механизмы определения собственности, этого фундамента всякого брака, как первый шаг к новому обустройству будущей семьи, посредством средств массовой информации подаётся неоднозначный сигнал жёнам, до этого дня, безвольным и стонущим под гнётом своих тиранов мужей, что на этом всё, хватит довольствоваться своей данностью и теперь, образно говоря, можете тянуть на себя одеяло. Пусть теперь этот гад помёрзнет без одеяла и, как следует, покрутится, если хочет согреться. А вы и сами самодостаточные, и всё сами видите, как без вас ему холодно и неуютно в вылезших ногах (они у него длинноваты, вот они вечно и вылезают, путаются в своих и чужих ногах, а также на них всегда натыкаются люди в поезде). Но как бы невыносимо это было видеть, вам не должно быть жалко этого измотанного холодностью ваших отношений муженька. И вы ни в коем случае не должны идти ему навстречу и прикрывать его одеялом. Вы должны для себя уяснить главное правило – чем холоднее ваши отношения с мужем, тем горячее он дышит в вашу сторону.

– Это всё перефразирование всем известного эпитета Пушкина. – Без всякого страха встречных исков на тему дискриминации женского разумения, контраргументировал бы им в ответ этот представительный человек, большой знаток семейного права, скорей всего адвокат, сколотивший немалое состояние на своей практике по справедливому разделу (а этого всегда и притом все хотят: чем не золотая жила) совместно нажитого имущества людьми ещё вчера ничего такого друг о друге не думавших и живущих своим сердцем. А вот сегодня, то есть в некотором будущем от вчерашнего беззаботного и не особо хотелось думать, когда так счастлив, настоящего, тебе дали повод подумать и задуматься, то ты такого надумал при виде произошедшего на твоих глазах, что у тебя и слов нет без матерных указаний. И только одно и выговаривается: «Хочу всё поделить по справедливости!». Затем после глубокого вздоха ещё немного сил находится, и добавляются свои знаковые уточнения. – И чтобы она точь-в-точь, что и я, полную чашу горя хлебнула. Для начала хочу прищемить хвост этой блудливой кошке.

Что звучит как-то не очень понятно и много понимаемо. Но только не для этого адвоката, большого специалиста по бракоразводным делам («бракоразвод» тут тоже звучит по-разному обтекаемо и понимаемо). И он отлично понимает своего клиента, который будет не против, если он в этом деле сделает небольшую ошибку и перепутает адресанта для своей ноги, которая может прижать, а может и отдавить хвост (при соответствующем вознаграждении) этой блудливой кошке.

К тому же адвокат всего лишь безликий, хоть и говорливый инструмент для исполнения всех ваших желаний. И он не будет отговаривать вас от них (человек хоть подчас и не знает, чего он в итоге хочет, но это его законное право быть источником права желать), а он лишь может посоветовать, как эффективней воплотить в жизнь задуманное.

– Ты, – говорит этот ловкий адвокат, – притворись, что не заметил, как она перетянула на себя одеяло. А затем …– многозначительно так замолкает адвокат, глядя куда-то сквозь своего клиента. А по клиенту мурашки пробегают, при виде этого сквозного взгляда адвоката. А уж что он там сквозь него увидел, даже и подумать от страха невозможно. Ведь для такого, чуть ли не рентгеновского взгляда, и одеяло его супруги не помеха, он и сквозь него может заглянуть в гости к его супруге под одеяло и узнать, как там у неё дела. А клиенту может быть этого не хочется теперь знать (может там всё просто отлично) и несколько неудобно – он всё-таки некоторое прошлое время имел некоторое близкое отношение к спящей под одеялом супруге и имел прямой допуск к творящимся под одеялом делам.

И если они начнут на всё это отвлекаться, то его дело дальше одеяла не сдвинется, и они окончательно запутаются ногами в нём. В общем, одеяло хоть и ключевая улика в этом бракоразводном деле (оно дало понять мужу, кому он на самом деле обязан теплу в доме и кто его согревает), всё же нельзя на нём так зацикливаться, а то у супруги мужа тоже есть свой адвокат, – и сдаётся мужу, что он крайне заинтересованное лицо в этом бракоразводном процессе (слишком он провокационно себя ведёт по отношению к нему и его жене – он заседаниях по досудебному урегулированию спорных вопросов, постоянно что-то шепчет на ухо его ещё пока что жене, а та, дура, во всём с ним соглашается), – и этот скользкий тип, на суде однозначно потребует признать эту улику несущественной в самом мягком случае. И что-то подсказывает мужу, то он на этом не остановится и попытается всё обратить против него.

– Ваша честь, прошу меня заранее извинить за мою излишнюю эмоциональность, но я ничего с собой поделать, когда вижу такую несправедливость, выразителем которой является этот беспардонный тип. – Жёнушкин адвокат ткнёт пальцев в сторону мужа, обалдевшего от такой себе позволительности этого адвоката. – Его, видите ли, не устраивает сложившееся положение вещей в семье, и он хочет бросить на произвол судьбы мою бедную подзащитную. Сволочь одно слово. Ещё раз прошу прощения у вас, ваша честь, но не у тебя гад. – С красным лицом от эмоционального накала (но кого он хочет обдурить, поддавал вчера; да что вчера, все дни, когда выпадает минутка для этого его любимого дела) приступит к своему осуждению мужа этот жёнушкин адвокат (а осуждение, между прочим, функции прокурора), человек наихитрейшей конструкции, готовый на всякую пакость и подтасовку в свою сторону фактов, чтобы значит, выиграть своё дело.

– Я вас понимаю, но прошу по существу вопроса. – Посмотрев на жёнушкиного адвоката сквозь очки с понимающим взглядом, сказала ваша честь, судья Любовь Презумцева, дама больших достоинств и самодостаточная во всём (не нужно объяснять, что это значит), отчего ей сложно найти для себя достойную партию. Вот она всегда так и критична ко всем этим желающим свободы мужьям, а не как о ней за спиной эти вечно чем-то недовольные мужья говорят, бесится. При этом этих стоящих перед Любовью Презумцевой недовольных своим сложившимся положением мужей (а иначе бы они здесь, в суде, не находились) не покидает ощущение предвзятости к их делу Любови Презумцевой – уж больно она дотошлива к ним, а вот к жениной стороне почти нет вопросов. Хотя она в самом начале судебного заседания, посмотрев на недовольного мужа, дала понять, что ей на его счёт всё понятно и вопросов, в общем-то, нет (ещё один козёл).

Но это их оценочное суждение Любови Презумцевой – она не объективна к рассматриваемым ею делам. И как в курилке между собой перешептываются особо озабоченные собой полу разведённые мужья, то она себе среди них подыскивает достойную для себя партию. Но это слишком невероятно и уму нормальному непостижимое событие, чтобы быть правдой. Да и к тому же так рассуждают люди заинтересованные, и значит, всё это больше смахивает на поклёп и недоверие к судебной системе.

– Так вот, – вновь берёт слово рассерженный жёнушкин адвокат, – моя подзащитная, как вы можете собственными глазами убедиться, сама кротость и беззащитность, – здесь все переводят свои взгляды на жену этого неблагодарного и, возомнившего о себе не зная чего мужа, и сразу видят, какой подонок её муж, решивший её бросить: такую никто и не подберёт, после того как она побывала в руках этого тирана и негодяя, – а этот собственник этим пользуется, перетягивая на себя всё одеяло.

– Позвольте! – вмешивается в ход дела адвокат мужа. – Но это наш свидетель.

– А я что говорил. – Усмехнётся жёнушкин адвокат. – Собственник, каких белый свет ещё не видел.

– Интересно. – Промолвит судья Любовь Презумцева, с большим вниманием посмотрев поверх очков на этого мужа-собственника. Ну а дальше без особых вариантов для недовольного мужа – он должен пожертвовать собой и принять предложение Любови Презумцевой, быть счастливым собственником всех её достоинств, чтобы в будущем судебная система работала без своих перекосов в сторону недовольных своей супружеской жизнью мужей. И если сей достойный, по мнению Любови Презумцевой, муж, оправдает возложенные на него надежды всё той же Любови Презумцевой, то из под её судейского молотка не будет больше выходить столько недовольных лиц мужей.

Но мы слишком отвлеклись и пора вернуться к нашему, но только образно, адвокату, которого мы оставили на средине его речи (для тех, кто запамятовал, напомним, он рассуждал о главенствующей роли мужчины в семье).

– А это указывает на то, что он уже давно не занимает лидерские позиции, – что есть удручающая реальность, – и шаг за шагом уступает это своё, когда-то ещё бесспорное место в семье … Человеку, может ему в чём-то и близкому, но на мой взгляд, не столь бескорыстному, как представлялось нам всегда (посмотрите только на эти счета из магазинов одежды). И не просто пользующему оказанным ему безграничным доверием со стороны мужа, а этот человек использует своего мужа в собственных целях – быть единолично счастливой. – На этом месте адвокат замолкал и углублялся в свои размышления.

Но нас сейчас больше интересует другое, а именно, с какой целью собирается здесь этот клуб, состоящий из столь разных людей, у которых есть свои определённые их внутренним миром интересы к внешнему миру, на основе которых они его хотят поделить между собой. А разве непонятно? Они хотят выработать механизм деления мира на части, вот и собираются.

Что ж, придётся поверить на слово во всё это, и мы даже не выразим сомнение в таком на свой счёт великом самомнении у этих людей, с какого-то перепугу вдруг решивших, что это им по силам. Хотя всё же небезынтересно было бы знать, что подвело их к этому разумению (есть мнение, что бесконечное самомнение, вкупе с их дуростью, а если по научному всё это дело классифицировать, то индивидуально настроенная умственная деятельность, с альтернативными настройками, сродни шизофрении).

Но ладно, примем во внимание серьёзность лиц этих собравшихся людей и их обстоятельный вид, не подразумевающий никакого рода на их счёт подшучивание, и предположим, что они хоть и замахнулись на некий передел, раздел мира, но только не так всё объёмно, а лишь относительно себя мелко – в какой-то области своего мирка, где они существуют. Как, например, всё тот же адвокат, подмял под себя все бракоразводные дела в своём микрорайоне, и никого к ним там, у себя, не подпускает. Ну а его со клубники, о чьём роде деятельности нам пока что ничего неизвестно, вполне вероятно, тоже замечены в таком же роде деятельности, по отрезанию для себя наиболее жирного куска из какой-нибудь сферы жизнедеятельности человека.

А так как человеком в жизни движет его недовольство своим настоящим положением (такова его физика тела, – его взгляд, как и глаза, всегда обращены вперёд и в будущее), то он не может остановиться на достигнутом, вот они и собираются, чтобы, так сказать, обсудить возможности по расширению своей сферы влияния. А на их внутриклубном сленге, как и что ещё для себя оттяпать от этой действительности.

Что же касается самих присутствующих здесь лиц, то по выше указанной причине (клуб был закрытого для посторонних типа), об их именах было мало что нам известно. И что о них вообще было известно, так это то, что их было шесть человек. Из чего также можно заключить, что они решили поделить свой условный мир на шесть частей. И хотя всегда кем-то считалось, что для того чтобы поделить мир наиболее справедливо и объективно, число участников этого деления должно быть нечётное число (это чтобы не возникло соблазна создать коалицию против других участников дележа), то здесь, видимо, этому правилу не придерживались (люди здесь собрались шибко самонадеянные и они не полагаются на все эти условности и суеверия – а придавать смысл несущественным вещам, тем же цифрам, и есть настоящее суеверие), и вот как-то так получилось. И вроде пока никто не жаловался, по крайней мере, вслух.

Ну а вот что они конкретно (области мира, это общее обозначение предмета их дележа) пока что не поделили между собой, то об этом тоже пока доподлинно неизвестно. Но, исходя из их разговоров, – а на основании их и будут делаться свои оценки, – можно сделать некоторые промежуточные выводы, которые по мере своего накопления, позволят разобраться, что к чему.

Вот, например, одно из знаковых заявлений всё того же адвоката, которое нам поможет для начала понять ход мысли этих людей. – Существующий мир для меня лежит в своей плоскости понимания (это значит, что для них окружающий мир плоский – вопрос пространственного размещения их приоритетов решён), а что дальше меня не волнует (здесь они установили границы своих интересов). На всё про всё мне дан свой срок, и выбиваться из графика данного мне в моё распоряжение временного отрезка, как минимум, не в моих интересах (из этого предложения можно понять, что они всё-таки люди, а не боги, раз их так время волнует).

Но давайте вернёмся к именам собравшихся за этим столом людей, которые видимо отлично знали друг друга и представляли себе, с кем имеют дело и беседу. И скорей всего, именно по этой причине, они в обращении друг к другу обходились без употребления этой именной условности. «Эй, ты!», – такого обращения было достаточно, чтобы обратить на себя внимание своего, даже очень занятого соседа по столу. А если к этому добавить пинок по ноге под столом, то у вашего, неудосужевшего вас с первых слов услышать будущего собеседника, нет никаких шансов проигнорировать вас и не ответить: Слышал! Не глухой.

Впрочем, иногда они, – когда заведённый разговор требовал от его участников точности в формулировках и детализации, – всё-таки прибегали к этим уточнениям. Правда, употреблённые ими имена в отношении друг друга, – создавалось такое ощущение, – совсем были не к месту, и не подходили к обозначенному этим именем лицу. Что, может быть так и должно быть, учитывая скрытый характер их клуба.

И скорей всего, всё по этой же причине, они использовали в именовании друг друга выдуманные имена, – так они были необычны для этих мест человеческой геолокации, – да и не было сильно похоже, чтобы озвученные ими имена в самом деле носили те люди, к кому с ними обращались. Уж больно не соответствовали имена их носителям. Да что нам всё вокруг да около ходить. Вот, к примеру, всё тот же адвокат (что поделать, раз он нам теперь более знаком, чем все остальные). Разве подходяще ему носить имя Отворот-Поворот Петрович. Вот то тоже. Да с таким именем на дверях его адвокатской конторы, он ни одного приличного бракоразводного дела не получит, – потенциальный клиент, ждущий в этих стенах для себя утешения, не потерпит такой грубости в свой адрес со стороны этой таблички (он сейчас всё ассоциативно воспринимает) и сделает свой отворот-поворот, – и адвокату уже самому вскоре придётся обращаться за услугами адвоката по бракоразводным делам.

А его супруга, благочестивая Марта, – а каждый уважающий свою практику адвокат, особенно по такого рода щепетильным делам, обязан завестись супругой, а иначе, как потенциальный клиент догадается, что он в этих семейных делах дока, а не какой-то там любитель, на своей шкуре не испытавший все прелести семейной жизни, – особа, скажем так, со своих характером, а не как её называют за спиной завистницы, чрезмерно характерная, не потерпит рядом с собой человека столь безрассудного и самонадеянного, за которого себя выдаёт Отворот-Поворот Петрович. Непонятно на каких, таких основаниях решивший, что она его будет кормить и обеспечивать его существование рядом с ней.

– Нет уж, господин Отворот-Поворот Петрович, в таком бедном качестве, вы мне человек совершенно не знакомый и само собой не любимый. Не могу же я, в самом деле, любить незнакомого для меня человека, это не логично. И даже как-то странно требовать от меня этого, с сегодняшнего дня незнакомый для меня человек, Отворот-Поворот Петрович. – Благочестивая Марта всё сказала насчёт этого, стоящего на крыльце и мокнущего под дождём бывшего адвоката и знакомого для неё человека. А документы о разводе он получит по почте, неблагодарная скотина.

А ведь она итак уже один раз пошла навстречу этому обормоту во многих глазах, Отвороту-Повороту Петровичу (это мы рассматриваем случай, когда адвокат на самом деле носит это странное имя), в своё время подававшему большие надежды на адвокатском поприще, и очень интересно ей свою руку, когда она соизволила обратить на него своё внимание и протянуть ему руку по выходу из автомобиля (очень ловким оказался этот Отворот-Поворот Петрович, первым оказавшись у дверки авто). И она, заметив эту его настырность в достижении своих целей, вместе со своей рукой вручила ему билет в будущее (он был принят в адвокатскую контору её отца). А он вот каким недальновидным и значит, неблагодарным человеком оказался бы… Если бы и в правду носил, и дома, и в адвокатской конторе, это неподходящее для этих его жизненных событий имя.

Ну а то, что он ещё ходит в приличном костюме, а если заглянуть под стол, то там, наверняка, на его ногах присутствуют дорогие туфли, а сам он столь себя самоуверенно ведёт, то он, скорей всего, ещё располагает своей бракоразводной практикой, а дома его ждёт, удовлетворённая благоразумием своего мужа-адвоката, благочестивая Марта. А всё это, в общем, указывает на то, что Отворот-Поворот Петрович, только здесь так прозывается, тогда как в обыденной жизни он носит совсем другое имя. А вот какое, то это пока неизвестно и об этом можно только гадать – к примеру, Моисей Моисеевич Весьваш. А вот при виде этого имени, прямо подчёркивающего основательность его носителя и владельца (вполне возможно, что и запатентованного на свою временную бессрочность), потенциальный клиент воодушевится и наполнится уверенностью в своём будущем.