В дебрях урмана

Глава 3

На четвёртый день все трое покинули Магадан. Дом Хрусталёв закрыл, попросил соседа присмотреть за ним, сказал, мол, уезжает с друзьями на заработки, как вернётся, в долгу не останется. Через какого-то знакомого зафрахтовал ГАЗ-69, чтоб его с напарниками довезли до посёлка Ягодное, пояснив: хотят присмотреться к тамошнему быту, глянуть, как добывают золото, да наняться на сезонную работу в какую-либо старательскую артель.

Шофёр газика оказался человеком старше среднего возраста, словоохотливый, тем более в Ягодном у него проживал двоюродный брат.

Друзья погрузили в машину свои вещи, сами устроились на сиденьях, и газик тронулся, взметая позади дорожную пыль. Хрусталёв сидел рядом с водителем, Гребнев и Груздев сзади.

– Как звать-то? – спросил Хрусталёв хозяина автомобиля.

– Даниил.

– Данил – истинно русское имя. Мне родители говорили: хотели тоже такое имя дать, но передумали и назвали Захаром.

– Не Данил, а Даниил, – водитель сделал ударение на два «и».

– Даниил так Даниил, будем знакомы. Моих напарников зовут Борис и Тихон. А чем тебе так важно, что не Данил, а Даниил?

– По паспорту так, и имя дано родителями от библейского происхождения.

– Это как? – спросил Гребнев.

– По христианской вере Даниил – это очень почитаемый среди ветхозаветных пророков и имя моё относится к раннехристианским святым. Горжусь этим я и благодарен отцу с матерью, что нарекли так, оно мне и в жизни помогает.

– Каким же образом имя тебе помогает?

– Я православный, крещёный, каждую неделю в церковь хожу на службу, оно дух в теле поддерживает, от недугов и грешных помыслов ограждает. А вообще-то каким нарекли именем человека любого, оно праведный крест по земле нести обязывает, с пользой жить призывает. Скажу: любое имя несёт в себе знак какой-то и сила в нём заложена. Сила-то наша в чём? Правильно – в душе искренней и людской совести. А не будет того или иного, откуда ж силу нам брать, одни грехи окаянные лишь окружать станут, потому как Сатана не дремлет, всякого кто духом слаб, к искушению он того и тянет до себя.

– Вот ты говоришь, живёшь по совести. А много ли ты со своим убеждением добра нажил? Не купаешься же в роскоши, а вынужден баранку крутить, чтобы семью прокормить. И сам видишь: одному процветание, другому нищета.

– Каждому своё. Да, кручу баранку, но на хлеб хватает, никого не обманул, никого не ограбил, табаком не балуюсь и водку не уважаю, а оттого и душа в покое, и это главное. Будешь труд уважать, не лениться, голодным не будешь, и по миру милостыню просить не придётся. Скажу вам: на земле жить с верой надобно, устойчивость веры должна быть в человеке, без веры жить никак нельзя. А искушение, каким злом или умыслом, – это грех великий, особо тяжкое, тянет оно человека вниз, ох, как тянет. А ежели их много и алчность в тебя вселилась, душу чейную загубил – почитай погибель.

– Ну, разве можно много иметь грехов? Вот меня возьми в пример, одна только тюрьма, так я срок отмотал положенный, а значит и грех смыл.

– Э, нет, мил человек, не смыл ты его. То ж покаяться перед батюшкой надобно, да и грехов, ежели начну перечислять, в тебе пальцев на руках не хватит.

– Куда там, скажешь тоже.

– Куришь?

– Курю.

– Водку потребляешь, в карты играешь, сквернословишь, обозвал дурным словом кого-либо?

– Бывает, а кто ж этого не делает.

– Во-от, – протянул Даниил, – списочек грехов-то и наполняется. А там, поди, молитвы не читаешь, с девками балуешь, пристрастия непристойные проявляешь, когда кого и обманул, оговорил, украл чего или без спросу взял, вот тебе ещё грехов цельная куча.

– Люди многие так живут, и что из этого.

– Живут, грешат и не задумываются. А людям-то следовало пройти таинства причащения да исповедаться, а то ведь и не ведают, что вольно или невольно грешат против Бога, против ближних и самого себя, а опосля раскаиваются, да поздно. Ежели услышал меня, разумей и думай.

«Вот же божий человек! Да-а, таких людей мало по земле ходит, всё больше норовят схитрить и умыкнуть что-либо. Можно сказать Даниил – экземпляр уникальный, прямо кристалл!» – подумал Гребнев и решил разговор перевести на иную тему.

– Ты, Даниил, расскажи лучше, что собой представляет посёлок Ягодное? Едем туда, а что и как там особо не в курсе. Бывал там ранее или впервой колёса туда гонишь?

– Как не бывал, бывал, и даже работал на грузовой машине несколько лет на строительстве села.

– Даже так.

– А то! Ох и стройка была, да посёлок и сейчас разрастается. Удачное место для поселения геологи и дорожных дел мастера выбрали. Стоит на ручье Ягодном – это приток речки Дебина. А густой лес кругом богат лиственными и хвойными деревьями, ягод видимо-невидимо. Никто не знает почто посёлку название дали такое, то ли что на ключе Ягодном стоит, то от обилия ягодников всяческих вкруг него по сопкам, но место дивное, привлекательное.

– Кто ж поселение строил это? – спросил Гребнев.

– Здесь как, кругом золото, все ключи и речушки песками золотоносными покрыты. Вот мы с вами, думаете, по чём едем?

– Ай да вопрос, по дороге, конечно, – отреагировал Гребнев.

– По золоту едем. Не в прямом смысле, а в том, если копать и промывать склон, по которому катим, то сколько-то золотин обязательно найдёшь. Вся Колыма богата золотом, вот и обживать люди стали края эти. Наёмные люди, что понаехали сюда и строили посёлок, для житья-то золотодобытчикам нужны избы. Опосля навезли заключённых с лагерей, те горбатились даром под приглядом. Лесу в округе хватает, приедете, сами увидите, тайга необъятная, сосны и лиственницы, словно для построек выросли. И дома есть и бараки, помещения общественные: баня, магазин и школа, в общем, для жития и отдыха всё есть. А вот поведаю, как местная власть с цингой боролась, не поверите. В тридцатые годы ж тут ни овощей, ни фруктов не было, не завозили, бездорожье и глухомань. Люди от цинги маялись, дёсны воспалялись, зубы расшатывались, ну и далее понятное дело – многие с зубами расставались. Так в конце тридцатых на Дебине фабрику витаминную поставили, вытяжку из хвои делали. И эту настойку заставляли пить всех, и вольных и невольных людей. Установка была строгая: в рабочей столовой обед не получишь, пока это самое лекарство не примешь. Я пил, а куда деваться, напиток на вкус неприятный, но пользу приносил. Благодаря этому и челюсть свою сохранил, видите зубов полный рот и все свои. – Даниил раскрыл рот, продемонстрировав два ряда белых зубов. – Вот так. А когда мост построили через Дебин, тут уж и дорога стала постоянная, круглогодичная до Магадана. В это время я и работал на ЗИСе. Хороший автомобиль был, не капризный. А до этого только тяга лошадиная и была – конный двор большой содержали, под сотню голов, а может, и боле. Лошадей этих на стройке использовали, а больше на горных работах. На измор савраски работали, да и люди трудились, не разгибая спины. Начальство сверху требовало давать больше золота, а война началась, так в нём ещё боле потребность возникла. Ох, войну вспоминать, Боже ж ты мой, не дай Господь никому и никогда вновь испытать ужаса, народом выстраданного.

– Поговаривают, да и ты молвишь: край золотом богат. Вот и едем в артель какую устроиться или сами по себе старателями заделаемся, заработать за сезон, а там видно будет.

– Богат край, кто ж скажет нет. Поверьте мне: затянет вас старательское дело, и ездить будете сюда не один, а больше годов, а может, и всю оставшуюся жизнь, если поселитесь в Ягодном. Притягивает золото, будь оно неладно, к себе, словно медведя на пасеку.

– Много горных участков-то?

– Много, всех и не помню. И приисковые и старательские. Ранее было неспокойно из-за отморозков – заключённых из числа убийц. Эти злодеи сильно злобствовали и горя людям нанесли в своё время немерено. Милиции работы хватало.

– А сейчас как?

– Ныне положение сменилось, реже случаи, с какими жуткими казусами выходят, но золото, поговаривают, частенько воруют, с участков выносят, да и у старателей меж собой стычки происходят – каждый норовит богаче участок ухватить или поделить намытый металл толком не могут. Бывают и извне кто на них налёт совершает. Всякое бывает. Ране такого насмотрелся и наслушался, мама моя родная, ни приведи Господь.

Глядя через стекло кабины газика и слушая водителя, Хрусталёв, Гребнев и Груздев с интересом рассматривали проплывающий пейзаж. Каждый думал свою думу. Тайга, глухая и неведомая, густые временами заросли деревьев и кустарника сменялись пролесками и полянами, проезжали ручьи, то поднимались на взгорки, то катили по спускам, порой каменистым, поросшие толстым слоем мха разного вида. Медвежий край, полный загадок и таинственности. Сколько ж тайн здесь покрыто мраком, сколько людских судеб загублено или сами загубившие себя, сколько крови пролито и проявлено жестокости из-за алчности со времён как ступила сюда нога человека?!

Несколько часов езды утомили пассажиров, однако усталость растворилась, когда наконец-то увидели первые строения посёлка Ягодное. Въехали в посёлок, и Даниил свернул на широкий среди домов проезд.

– Это Центральная улица, можно сказать тутошний проспект. Ещё момент терпения – и доставлю вас к моему родственнику, он всех тут знает и вам поможет найти угол для жилья на первое время. А пока переночуем у него, я же поутру отправлюсь в обратный путь, а вы уж тут сами разберётесь.

Глава 4

На следующий день утром, как и сказал Даниил, он выехал до Магадана, прихватив с собой пассажиров – семейную пару с ребёнком, собиравшихся далее вылететь самолётом до Хабаровска. То есть обратная ездка у него оказалась с «наваром». Что ж взвоз в этих краях дело выгодное, и этим ремеслом Даниил занимался уже несколько лет подряд, как приобрёл желанный ГАЗ-69, и такая работа его устраивала. Следует пояснить, газик новенький, но пришёл с завода с дефектом в двигателе, и его решили продать кому-либо из местных работников. Даниил был на хорошем счету – честный и работящий, безотказный и ответственный. Узнав, что машину хотят реализовать, он обратился к начальству с просьбой продать ему. Не отказали. Приложил руки и умение и машину оживил себе на радость. Кого только ни возил за эти годы, порой вспоминает, а по спине холодок проходит.

Выпало как-то возвращаться с Ягодного в ночь. Ехал один. Вдруг фары осветили сосну, лежавшую поперёк дороги. Подумал: повалило ветром или свалило грозой. Вышел из машины, подошёл к дереву оттащить его в сторону. Только нагнулся, как услышал за спиной лёгкий хруст сухой ветки. «Медведь!» – мелькнуло в голове. Но тут ощутил на затылке прикосновение холодного металла. Это был ствол обреза, и сразу раздался повелительный голос: «Убирай с пути лесину и быстро за баранку!» Ноги будто подкосились, потерял дар речи и обомлел. «Ты чего, глухой? А ну пошевеливайся!» Объятое страхом тело сделалось ватным, слушалось с трудом. Убрал с дороги дерево, направился к машине. Видит тот, кто наставлял на него оружие не один, с ним ещё двое. Незнакомцы не местные, не приисковые и одеты в арестантскую одежду. «Беглые!» – догадался Даниил. «Убьют и заберут машину…» И тут снова этот же зэк спрашивает: «Мужик, хочешь жить?» – «А кто ж не хочет?» – дрожащими губами ответил Даниил и перекрестился. «Так вот седай за руль и гони свою лошадку до Магадана. Если кто будет останавливать, гони дальше. Остановишься или намёк кому встречному дашь, считай, пропал. В своём или казённом доме живёшь?» – «В частном, с огородиком, с женой и ребёночком», – ответил Даниил. «Это хорошо. Довезёшь до своей хаты, одежонку нам подходящую дашь – прикинуться достойно и пожрать. Хрусты и ценности, какие есть выдашь, спички, табак». – «Какие ещё хрусты?» – спросил Даниил. Старший из них ухмыльнулся: «Деньги, дурень!» Затем без усмешки продолжал требовать: «Потом выкатишь нас за город. Всё складно сделаешь, останешься жить. Всё усёк?» Ответил: «Понял, чего ж не понять». Даниил всё так и сделал, как наказали беглые, а куда же деваться. Когда же вывез переодетых и накормленных арестантов за город, те, не сказав ни спасибо и не попрощавшись, скрылись в придорожном лесу. Ехал и боялся: «Убьют, зачем им свидетель, машину угонят и бросят…» Но, к счастью, так не случилось, оставили в живых. Прежде чем лагерников поглотила тайга, один из них зло бросил: «Помни: взболтнёшь, найдём – перо меж рёбер вставим и дом сожжём!» Что было на это ответить? В милицию заявлять Даниил не пошёл, хотя по радио объявляли и не раз о сбежавших из зоны группы заключённых – на кону стояла жизнь всего семейства и крова, построенного своими руками…

Были и иные случаи, доводившие до страха, но Бог и крест Его животворящий отводил от бед, а жена всё уговаривала: брось ты это занятие, мало ль в дороге, что может приключиться, всякий народ на пути попадает, и денег этих не захочешь, а нам сына Ваньку на ноги поднимать надобно. Даниил же на это ничего не отвечал, отмалчивался. Прикипел он к профессии самодеятельного таксиста, кабина машины стала для него как второй дом родной, с собой возил сухари, консервы, заварку, котелок, кружку, ложку, так что на трассе его врасплох невозможно взять было – всегда есть чего перекусить и чаю горячего выпить.

Глава 5

Двоюродный брат Даниила – Арсений Суворов трудился на прииске почти с начала его основания, плотничал, столярничал. Слыл в посёлке хорошим мастеровым. С женой вырастили дочь, больше детей не было – не дал Бог. Дочь после окончания школы отправили учиться в институт на медика, с малолетства мечтала о профессии врача, а родители не возражали, считая, раз к душе врачевание, так тому и быть – пусть занимается.

Утром за завтраком Арсений угощал постояльцев, к ним приглядывался. Вчера ночью некогда было их рассматривать, жена определила им место на ночлег и сами с Марией отошли ко сну.

– А ты, Арсений, уж не родственник ли полководцу Суворову? Фамилия-то громкая, – наседая на макароны с мясом, спросил Хрусталёв.

– Нет, не родственник, – рассмеялся Арсений и, в свою очередь, полюбопытствовал: – Если секретов нет, куда устраиваться наметили, в прииск или в старатели подадитесь?

– Поможешь снять у кого комнату, а там осмотримся, поглядим, поспрошаем, – ответил Борис, продолжая с аппетитом есть. – А что бы ты посоветовал? Ведь не первый год здесь небо коптишь.

– Чего я могу вам насоветовать? Коли профессий нет, на прииске простыми работягами оформить могут.

– Это кем?

– А кем угодно. Разнорабочие везде нужны и в посёлке и на горных работах. К примеру, поставить могут на промывочные шлюзы породу ворошить, шурфы копать, в такелажники определить, работы хватает.

– Вообще-то имеются мысли самим покопаться.

– Сами по себе?

– Сами, втроём.

– Это можно. На прииске старание приветствуется. Договор с вами заключат, участок определят, – и копайте себе на здоровье. Но что нароете, всё государству надобно будет сдавать в приисковую золотоприёмную кассу.

– А ещё как иначе можно?

– Можно и самим с позволенья властей в поиски кинуться, бродить искать злачные места, но намытый металл всё одно сдавать прииску обязаны. Умыкнул ежели кто, хищением считается, а тут тюрьмой пахнет. Сколь тут случаев было до вас – уйма, не перескажешь. Воруют золото и в одиночку и хором, кого словили, тех казённый дом дожидается – стены тюремные, а иных до расстрела доводят.

– Нет, вышка нас не устраивает. Нам подзаработать – и всё тут.

– В конторе приисковой появитесь, там вам всё обскажут. Ранее-то старанием занимались?

– Нет, дело для нас новое, а освоить немудрено.

– Мудрено-немудрено, а вам следовало бы побывать в какой-либо старательской артели, присмотреться, каким образом породу копают, как промывают, как доводку металла делают. Одним словом, процесс изучить, а уж опосля и заниматься. За пример, можно попроситься на своего рода экскурсию в артель Артамонова. Гремит артель – золото прёт, деньги хорошие получают. Артамонов мне всегда заказы даёт: бутары сколотить, лотки промывочные выдолбить, скребки и лопаты с кайлами насадить – это мне не в тягость и приработок на дому даёт, с оплатой никогда не обманывал.

– А вот в инструментах и приспособлениях поможешь нам, раз речь зашла? – спросил Хрусталёв, взявшись за стакан с чаем.

– Отчего не помочь, помогу. Брат уезжаючи попросил помочь вам, ему в просьбах никогда не отказываю. Бутару сделаю малую, переносную, она вам будет сподручна – перетаскивай, куда пожелаете. Лоток дам, даже пару выдам, имеются готовые, из кедра выдалбливаю. Кайлы, лопаты есть, трафареты для бутары в прииске купить можно или в артели попросить. А чтоб на себе тяжести не таскать, лошадь в аренду возьмёте, а может, и частника какого прихватите с собственной лошадкой, таких желающих можно в посёлке найти, есть охочие подзаработать.

– Спасибо за советы, Арсений, а за инструменты расплатимся с тобой по окончании сезона, в этом не сомневайся, – заверил Хрусталёв.

– Чего мне сомневаться? Заработаете – рассчитаетесь, не заработаете – в долгу останетесь, – рассмеялся Суворов.

Глава 6

Снимать угол друзьям не пришлось. При своём доме Арсений им выделил пристрой и пообещал свести с управленцами прииска, чтобы помогли определиться с участком добычи, составить нужные разрешительные бумаги.

В этот же день явились в прииск. Сухонький на вид и с коротенькой бородкой горный инженер потребовал паспорта, расспросил, откуда прибыли, имеют ли навык в ведении добычных работ. А как выяснил всё, что его интересовало, предложил:

– А не желаете поработать во вновь образованной артели? Человек людей подбирает, может, и вы ему подойдёте.

Друзья переглянулись. Дело стоящее, с нуля не надо начинать, опыта набраться, а там уже и самим, как задумали. Рассудили так и согласились. Инженер подсказал, где найти председателя организованной артели.

Им оказался местный житель Макар Романович Лосев, содержавший двух лошадей, имевший в усадьбе телегу, сани и разную конную утварь, а главное, он владел опытом в поисках и разработке месторождений. Закончив учебное заведение по горному делу, отслужил в армии, демобилизовался и работал некоторое время мастером на одном из добычных участков в Якутии, потом в артели старателей на Алдане, вот знания этакие ему и достались от практики на золотых приисках. Пять сезонов не прошли для него даром – кое-какие накопления сделал и покинул суровый край Якутии. Но и переехал не в менее тёплые места – в соседнюю Магаданскую область. В областном центре оставаться не стал, а приглянулся ему посёлок с красивым названием – Ягодное. Здесь со своим семейством и обосновались. Сынишка в школу пошёл, супруга в общепит устроилась. Выглядел Лосев человеком брутальным, мужественным, уверенным, знающим чего хочет. В артели старателей отработал один год, и задумка появилась – сколотить свою бригаду, сила и желание есть, возможности – вот они, почему и пристало ему с личного хозяйства начать. Купил лошадей, инвентарь, начал к людям присматриваться к таким, чтоб не вольничали и работящими были. Участок за собой ещё с прошлой осени присмотрел, обговорил с прииском цену за металл, подписал договор.

Нашли усадьбу Лосева быстро – Арсений знал, где он живёт. Подошли. Во дворе залаяла собака, грозная серая по масти, смахивала на волка, из конуры вылез и небольшой щенок, он тоже огрызнулся несколько раз и настороженно разглядывал пришлых. На лай вышла из дому женщина, а глянув, что у калитки незнакомые мужики, вернулась, после чего появился хозяин и прикрикнул на пса:

– Замолчи, Гром, успокойся! – Пёс недовольно рыкнул и присел на задние лапы у конуры, тихо и злобно урчал, глядя на пришельцев.

Лосев подошёл, поприветствовал незнакомцев через ограду, не открывая калитку спросил:

– Чего хочет народ?

Суворов, будучи знакомым с Макаром, вкратце пояснил, откуда люди, что с ним пришли, чего хотят, и не пожелал ли он принять их в артель на старание. Лосев открыл калитку и пригласил во двор. Познакомились, каждый назвавшись своим именем. Присели на лавочку у дома, стали вести разговор. Из беседы Лосев понял, что тройка друзей – бывшие осужденные. С такой категорией граждан ему приходилось общаться и даже работать в Якутии на одном прииске. Люди были с разным нравом – встречались анархичные и буйные, чуть что за нож хватались. Но эти ему приглянулись, внутреннее чутьё подсказывало – с ними дело иметь можно.

– Добро, – подытожил итог разговору Лосев. – Беру! Но, мужики, помните, работать на совесть и от трудностей не ныть и, если выражаться на вашем былом жаргоне, не отлынивать и не крысятничать. Не думайте, что лопатами поковыряли породу и сразу накопали кучу золота, такого не бывает. Участок вроде стоящий, с хорошим содержанием, но само золото в руки не сыплется, оно тяжким трудом достаётся.

– Далёко добираться? – осведомился Гребнев.

– На себе груз тащить не придётся, лошадей запряжём, сами пешим ходом, за полтора дня доберёмся. Этот участок оставлен прииском, горняков перекинули на другой, более богатый. Работы велись гидравликой, оставлены сплотки, две стационарные бутары, несколько тачек имеется, а вот кирки, лопаты, скребки и лотки свои брать придётся.

– А с жильём как?

– Проблем не будет. Пять срубов и баня стоят, даже погреб-ледник имеется.

– Так за всё это аренду платить придётся? – уточнил Хрусталёв.

– Не придётся. С начальством договорились вместо аренды перечисленного вроде как за охрану имущества зачёт пойдёт. Им важно обеспечить его сохранность и чтоб своевольные золотишники породу не мыли. Года два-три прииск сюда соваться не будут, так что если дело у нас пойдёт – есть где развернуться. Прибудем на место, сменим двух приисковых сторожей, они в посёлок вернутся, а мы займёмся устройством быта и работой.

Лосев решил не нанимать в артель больше никого, ни к чему иметь излишние кадры, кто знает: как пойдёт промывка, подтвердятся ли запасы? Отработать сезон, а там по факту и расклад сам ляжет. Если золото покажет достаток, то и людей в следующий сезон добавить можно. Хотя геологи заверили, мол, борта добычного забоя, оставленного прииском, промышленные и показали план разведочных работ с данными проб в скважинах буровой линии. Дали и выкопировку плана горных работ с результатами опробования.

Глава 7

Две лошади размеренно шли лесной дорогой. Одна запряжена в телегу, вторая навьючена грузом. Рядом бежала и собака Лосева – кобель Гром. Макар решил взять его с собой – хватит бездельничать, пусть сезон в тайге поживёт, охранником поработает. Пёс то забегал вперёд, то отвлекался в сторону от дороги, на кого-то лаял в кустах, отставал, потом снова догонял и снова бежал по дороге. Вьючную лошадь за узду вёл Лосев, та, что с телегой шла следом. В телеге вещи путников, продукты и потребный хозяйственный скарб. Хрусталёв, Гребнев и Груздев шагали позади, обсуждали предстоящие дела, а больше разглядывали таёжные достопримечательности.