Твоя Шамбала

– Дед, познакомься, пожалуйста, это Виктор. Я считаю его моим лучшим, а, впрочем, единственным другом, хотя знакомы мы всего несколько дней. Он помог мне добраться к тебе, – и, засмеявшись, добавил, – с комфортом, на автомобиле. Он провёз меня через красивейшие места Алтая. Ты представляешь? Он не знал меня, а я не знал его. И этот человек предложил свою помощь после того, как со мной приключилась дорожная оказия. Какая, не важно. Да ты и сам уже знаешь. Лишь за последние два дня я понял, что значит дружба. Понимаешь, дед? Мне уже за сорок, а я лишь сейчас почувствовал, что такое дружба!

По щеке Штефана потекла слеза радости от того, что он ощутил это чувство – иметь друга, надёжного друга. В то же время это была слеза горестного осознания тех лет его жизни, в которые ему не было известно это чувство.

– Ты знаешь, – продолжил Штефан, вновь глядя на белые ленточки, – я полюбил это слово, я понял его смысл. Потому что у меня дома, у нас, в Европе, в нашей «цивилизованной и нравственной» Европе вряд ли нашёлся бы человек, который повёз бы Виктора за пятьсот километров на собственном автомобиле, просто чтобы помочь. И обидно осознавать то, что если бы даже такой человек и нашёлся, то другие, узнавшие об этом, назвали бы его идиотом. Ну и ладно, бог с ними. Я хотел тебя вот о чём спросить. Ты не будешь против, если я расскажу Виктору всю нашу историю? С самого начала.

На мгновение он замолчал и стал ещё более внимательно вглядываться в развевающиеся ленточки, ожидая ответа. Через несколько секунд он чуть слышно добавил:

– В нём бьётся чистейшее сердце, и он может с ним общаться. В эти дни он стал для меня, как ангел-хранитель, – совсем тихо прошептал Штефан, и Виктор не услышал этих слов. Они были адресованы только Георгу. – А то, что Виктор способен разговаривать с сердцем, я видел сегодня ночью, во сне. Я запомнил его очень хорошо и сейчас расскажу тебе, – уже весёлым голосом и воспрянув, проговорил Штефан. – Слушай. Сегодня ночью мы спали в доме Муклая, он нам у себя постелил. Так вот, под утро мне приснился очень странный сон, где я, как бы паря в воздухе над лесом, ну, как это бывает в снах, когда летать можешь, вижу ещё одного человека. Он тоже парит над деревьями. Я, как лёгкая пушинка, от дуновения ветра подлетел к этому человеку, а он показывает мне рукой над лесом направление и говорит: «Лети туда, а по пути кедры и звёзды покажут тебе точный путь». Интересно то, что там, во сне, я точно знал, что этот человек хочет мне помочь и говорит правду. Я не знаю как, но чувствовал, что он говорил сердцем, которое наполнено верой, и поэтому оно сильное. И хотя я не знал, зачем он меня туда направляет, всё же полетел туда. Что-то мне подсказывало – раз он сказал сердцем, значит, ему нужно верить, ведь оно не может обмануть и сделать кому-то плохо.

Отдалившись от него на приличное расстояние и осмотревшись по освещённому луной и звёздами ковру кедровых вершин, над которыми я летел, вдруг увидел изумительное зрелище. Звезда упала с ночного неба и медленно спустилась вниз, меж деревьев, зовя меня за собой. Продолжая парить, медленно, не теряя её из вида, я спустился вниз, на землю, и увидел уже не звезду, а летающего маленького светлячка, который прошептал мне своим тонким голоском: «Ничего не бойся и следуй за мной». Он долго летел передо мной, иногда пропадая в темноте, но затем вновь зажигался поодаль от меня и, подзывая, просил не отставать. Это было как в сказке из детства. Это просто волшебство. Представляешь? В таком возрасте увидеть во сне сказку, да ещё и поверить в неё. Чудо просто! Я шёл за ним не задавая вопросов, а самое главное, даже не удивляясь происходящему со мной. Светлячок вывел меня к деревне и, остановившись у одного из домов, прошептал: «Войди в дом и найдёшь то, что забрал и потерял» и, тут же перестав светиться, исчез в темноте. Я огляделся по сторонам. Вся деревня спала, но в этом доме светились окна, несмотря на глубокую ночь.

У крайнего, углового окна, чуть выше, я увидел еле заметную табличку, прикреплённую к стене дома. Даже сумел прочесть: «Первого Мая». А рядом была ещё одна, маленькая. На ней была цифра четыре. Я понял, хотя плохо умею читать на русском, что это было название улицы и номер дома. Я прочёл эту надпись как бы не читая её. Просто понял, что написано. Сон ведь.

Услышав рассказ Штефана, Виктор тут же вспомнил и увидел перед глазами свой сон, но он был как отражённый в зеркале. Те же события, но глазами Штефана, да ещё и с продолжением. Тихо, спокойно, глядя себе под ноги и стараясь не шуршать травой наступая на неё, он подошёл к лавочке и присел у самой могилки. «Да, в этой истории, да и вообще в этом месте действительно присутствует огромная, какая-то мистическая энергия». – Подумал Виктор и с любопытством продолжил слушать рассказ Штефана.

– Ты слышал, о чём я начал рассказывать? – повернувшись к нему, спросил Штефан.

– Да, да, продолжай, пожалуйста. Что было дальше?

Штефан развернулся так, чтобы он мог видеть и Виктора, и могилу, продолжил:

– Моя сумка – украденная на вокзале, была в этом доме. Я её видел. И ещё мне кажется, что во сне я видел эту вот деревню, – кивнув головой в сторону низины, в которой лежала деревня, добавил он. – И деньги тоже видел, они тоже были в этом доме. Нужно пройти в деревню и посмотреть, есть ли там улица Первого мая и дом номер четыре. Уж слишком реалистично я всё это видел, правдиво, но и сказочно, конечно, тоже. Но правдивость этого сна, вернее, почему я так верю в то, что видел ночью, заключается в том, о чём вы ещё не знаете и не догадываетесь.

Вопросительным взглядом Виктор попросил Штефана не тянуть и продолжить рассказ.

– Я стоял у того дома и не знал, что делать. Под каким предлогом я мог бы в него войти? Да и что я там должен был найти? Но эти мысли покинули меня очень быстро, так как какая-то сила, как ветер, приподняла меня над землёй и сквозь стену провела меня в дом. Я очень напугался, когда подлетел к стене. Думал, расшибусь, и прикрыл лицо руками, но даже не заметил, как оказался внутри дома, посреди комнаты. Это, видимо, была спальня, так как, несмотря на темноту, я увидел в углу комнаты кровать, на которой спала женщина с очень больным видом. Я даже слышал по её дыханию, что она очень сильно больна. Скажу больше, я почувствовал на своём теле и внутри его, её смертельную болезнь, поняв, что без серьёзного медицинского вмешательства она не выживет. В то же мгновение меня понесло через комнату к двери, из-под которой пробивался свет, а за ней слышался мужской голос. Там были люди, а меня несло туда, и я не был готов предстать перед ними так внезапно; тем более не зная, зачем я пробрался в этот дом. Я вновь закрыл лицо руками, напугавшись предстоящего удара о дверь. Но и в этот раз прошёл сквозь неё, не причинив себе никакого вреда; очутившись в просторной комнате, освещённой маленькой, старой и, как сейчас помню, оформленной прозрачными пластмассовыми сосульками люстрой. Там сидели три человека, и ни один меня не увидел. Я был для них невидим. Это чувство невидимого присутствия среди людей, в их доме, принесло мне неприятное чувство. Я ощущал себя привидением или духом каким-то, невольно ворвавшимся в чужой дом и подслушивающим разговор чужих людей. Постояв некоторое время посреди комнаты и полностью убедившись в том, что меня действительно не видят, я прошёл вдоль дивана, на котором сидел мужчина, и тихо присел на стул. Он был лет пятидесяти, алтаец, с сильно загоревшим, скуластым лицом, огрубевшими руками. Одет он был в старенькую, клетчатую, с протёртым воротом и дыркой на локте рубашку. Напротив него сидели два парня, как я потом понял, его сыновья. Один из них был тот самый, с бийского вокзала. Сидя на стуле, я мог очень чётко разглядеть их лица, и первое, что мне бросилось в глаза, это были стыд и грусть. А ещё через несколько минут я понял, что был прав и почему им было стыдно и в то же время грустно.

На полу, у ног мужчины, стояла моя сумка, на ней лежал мой бумажник, а на нём лежали вынутые из него деньги. Как я догадался из их разговора, они были вынуты как вещественное доказательство при проведении какого-то расследования. Это и было расследование. Отец допрашивал своих сыновей. Увидев мою сумку, я обрадовался тому, что смогу наконец-то надеть свежее бельё, переодеться, да и деньги вроде все были на месте. Появился я в этой комнате точно к началу разговора. Как будто они ждали моего появления и не начинали без меня. Я услышал всё, что мне нужно было услышать, всё то, для чего меня отправил туда тот человек, летающий над лесом. А ещё я понял, почему дед попросил меня приехать именно сейчас. Пока я не пришёл в состояние готовности слушать, они находились как бы в режиме паузы. Как только я взглянул на мужчину, он тут же, будто очнувшись, начал говорить, обращаясь к сыновьям. Выяснилось, что эти два парня лишь за очень короткое время до моего появления в их доме вошли в дом, а отец не спал и ждал их, так как было уже поздно и он очень переживал, не зная, где они находятся. Войдя на веранду, один из них, старший, решил там спрятать мою сумку под лавкой. Но в этот момент вышел их отец, увидел это и заставил показать то, что он там прячет. В общем, он забрал сумку, вошёл в дом и позвал сыновей пройти за ним в ту самую комнату, где я и очутился.

Этот отец семейства строго или даже, можно сказать, жёстко спросил сыновей, что это за сумка и чья она. Спрашивая их, он был уверен в получении честного ответа, и он его получил. Если честно, я думал, что оба брата начнут выдумывать историю для того, чтобы выкрутиться из ситуации, но нет. По их лицам в той ситуации было чётко видно, что они и врать-то не могут. Я даже подумал, что они и сами бы всё рассказали, даже если бы отец и не застал их в тот момент. Возможно, некоторое время спустя, но рассказали бы всё отцу. Видимо, таково было воспитание в этой семье. Их глаза действительно были наполнены стыдом и позором, но и отчасти уверенностью и готовностью ответить за совершённый проступок. Во-первых, от совершённого преступления, во-вторых, от того, что они нигде не попались и, лишь добравшись домой, были моментально разоблачены родным отцом, который за всю жизнь не взял ничего чужого.

Младший из них с досадой вспоминал о том, что было в Бийске, после кражи. Они тогда убежали и встретились в уговоренном заранее месте, на замороженной стройке дома, где их никто не видел, затем исследовали содержимое сумки и нашли деньги, и он советовал своему старшему брату взять лишь деньги, а сумку бросить там же. Ведь сумка может привлечь внимание. Но старший брат есть старший брат. Он взял сумку и сказал, что «она тоже пригодится. Смотри, какая хорошая, фирменная».

А ведь я мог и на автобусе поехать. Получается, что с этими ребятами бы поехал и, возможно, заметил бы их и сумку мою. А возможно и то, что перед посадкой в автобус они могли бы меня увидеть и не поехать этим рейсом, оставшись в Бийске до утра, дожидаясь следующего автобуса. И тогда, тогда было бы всё по-другому. Может, и сна бы этого не было, и не знал бы я, где и у кого искать мои вещи. Получается, что всё произошло так, как должно было произойти. А дальше, вследствие объяснения совершённого ими поступка, я понял, что и кража должна была случиться. Всё произошло по великому плану, и теперь я понимаю всю логику того, что ты мне сказал, – обратившись к могильному холмику, а затем вновь вглядевшись в ленточки на ветках куста, с явным восторгом произнёс Штефан.

– После поставленного отцом вопроса прошло секунд десять. Старший брат, считая себя полностью ответственным за совершённое преступление, перебирал в голове варианты ответа. Вернее, варианты начала ответа. Затем прозвучал такой же уверенный и конкретный ответ, каким был и вопрос. Глядя прямо в глаза отца, он произнёс: «Я украл сумку, чтобы добыть деньги. Это была моя идея, и я втянул в это дело брата. Вся ответственность лежит на мне». Но силы глядеть отцу в глаза хватило лишь до этих слов. Ему стало невыносимо стыдно перед отцом и перед матерью. Он знал, что отец ни при каких обстоятельствах ничего не расскажет своей жене о проступке сыновей. Но ему было больше стыдно перед больной мамой. Он отвёл взгляд в сторону: «Сумка и вещи, которые в ней, не нужны. Нужны лишь деньги. Деньги на лечение мамы. Я понимаю всю подлость того, что я совершил, да и брата ещё втянул. Просто я не знал, как вернуть те деньги… Те, которые я взял в спальне, в шкафу под бельём. Те, которые вы копили на машину и которые ты, – он поднял взгляд и посмотрел отцу в глаза, – собирался заплатить за мамину операцию. Я их… Вернее, я хотел…» Отец резко перебил его: «О каких деньгах ты говоришь, о тех, которые у нас украли?» Уже понял, что его сын чем-то причастен к краже денег, которые они с женой так долго копили и которые были три года назад украдены. Но он всё же надеялся на оговорку сына или на то, что он ослышался. Да и как, где и на что его сын мог потратить все деньги? В его голове многое не укладывалось. Перед ним сидел его старший сын, который с самого детства был опорой для родителей. Он всегда хорошо учился и ответственно относился к ведению домашнего хозяйства. Отец никогда не замечал за ним склонности к расточительству ни в чём. Отец всегда знал, что для его сына домашнее благополучие, честь семьи и уважение родителей были первыми правилами, которых он всегда придерживался. А самое главное, что все эти правила его сын выработал себе в большей степени сам.

Когда заболела жена, сын взял в институте академический отпуск, чтобы помочь отцу по хозяйству, да и подзаработать денег на лечение матери. В голове отца затрещали шестерёнки, когда он услышал слова родного сына: «Я украл её». – «Так, стоп! – возбуждённо, поймав себя на этом и пытаясь успокоиться, произнёс отец. – Пожалуйста, начни всё сначала. Я не могу понять причину кражи и пропажи наших денег. Я не пойму и не верю тому, что ты говоришь. Должно ведь было что-то произойти, заставившее тебя, моего сына, пойти на преступление. Мне важно знать причину. Понять её! Расскажи всё по порядку, в твоей честности я не сомневаюсь. Хотя стой. Скажи просто, ты украл наши деньги?» – «Да, – опустив глаза в пол, ответил сын. – В общем, я ехал на автобусе из института в общежитие. Сидел у окна и, проезжая мимо какого-то банка, прочёл большой рекламный плакат. Содержание его говорило о вкладах под хороший процент, до девяти процентов. Тогда мама ещё не болела. В общем… подумал о том, что у вас есть накопленные деньги. Даже знал, сколько. Семь тысяч долларов. Вышел на следующей остановке, вернулся назад, к этому банку, и ещё раз внимательно прочёл, что они предлагали. Затем вошёл в банк, и меня там проконсультировали. Должен теперь сказать – теперь, когда всё уже получилось так, как получилось; я видел в их глазах обман. Но, видимо, не придал этому большого значения. Не думал, что так всё выйдет». – «Что так выйдет?» – опять раздражённо спросил отец, перебив сына. – «Сейчас всё расскажу, – спокойно и всё ещё опустив взгляд в пол, ответил сын. – Я приезжал тогда на выходные домой и хотел с тобой поговорить об этом. Но как-то, положившись не на сердце, а на ум, допустил ошибку. Я ошибся, подумав, что ты всё равно в этих финансовых делах ничего не понимаешь и, не доверяя ничему новому, всё равно не согласишься на вклад. Тогда я взял деньги без спросу и положил их на фондовый счёт. Как мне объяснили, деньги должны были работать через основной, материнский, швейцарский банк, Swissinvest Bank в европейской промышленности. А там всё стабильно и нету никаких рисков. Они ещё сказали: «Вы ведь понимаете, деньги будут работать в Европе, а там ведь всё стабильно и качественно». Я и поверил. Да ведь так и есть. Там ведь действительно очень качественная продукция, я и подумал, что и вклад туда будет надёжным. Так же они сказали, что «можно регулярно заходить и контролировать развитие фондовых рынков». Через три месяца этого банка не стало. Я пришёл туда, а там пустое здание. Ну и концов я так и не смог найти. Не стало и наших денег. Мне предложили взять адвоката, но на это не было денег. Единственное, что мне удалось узнать, так это то, что директора этого банка застрелили на охоте. Какая-то бригада, руководителя которой так же кинули на большую сумму в этом банке. Там всех расстреляли тогда, и директора, и всю его компанию. Ещё слышал, что все вклады, которые принимал этот банк, ни в какие европейские фонды не попадали. Они просто оставались у банкира и его команды. Чистый обман. А банк был действительно филиал швейцарского Swissinvest Bank.Тогда я приехал на вечернем автобусе к нам в деревню и, спрятавшись в лесу, переждал до утра. Ждал, когда вы все уйдёте из дома. Незаметно, чтобы соседи не видели, зашёл с задней стороны, разбил окно, влез в дом и инсценировал ограбление.

Потом заболела мама. И теперь, когда ей необходима операция, я решил таким образом вернуть хотя бы часть денег для её лечения».

Отец прервал его: «Ты представляешь, сколько бы тебе пришлось воровать, чтобы наворовать такую сумму? Или ты уже давно воруешь?» – «Нет, это первый раз, – тихо уверил отца сын. – И последний», – добавил он, полностью осознав свой проступок.

Я уже не буду рассказывать далее, что происходило в этом сне. Это был очень долгий разговор отца с его детьми. Скажу только конец всей этой истории. Они сегодня на автобус пойдут, который, как я понял, идёт днём в три часа, в сторону Бийска. Хотят там в милицию пойти и сдать всё, как найденное. Я думаю, что ты уже догадался о том, что мой сон был сплетён с реальностью. И я уверен, что в этой деревне есть такой адрес и там живут эти люди. Прошу тебя сходить со мной в деревню и отыскать их. Иначе эти ребята могут пострадать. Ведь в милиции им могут не поверить. Их могут заподозрить в воровстве, и бог знает, что выйдет из их затеи.

Виктор спокойно смотрел на возбуждённого своими мыслями Штефана, который собирался побеспокоиться о ребятах, ограбивших его.

– Да, конечно, пойдём поищем. Почему ты за них так переживаешь? Они ведь тебя ограбили, не ты их, – спросил Виктор, ожидая получить в качестве ответа примерно следующее: «Они молодые и совершили ошибку. Ведь они её осознали, и уверен, что больше не повторят ничего подобного». Но услышал Виктор совершенно не то, что ожидал. И от этого у него по телу в очередной раз побежали мурашки:

– Понимаешь? Это не они меня обворовали. Ты ведь слышал, как я говорил о том, что Георг, явившись ко мне во сне, сказал, что я должен буду что-то вернуть. Так вот, это и есть то, что я должен был вернуть. Они всего-навсего вернули то, что изначально принадлежало им. Понимаешь? Этот парень рассказывал о моём банке, понимаешь, о моём. О Михаиле Шляйхере, которого расстреляли в тайге. Он был моим партнёром и руководителем филиала моего банка. Я тебе о нём уже рассказывал в дороге. Помнишь? Я, честно, не знал, чем он тут промышлял с деньгами вкладчиков, честно. Это я ограбил этих и, видимо, многих других людей. И теперь я понял, почему Георг, наказал мне приехать именно сейчас, а не раньше. Потому, что эти парни решились на ограбление лишь сейчас. Георг просто всё знал, до минуты знал. И он знал, кому я смогу вернуть деньги для спасения жизни.

По щекам Штефана текли слёзы восторга. Виктор также не мог поверить тому, что находится в сказочном сюжете, где добрый волшебник начал побеждать злого. Штефан быстро поднялся и, взглянув на часы, спросил Виктора:

– Пойдёшь со мной? С тобой мне будет легче и быстрее отыскать этих людей.

– Да, конечно, идём, – с готовностью, поднявшись со скамейки и похлопав Штефана по плечу, ответил Виктор.

– Благодарю тебя за этот твой последний урок, который ты преподал мне! – утирая слёзы восторга, обратился Штефан к деду. И они пошагали по тропинке вниз, в направлении деревни.