Павильон иллюзий

– Здравствуйте, господин Джонсон, я ваш преподаватель по русскому Татьяна Кузнецова, – с улыбкой сказала она и усевшись за стол начала занятие с традиционной вводной беседы – как вам нравится Москва, где изучали русский, что уже успели посмотреть в столице.

«Ну что ж, устная речь ничего, только произношение править придётся, сейчас проверим лексику-грамматику». Пока американец занимался написанием теста Таня осмотрелась вокруг. Просторный кабинет, окна во всю стену, беспрепятственно пропускающие солнечный свет, стильная лаконичная обстановка. На столе идеальный порядок, сразу видно, что хозяин – аккуратист. «Аккуратист, а пуговица на пиджаке на одной нитке держится, вот-вот оторвётся», – отметила про себя Таня.

– Готово, – Дэвид протянул аккуратно заполненный тест.

– Отлично, текст начинайте читать, а я пока проверю.

Быстро справившись с текстом, Дэвид стал разглядывать преподавательницу. Интересное, цепляющее взгляд лицо, словно портрет, написанный талантливым художником в теплых пастельных тонах. Каштановые волосы, ассиметричная стрижка с длинной чёлкой, которая в солнечном свете казалось золотистой. Правильные изящно выписанные черты, высокие скулы, персикового цвета кожа, нежные выпукло прорисованные губы, а главное глаза – большие, светло-карие, которые в сочетании с вопросительно-удивлённой улыбкой придавали Тане сходство с мультяшным оленёнком Бэмби, её широко распахнутый взгляд словно говорил: «привет, я пришла в этот прекрасный мир и мне всё интересно».

Почувствовав на себе пристальный взгляд господина Джонсона, Таня вопросительно улыбнулась, словно спрашивая «в чём дело». Дэвид вежливо улыбнулся в ответ, понимая, что его застигли за любимым занятием под названием «рассматривание», за которое его в детстве часто упрекала мама. «It’s impolite to stare» – повторяла она сыну, привычка которого внимательно наблюдать за людьми, смущая их пристальным взглядом «исследователя-натуралиста», всех раздражала. «Мама, Дэвид опять на нас пялится», застав брата за наблюдением, жаловались младшие сёстры и их подружки. «Какой необыкновенно внимательный взгляд у вашего мальчика», отмечали родственники и друзья. Позднее в университете Дэвиду удалось избавиться от этой неприятной для окружающих привычки, но иногда этот особенный изучающий взгляд всё же давал о себе знать.

У Дэвида сохранилась ещё одна интересная особенность «родом из детства» – он совершенно не выносил чужих прикосновений. Когда случайно, или не дай Бог намеренно имел место тактильный контакт, он вздрагивал и мог отшатнуться словно почувствовав ожог медузы. И что удивительно, он действительно ощущал прикосновение чужих рук к поверхности своей кожи как настоящий ожог. Зная о таких особенностях сына, родители даже опасались диагноза «аутизм», но слава Богу обошлось. Сказалась эта особенность и позже на построении любовных отношений: к объятиям Джейн он привыкал почти год, и хотя в начале такая реакция на прикосновения вызывала трудности, по завершению периода «привыкания» это имело свои положительные стороны: Джейн не опасалась измен, её мимоза Дэвид просто не даст чужой женщине к себе прикоснуться.

Наконец отведённые на урок русского полтора часа истекли, Дэвид встал, чтобы попрощаться с преподавательницей, висящая на одной нитке пуговица зацепилась за край стола, оторвалась и упала на пол.

– Shit! Чёрт, чёрт, чёрт! – воскликнул Дэвид, возмущённо вскинув руки.

Не ожидавшая такой бурной реакции Таня сказала:

– Да не волнуйтесь вы так, это всего-навсего пуговица. Её пришить можно.

– Всего-навсего пуговица? У меня через полчаса важная встреча, я что на неё с оторванной пуговицей являюсь?

– Ничего страшного, сейчас всё исправим, – сказала Таня и полезна в сумочку, в которой чего только не было. Кроме обязательного для каждой женщины набора из косметики, смартфона, блокнота, ручки, ключей и прочих необходимых вещей там лежали пилочка для ногтей, пачка гигиенических салфеток, пластиковая коробочка с нитками-иголками, зубная щётка и упаковка презервативов. Потому что Таня хорошо усвоила совет своего деда-генерала «у хорошего солдата всегда всё должно быть под рукой». А что касается презервативов, так это вовсе не означает, что она развратная женщина, просто её милый друг Кирилл очень боится нечаянно сделать ребёнка, а сам презервативы купить забывает.

– Take off your jacket, – сказала Таня, вдевая нитку в иголку. – Пиджак снимайте.

– What do you mean «take of your jacket»? Зачем?

– Я вам пуговицу пришью.

Закончив работу, Таня помогла Дэвиду надеть пиджак и, как заправский сотрудник пошивочного ателье проверяющий качество выполненной работы, провела рукой по лацкану, случайно коснувшись пальцами загорелой шеи. Дэвид уже хотел отшатнуться, но к его удивлению прикосновение не вызвало привычного эффекта «ожога медузы», наоборот, возникло приятное ощущение, как будто по коже провели лёгким пёрышком. «Надо же, какая необычная реакция», – отметил он про себя.

– У вас что, всегда нитка с иголкой под рукой? – поинтересовался Дэвид.

– Конечно, вот оторвётся у симпатичного мужчины пуговица, а я раз – и наготове, сразу пришью. Он мне за это спасибо скажет, а может ещё и поцелует, – с шутливой улыбкой ответила Таня.

– Спасибо, – сказал Дэвид, и тотчас добавил: – Вас поцеловать?

– Нет, целовать не надо, – рассмеялась Таня, – насчёт поцелуя я пошутила.

Она протянула руку, чтобы положить нитки-иголки обратно в сумку, но, неудачно задев её, опрокинула, и на стеклянную поверхность стола выпала пачка презервативов.

– Чёрт, – воскликнула Таня и, покраснев, стала быстро запихивать упаковку обратно, – извините.

– Да всё нормально, – сказал Дэвид и, не в силах сдержать насмешливой улыбки, добавил, – omnea mea mecum porto.

– Что вы имеете в виду? – возмутилась Таня, – это вовсе не то, о чём вы подумали, так что по поводу omnea mea вы ошибаетесь. И вообще, vita brevis, gaudeamus igitur, – с вызовом сказала она.

– Вы знаете латынь? – удивился Дэвид.

– В московском университете на филфаке учила.

– Простите, я вовсе не хотел вас обидеть. Кстати, сколько я вам должен за пришитую пуговицу?

– Сто долларов, – невозмутимо ответила Таня, решив таким образом проверить своего американского ученика на прочность, в смысле на наличие чувства юмора, с которым судя по её опыту общения с представителями данной культуры у них ну о-о-очень плохо. Что в очередной раз подтвердила реакция Дэвида: не выказав никаких признаков удивления, он достал портмоне, вынул сотню и протянул её Тане.

«Всегда знала, что у американцев плохо с юмором, но чтобы до такой степени! Да, трудный мне случай попался», – отметила она про себя и, не меняя серьёзного выражения лица, произнесла:

– Шутка.

– Что вы имеете в виду?

– Я – преподаватель, мне ваша фирма за уроки русского платит, я за пришитую пуговицу денег не беру, просто вам помогла, не хотела, чтобы вы на важных переговорах с оторванной пуговицей появились. Это просто так, бесплатно, понятно? – И, видя, что господин Джонсон по-прежнему в замешательстве держит купюру, добавила: – Насчёт ста долларов я пошутила, это шутка такая. Юмор, понимаете?

– Ах, шутка, – наконец среагировал Дэвид, – русский юмор, понимаю.

«Да ни черта ты не понимаешь, dumb American», – подумала Таня.

Однако господин Джонсон оказался вовсе не таким уж и «dumb», он быстро схватывал материал, прилежно выполнял задания, и за две недели занятий достиг заметных результатов. Единственное, что ему никак не давалось – это произношение, причём дело было не в акценте, акцент для иностранца дело естественное. Американец никак не мог справиться с русскими гласным звуками, упорно подчиняя их правилам своего родного языка: долгие-краткие, открытые —закрытые. И только удивлялся, как это возможно, что такие разные английские слова как shit и sheet для русского слуха звучат одинаково.

– Знаете, самый действенный метод быстро улучшить произношение, – как-то сказала Таня, – это стихи наизусть учить, а ещё лучше петь. Но для вас, наверное, больше подойдут стихи, вы же петь не умеете, – окинув ученика критическим взглядом, заключила она.

– Почему это вы считаете, что я петь не умею? – возразил Дэвид, – очень даже умею. Пою, а ещё на гитаре играю, популярные песни, кантри, и прочее.

– Вы поёте?! – изумлённо воскликнула Таня.

– А чему вы так удивляетесь? Почему я по-вашему петь не могу?

– Да нет, можете, наверное, просто по виду не скажешь, что вы поющий человек. Сложно представить вас с гитарой в руках. Not the type.

– И какой же я как вы выразились «тип»?

– Типичный офисный начальник. Жесткий, холодный, расчётливый.

«Ничего себе, вот это характеристика – жёсткий, холодный, расчётливый. Да, пришлось некоторых сотрудников уволить в целях обновления персонала и повышения эффективности. Но ей-то я что плохого сделал?» – отметил про себя Дэвид, вслух сказав:

– И что вам дало повод так обо мне думать?

– В прошлый раз, когда я от вас выходила, вашу сотрудницу в слезах застала, оказалось, вы её только что уволили. Она пять лет на этом месте проработала, у неё ипотека невыплаченная, а вы взяли и вышвырнули её как малоэффективного сотрудника. Выжать из человека всё, а потом выбросить, очень американский подход.

– Ну знаете, я сюда не в личных проблемах сотрудников разбираться приехал, а работу компании налаживать. И я бы вам не советовал так со мной разговаривать.

– И что? Уволите? – с вызовом сказала Таня, – да мне всё равно, я в МГУ, главном вузе страны работаю, и репутация у меня как у преподавателя отличная, так что я вас не боюсь. Увольняйте пожалуйста.

«Надо же, на вид такая мягкая и покладистая, а оказывается с характером», – отметил про себя Дэвид и постарался перевести беседу в более спокойное русло:

– Вас я как раз увольнять не собираюсь. Вы действительно очень хороший профессионал и отлично справляетесь со своими обязанностями. Спасибо за сегодняшнее занятие и особенно за совет насчёт произношения, я обязательно им воспользуюсь.

В середине апреля в связи с открытием мотосезона Кирилл ударился в очередной загул. А чтобы Таня ему своей безграничной любовью не мешала, попросил её от него съехать, ненадолго, всего-то на неделю, пока у него друзья-байкеры из Питера тусуются. «А то неудобно тебе Танюха будет в моей небольшой квартире ещё с тремя мужиками соседствовать». Не чувствуя подвоха, Таня вернулась к себе на квартиру в Кунцево, а спустя три дня позвонила верная подруга Маша и сообщила, что видела Кирилла в компании байкеров с соответствующими девицами, причём Кирилл был с какой-то вульгарной блондинкой. Таня как всегда попыталась найти для своего любимого оправдание:

– Маша, ну что ты опять на Кирилла наговариваешь, знаю я, к нему друзья из Питера приехали, и девица эта наверняка из их компании, а вовсе не с Кириллом.

– Вот дура ты, Кузнецова, сколько раз тебе глаза на твоего ненаглядного пыталась открыть, а ты всё никак в его кобелиную сущность поверить не хочешь. Вот верно говорят – «хорошим девочкам нравятся плохие мальчики». Кирилл реальный «плохиш». Ну ничего, я тебе настоящие доказательства добуду, времени не пожалею, иначе кто, как не я тебя спасать будет.

Проплакав полночи после неприятного разговора с подругой, на следующее утро Таня явилась на занятие расстроенная. Не увидев на лице преподавательницы обычной улыбки, Дэвид спросил:

– Вы чем-то огорчены?

– Да нет, всё в порядке, давайте заниматься.

Но несмотря на все попытки сосредоточиться Таня никак не могла отвлечься от тревожной мысли «неужели Машка права и Кирилл опять врёт и изменяет» и периодически бросала взгляд на лежащий на столе смартфон. Дэвида такое отношение ужасно раздражало, и он уже собрался попросить преподавательницу убрать мобильник, когда при звуке входящего, Таня схватила смартфон и, взглянув на экран, со словами «Вот гад» разрыдалась.

Не ожидавший такого бурного проявления эмоций Дэвид спросил:

– Вы что там увидели? Что случилось? Что-то страшное?

– Очень страшное, – всхлипывая сказала Таня, – подруга фото прислала, как мой бойфренд мне изменяет. Вот, сами посмотрите.

Не успел Дэвид сказать, что ему вовсе не интересны похождения её бойфренда, как Таня продемонстрировала ему так расстроившую её фотографию, которая Дэвиду показалась вполне безобидной – парень с девушкой сидят друг напротив друг за столиком кафе и он держит её за руку.

– И что тут такого криминального? Почему вы так уверены, что он вам изменяет?

– Да вы сами посмотрите, разве не видите, как он на неё нежно смотрит, ручку гладит, и это как раз в то время и в том кафе, где мы с ним должны были встретиться, а он наврал что не сможет. Козел. Вот правильно моя подруга Машка говорит, что все мужики козлы, – непроизвольно вырвалось у Тани и она с неприязнью взглянула на Дэвида.

– Козел это кто? – попросил уточнить дотошный ученик.

– Козёл – это козёл, – утирая слёзы, ответила Таня, – и можно я сейчас уже пойду, я сегодня заниматься всё равно не смогу.

– Сначала успокойтесь и приведите лицо в порядок, а то мало ли что мои сотрудники могут подумать, увидев, в каком состоянии вы из моего кабинета выходите.

– И что такого они могут подумать? – удивилась Таня.

– Ну как что, что я вас чем-то обидел, приставал, например, а мне знаете ли обвинения в sexual harassment совсем ни к чему.

«Да, здорово американских мужиков харрасментом запугали. Ладно, не буду человека подставлять».

– И кстати, – перевёл разговор на другую тему Дэвид, – у нас уже четыре занятия пропало, включая сегодняшнее. Два я пропустил из-за командировки, в среду вы не смогли, сегодня тоже занятия не получилось, хорошо бы восполнить.

– И что вы предлагаете? У меня на неделе свободного времени нет.

– А давайте тогда в выходные, например, в субботу. Завтра как раз суббота, приезжайте ко мне на квартиру в Крылатское утром, часов в десять.