Виртуозы смерти, или Крик палача
– Стражников убрать! Всем остальным отойти на десять шагов от дверей! Одним движением я бы мог вырезать вам кадык, а этих милых господ заставить съесть его. Запомните, Легран, для меня вы не главный. А что касается смерти, то вы встречались с ней, когда она была в хорошем настроении, и не дай вам бог, Легран, встретиться с ней, когда она злится. Вы поняли меня, господа? – спокойно проговорил мужчина, прижимая кинжал к горлу Леграна, обнимая его со спины.
– Все понятно! – ответил Крюшо и жестом прогнал стражников, а сам стал отходить, считая шаги.
– Все, все! Вы просто неправильно поняли господина Леграна! – отходя от дверей, ответил Луис.
Мужчина отпустил Леграна и, толкнув его в спину, жестом показал, что можно идти.
– Можешь не сомневаться, я тебя найду, и тогда мы решим наш спор! – потирая рукой горло и становясь рядом с Луисом, высказал угрозу Легран.
Трое всадников остались верхом на лошадях, а тот, что стоял, пошел к дверям.
– Что случилось, Брамс? – спросил человек в маске.
– Пришлось повторить, господин! – ответил мужчина и склонил голову.
Человек в маске посмотрел в сторону стоявших справа мужчин и, подняв руку, показал пальцем на начальника тюрьмы. Дорогие длинные красно-черные кожаные перчатки закрывали его кисти почти до локтей. Он жестом показал, чтобы Крюшо подошел, но тот стоял, не двигаясь. В сумерках наступающей ночи было не видно, что начальник тюрьмы побледнел и тело его трусит озноб.
– Вам тоже надо повторить? Подойдите! Вы же видите, что вас зовут! – громко сказал Брамс.
– Идите, идите, Крюшо, – тихо сказал Луис.
Начальник тюрьмы медленно подошел и представился:
– Начальник тюрьмы Джузеппе Крюшо!
Человек в маске показал рукой на дверь, приглашая Крюшо пройти в здание тюрьмы первым.
– Ага, да, да, конечно, – неуверенно ответил Крюшо и зашел в здание.
Человек в маске жестом показал, чтобы Легран и Луис оставались тут, а Брамс следовал за ним. Пройдя длинным мрачным коридором тюрьмы, освещаемым факелами и свечными коваными фонарями, они подошли к лестнице, ведущей в подвал. Человек в маске посмотрел на Брамса и кивнул головой. Брамс подошел к начальнику тюрьмы и негромко сказал:
– Крюшо, приведите в подвал тех людей, которых к вам привезли вчера днем.
– Да, понял! Я сейчас, я мигом! – ответил Крюшо и уже собирался идти, но обернулся и, заикаясь, спросил: – Я извиняюсь, всех?
– Крюшо, слушайте внимательно, – спокойно ответил Брамс и, сделав шаг к начальнику тюрьмы, продолжил: – Вчера днем к вам привезли три семьи мелких лавочников и уличного музыканта.
– Да, точно, музыканта, точно. Но, простите, вы откуда знаете? – спросил Крюшо и тут же сам себе ответил: – А, ну да, понятно, все понятно. Я мигом!
Человек в маске и Брамс спустились в подвал и, пройдя небольшим коридором, подошли к широкой кованой двери, у которой стояли два стражника.
– Вам следует встать там, у лестницы, и встречать господина Крюшо! – отдал указание стражникам Брамс. Стражники, осторожно посмотрев на человека в маске, без слов отошли от двери.
Человек в маске и Брамс открыли дверь, и зашли внутрь. Каменные стены пыточной камеры были оборудованы различными железными крюками, цепями, ухватами и кандалами. В трех местах прямо с потолка свисали большие железные цепи с крюками и цепи поменьше с ухватами для рук или ног. На большом гладком камне лежал различный инструмент: пилы, молотки, топоры разного размера и различного вида штыри и пики. В левой стене было сделано углубление, в котором, потрескивая, горели дрова. В правом углу, шагах в двенадцати от входной двери, стояли две большие бочки с холодной водой. Тут же, по правой стене, в пяти шагах от бочек, у стены лежал человек. Короткой цепью длиной в три локтя он был прикован к стене за ногу. Одежда его была изорвана и сильно испачкана кровью. Смрад, шедший от него, говорил о том, что неоднократно он справлял малую нужду прямо в штаны.
Человек в маске прошел и сел на каменный выступ напротив арестанта.
– Брамс, освежи его!
Брамс, не отвечая, набрал ковш воды и плеснул на голову арестанта. Тот сразу зашевелился и, тяжело дыша, сел, прислонившись спиной к стене.
– О, я вижу, меня уже бросили в руки палача, – сквозь стон негромко сказал арестант.
– Себастьян Буланже, ваша судьба уже решена, но насколько мучительна будет ваша смерть, зависит от вас, – спокойно произнес человек в маске.
– Я прошу вас, дайте попить!
– Брамс.
Брамс подал Себастьяну ковш воды, и тот сразу стал жадно пить, проливая воду себе на грудь.
– Ух, как хорошо! – вытирая рукой подбородок, сказал Себастьян и тут же продолжил: – Палачи тоже добрыми бывают! Что вам от меня надо? Я простой трактирщик. Я никакой не заговорщик!
– О том, кто вы, мы знаем. Вы называете всех своих друзей, с которыми вы хотели устроить побег Алессандро Корро, и ваша смерть будет легкой, – спокойно сказал человек в маске.
– За что? Я ничего не знаю. Я даже не знал этого вашего Корро.
– Вы, Буланже обманываете нас, а это плохо. Вы уже двадцать семь дней водите всех за нос, но я приехал сюда и бить вас не буду, а уеду отсюда со сведениями, которые вы мне сообщите.
– Думаю, вы ошибаетесь, мне нечего сказать.
Дверь приоткрылась, и заглянул начальник тюрьмы.
– Всех привели! – доложил он.
Человек в маске посмотрел на своего помощника и кивнул головой. Брамс подошел к начальнику тюрьмы и сказал:
– Заводите всех сюда и пристегните по той стене.
– Ага, понял! – ответил Крюшо и скрылся за дверью. Через мгновение вошли два стражника, а за ними четверо мужчин, три женщины и семь детей разного возраста. Мужчины были скованы цепью между собой за правые ноги. Женщины и дети плакали.
– Брамс, детей после, – сказал человек в маске.
– Детей закройте в камере, потом решим, – дал указание Брамс, посмотрев на Крюшо.
Начальник тюрьмы кивнул головой и жестом показал стражникам, чтобы выполняли. Женщины еще громче запричитали и заплакали.
– Для чего все это? В чем виноваты эти люди? – спросил Себастьян.
– Они? – спросил человек в маске и тут же ответил: – Они ни в чем не виноваты.
– Извините, все сделали, мы вам больше не нужны? – шепотом спросил Крюшо.
– Вы, Крюшо, оставайтесь здесь и встаньте у дверей, а стражников поставьте в коридоре, – негромко сказал человек в маске, подойдя к начальнику тюрьмы.
– Все понятно, конечно, я тут, а они там, – сказал Крюшо, рукой показывая, чтобы стражники выходили.
– Брамс, начинай! – крикнул человек в маске.
Начальник тюрьмы прижался спиной к стене у двери и перекрестился.
– Вы все тут из-за него! – громко сказал Брамс, показывая на Себастьяна и тут же продолжил: – Он заговорщик, который хотел освободить народ от короля! Он молчит и не желает раскаяться! Теперь мы посмотрим, что сделает он, чтобы избавить народ от страданий!
– Вы что? Я ни в чем не виноват! Отпустите этих людей! – закричал Себастьян.
– Брамс! – крикнул палач.
Брамс отстегнул от стены одного мужчину и подвел к палачу.
– Я прошу, я музыкант! Я ничего не делал! Не убивайте! Не надо! Я люблю короля! Я просто уличный музыкант! – просил мужчина.
– Ты не палача проси, а вон того заговорщика, который для блага народа замышлял бросить наше королевство в пучину междоусобной войны, – сказал Брамс, толкнув музыканта на широкий большой камень с креплениями для рук и ног.
– Ты, заговорщик! Да скажи им, что они хотят! Я прошу! За что?! Я не виноват! Скажи им! – кричал музыкант.
– Не бойся, они пугают! Я тоже ничего не знаю! Отпустите его! – кричал Себастьян.
– Все, готово! – сказал Брамс, проверяя крепления.
Музыкант лежал на спине, руки и ноги его были разведены в стороны и прикованы к камню. Палач взял средний топор с широким длинным лезвием и подошел к Себастьяну.
– Вы, Буланже, еще можете его спасти.
– Я ничего не знаю! Я не заговорщик!
– Хорошо, хорошо, не кричите, – ответил палач и подошел к музыканту.
Удар топором был резким, почти без замаха. Дикий крик музыканта, казалось, оглушил всю тюрьму и окрестности. Тут же последовал второй удар, и наблюдавшие за этим женщины упали в обморок, а мужчины постарались отвернуться. Музыкант замолчал, лишившись чувств. Себастьян в ужасе смотрел на происходящее. С лезвия топора струйкой стекала кровь.
– Господи! Всевышний! Что вы делаете?! За что?! За что вы мучаете этого человека?! – истерично кричал Себастьян.
– Брамс, приведи его в чувство! – не обращая внимания на крики Себастьяна, скомандовал палач.
Брамс плеснул на музыканта ковш холодной воды и похлопал рукой по щекам. Музыкант открыл глаза и громко застонал.
– Буланже, вы видите, на что обрекаете этого несчастного? Он уже лишился ног, – спросил палач, взяв в руку нож с длинным и тонким лезвием.
– Я ничего не знаю! Ничего! – кричал Себастьян.
Человек в маске подошел к музыканту и, посмотрев на него, сказал:
– Бал смерти продолжается.
– Прошу вас, не надо! За что?! Я не… – Музыкант не успел договорить. Холодная сталь ножа рассекающими ударами срезала часть рубахи вместе с кожей. Крик боли наполнил пыточную камеру ужасом. Начальник тюрьмы вытер платком лицо и закрыл глаза.
– Буланже, вы ничего не вспомнили? – спросил Брамс.
– Да не знаю я ничего! Не знаю! – кричал Себастьян, отворачиваясь, чтобы не видеть происходящего.
Брамс посмотрел на палача и кивнул головой. Человек в маске резко ударил ножом в грудь музыканта, и крик прервался. Последний тихий выдох-стон означал, что мучения музыканта закончились.
– Буланже, вы хотите оставить сиротами всех тех детей, которых сюда заводили? Или вы до сих пор думаете, что мы пугаем? – спросил Брамс.
Палач подошел и встал рядом с Себастьяном.
– Буланже, я буду убивать до тех пор, пока вы не вспомните, – спокойно сказал палач.
Себастьян плакал и повторял:
– Я ничего не знаю! Что вы хотите? Не знаю ничего!
– Брамс! – крикнул палач.
Помощник отцепил от стены мужчину и подвел к палачу.
– Свинья, скажи уже им, что они хотят! – закричала одна из женщин.
– Дайте мне нож! Я его сама убью, этого заговорщика! – поддержала другая.
– Слышите, Буланже, ради этих людей вы участвовали в заговоре. Имена и фамилии ваших друзей? – спрашивал Брамс.
– Я не участвовал! Молю вас! Я не участвовал! Я не знаю ничего! – встав на колени, твердил Себастьян, сложив руки для молитвы.
Человек в маске сделал шаг в сторону мужчины, которого сзади держал Брамс. Удар ножа пришелся мужчине в грудь, и он, вздрогнув, повалился на пол рядом с Себастьяном. Тело стало дергаться в предсмертных судорогах, и Себастьян стал отползать от него к стене. Одна из женщин закричала, схватив себя за волосы.
– Буланже, имена и фамилии? – спрашивал Брамс.
– Следующего! – спокойно сказал палач.
Брамс подвел еще одного мужчину. Человек в маске показал на стену рядом с Себастьяном. Брамс пристегнул мужчину к стене.
– Сучье вымя, скажи им, что они хотят! – крикнул мужчина, посмотрев на Себастьяна.
– Буланже, вы еще можете его спасти, – присев и глядя ему в глаза, спокойно сказал палач.
Себастьян молчал, испуганно глядя то на палача, то на Брамса. Человек в маске встал и сделал шаг к мужчине.
– Не надо, я простой лавочник! Я прошу вас, не убивайте! У меня дети! Пощадите! Я прошу вас! – просил мужчина.
– Стойте! Я скажу! Я скажу! Не убивайте больше никого! – крикнул Себастьян.
– Брамс, где там Крюшо? – спросил палач.
Помощник подошел к начальнику тюрьмы, который сидел у дверей и, закрыв лицо руками, что-то шептал.
– Крюшо, идите, надо записать! – сказал Брамс.
– Да, да, конечно. – Начальник тюрьмы вытер пот со лба и прошел к маленькому деревянному столу.
– Мы слушаем вас, Буланже! – громко сказал Брамс.
Себастьян посмотрел на палача, потом на мужчину и тихо попросил:
– Уведите их всех. Я все скажу.
– Нет, Буланже, сначала вы скажете, а потом их уведут. Быть может, вы не удовлетворите нас своим ответом, – ответил Брамс.
– Смелее, Буланже, говорите! – сказал палач.
– Жан Дюпон и Гастон Готье, – почти шепотом сказал Себастьян.
– Громче, Буланже, вас не слышно! – крикнул Брамс.
– Жан Дюпон и Гастон Готье!
– И все? – спросил палач.
– Да!
– Буланже, я не верю, говорите, – потребовал палач.
– Я больше никого не знаю! – ответил Себастьян.
– Ну, как знаете, Буланже. Я хотел сохранить ему жизнь, – сказал палач и сделал шаг к мужчине.
– Стойте! Стойте! Я прошу, не надо. Винсент Дюкре и Пабло Кабреро. Все, – сказал Себастьян и закрыл лицо руками.
– Вот видите, Буланже, все очень просто, – сказал человек в маске и, забрав у начальника тюрьмы лист бумаги, кивнул своему помощнику. Брамс следом за палачом вышел, и они быстрыми шагами пошли по тюремному коридору.
Во дворе тюрьмы стояла ночная тьма. Неровные тени стоящих у дверей людей освещались тусклым светом свечных фонарей и редких факелов. Всадники, скрываемые темнотой, ждали двоих своих спутников.
– Луис, что-то долго они там, видно, не получается ничего. Видно, слабоваты наши гости в добывании сведений, – негромко сказал Легран.
– Вы так считаете, господин Легран? Прошел только час.
Дверь резко открылась, и во двор вышли Брамс и человек в маске. Палач что-то тихо сказал, и Брамс пошел к всадникам. Сам же он направился к стоявшим мужчинам.
– К нам идет, к нам, – нервно сказал Луис.
– Тише вы, Луис, тише. Вижу, что к нам, – негромко ответил Легран.
Человек в маске подошел к ним и пристально посмотрел на Леграна. Мужчины молчали, и в этой минутной тишине, казалось, слышно, как стучат их сердца.
– Как ваши успехи? – решился спросить Легран.
– Придет время, Легран, и я спрошу вас о многом, а спрашивать буду строго. Запомните это, – сказал человек в маске и, развернувшись, скрылся в темноте. Спустя минуту застучали копыта коней, и силуэты всадников умчались к воротам тюремного двора.
Дверь снова открылась, и во двор вышел начальник тюрьмы, вытирая лицо платком.
– Дорогой Крюшо, да на вас лица нет! – воскликнул Луис, когда они с Леграном подошли к нему.
– Что случилось, Крюшо? – спросил Легран.
– Я уйду со службы! Я больше не хочу присутствовать при таком!
– Что там произошло, Крюшо?
– Ужас! Там был такой ужас! – ответил начальник тюрьмы и снял свою маленькую шляпу с завернутыми с одной стороны полями.
– О, бог мой! Посмотрите, Легран, он же стал белый как рубаха!
– Я вижу, Луис, вижу. Почти весь седой стал. Что же там произошло? – спросил Легран.
– Понимаете, господа, он убивает людей как бабочек! Вы это понимаете? Он лишает несчастных рук и ног, как будто на муравья наступает! Господа, это не просто палач, это дьявол в человеческом обличии! – почти кричал начальник тюрьмы.
– Но зачем, дорогой Крюшо? Он что, лишил нашего арестанта рук и ног?
– Да нет! Не его, а совсем других людей! Только для того, чтобы он заговорил, этот дьявол убивал других! Просто брал и убивал! Понимаете, просто брал и убивал! Вы это понимаете, господин Легран?
– Успокойтесь, Крюшо. Видите, Луис, он за час сделал то, что вы не смогли за столько дней.
– Ну, господин Легран, мои люди тоже кое-что умеют. В ближайшее время я буду знать больше, чем этот посланник дьявола. Но при всем при этом мы остаемся людьми, мы не ломаем кости и не отсекаем головы! – возразил Луис.
– Очень надеюсь, Луис, что ваши люди успеют закончить начатое и мы в глазах короля будем героями. Потому как если мы будем вторыми, то на благосклонность короля нам рассчитывать не придется. Крюшо, вы пришли в себя? Тогда идемте, господа, обсудим все, что случилось. Да и бедный наш Крюшо должен выпить, чтобы забыть этот ужас, – сказал Легран и зашел в здание тюрьмы. Вслед за ним прошли начальник тюрьмы и Луис.
8
Целую ночь шел дождь. Осень становилась все холодней. Габриэла с утра отправила Луиджи и Мишеля за продуктами, а сама стала готовить закуски для подачи клиентам трактира.
– А где Луиджи и Мишель? – заходя на кухню, спросила Изабель.
– Я отправила их за продуктами. А ты что-то долго спишь, скоро открывать надо.
– Все, все, Габриэла, не сердись, – улыбаясь, ответила Изабель и обняла кухарку.
– Вот лиса ты, Изабель. Давай-ка в зал, прибери там, а то скоро открывать.
Изабель, довольная, взяв ведро и тряпку, пошла в зал. Габриэла подбросила поленьев в печь и поставила кастрюлю с водой кипятиться. Изабель протирала столы и негромко что-то напевала себе под нос. В дверь постучали.
– Изабель, открывай, пора! – крикнула Габриэла.
Девушка открыла дверь, и в трактир вошел Гастон.
– Добрый день! Накормите путника? – спросил он и слегка приобнял Изабель.
– Да, да, дядя Гастон, конечно! А у нас еще к вам дело есть, – улыбаясь, сказала Изабель.
– Изабель, а ну, бегом на кухню! Займись готовкой! Дела у нее! – строго сказала кухарка, выйдя в зал.
– Ну чего? Я бы рассказала.
– Иди, я сказала! А мы тут побеседуем.
Габриэла подошла к Гастону.
– Что случилось? Что за дела у вас? – спросил Гастон.
– Тут юноша один объявился. Он Жана ищет, – взяв Гастона за руку, негромко сказала кухарка.
– Что за юноша? Кто такой?
– Сказал, что Себастьян ему поручение дал.
– Себастьян? – удивился Гастон.
– Да, он с ним в тюрьме виделся, – продолжала кухарка.
– А он как там оказался?
– А ты меня чего спрашиваешь? У него и спросишь!
– Как звать его? Откуда он?
– Луиджи Виарго его зовут, а живет далеко за стеной города.
– Ну и где этот Виарго? – спросил Гастон.
– Скоро придет, я его с Мишелем отправила за продуктами.
– Ну что, дядя Гастон, вы поговорите с ним? Может, чем-то можно помочь дяде? – ставя на стол еду, спросила Изабель.
– Поговорит, поговорит, ты в эти дела не лезь! – строго сказала кухарка и вместе с Изабель пошла на кухню.
Гастон задумчиво завтракал, когда дверь в трактир открылась и вошел Мишель с незнакомым юношей.
– Изабель! Изабель! – кричал мальчик.
– Что случилось, Мишель? – выскочила из кухни девушка и следом за ней Габриэла.
Поставив корзины с продуктами на стол, мальчик бросился к Изабель и, обняв ее, заплакал.
– Что случилось, Мишель? – гладя мальчика по голове, спросила девушка.
– Сейчас на площади указ зачитали, казнь назначили на субботу, – подойдя к ним, сказал Луиджи.
– Как? Может, не дядю? – растерялась Изабель.
– Там назвали папу, Себастьяна Буланже! – сквозь слезы кричал Мишель.
– Так, спокойно! Изабель, идите на кухню, а мы тут поговорим! – встал из-за стола Гастон.
Изабель с мальчиком ушла на кухню, а Габриэла закрыла дверь на засов и подошла к Луиджи.
– Вот, молодой человек, это тот, кого вы искали. – Габриэла показала рукой на Гастона.
– Вы Жан? – спросил Луиджи.
– Можете считать так. Что у вас? – ответил Гастон и показал, чтобы собеседник присел за стол.
Габриэла ушла на кухню, а мужчины сели друг напротив друга.
– Я слушаю вас, молодой человек.
– Себастьяна пытают, но он ничего им не сказал. Он просит организовать его побег.
– Каким образом он это себе представляет? Тюрьму приступом взять, что ли?
– Зачем же? Есть план, но для этого необходимо примерно двенадцать хорошо вооруженных человек.
– Двенадцать человек мы соберем, но как мы попадем туда?
– Себастьян предвидел, что скоро назначат казнь, поэтому все продумал без попадания в тюрьму. Вам необходимо будет освободить его по дороге на площадь в день казни. Его повезут по узкому переулку старьевщиков, охрана – пять стражников, не больше.
– А если его повезут по улице, которая ведет к костелу? Почему он думает, что повезут по той?
– Не знаю, но думаю, ему можно доверять.
– Хорошо, мы обсудим это. У меня будет просьба к вам, Луиджи. Вы уж будьте любезны, оставайтесь здесь, в трактире, и никуда не пропадайте. До казни четыре дня, так что дождитесь нас, мы появимся. Весь план предстоит еще раз обдумать.
– Хорошо. Себастьян надеется, что друзья не бросят его.
– Передайте женщинам, что скоро вернусь! – сказал Гастон и, попрощавшись, ушел.
– Луиджи, а где Гастон? – вышла из кухни Габриэла.
– А, так это был не Жан? Ушел, сказал, что они вернутся. Мне велено здесь их дожидаться. Только сколько дней, не сказано.
– Тогда открывай дверь и принимайся за работу! Иди на кухню, там мясо разделать! – скомандовала кухарка, и жизнь трактира закипела как обычно. До вечера так никто и не появился. Только перед самым закрытием в трактир вошел посетитель. Он сел за небольшой столик, рассчитанный на двоих, откинул голову назад и прислонился спиной к стене.
– Габриэла, Габриэла, пришел! – зашла на кухню Изабель.
– Кто пришел?
– Иди, иди, посмотри! – И девушка потянула кухарку к дверному проему кухни.
– Господи Всевышний! А этому что опять тут надо? – перекрестившись, тихо спросила Габриэла.
– Не знаю. Но надо, наверное, спросить?
– Да вот еще! Прогнать его, и все дела! А то точно беду к нам принесет!
– Так нельзя, Габриэла! Пойду, спрошу, – ответила Изабель и вышла в зал.
Он устало сидел, безвольно опустив руки, раз за разом проваливаясь в сон. Шум посетителей трактира не давал полностью провалиться в бездну сна. Последние три дня и три ночи выдались особо трудными, и за все время он смог поспать два часа.
– Здравствуйте! Что-то давно не заходили, – подошла Изабель.
– Здравствуй, милая Изабель. Жизнь бродяги похожа на жизнь бездомного пса, которого мало кто кормит. Я не хотел приходить, не раздобыв денег. А сегодня я заплачу за ужин, – тяжело улыбаясь, ответил бродяга.
– Что вы, мы бы и так дали вам поесть. После последнего вашего визита, когда пропали те господа, разные слухи ходили. Мы думали, что вас искали и схватили.
– Меня-то за что? Я с теми господами расстался здесь, у трактира, и больше мы друг друга не видели. А что ваш дядя, Изабель?
– Он до сих пор в тюрьме. А по указу короля на субботу назначили казнь. За что – непонятно. Он очень хороший человек, он для меня как отец. Не знаю, как быть.
– Да, это все печально. Принеси мне, пожалуйста, жареной колбасы с луком, хлеба и вина.
– А кусочек сочного жареного поросенка? Вы же сказали, что деньги сегодня есть, – улыбнувшись, спросила Изабель.
– Ты так соблазнительно описала, что, конечно, неси! – согласился бродяга.
Изабель быстро принесла еду, и бродяга с удовольствием выпил кружку вина. Он с аппетитом ел, чувствуя прекрасный вкус жареного мяса и запивая хорошим вином. «Господи. Когда не поешь дней пять, кажется, что все богатства готов отдать за хороший кусок жареного мяса. Какое это наслаждение – мясо, хлеб, вино. Спасибо, Господи. Конечно, я недостоин к тебе обращаться, и я не имею права даже благодарить тебя, но все равно спасибо, Господи. Это и вправду прекрасный ужин. Если ты, конечно, есть там, то спасибо за ужин. Но вопросы к тебе у меня еще остались. Эх, как же я наелся», – крутились в голове мысли. Тем временем из посетителей трактира он остался один.
– Ну что, наелись? – подойдя, спросила Изабель.
– Да, чудесный ужин. Спасибо тебе, милая.
– Почему же только мне? Вас тут все равно накормили бы.
– Это вряд ли, я же вижу, что кухарка меня терпеть не может. Кроме тебя и твоего дяди, мне тут корку хлеба не подадут.
– Ну, считайте, что пока я здесь, кусочек хлеба у вас есть, – улыбаясь, ответила Изабель.
– Вот и слава богу. Только это и согревает меня. Я всегда знаю, что от голода не умру, – улыбаясь, ответил бродяга и, встав из-за стола, подошел к ней ближе.
Он взял ее руку и положил на ладонь три серебряные монеты. Нежно сжав ее ладонь в кулак, он тихо сказал:
– Никаких возражений. Все было очень вкусно.
– Но это же очень много, – почти шепотом возразила она.
– Поверь мне, это очень мало. Когда-нибудь многое прояснится, и Себастьян вернется, – сказал бродяга и нежно погладил ее по плечу.
Изабель посмотрела на его руку и заметила у запястья глубокий шрам, который зигзагом уходил под рукав старой изношенной рубахи. Этот шрам показался до боли знакомым, она почувствовала, что когда-то видела такой же. Ужасный, глубокий и в то же время какой-то близкий и теплый. Изабель пристально посмотрела на бродягу, который не спеша накинул на плечи накидку, надел заметно потрепанную шляпу и, слегка поклонившись, вышел. Она собрала посуду со стола и отнесла на кухню.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.