Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности

ASSOCIATION YURIDICHESKYCENTER

Theory and Practice of Criminal Law and Criminal Procedure

I.V. Shishko

OFFENCES IN SPHERE OF ECONOMY

MATTERS OF LAW ESTIMATION AND RESPONSIBILITY

Saint Petersburg Yuridichesky

Center Press

2004

Редакционная коллегия серии «Теория и практика уголовного права и уголовного процесса»

R М. Асланов (отв. ред.), А. И. Бойцов (отв. ред.), Н. И. Мацнев(отв. ред.), Б. В. Волженкин, Ю. Н. Волков, Ю. В. Голик, И. Э. Звечаровский, В. С. Комиссаров, В. П. Коняхин, А. И. Коробеев, Л. Л. Кругликов, С. Ф. Милюков, М. Г. Миненок, А. Н. Попов, М. Н. Становский, А. П. Стуканов, А. Н. Тарбагаев, А. В. Федоров, А. А. Эксархопуло

Рецензенты:

Л. В. Лобанова, доктор юридических наук, профессор

Кафедра уголовного права Алтайского государственного университета

Editorial Board of the Series

“Theory and Practice of Criminal Law and Criminal Procedure”

R. M. Aslanov (managing editor), A. I. Boitsov (managing editor), N. I. Matsnev (managing editor), В. V. Volzhenkin, Yu. N. Volkov, Yu. V. Golik, I. E. Zvecharovsky, V. S. Komissarov, V. P. Konyakhin, A. I. Korobeev, L. L. Kruglikov, S. F. Milyukov, M. G. Minenok, A. N. Popov, M. N. Stanovsky, A. P. Stukanov, A. N. Tarbagaev, A. V. Fedorov, A. A. Eksarkhopoulo

Reviewers:

Doctor of Law, professor L. V. Lobanova

Department of Criminal Law of Altai State University

The work is a research of a number of common issues for the right estimation of violations of legislation in sphere of economy, which are solved in different ways in legal science and in practice: to what level of normative legal acts one can apply when interpreting “economic” norms of CrC RF and CAO RF, whether the repeal of prohibitions or duties, prescribed regulating rules, decriminalization of acts committed when such prohibitions (duties) existed, whether uniform interpretation of one and the same term is reasonable in different “economic” norms of CrC, what consequences the discordance of dispositions of “economic” norms of CrC and CAO with regulating rules secured by them involves and why, and many others.

The book is recommended for researchers, professors, post-graduates, and students of law schools. It can be also used in their practical activity by judges, procurators, investigators, agencies of inquiry, etc.

© I. V. Shishko, 2004 © Yuridichesky Center Press, 2004

Предисловие

При создании Уголовного кодекса РФ 1996 г. наиболее сложной задачей было формулирование норм об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности. Прежний Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. был приспособлен к охране отношений, складывавшихся в условиях плановой социалистической экономики, новый УК должен был решать вопросы охраны рыночной экономики от преступных посягательств. При этом следовало учитывать, какое поведение субъектов экономической деятельности разрешено нормами регулятивных отраслей права (в первую очередь, гражданским правом), а какое запрещено и требует установления за него уголовной ответственности.

Новизна норм гл. 22 УК РФ потребовала активной разработки возникших научных и практических проблем. Они решались в значительной мере методом проб и ошибок, о чем свидетельствует, в частности, внесение в первоначальную редакцию норм гл. 22 УК многочисленных изменений. Несомненно, такие изменения будут происходить и в дальнейшем, поэтому возникла необходимость теоретической разработки путей развития и совершенствования законодательства и практики его применения.

Значительный вклад в решение проблем ответственности за «экономические» преступления внесли Б. В. Волженкин[1], Н. А. Лопашенко[2], П. С. Яни[3], авторы учебников уголовного права и комментариев к УК РФ. Ряд вопросов был разрешен в работах автора данной монографии, кандидата юридических наук, доцента кафедры уголовного права и криминологии Красноярского государственного университета Ирины Викторовны Шишко[4].

В предлагаемой читателям монографии И. В. Шишко отошла от традиционного комментирования отдельных норм гл. 22 УК и предприняла попытку исследовать правонарушения в сфере экономической деятельности с более широких позиций с тем, чтобы установить общие закономерности соотношения ответственности, предусмотренной в уголовном праве как охранительной отрасли, и в соответствующих регулятивных отраслях законодательства (гражданском, административном, налоговом и т. д.).

В основе исследования лежит бесспорное положение о том, что типичной характеристикой норм гл. 22 УК является их бланкетность, в связи с чем диспозиции этих норм практически детерминированы регулятивным законодательством. Данное свойство использовано автором монографии с целью показать насколько крепко «экономические» нормы связаны с нормами регулятивных отраслей, которые решающим образом влияют на сферу криминализации и декриминализации отдельных видов правонарушений и на практические вопросы толкования и правоприменения указанных норм.

На этой основе автором внесены оригинальные и интересные предложения по совершенствованию уголовного законодательства, в том числе формулировки новых норм Общей части, касающиеся особенностей субъективной стороны и субъекта преступления, а также Особенной части уголовного права. Реализация этих и других предложений позволит установить общие правила, направленные на создание единой непротиворечивой системы ответственности за экономические правонарушения в различных отраслях права. Наконец, работа имеет практическое значение, так как ряд предложений может способствовать правильному применению действующих норм уголовного права об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности.

Разумеется, не все положения и выводы работы бесспорны. В частности, не все ученые, видимо, согласятся с тем, что уголовное право является чисто охранительной отраслью и не содержит регулятивных норм. Есть в работе и другие положения, с которыми можно не согласиться. Однако несомненно, что монография представляет значительный вклад в разработку проблем ответственности не только за «экономические», но и другие преступления с бланкетными диспозициями норм, а вызванная ею дискуссия будет способствовать дальнейшим научным разработкам, совершенствованию законодательства и практики его применения.

А. С. Горелик

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Красноярского государственного университета

Введение

Последнее десятилетие прошлого века ознаменовалось резким изменением экономического курса России от социализма к рыночной экономике. Столь крутой экономический «вираж» обязан обширным соответствующим изменениям в российском законодательстве в сфере экономики[5], обеспечить которое, в свою очередь, были призваны нормы гл. 22 Уголовного кодекса Российской Федерации «Преступления в сфере экономической деятельности».

К сожалению, практика применения норм этой главы не позволяет констатировать эффективность уголовно-правовой охраны отношений в указанной сфере: при немалой распространенности преступлений, описанных в «экономических» нормах УК[6], практика эта весьма незначительна[7].

Одной из важных причин такого положения стали серьезные и многочисленные расхождения в доктринальном толковании признаков составов экономических преступлений[8]. Казалось бы, несовпадения в толковании признаков преступлений в науке уголовного права – дело обычное. Особенностью доктринального толкования признаков преступлений, ответственность за которые предусмотрена гл. 22 УК, стало различное решение вопроса о соотношении норм указанной главы и экономического законодательства, являющего частью концептуальной проблемы соотношения уголовного и регулятивных отраслей права. Термины в диспозициях «экономических» уголовно-правовых норм, явно заимствованные из регулятивных отраслей права[9], нередко получают собственное уголовно-отраслевое толкование, иногда – с одновременным обоснованием недопустимости использования значения, приданного этому термину в не уголовном законодательстве.

Толкование норм гл. 22 УК «без оглядки» на те нормативные правовые акты, которые регулируют охраняемые этими нормами отношения, не было случайностью: в нем проявилось представление о «самостоятельном», полноценном регулировании уголовным правом позитивных (нормальных) отношений.

Применение «экономических» норм УК сдерживает и отстаивание их конкуренции с нормами регулятивных отраслей права: в определенных случаях, утверждается иногда в юридической литературе, и при наличии в общественно опасном деянии признаков состава преступления следует применять только те регулятивные нормы (чаще всего называют нормы ГК РФ), за нарушение установлений которых предусмотрена уголовная ответственность.

Отсутствие единой концепции соотношения уголовного и регулятивных отраслей права усугубилось их полным обновлением, с одной стороны, и появлением новых представлений о критериях структуризации права в его общей теории, с другой. Без исследования указанного соотношения многие вопросы применения «экономических» норм УК останутся нерешенными, а сами нормы – неприменяемыми или малоприменяемыми, либо применяемыми незаконно.

Так, обоснование рядом ученых недопустимости обращения при толковании бланкетных норм УК к нормативным правовым актам уровнем ниже федерального закона способно исключить уголовно-правовое обеспечение значительной части регулятивного законодательства: в широком его понимании оно включает множество подзаконных нормативных правовых актов.

Не будет преувеличением утверждение, что только с решением вопроса о соотношении уголовного и регулятивных отраслей права можно связывать адекватную преступлениям в сфере экономической деятельности правоприменительную практику.

Автор работы выражает уверенность, что настоящая монография, нацеленная, главным образом, на решение проблем теоретического плана, окажется полезной и практическим работникам: именно их вопросы по конкретным уголовным делам помогли выявить проблемы, потребовавшие теоретического осмысления.

Глава 1

Отношения, охраняемые нормами главы 22 УК РФ

1. Как известно, нормы Особенной части Уголовного кодекса РФ изложены системно, и в основе этой системы находится родовой объект[10], т. е. та группа однородных общественных отношений[11], на которую посягает однородная группа преступлений.

Главу 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» законодатель включил в разд. VIII УК РФ «Преступления в сфере экономики», и, следовательно, общественные отношения, охраняемые названной главой (и составляющие так называемый видовой объект), являются частью экономики. Не допустил ли законодатель ошибку, определяя круг отношений, которые «заполняют» сферу экономической деятельности, включив гл. 22 (к тому же наряду с гл. 21 и 23) в указанный раздел.

Необходимость установления видового объекта имеет не только теоретическое, но и самое практическое значение: без этого невозможно определить пределы действия норм главы. Например, невозможно установить круг сделок, принуждение к совершению которых или к отказу от совершения которых позволяет инкриминировать ст. 179 УК: подпадают ли под эту статью все сделки, включая сделки с имуществом, не используемым в предпринимательской деятельности. Кроме того, экономическая деятельность включена в качестве альтернативного признака объективной стороны легализации (ст. 1741 УК), и без уяснения этого понятия трудно судить, какие деяния, наряду с совершением сделок, содержат состав данного преступления? Не названа экономической «иная деятельность», ответственность за воспрепятствование которой установлена ст.169 УК[12], однако местоположение статьи в гл. 22 УК позволяет констатировать, что эта деятельность может быть только экономической.

В поисках ответа на поставленный вопрос обратимся к науке, изучающей экономику, – экономической теории. Экономика определена в ней как сложная система особых, специфических отношений людей[13], в которой, в зависимости от характера воздействия тех или иных факторов на ее развитие, выделяют и отношения социально-экономического присвоения благ (или отношения собственности), и организационно-управленческие отношения[14]. Поэтому, во-первых, видовые объекты преступлений, предусмотренных нормами 21-й и 23-й глав УК, полностью «вписываются» в родовой объект, а, во-вторых, видовой объект преступлений, предусмотренных нормами гл. 22 УК, охватывает все иные общественные отношения, образующие содержание экономики.

На каком основании сделан последний вывод?

Дело в том, что в экономической литературе экономика по существу отождествляется с экономической деятельностью. Так, в одном из определений говорится, что экономика – это сочетание сфер деятельности, а сферы экономики – суть области экономической деятельности[15]. Давая другое определение экономики (как сложное явление экономика рассматривается ими во многих аспектах), те же авторы пишут, что она представляет единство производства, распределения, обмена и потребления, причем производство рассматривается как первый признак экономической деятельности людей[16]. И. А. Ревинский непосредственно определяет экономическую деятельность как «совокупность действий, в результате которых происходит преобразование некоторых видов экономических ресурсов в готовый для потребления продукт»[17], что позволяет рассматривать экономическую деятельность, как только одну из составляющих экономики. Однако этот же автор указывает, что экономическая деятельность состоит из нескольких основных элементов: производства, распределения, потребления и обмена[18]. Таким образом, единство основных системообразующих элементов экономики и экономической деятельности не позволяет увидеть существенное несходство этих понятий. Поэтому при исследовании экономической деятельности мы будем опираться и на научные суждения об экономике.

Всякое исследование столь сложных явлений, как экономическая деятельность (экономика), содержание которых определено абстрактными понятиями, требует установления их рамок, границ, что предполагает, в частности, и соотнесение этого понятия с такими, как «рыночные отношения» (экономику Российского государства диагностируют как переходную от командной к рыночной[19]) и «предпринимательская деятельность».

Рыночные отношения, отмечается в юридической литературе, не тождественны экономическим, они значительно уже последних по содержанию и существуют не в любом обществе, не при любой экономической системе[20]. Рыночные отношения признаются таковыми при ряде условий, а именно: неограниченном числе участников конкуренции; свободном доступе на рынок и таком же выходе их него; мобильности ресурсов; полной информированности каждого участника конкуренции о предложении и спросе, ценах и норме прибыли; свободном предпринимательстве и др.[21] Вместе с тем, являясь разновидностью экономических, рыночные отношения составляют часть экономики и могут только теоретически исчерпывать ее даже на определенном историческом этапе.

Предпринимательская деятельность – разновидность экономической. «Экономическая деятельность общества не сводится только к предпринимательству», – справедливо отмечает профессор Б. В. Волженкин[22]. Именно такое соотношение этих видов деятельности вытекает из ст. 34 Конституции РФ, закрепляющей право каждого на свободное использование своих способностей и имущества не только для предпринимательской, но и иной экономической деятельности. Указанное соотношение нашло отражение и в диспозиции ч. 1 ст. 1741 УК.

Вместе с тем в уголовно-правовой литературе прослеживается некоторое сужение «границ» экономической деятельности, что, с нашей точки зрения, объясняется отсутствием целостного определения экономической деятельности в экономической теории и наличием законодательного определения предпринимательской деятельности.

Так, первоначально криминалисты отождествляли экономическую деятельность с деятельностью в сфере производства по созданию общественного продукта, направленную на жизнеобеспечение общества и государства,[23] хотя экономическая деятельность не ограничивается производством, а наряду с ним аккумулирует распределение, обмен и потребление.

Иногда ее связывают не с единичными действиями, а с их системой[24]. В частности, предложено толковать понятие экономической деятельности как «деятельности, осуществляемой в областях производства, распределения или потребления (сфера обмена почему-то не упомянута. – И. Ш.), не носящей характера разового действия»[25], хотя направленность на систематическое получение прибыли, что, как правило, предполагает и систему действий, в качестве обязательного признака присуща именно предпринимательской деятельности. Взятие предложенного определения «на вооружение» Уголовным кодексом привело бы к неприменению целого ряда «экономических» норм, предусматривающих ответственность за деяния «разового» характера (контрабанду, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, незаконный оборот драгоценных металлов или драгоценных камней и др.).

Кроме того, из числа субъектов этой деятельности иногда исключают граждан (потребителей), рассматривая их соприкасающимися с экономической деятельностью[26], а не осуществляющими ее.

Ссылаясь на представление об экономической преступности правоохранительных органов, Б. Свенссон также считает, что экономические преступления могут совершать только предприниматель, его заместитель или агенты[27].

Вместе с тем в предпринимательском праве экономическую деятельность, во-первых, делят на активную (по производству товаров и реализации работ, услуг) и пассивную (например, внесение собственного имущества в уставные капиталы), а, во-вторых, даже активную экономическую деятельность не обязательно связывают с намерением получать прибыль систематически[28]. Так, А. Курбатов отмечает, что активную экономическую, но не предпринимательскую деятельность осуществляют, например, биржи[29].

Еще шире интерпретируют экономическую деятельность специалисты в области экономической теории. Они выделяют и такие сферы экономической деятельности, как потребление продукции собственного производства (включая домашнее хозяйство)[30], и производство домашним хозяйством услуг, которые не продаются на рынке (работа домашней хозяйки, воспитание детей)[31]. Производство в этих сферах в меньшей степени опосредовано реальным товарным обменом, а учет благ и услуг затруднителен,[32] но и эти сферы деятельности – сферы экономической деятельности. Даже не занимающееся домашним хозяйством лицо вовлечено в экономическую деятельность, поскольку получает от государства субсидии и другие средства, или вступает в отношения с государством по поводу выплат из своих доходов и т. п.

Отнесение к экономической деятельности производства домашним хозяйством услуг, нереализуемых на рынке, доказывает, что этой деятельности не обязательно присуща направленность на получение не только систематической прибыли, но и разовой[33]. Поэтому в экономической теории к экономическим субъектам как участникам экономической деятельности относят всех, кто может самостоятельно принимать решения по достижению целей и имеет в своем распоряжении ресурсы (свой бюджет)[34]. Исходя из двух указанных критериев, к субъектам экономической деятельности относятся не только коммерческие и некоммерческие организации, но и домашние хозяйства[35], которые могут состоять и из одного человека[36]. Конечно, основной рыночной функцией домашних хозяйств является не производство товаров и услуг, а обеспечение рынка факторами производства.

Изложенное требует корректировки уголовно-правового представления о субъектах экономической деятельности: ими могут быть и граждане, не осуществляющие предпринимательскую деятельность, если они имеют свой бюджет, самостоятельно принимают и реализуют решения. Только в свете представления об экономической деятельности, адекватного сформулированному в экономической теории, объяснимо, почему они несут ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем (ст. 174 и 1741 УК), приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК), злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 177 УК), принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения (ст. 179 УК), контрабанду (ст. 188 УК), незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (ст. 191 УК), уклонение от уплаты налога (ст. 198 УК)[37].

Узкое толкование экономической деятельности как осуществляемой единственно организациями и индивидуальными предпринимателями обусловило неправильное представление некоторых практических работников о круге сделок, принуждение к совершению которых или к отказу от совершения которых образует объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 179 УК. Представлению о том, что речь идет о сделках по поводу объектов, используемых исключительно в предпринимательской деятельности, способствовало и доктринальное толкование признаков состава этого преступления[38].

Неограниченность экономической деятельности, осуществляемой только производственными единицами, позволяет утверждать о значительно большем круге сделок, принуждение к совершению которых (к отказу от совершения которых) содержит состав преступления, предусмотренного указанной статьей: это могут быть различные виды сделок с жилым домом, земельным участком или иным имуществом, не используемым для систематического получения прибыли.

Экономические отношения не параллельны, они не просто сосуществуют, но и взаимодействуют[39]. При этом взаимодействие настолько велико, что отношения собственности называют либо «фундаментом всей системы экономических отношений»[40], либо главным содержанием производственных отношений[41]. Такая связь отношений собственности с иными экономическими отношениями[42]дает основание утверждать, что первые могут быть дополнительным объектом преступлений, ответственность за которые установлена нормами гл. 22 УК[43]. Это подтверждается и распространенностью в диспозициях ее норм такого криминообразующего или квалифицирующего признака, как «ущерб». В это понятие в юридической литературе, как правило, включают вред имущественного характера[44], что самым непосредственным образом доказывает разрушительное воздействие преступлений этой главы и на отношения собственности.

2. Профессор Б. В. Волженкин критикует ряд авторских определений видового объекта экономических преступлений, отмечая, что «в сфере экономической деятельности могут существовать различные общественные отношения»[45]. Поэтому, справедливо уточняет он, «видовой объект этих преступлений может быть определен как охраняемая государством система общественных отношений, складывающихся в сфере экономической деятельности…»[46] Действительно, российская экономика неоднородна и сегментирована не только на правовую, но и на полуправовую («квазисерый» и «серый» рынки) и нелегальную («квазичерный» и «черный» рынок),[47] и уголовное право, разумеется, не охраняет экономические отношения, «протекающие» не в правовом русле.

Что же является видовым объектом экономических преступлений – экономические отношения или правоотношения? Поставленный вопрос суть часть более крупного: что вообще является объектом преступлений. Однако, будучи сторонниками традиционного и доминирующего подхода к объекту преступлений как общественным отношениям, здесь мы ведем речь об отношениях фактических либо правовых. Как известно, этот вопрос, как и многие другие, в уголовно-правовой доктрине единообразно не решается. Так, только применительно к собственности в качестве объекта называют и право собственности[48], и общественные отношения собственности, как экономическую категорию[49], и фактические отношения собственности[50].

С. С. Алексеев отмечал, что, «с точки зрения генезиса отправным, исходным при формировании правоотношений являются реальные, фактические отношения», включая и экономические[51]. В соответствии с этим правоотношения рассматриваются как форма общественных отношений[52].

В то же время Р. О. Халфина убедительно доказывает, что при отделении формы от реального отношения теряется важнейший момент непосредственной связи прав и обязанностей с реальным поведением участников отношений. «Рассматривать… правоотношение в отрыве от его материального содержания нельзя, – указывает автор, – поскольку его содержание не существует вне его правовой формы»[53]. При этом, подчеркивает Р. О. Халфина, многие реальные отношения, в том числе важнейший круг отношений в сфере производства, распределения и потребления, могут существовать только в виде правоотношений (выделено нами. – И. Ш.)[54]. «…Правоотношения собственности, – проводит ту же мысль А. И. Бойцов, – выступают в качестве необходимой формы экономических отношений, которые в государственно организованном обществе не могут существовать иначе как в соответствующем юридическом закреплении…»[55]