Тёмная сторона света. Бесконечная книга, часть вторая

Оранжевое

Мимо автовокзала, мимо рынка, всё ещё людного: обычно в небольших городах торговля подобного рода к полудню успокаивается. Тем более зимой. А тут и хорошая позиция в сторону Липецка. Уехал почти сразу на яркой машине с беззвучным водителем.

Меня такие шоферы сильно удивляют. Точно исполняют некий обет: подберут стопщика – и ни слова за весь путь. Лишь спросил:

– Тебе куда?

Я оторопел на секунду. В Липецке меня ждал Евгений Ласкателев, замечательный человек. Но кроме его замечательности и номера телефона, ничегошеньки о нём не знал. Ответил водиле стандартно:

– Мне к вокзалу.

– Я там не поеду. Мне за три квартала сворачивать. Хотя чёрт с тобой. Довезу.

Так я, вроде и не просил. Бывает, впрочем, такая чуть изощрённая схема взимания платы – приедет до места и смотрит, печально дыша. Тут иной случай. Мазда шестой модели цвета Опатия – машинка хоть и жёсткая на ходу, с низкой для российских трасс посадкой, но дорогая. И высадил меня её хозяин подле вокзала, не захотев денег.

Сама дорога получилась обычной. Только ближе к Липецку начались сумерки. Чуть-чуть совсем. Я глаза отвёл на дорожный знак, а когда снова глянул на дорогу, яркость слегка ослабла. Будто в зале, где светились пятьдесят девять лампочек, одну выключили. Так всегда бывает в дороге: сперва темнеет рывком, когда отвлечёшься, а потом уже равномерно. Ещё вполне день-деньской был, однако двинулся он в сторону убыли. И о возрасте своём мне вдруг думать расхотелось.

А совсем ближе к городу отметил сутки в дороге. Это случается, когда едешь далеко: первый день – самый долгий. Тем более не спал. Правда, дальше в эту поездку случалось времени опять замедлиться, но уже по неприятным обстоятельствам.

На липецком вокзале поезд выезжает из стены, прямо над часами. Не настоящий, конечно, хотя тоже железный. Он бы ещё гудел диким гудом каждый час, пугая беременных пассажирок и материалистов, так и вовсе бы занятно получалось. Но у строителей вокзала оказался слишком хороший вкус и аккуратная ирония. Фасад тут украшен объектами из листового железа, неплохо пародирующими столичные новоделы: Пушкина, например, с супругою или петербургских кузнецов, изготавливающих якорь. Впрочем, и официальный, положенный любому областному центру, памятник Александру Сергеевичу в Липецке дивен. Изображает он субтильного псиглавца7 с профилем левретки. Хотя да: запоминается.

К Евгению приехал относительно быстро. Он не один, конечно, живёт. У него хорошая такая, счастливая семья, законно непохожая на другие счастливые семьи. Нет, так-то всё обычно: преподают, репетиторствуют. Двое ребёнков. Сейчас больше, а тогда было двое. Мальчик и девочка. Они меня конфетами угощали и всяко прикалывались. Иногда Женя берёт очень большой рюкзак, уезжая автостопом в Абхазию. Он и в другие места, конечно, ездит, но в Абхазию всего интереснее. Ещё веселей только обратно, из Абхазии, когда рюкзак исполнен мандаринами. Конечно, с таким в кабину фуры лезть неудобно, а в Жигулях он просто не поместится: так нельзя в нашем макромире, чтоб какая-нибудь вещь помещалась внутри другой вещи, меньшей по размеру. Но всё же рюкзак вместе с Женей приезжает в Липецк. Тогда все радуются.

Мы сидели за столом, а на столе были мандарины. Не из Абхазии, те съели, а простые, магазинные. И торт оранжевый. И, кажется, варенье из облепихи. Евгений спиртной напиток водку не любит, оттого и я не хотел. Это хорошо. После мы стали гулять. Уже, конечно, в сильной темноте. От фонарей и снега происходил оранжевый свет, но в остальном мире сделалось темно. И нога болела всё сильней. Я её заклеил липким пластырем. Она сначала прошла, но скоро возмутилась опять.

В темноте нам встречались разные штуки. Иногда – красивые и странные, но чаще либо странные, либо красивые. Вот, например, Чебурашка на стене детского сада – он странный. У настоящего Чебурашки из мультфильма ведь круглые уши. А тут строители пытались выложить их из кирпичей, но кирпичи оказались прямоугольными. Соответственно, уши получились квадратными, будто их купировали ножницами по металлу. Чебурашку куда-то вели лиса Алиса и доктор Айболит в очках для слепых. Он, видимо, кота Базилио вылечил совсем, а очки у него отобрал.

И памятник на набережной был странным. Там четверо людей дудят в трубы и бьют в барабан. Серьёзные такие граждане, приземистые. Вообще, это про военный оркестр, однако многие говорят, будто тут памятник Битлам. Только конспиративный. Рядом: рядом много лет подряд бесчинствуют неформальные малолетки.

А на бульваре, идущем вдоль этого монумента, стоят другие скульптурки. Вот они точно красивые и странные. Кошки, собаки, обезьяны и, кажется, птицы в шляпах скручены из разных промышленных железяк продолговатой формы. Мило, правда, скручены.

Под бульваром начинается обрыв, за ним – река Воронеж, а после неё – Липецкий металлургический комбинат размером с отдельный город. Там даже трамваи сами собой ходят от цеха к цеху. Город вверху, комбинат внизу. Вернее так: город Липецк стоит на Среднерусской возвышенности, на самом краю. Вот тут, где мы, возвышенность, а ниже, после крутого обрыва – не возвышенность, а наоборот: Окско-Донская равнина. Редко ведь где так меняется география. Вот, например, когда едешь на Урал, никогда не знаешь: ты уже на Урале, или ещё в Придурье? Так для краткости Предуралье называют. А тут всё просто. Равнину с неравниной разве спутаешь? Комбинат в город почти не дымит: пар и другой газ, конечно, идут кверху, но не так высоко, какова гора.

Ещё на берегу есть занятный дуб. Точнее, сам по себе он простой. Красивый, но простой – тут много таких. А вот табличка на нём хороша:

Честно говоря, у меня были несколько другие представления о сватовстве в старинных боярских родах.

Впрочем, обитателей Липецка можно понять. Вроде у города и богатая история, а вроде её и нет. Жил малонаселённый пункт в Тамбовской губернии. Приезжал туда Пётр Великий, открыл минеральные воды. Екатерина II нарекла хоть и заштатным, однако городом. Торговали, да. Но вообще – существовали аккуратно. Архитектура купеческая, двухэтажная. И царь к пляжу идёт. Скульптура Петра здесь дивная. Изваяния, служащие объектом разных похабств, в нашей стране чрезвычайно распространены. Вот Валерий Чкалов в городе Нижний Новгород поднял очи горе, а при взгляде с третьей ступеньки делает такое, от чего памятник превращается в славу половой мощи советских лётчиков. Вот Константин Федин в Саратове смотрит на Волгу, но сам левою рукой детей плохому учит. Ну, и в других местностях старались. Однако липецкий император превозмогает всех. И поступь-то широченная, и сам таков – жеребец рядом с ним отдыхает. Нет, спустившись к павильону с минералкой, летом меж фонтанов или зимой средь неровного льда видишь: царь несёт подзорную трубу. Но вот при виде с иных точек – да, сила, энергия. Куда там изваяниям в индийском Кхаджурахо! И ведь не Церетели делал, но скульптор Клыков, царствие ему небесное, не тем помянут будь.

Флаг у Липецка красивый. Может, и самый красивый: золотое дерево в цвету. Кажется, у Гондора такой же был. Раньше над липою этой на флаге порхали натужные пчёлы, а теперь их убрали. В ознаменование независимости, конечно: пчёлы это ж тамбовский символ, а Липецк давно сам по себе. Ещё видели запутанную схему развилки между Первомайской улицей, Советской улицей и Свято-Успенским монастырём, где, отчаявшись, видимо, разъяснить шофёру маршрут, мудрый художник написал церковнославянским шрифтом марки Favor: «Предай Господу путь твой, и уповай на него». И театр видели, новодельный. Новые театры – они ж все похожи на трансформаторные будки, кроме тех, кто похожи на торты. Подле этой будки Евгений рассказывал про сложную систему отношений юных обитателей Липецка в минувшую эпоху уныния социализма, а прочее тьма скрыла.

На восток, на юг, немного Матрицы и снова на восток

Утром Евгений начал меня изгонять. Нет, завтраком угостил, дал хороших советов по оставлению города, однако затем начал изгонять. Точнее, поторапливать. Спрашивать аккуратненько, не пора ли мне? Я его даже не понял: за что? Езды-то всего 600 километров, главное – чуть-чуть от города оторваться, а там дорога подхватит. Однако Женя оказался весьма прав. Он тут всё же давно обитал, разобрался в местных нравах, обычаях и скорости передвижения.

Только я, этого не зная, поспешал совсем медленно. Дом его покинул ближе к полудню, а выйдя из автобуса, ещё пофотографировал магазин, именуемый «Липки». Уж больно туда, на вывеску, слоган просился: «Липки: заходи – обдерём». Да и уехал быстро. Полдороги до Тамбова прошли в хорошем разговоре о бедствиях вольных путешествий и преимуществах владения своим транспортом. Это так меня мужичок на Жигулях подбодрял. Он накануне в Липецке обрёл плоский телевизор размером с носилки для навоза и теперь домой ехал, покупку обмывать, 23 февраля праздновать, всяко ещё радоваться. Говорил: «Нормально всё. Поработаешь в этой Москве – тоже машину купишь». Я кивал.

Высадил меня возле остановки междугороднего транспорта. Так себе место. На остановке ж люди стоят, ждут автобус. Он должен, судя по расписанию, быть спустя час. Вот кто тут остановится? Мало кто. Да и, тормознув, наверное, человек станет удивлён: все за деньги ехать собираются, а этот, больно умный в красной куртке, – даром. Впрочем, никто подвозить и не собирался. И вообще, машин немного ехало. Выходной, зима.

А вокруг красиво. Плоское всё, необычное. И аккуратные цвета. Я же этот участок от Москвы до Саратова назвал, стартуя, «дорогой к солнцу». Не вслух назвал, но пафосно. Так именуют велогонку Париж – Ницца, отправляющуюся каждой ранней весною под ватным небом известной столицы. Гонку эту любит показывать «Евроспорт», и при её финале всегда радуешься за места, где 15 марта вовсю цветут зелёные изгороди.

Я же ясное небо в эту поездку увидел только на севере, но про это дальше скажу. Тут неяркость и плоскость пейзажа были уместны, хороши. И ноги не мёрзли. Хотя почти час простоял. Остановился опять грузовичок. На сей раз – Соболь. При знакомстве водитель, спросив, кто его пассажир и далеко ли вместе, отрекомендовался:

– А я вот бывший убийца.

В дороге разное бывает. Как-то на Урале меня и девочку по имени Кошка Плюшка в похожей машине вёз человек, лицом напоминавший скорее замминистра областного ранга. Нам комплимент ещё сделал:

– Еду вот, дождь такой идёт. Смотрю, вы стоите. Я сразу по вам понял: люди порядочные.

Сам он только-только вышел из колонии, где отбыл четыре года за мошенничество при строительстве сиропитательного учреждения «Дом ребёнка».

Вася же, ехавший к Тамбову, ничего не крал. Была драка на дискотеке, кого-то сильно пинали, и этот кто-то умер. Осудили троих, сделав Василия «паровозом». Получилось восемь лет. На зека он походил мало и коллег осуждал:

– Вот откудова у нас такая слава? Как Тамбов – так сразу бандиты. Это всё из-за отморозков. Ну, и телевизионщики старались. Теперь область инвестиций не имеет.

За инвестиции бывший, скорее всего, преувеличил, но некая мифология тут вправду существует. Пока ловил машину, и когда ехали, попадалось много тонированных легковушек с надписью странной латиницей: «Criminal region». А ещё волчьи морды на задних стёклах тут любят рисовать. Вот правда – для чего? Но бывший убийца – сильно, да.

Сошёл на объездной дороге вокруг Тамбова, где напротив видна развалина четырехэтажки, похожая на череп древней крысы из плохого музея. В доме том когда-то собирались делать автобазу, затем недолго была полулегальная гостиница для дальнобойщиков, а потом ничего совсем не стало. Евгений из Липецка тут ночевал как-то без мешка и палатки, сильно замёрз. Хоть и лето было. Случилось ему зависнуть почти у самого дома. Смешно: вот рядом Липецк, а он в поломанном строении зябнет на третьем этаже.

Впрочем, смеялся над Женей я очень недолго. Наоборот, грустить вскоре стал. Была у нас с Кошкой Плюшкой такая шутка: «Простояв три часа, они поняли, что зависли». Три не три, но вот я уже час тут почти. Площадку берцами вытоптал ровную, будто корт для бадминтона. Подмерзаю от ступней кверху. И машин-то вроде много, а точно плащ-невидимку надел. Даже рукой никто не машет. Мимо, мимо, мимо, мимо. Солнышко уже дугу нарисовало.

Со стороны Тамбова вышла девушка с рюкзачком. Может, красивая. Далеко она была, и я не видел. Опять придумал: вот она сейчас дойдёт, мы станем разговаривать, есть ирис, а потом быстро уедем. Однако, когда день не твой, так он весь не твой. Барышня по трассе не успела сделать и двадцати шагов, а ей уже остановился автомобиль Волга с той же надписью про криминальный регион, и два галантных кавалера зазвали её внутрь. А, меня объезжая, рожи скорчили, хохоча. Будь у них не Волга, а самолёт-биплан, так ещё б, наверное, крыльями качнули.

Дальше стою, зябну уже всерьёз. Ириса всё меньше, мысли короче, злее. И про девушку эту незнакомую тоже. Она-то чем провинилась? Топ-топ-топ. Туда-обратно. Сниму рюкзак, надену рюкзак. Начались постыдные думы насчёт ехать в Тамбов, а там – поездом. И с автостопом навсегда завязать. Повесить, так сказать, берцы на гвоздь. Разглядывать изредка фотографические карточки, удивляясь.

Выручил опять грузовичок. Форд. Водитель его Аркадий, взрослый совсем, лет пятидесяти, грузы стал возить недавно. До этого работал в лесной промышленности:

– Самое ж интересное – производство ставить. Когда всё полетело, так на работу можешь вообще не ходить. Инженер это ведь организация: оборудование заказываешь, бригаду нанимаешь. Из первого набора ж никто не остаётся: аванс получат и гудят. Их гонишь, других берешь, учишь. А потом, когда поехало, так сам начинаешь пить – со скуки-то.

Аркадий, человек вроде бы не толстый, на согласных буквах забавно урчал. Казалось, будто говоришь с троллем. Не интернетовским, а настоящим, из сказки. Вот и болтали. Я тоже делился руководящим, так сказать, опытом. Получалась сцена из чёрно-белого фильма: едут два немолодых человека, про работу говорят, учат друг друга. Благодать.

Правда, два года назад Аркашу работа достала:

– Сейчас всё леспромхозникам отдали, весь лес, все дела. А они, суки, жадные. Вот говорю директору: ты выбери чо-нибудь одно – или воруй, или жмотничай. А то и то сразу нельзя. Не. Нифига не понимают. Короче, у меня теперь новая карьера, своя. Была ГАЗель, теперь вот Фордик. Год поезжу – Фрета возьму. Потом второго. На него водилу посажу.

Планировал остатнюю жизнь Аркадий надёжно, и машину так же вёл. Очень не торопясь:

– Гоняют, у кого тачка не своя. Я бы на хозяина работал, так тоже б фестивалил. Быстрей работу сделал – халтуры твои. А тут нельзя. Вот надо мне к утру в Волгограде быть, так я зачем гнать стану? К утру и буду. Пока выгрузка-погрузка, отосплюсь, чтоб за рулем не срубало. Я ведь всю жизнь на северах. Родину-мать эту ихнюю только на картинках видел. А тут вот сфоткал внуку. Для масштаба: люди стоят, но всё равно не видно, до чего она здоровая!

И достал из бардачка, меня подвинув, смартфон с большим экраном. Ну, да. Тот самый монумент, тот самый вид. Наверное, большая статуя. Я сколько раз был в Волгограде, только издали смотрел. У этого города удивительная транспортная система. Даже с учётом нашей страны удивительная.

Потом мы ещё долго ели лагман и шашлыки в правильном месте. Правильное для еды место от неправильного на трассе отличается легко: возле правильного фуры стоят. Дальнобойщика ж можно один или два раза обмануть, но долго его обманывать не получится. Он или в табло хитрому человеку заедет, или будет его игнорировать. Значит, где много машин, там и кормят. Тут, конечно, зазор: любители кухни, представленной Еленою Молоховец, возможно, будут обмануты в своих ожиданиях. Но в общепринятом ныне вкусе, кухня придорожного кафе, где рядом много больших машин, скорей всего, окажется прекрасной.

Аркадий меня даже кормить хотел. Почему, спросил, ты один лагман съел, а больше не ешь ничего? Может, у тебя денег нет? Ну, как ему объяснишь: он и лагман съел, и шашлык съел, и лепёшки с кунжутом две, и сладостей ещё, а всё равно худой. Он пять раз по столько скушав, останется стройным. Наверное, Север его так натренировал. А скорее всего – свезло по праву рождения. Но каково ж нам, людям с равномерным обменом веществ? Нет, фигуру поздно беречь. Просто есть неохота. Правда, с разрешения водителя принял 100 граммов водки. Это его утешило. Тогда ещё 50 принял. Тут ведь не нарушение трезвости – я просто замерз.

В кафушке, украшенной головою лося, мы просидели почти час. А когда вышли, увидели темноту. Юг тут, господа. Ехали дальше, про всякое говорили. Аркадий дивился, узнав, что у меня семья, а я вот по стране катаюсь. Странно: у него ведь тоже. Хорошо, недолго прощались у развязки «кленовый лист» на въезде в город Борисоглебск. Развязки эти красивы очень. На машине проскакивая, их почти не заметишь. А полкилометра по кругу в опричной тьме и когда нога болит всё сильней – да, чувствительны.

Как сошёл с развязки, сделалась мне матрица. Темень вокруг была совсем непроглядной: объездную построили только-только, кажется, и фонарей на её поворотах ещё нет. А может, и не будет – проектированием у нас порою занимаются люди довольно необыкновенные. Справа лес, слева вроде бы тоже. Шёл, интенсивно прижавшись к обочине: вдруг машина станет догонять и шофёр не заметит светоотражающие полосы на куртке? Грустно будет и ему, и мне. Нет, заметил, скорость убавил. И в лучах фар появилась надпись флюоресцирующей краской на синего фона щите: «Борисоглебск – 3 км, Саратов – 300 км». Я обрадовался и расстроился. Хорошо, конечно, прийти в город Борисоглебск, но, с другой стороны, одолел-то лишь полдороги к Саратову. А в пути я уже скоро 9 часов. Медленно. Среди нашего с Плюшкой автостопного фольклора прижилась, среди прочих, такая фраза: «Иногда путешественникам случалось пройти трассы, которые они собирались проехать».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Вписчик – человек, обитающий дома у знакомого или приятеля, не оплачивающий своё проживание материально, но приносящий хозяину жилья радость хорошими рассказами, мелкими услугами или просто осознанием хозяином собственной важности (Здесь и далее все примечания внесены автором по настоянию редакции – А.П.).

2

Вписка – место обитания вписчиков.

3

Наталья Ключарева. Россия: общий вагон (роман). Новый мир, №1, 2006.

4

Особенности авторского стиля Олега Павлова. Мне его стиль в целом кажется симпатичным.

5

Хрючевка – она же «хрючево» (ср. р). Еда невысокого качества, как правило, сытная. Чаще употребляется в мужских коллективах: в экспедициях, в армии, на охоте. Готовится тоже чаще всего мужчинами, но, как видим – допускаются исключения. Этимология, вероятно, связана с тем, что пища такого рода более пристала поросятам, нежели человеку.

6

Тутмосы – четыре подряд фараона XVIII династии в Древнем Египте. По их именам всю династию порой обзывают «Тутмосидами», что может показаться обидным, но это правда. Увеличили границы страны, укрепили армию, наладили дальнюю торговлю. Тщательно ухаживали за бородами.

7

Псиглавец, он же кинокефал – мифическое существо, представляющее собой человека с собачьей головою. В таком виде принято изображать, например, святого Христофора. Но Пушкина в таком виде изображать не принято.