Звездный легион
Не слушая ни уговоров отца, ни причитаний матери, Драго собрал вещи и ушел из дома.
Он поселился на краю поселка в одной из брошенных хижин, которые пустовали еще с Недели Смуты. Его никто не беспокоил, ему никто не был нужен. Жил он, промышляя мелким воровством. Несколько раз попадался. И всякий раз, отсидев за мелкую кражу суток десять, оказывался на свободе: инспектор служителей проверял идентификационную татуировку, и выяснялось, что Драго еще слишком молод.
Тау считалась «дном» Альянса – ниже падать уже некуда.
Ссылка? Но любое другое место покажется осужденному на ссылку преступнику с Тау курортом… А держать его взаперти, кормить и поить за счет правительства было бы еще глупее, чем оставлять на свободе. Конечно, существовали принудительные работы, но согласно гуманным законам уэнов «ни одно существо, не достигшее совершеннолетия, не может быть отправлено на принудительные работы или иным способом наказано за свой проступок». Совершеннолетие наступало в двадцать один год, и до этого срока Драго мог чувствовать себя в полной безопасности. Власти планеты-тюрьмы много раз взывали к уэнам, пытаясь уговорить их внести в местные законы некоторые коррективы, но инопланетяне и слушать не желали. Их сила опиралась на власть. По меркам людей, они были консерваторами, каких поискать. Принятое однажды решение, даже если оно было в корне неправильно, никогда не пересматривалось. Единственная уступка, на которую пошли уэны, – система штрафов. Однако теперь Драго жил один. Он отказался от своих родителей и, следовательно, его все это не касалось.
К двадцати годам Драго превратился в огромного волосатого детину с низким лбом и руками ниже колен. Ходил он, сильно сутулясь, не мылся и не стирал своих вонючих обносков. Сальные волосы висели патлами… Словом, впечатление производил малоприятное. Все его нажитое добро состояло из десятка рваных, полусгнивших одеял и набора отмычек, который достался ему совершенно случайно.
Неизвестно, чтобы с ним стало бы дальше, останься он в Тау-52. Скорее всего, служители схватили бы его во время одного из рейдов. А потом, закованный в цепи, он отправился бы в вечную тьму, на самые нижние уровни шахт, куда отказывались спускаться вольнонаемные шахтеры. И там, проклиная всех и вся, стоя по колено в радиоактивной воде, он добывал бы нейтрит за миску похлебки и жалкую корку хлеба. Обычно «светляки», так называли рабочих нижних уровней, дольше года не протягивали…
Однако Драго повезло. Он встретил удивительное создание по прозвищу «Живчик». Поговаривали, что Живчик – мутант, порождение радиации. Одна удачная мутация на миллионы… Может, и так. А может быть, Живчик был преступником с какой-нибудь отдаленной планеты, где люди-поселенцы сумели пережить спонтанную мутацию, или целенаправленно изменили свой геном, приспосабливаясь к местным условиям… На Тау служители не зря получали паек и жалованье, ревностно уничтожая всех младенцев с ярко выраженной мутацией. Никаких трехглазых, трехногих, шестипалых! Поэтому родись Живчик в каком-нибудь из шахтерских поселков, его усыпили бы еще в возрасте двух-трех дней. Хотя Живчик мог родиться и среди отказников, ютящихся у отрогов Губастых гор. Там нет служителей и не действуют законы цивилизованного общества…
В день встречи с Живчиком – в один из тех мрачных дней, когда ветер как будто забывает о собственном существовании, и над поселком повисает грибовидное облако смога, – Драго повезло. Он стянул кошелек у одного из богатеньких вольнонаемных шахтеров.
Вернувшись в свое логово, он сел на пороге и начал потрошить толстый бумажник. В пыль полетели стереофотографии наигранно счастливых детишек и жены, кредитные карточки (пользоваться ими Драго не умел), пара засаленных визиток…
Драго оставил себе лишь несколько купюр, отпечатанных на тончайшей металлизированной бумаге. На одной их стороне красовалось изображение здания Совета Управляющих, расположенного в Тау-1, на другой – портрет какого-то мордастого уэна с суровым взглядом…
Неожиданно за спиной Драго кто-то хмыкнул. Парень резко обернулся… и остолбенел.
Больше всего Живчик напоминал Тыквоголового из страны Оз: неимоверно тощие конечности и огромная голова, удивительно похожая на тыкву и увенчанная на самой макушке пучком рыжих волос.
Рабочий комбинезон – обычная одежда мужчин на Тау, – висел на нем, как на вешалке. Правда, Драго не заметил нашивок, указывающих на то, к какой шахте приписан владелец спецовки. Странно… Носить их предписывалось в обязательном порядке.
Но еще больше Драго удивился, когда незнакомец заговорил:
– Привет, парень. Вижу, тебе сегодня подфартило.
Он говорил не только губами! Все лицо незнакомца пришло в движение, превратившись в чудовищную, бесформенную маску.
Драго вернул на место отвисшую от изумления челюсть и недовольно буркнул:
– Чего надо?
Спору нет, незнакомец выглядел занятно. Но это не повод обсуждать с ним свои дела. До совершеннолетия оставалось всего несколько месяцев… и Драго отлично знал, что за этим последует.
– А ты ловкий парень, как я погляжу, – как ни в чем не бывало продолжал Живчик. – Мне как раз нужен такой помощник…
– Отвали, урод…
Драго медленно поднялся, – словно дикий зверь, на вид расслабленный, но готовый в любой момент броситься на беззащитную жертву.
– Не глупи, парень, – спокойно проговорил Живчик, вроде и не замечая, как сжимаются и разжимаются кулачищи Драго. – Прежде чем прийти сюда, я кое-что о тебе разузнал. Поговорил со служителями. Твоя вольготная жизнь продлится еще месяца три, а потом удача навсегда повернется к тебе задницей.
Ничего себе! Драго почувствовал, что челюсть снова начинает отвисать. Родители – единственные люди, которые проявляли по отношению к нему какой-то интерес и даже какие-то добрые чувства. Но они давно отказались от сына… А больше до него на всем Тау никому нет дела.
– Чего надо? – повторил свой вопрос Драго, но на этот раз в голосе звучала не угроза, а любопытство.
– Предлагаю тебе одну работенку. Взамен я помогу тебе убраться с этой планеты. Точнее… мы покинем ее вместе.
* * *Взрывы прогрохотали в трех шахтах одновременно. В первый же миг погибло несколько десятков шахтеров, но через три часа число жертв возросло до нескольких сотен: люди задохнулись в завалах или получили смертельную дозу радиации.
Над Тау-52 завывали сирены. Тысячи рабочих вышли из домов и направились к центральной площади поселка. Установленный Альянсом порядок давно никого не устраивал. Многие мечтали выбраться с Тау – куда угодно, лишь бы не вкалывать как проклятым с утра до ночи, не зная выходных, не имея возможности выбрать другую работу…
Далеко не все шахтеры были преступниками. Они провинились перед Альянсом лишь в одном: их отцы и деды когда-то совершили то, что проклятые инопланетяне сочли преступлением. Они влачили жалкое существование, расплачиваясь здоровьем за каждую добытую тонну нейтрита. А теперь из-за нейтрита погибли их товарищи…
Масла в огонь подлила толпа малолетних преступников. Любые беспорядки обещали настоящее раздолье для мародеров…
Кто-то уже вооружился мегафоном и выкрикивал в него:
– Наши братья и родственники гибнут во тьме под землей… Нам платят гроши, нас лишили всех благ цивилизации… Мы живем, словно навозные черви… Долой служителей! Долой уэнов! Долой Альянс!
Гибель шахтеров оказалась на руку и руководителям РПП – Рабочей Профсоюзной Партии. Они утверждали, ведут борьбу за интересы шахтеров и рабочих перерабатывающих и горно-обогатительных комбинатов. На самом же деле функционеры РПП были просто сборищем тунеядцев.
Вскоре у дома Управляющего Тау-52 собралась огромная толпа. Люди топтались в нескольких метрах от оцепления служителей. Представители РПП, в деловых костюмах с красно-синими повязками на рукавах, уже появились, но пока ограничивались ролью наблюдателей. Они ожидали момента, когда шахтеры, дав волю гневу, перейдут границу дозволенного.
Наконец Управляющий – дородный старик в роскошных переливающихся одеждах пурпурного цвета, – вышел на балкон и недоуменно уставился на толпу. Система голосвязи подхватила его изображение, и над домом повис полупрозрачный великан. Несколько слуг устанавливали за линией оцепления переносное подобие трибуны.
– Вместе с вами я скорблю о погибших, – заговорил Управляющий. – Однако мне непонятно: почему вы покинули рабочие места, почему вышли на улицы? Аварии на шахтах случались и раньше…
Его слова потонули в реве толпы. Дождавшись, пока шум немного стихнет, Управляющий договорил:
– …Тем не менее, я готов выслушать представителей шахтеров и профсоюза.
Несколько человек попытались пробраться к импровизированной трибуне. Началась давка. Однако служители еще контролировали ситуацию и быстро восстановили порядок, пропустив к трибуне несколько человек – по большей части с повязками РПП. Некоторое время «избранники народа» весьма яростно выясняли, кому первому говорить с Управляющим. Наконец, на импровизированную трибуну влез толстячок в грязном комбинезоне. Его изображение тут же появилось над крышей дома рядом с изображением Управляющего. Казалось, в воздухе, чудом не задевая друг друга, повисли два рекламных аэростата.
– Я – Рим Фалор, наладчик шахтового оборудования, – загремел над площадью голос толстячка. – Многие меня знают…
Но дружные возгласы одобрения как будто не придали оратору уверенности – скорее наоборот.
– Я… – толстяк запнулся. – Там, в забое, погибли два моих сына…
– Мне очень жаль, что ваши сыновья погибли, – примирительно начал Управляющий. – Но почему…
– Негодяи!.. Дармоеды!.. Долой!.. – понеслось из толпы.
– Но почему, – Управляющий возвысил голос, – вы пришли сюда? Вместо того, чтобы ликвидировать последствия аварии?
– Потому что это не авария! – взорвался толстячок в комбинезоне. – Это диверсия! Инопланетные твари хотят нашей смерти!
– С чего вы взяли…
Рев толпы вновь заглушил слова Управляющего.
* * *– Похоже, пора продолжать, – улыбнулся Живчик, отойдя от окна чердака.
Драго, который сидел в самом темном углу, только кивнул. Все это время он пристально наблюдал за своим новым товарищем, пытаясь понять, кто же он на самом деле. Архипреступник, для которого жизнь других людей ничего не значит? Политический интриган? Хотя при чем тут политика…А может, посланец уэнов, затеявших какую-то свою неведомую игру?.. Однако Живчик пообещал Драго помочь убраться с планеты. А этот парень, судя по всему, слов на ветер не бросает.
Иногда Драго казалось, что Живчик совсем не тот, за кого себя выдает. Может, это вообще какой-то хитроумный механизм уэнов, созданный специально для того, чтобы посеять смуту и раздор среди людей? Ладно, все это не важно. Кем бы ни был этот Живчик, Драго сделал правильный выбор.
Он был слишком дик, чтобы понять истинную ценность человеческой жизни, а поэтому не чувствовал сострадания. Если ты позволил себя убить – значит, ты слаб или глуп. А эти рабочие… Они сами подставились, забравшись под землю. Драго не вникал в суть устройства общества и был совершенно уверен: если бы шахтеры воровали, вместо того, чтобы добывать нейтрит, они бы лучше жили. Правда, он никогда не задавался вопросом о том, что случится, если никто не будет работать, а все станут воровать.
– Давай, – рявкнул Живчик, заметив колебания своего помощника. – Они, того и гляди, договорятся…
Драго соединил два контакта. Земля содрогнулась. Еще три шахты обрушились, унося жизни ни в чем не повинных шахтеров. Толпа на площади взвыла.
– Они нас убьют! Всех убьют! – истошно завопил кто-то, не иначе как стоявший неподалеку от мегафона – крик разнесся на всю площадь, перекрывая прочие вопли.
– Добавь жару! – Живчик кивнул на самодельное устройство – аляповатую коробочку с небольшой выдвижной антенной.
Драго дернул рубильник, и по углам площади прогремели взрывы. Осколки камня шрапнелью брызнули во все стороны. Послышались крики раненых. Большинство собравшихся не пострадало, но люди в панике бросились прямо на оцепление. Изображение толстяка замерцало и погасло, а Управляющий в растерянности застыл на балконе, не зная, что предпринять. Он явно не был готов к подобному повороту событий.
Драго наблюдал за площадью, приоткрыв рот от восхищения. Это было круто! Куда круче, чем тюкнуть обрезком трубы по черепу вольнонаемному, возвращавшемуся из кабака! Даже, возможно, круче, чем тайком, за взятку пробраться в бордель, запрещенный для несовершеннолетних, – и стать на целых три часа хозяином и господином немолодой целлюлитной шлюхи…
– Пора сматываться, – негромко прошипел Живчик. Драго, увлеченный зрелищем, не отреагировал, но тут же болезненно получил локтем в бок.
– Уходим! – приказ прозвучал уже гораздо громче.
Драго вскочил на ноги. Очень хотелось поглазеть еще, но приказы Живчика лучше исполнять быстро, не раздумывая, – за последние дни он четко это уяснил. Прежде Драго полагался лишь на самого себя. Он шел по жизни, не задумываясь о будущем, ведомый лишь инстинктами, которым, похоже, тоже перепало радиации. Теперь он словно очнулся от летаргического сна. Понемногу приходило понимание. Надо жить иначе… И он доверился Живчику, который, похоже, вел его прямиком в новую, удивительную и прекрасную жизнь, к иным мирам.
Хотя что он знал о других мирах? Правительство Тау не слишком жаждало, чтобы граждане знали о жизни людей на других планетах. Новоприбывшие преступники быстро забывали прошлое. У людей короткая память, а тяжелый труд и лишения стирают ее, как ветер и дождь стирают слова, выбитые на камнях. Их рассказы казались родившимся на планете поселенцам сказками о неведомом, недосягаемом рае, которые приятно слушать, но верить которым глупо…
Едва поспевая за Живчиком, Драго нырнул в люк. В спину ударила взрывная волна: микроволновый передатчик, с помощью которого активировались заранее заложенные бомбы, разлетелся на мелкие кусочки. «Нельзя оставлять улики, – учил Живчик, когда Драго помогал ему перетаскивать и устанавливать заряды. – Одна улика – и самый лучший план провалится. А до конца жизни орудовать киркой в радиоактивной жиже в мои намерения не входит»…
Заговорщики скатились по лестнице. Даже если кто-то из жильцов дома и видел их, то вряд ли запомнил. И уж тем более никто не подумает, что эта странная парочка имеет отношение к взрывам на площади.
У входной двери Живчик притормозил:
– Теперь нужно как можно скорее выбираться из города и затеряться в песках, – зашептал он, подтянув к себе Драго. – Каратели появятся со стороны Тау-48. Если поспешим, сумеем незаметно подобраться к шлюпкам. А пока они разберутся, что к чему… Этих обормотов учили сначала стрелять, а потом думать.
В городе царил хаос. Пару раз Драго и его спутник натыкались на шахтеров: вооружившись чем попало, восставшие яростно громили административные здания… Мародеры грабили магазины, владельцы которых не могли оказать должного сопротивления. Со стороны центральной площади то и дело доносился треск автоматов. Похоже, Управляющий решил, что дешево свою резиденцию не отдаст.
На одном из перекрестков произошло настоящее побоище. Группа служителей попыталась остановить мародеров и привлекла внимание разъяренной толпы. В пыли валялись несколько окровавленных трупов, а некоторые были буквально растерзаны. Осторожно переступая через куски плоти, еще недавно бывшие чьими-то руками и ногами, Драго не думал о том, что именно он и его товарищ запустили ужасную машину смерти, которая с равной легкостью забирала жизни виноватых и безвинных. Однако он был виноват в этой бойне не меньше своего сообщника. У Живчика, при всей его железной воле и изворотливом уме, просто не хватило бы сил в одиночку провернуть подобную операцию. Незаметно, на руках спустить динамит в воздухозаборники шахт – это мог сделать только здоровяк Драго.
Вскоре беглецы добрались до окраины поселка.
Не сводя глаз с компаса, болтавшегося на тощей руке, Живчик уверенно шагал вперед. Впереди лежала пустыня. Драго помедлил, но делать было нечего.
Неожиданно у него неприятно засосало под ложечкой. Он отчетливо осознал, что навсегда покидает привычный, пусть и не слишком дружелюбный мирок. Да, этот мирок был не слишком добр к нему, Драго Шиляку. Да, в этом мирке его в скором времени ждала смерть. Но это его дом, его родина…
Однако отступать было поздно. Опустив голову и глубоко вздохнув, Драго побрел за Живчиком.
Когда поселок превратился в черную линию – словно кто-то небрежно мазнул углем по линии горизонта, – а трубы заводов стали напоминать тонкие палочки, подпирающие тучу серого смога, Живчик повернул на запад, обходя город по широкой дуге.
* * *Через пять часов Драго не выдержал.
– Может, отдохнем?
Он считал себя достаточно выносливым, но эта пятичасовая прогулка вымотала его. Ни одному из знакомых ему шахтеров не выдержать такой переход. Драго еще держался на ногах, но силы были на исходе. А как его проводник? Тот был по-прежнему свеж и бодр, словно только что выспался. Живчик он и есть Живчик.
– Погоди, приятель. Вот перевалим через те дюны…
Драго снова начало казаться, что Живчик – вовсе не человек. Он машина. Злая машина. Машина, которая решила погубить зачем-то глупых шахтеров, а заодно и его, Драго. Хотя кому он нужен? По крайней мере, на Тау-52 таких нет.
Живчик был неумолим.
– Идем, парень… Идем… Осталось совсем чуть-чуть… Держись… Неужели ты думаешь, что они никогда не узнают, кто заварил кашу?.. Давай. Вот она, дюна – всего ничего осталось…
Но они перебирались через дюну, и впереди вырастала новая, а потом еще одна и еще… Казалось, этим песчаным горбам не будет конца.
Неожиданно ноги Драго подкосились, и он упал.
– Погоди… Я больше не могу.
Живчик обернулся. Какое-то время его глазки внимательно разглядывали парня, словно пытались оценить ситуацию: сможет ли подняться умаявшийся здоровяк, или проще пристрелить его, как загнанную лошадь.
– Ты должен идти. Иначе придется тебя бросить. Как думаешь, кто первым до тебя доберется? Крокогрифы… – он запрокинул свою голову-тыкву и некоторое время наблюдал за полетом двух зубастых рептилий – кружили они так высоко, что казались бесформенными пятнышками, – …или легавые?
Драго молчал. И не шевелился.
– Ладно. Оставайся. Выясняй это в одиночку.
– Нет… – Драго облизнул пересохшие губы и попытался подняться. Его попытка увенчалась успехом. Относительным – кое-как поднялся и побрел, пошатываясь.
– Держись. Осталось совсем чуть-чуть.
– Ты мне… сто раз… говорил…
– Что поделать, не я командую вооруженными силами Альянса… Пришлось сделать солидный круг. Мы вышли из города, зашли им в тыл… Но кто же знал, что они высадятся чуть ли не на границе поселка? Еще пару километров, и мы вернемся, откуда пришли, только с противоположной стороны.
Драго молчал. Он пристально смотрел на Живчика. Подозрение, которое родилось у него еще тогда, когда это странное создание впервые изложило свой план, крепло с каждой секундой. Живчик не мог быть человеком. Не мог, и все. И дело тут не только во внешности…
Кажется, Живчик заметил нехороший блеск в глазах Драго.
Он сунул руку за пазуху и выудил из недр своего балахона опасную бритву. Взмах руки – и бритва раскрылась. Солнечные лучи заиграли на полированном лезвии. Драго видел много бритв. Его отец пользовался бритвой, да и у самого Драго под грудой гнилых одеял хранилась такая штуковина. Но бритва Живчика… Она была огромна, словно мачете. Блеск ее режущей кромки завораживал.
– Ты должен идти, мой мальчик, – словно не замечая, как потрясен Драго, продолжал Живчик. – Пойми, я не могу оставить тебя вот так – одного посреди пустыни. Я должен…
Неожиданно у Драго поплыло перед глазами. Лишь невероятным усилием он удержался на ногах. Теперь голос Живчика звучал как-то странно: он то становился нестерпимо громким, то смолкал, превращаясь в шепот.
И бритва. Мир исчез, осталась лишь бритва – тонкая полоска сверкающего металла. Исчез даже Живчик – бритва сама по себе висела в воздухе. Это продолжалось лишь миг. С трудом отведя взгляд, Драго помотал головой, отгоняя наваждение.
И тут…
Похоже, Живчик и в самом деле был человеком непростым. Если, конечно, вообще был человеком…
Драго почувствовал, как возвращаются силы. Он еще раз мотнул головой, пошатнулся и зашагал туда, куда указывал Живчик.
– Ну, так-то лучше, – улыбнулся Тыквоголовый. – Думаю, за этой дюной нам повезет.
Им и в самом деле повезло…
Посреди склона дюны застыла дюжина десантных шлюпок – приземистые машины уэнов, больше всего напоминающие толстых навозных жуков. Справа, возле самой дальней машины, под желтым маскировочным тентом томилась пара часовых. Больше никого видно не было.
Неожиданно где-то далеко впереди – судя по всему, там, где находился поселок, – что-то громко ухнуло. На горизонте вырос столб дыма, похожий на указывающий в небо черный палец.
– Видишь? – улыбнулся Живчик, если, конечно, эту гримасу можно было назвать улыбкой. – Что я говорил? Эти придурки оставили транспорт и пешком отправились проводить воспитательную работу среди твоих друзей.
Драго скривился.
– Они мне не друзья.
Живчик сделал вид, что не расслышал.
– Теперь надо убрать часовых…
– Зачем?
– Ты хочешь, чтобы тебя сбили где-нибудь над пустыней?
Драго лишь отрицательно покачал головой.
– Нет, конечно.
– Тогда держи.
Живчик вновь запустил руку за пазуху и вытащил револьвер. Ох, ни хрена себе! Настоящий древний ствол – совсем как у ковбоев в исторических стереовестернах!
– В барабане семь зарядов, – объяснил Живчик. – Часовых двое, вооружены только силовыми клинками. Иди и убей их. Стреляй в голову.
Драго, уже потянувшись за оружием, отдернул руку.
– Почему я?
– Потому что ты не сможешь подготовить машину к взлету. Пока ты будешь развлекаться, я сделаю все остальное. И чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше.
– Но…
– Или ты считаешь, что я могу бросить тебя? – Живчик вновь улыбнулся. – Зачем мне это нужно? Если бы я хотел отделаться от тебя, то оставил бы тебя в пустыне. Бери и иди. Ты справишься…
Драго нерешительно протянул руку и взял у Живчика револьвер.
Что-то тут неладно. Вот только что?
Драго не отличался острым умом и, что называется, не видел дальше своего носа. Если разобраться, Живчик прав. Если бы он хотел отделаться от Драго…
– Лады, – буркнул он. – Я их сделаю…
И, обреченно сжав револьвер, зашагал туда, где сидели часовые.
– Вот и славно, – отозвался Живчик и крикнул вслед парню: – Да, предохранителя тут нет, – навел, и жми!
Но Драго не слышал. Ему предстоит убить тех, кого он ненавидел больше всего на свете… Тех, кто удерживал его на этой поганой вонючей планете… Тех, кто не давал ему жить, как живут нормальные люди – в чистом, уютном мире, где бродят слабые и глупые лохи, набитые деньгами…
Нет, он не станет стрелять. Так слишком просто. Драго спрятал револьвер и выдернул из-за голенища тонкий стилет привычным ловким движением, – ему, с его грабками, даже не приходилось для этого нагибаться… Слово «стилет» он не знал, и называл свое оружие проще: заточка. Но пользовался им умело… Вот и сейчас держал так, чтобы пустить в ход в любой момент, и чтобы рукав скрывал клинок от солдат.
Живчик ошибся, часовых оказалось не двое, – трое. И они наверняка считали себя хозяевами положения, способными за несколько секунд напластать аккуратными ломтями подошедшего оборванца.
– Стоять! – рявкнул один из них. – Кто такой? Доставай именной жетон!
Наверное, часовой действовал в точности по уставу, – потребовал документы на расстоянии, слишком большом для удара рукой, но не препятствующем пустить в ход силовой клинок. Однако те, кто сочинял устав, никогда не видели ручищу Драго…
Она распрямилась стремительно, как туго сжатая пружина. Стилет ударил точно в сонную артерию часового. Похоже, бедняга так и не понял, что произошло, – повалился ничком на песок, заскреб ногами в растущей луже крови. Не медля ни секунды, Драго метнул стилет во второго солдата, и тот рухнул рядом, – слепо шарил по груди, пытаясь нащупать, вытащить заточку. Вряд ли бы ему это удалось: стилет вошел ему в грудь по самую рукоятку.
Третий часовой успел выхватить свой силовой клинок, но Драго был быстр, как песчаный вихрь. Его волосатая лапа стиснула руку, сжавшую смертоносное оружие, и одним рывком разорвала связки плечевого сустава. Часовой взвыл, выронил клинок и попятился, покалеченная рука болталась взад-вперед, словно какой-то нелепый маятник. В следующий миг страшный удар в челюсть подбросил часового в воздух. Перелетев через ограждение из маскировочной сетки, солдат покатился по склону дюны, несколько раз перекувырнулся через голову и замер. Казалось, он хотел зарыться в песок, но потом вдруг передумал.