Корпорация «Коррупция»

– Что теперь станет с этими проектами?

– Сложно сказать, – ослабив узел галстука и расстегнув ворот рубашки, как будто ему неожиданно стало нестерпимо жарко, несмотря на без устали работавший кондиционер, Колобов растеряно уставился на девственно чистую столешницу перед собой. – Не заморозим, конечно: у нас остаются обязательства перед партнерами и южноморцами. Но проблемы возникнут. Говорю же, Борис обладал неповторимым талантом, он умел нравиться, умел договариваться, никогда не боялся уступать, если затем мог получить больше. Никогда не считал компромисс проигрышем. Согласитесь, завидное качество?

– Его смерть может остановить реализацию инвестпрограмм или по-другому расставить акценты? – задал Леднев наводящий вопрос. – Может ли его смерть быть выгодной какой-нибудь из сторон? – он не хотел акцентировать внимание именно на «Золотых воротах», но чувствовал необходимость в оценке ситуации со стороны губернатора.

– Да нет. Совершенно точно – нет. По большинству вопросов условия согласованы и закреплены на бумаге. Ведь Борис был переговорщиком, а гарантии предоставляет Южноморский край и федеральное правительство. Некоторые процессы наверняка подвиснут в неопределенности, но работы не остановятся. Максимум, что может произойти – передвинем сроки ввода объектов в эксплуатацию… Нет, партнерам это точно не выгодно. Они наоборот заинтересованы в скорейшей отдаче… Понимаете, Штурмин не был осью, на которой вертится Земля. Это звучит довольно цинично, но он – чиновник, всего-навсего шестеренка в механизме, пусть и важная, отвечающая за многое. Из-за того, что шестеренка вышла из строя, механизм не перестанет работать, так как он вполне ремонтопригоден. Незаменимых у нас нет!

– Тогда поставлю вопрос немного иначе: кто пострадает из-за сегодняшнего убийства?

– Боюсь, что только Штурмин, – задумчиво произнес губернатор и добавил без особого энтузиазма. – Убийство Бориса не меняет в крае абсолютно ничего. Я скорее поверю, что здесь какие-то личные мотивы. – Губернатор кинул взгляд на часы, всем своим видом демонстрируя собеседнику, что опаздывает.

– Бизнес? Женщины?

– Не знаю. Быть может, месть. Он же воевал на Кавказе…

– Возможно, – Василий Петрович закрыл записную книжку, показав, что протокольная часть беседы окончена. – Скажите честно, Юрий Алексеевич, Штурмин занимался бизнесом в крае?

Колобов недовольно засопел, не торопясь с ответом. Начал вращать глазами и хватать ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Будто лично ему только что предъявили необоснованное обвинение в коррупции.

– Нет! Государственным служащим категорически запрещено заниматься предпринимательской деятельностью. Вам в Госдуме об этом должно быть хорошо известно! – прозвучало с нескрываемой иронией. – И Штурмин неукоснительно следовал букве закона. Хотя вы имеете полное право мне не верить.

– Что ж, я вас понял. А женщины? Говорят, он умел с ними ладить…

– Умел. Я же говорю: советник находил общий язык с любым собеседником. И женщины не были исключением… Но о каких-то порочащих связях я бы не стал рассказывать: не знаю. Ни у кого никогда не возникало сомнений, что он образцовый семьянин. Ни за что в жизни не поверю, что Борис пожертвовал бы благополучием близких ради какой-то мимолетной интрижки. Нет, и еще раз нет!

Здесь мнение свидетелей оставалось единым. Леднев поднялся, протянув руку с зажатой между указательным и средним пальцами визиткой.

– Прошу прощения, что вынужден был вас задержать, Юрий Алексеевич. Большое спасибо, что уделили время. Если что-то вспомните, обязательно звоните.

– Конечно!

Губернатор демонстративно небрежно кинул визитку в карман пиджака, пожал руку и подхватил портфель. Он прекрасно знал, что никакая сила не заставит его вспомнить что-либо, имеющее отношение к преступлению, не заставит набрать номер этого надменного, убеленного сединами сыщика, выписанного из самой первопрестольной. Как бы он хотел, чтобы сегодняшнего дня не было вовсе. Чтобы сегодняшняя трагедия никогда не случилась. Чтобы ищейки со своими пронырливыми носами не шарились по кабинетам в поисках скелетов в шкафу, не задавали вопросов и не выпытывали показаний. Чтобы так же светило солнце, и жизнь текла своим чередом.

Выйдя в коридор, Леднев проводил Колобова взглядом. Его не покидало впечатление, что осознанно или нет, но никто не хочет говорить правды, придерживаясь специально выдуманной и тщательно лелеемой легендой. Ни губернатор, ни его подчиненные, ни даже коллеги не собираются пускать его, чужака, ревизора из Москвы, в святая святых, охраняя покой бюрократических кулуаров. Слишком все масляно и приторно, чтобы соответствовать действительности. Все, что скрыто от глаз обывателя – тайна за семью печатями. И как же у него чешутся руки, чтобы эти печати сломать…

4

Рабочая суета в кабинете убитого и в приемной утихла, начальствующие персоны, эксперты и прочая публика растеклись по своим делам, коих в погожий июньский день было куда как много, позволив нижним чинам, наконец, выполнять профессиональные обязанности без оглядки на руководство. Только глава краевого УФСБ Заур Хаджиев продолжал ходить кругами, раздавая указания своим безликим, похожим друг на друга как две капли воды, подчиненным.

Илья Ильич Панов, изобразив крайне деловой вид, уехал. Как догадался Леднев, лишь для того, чтобы не сталкиваться лишний раз с Хаджиевым, отношения с которым были далеки от идеала. Но обещал обязательно вернуться, т.к. на месте еще работали сотрудники Следственного управления.

Чувство, что он упустил что-то очевидное, лежащее на поверхности и доступное для всеобщего обозрения, не покидало Василия Петровича. Так бывает: ходишь, ищешь, роешь землю, а из-за шор, созданных стереотипным мышлением, не можешь разглядеть того, что у тебя под боком. Сыщик – он потому и профессионал, а не профан, что способен избавиться от шор, выйти за рамки привычного, мыслить пространственно. О чем думал убийца? Почему он поступил именно так? Что планировал делать дальше? Чужая душа – потемки, а сыщик обязан в ней разобраться, должен предвидеть шаги преступника еще до того, как мысль о них возникнет у того в голове. Иначе преступник всегда будет впереди.

Он вновь и вновь перечитывал протокол осмотра места происшествия, копии которого любезно предоставил Виталий Лосневский, бродил по кабинету советника губернатора, надеясь увидеть то, что укрылось от цепкого взгляда следователя. Кадр за кадром просматривал видеосъемку, скользящую вдоль стен, по полу, запечатлевшую труп с аккуратным отверстием над переносицей меж бровей, с жуткими закатившимися глазами, уставившимися в потолок, с акцентом на улики: чашку кофе, латунную гильзу, застрявшую в стене позади жертвы пулю.

Ничего!

Он закрывал глаза и уже видел перед собой картину происшедшего. Слышал каждый шаг убийцы и сухой треск выстрела. Но визуализация убийства не подталкивала его вперед.

Как киллер прошел незамеченным в здание?

Каким образом незаметно покинул место преступления?

Здравый смысл подсказывал, что тем же путем, что и вошел.

Куда дел оружие?

Можно было бы предположить, что убийца затаился где-то здесь и ждет, когда снимут оцепление, чтобы скрыться восвояси. Но полиция утверждает, что все люди, присутствующие в администрации, прибыли уже после рокового выстрела.

А ведь истина где-то рядом и ее необходимо найти, во что бы то ни стало.

Чтобы понять преступника, надо вжиться в его образ, влезть в его шкуру, уловить ход мыслей. И Леднев раз за разом проходил от двери до стола, до того места, где киллер нажал на курок.

Ничего!

Следует установить мотив. Найти, кому выгодно…

В приемной зашумели, и Леднев машинально выглянул на звук голосов. В нескольких метрах от него стоял среднего роста, немного грузный, коротко стриженый мужчина, тело которого еще помнило хорошую спортивную форму и высокие физические нагрузки. Помнило, но предпочитало оставить в прошлом.

– Это правда?.. – голос предательски дрогнул, а немигающий, лишенный страха взгляд непреклонно буравил Василия Петровича, застывшего в дверях кабинета Бориса Штурмина.

Возникшая неизвестно откуда Вера Глонтия кинулась гостю на шею.

– Валечка, горе-то какое…

Он приобнял ее сильной рукой и прижал к себе, стараясь успокоить. Настойчиво повторил свой вопрос:

– Так это правда?

Не видя оснований уходить от ответа, Леднев кивнул головой, поразившись, как при звуке голоса незнакомца его пробирает озноб. Тот, кого Вера запросто назвала «Валечка», не говорил – он рычал, как раненый тигр. Будто пуля разнесла полголовы не Борису Андреевичу Штурмину, тело которого давно увезли в морг, а попала в него, заставив медленно угасать, превозмогая боль.

– Я сразу с поезда, сюда… – он достал из кармана билет и протянул Ледневу, отстранившись от Веры. – А здесь такое… Мы можем поговорить?..

Они прошли в кабинет по соседству, где несколько раньше Василий Петрович общался с Пановым. Сейчас здесь никого не было, только тихо сопел кондиционер, включенный заботливой рукой.

– Что случилось? – задал свой вопрос незнакомец еще до того, как успел присесть. Его небольшая спортивная сумка была беспечно брошена на пол рядом.

– Вы, собственно, кто? – уточнил Леднев, прежде чем посвящать постороннего в тайны следствия.

– Простите… Я – Валентин Дергач. Персональный водитель Штурмина. Мы с Борисом Андреевичем уже давно… – он замолчал, до скрипа стиснув зубы.

Задумчиво глядя на Дергача, Василий Петрович не торопился с продолжением беседы. Конечно, следовало бы пригласить к участию Виталия Лосневского как официального руководителя следствия, но делить на двоих законный трофей в лице важного свидетеля совсем не хотелось. Проявления чувств Дергачом показалось ему вполне искренним, и сам он открытым для общения. Этот человек хотел знать и готов был делиться знанием для того, чтобы убийца был скорее найден и наказан.

В нескольких словах Леднев обрисовал сложившуюся ситуацию, оставив без внимания версии, которые уже появились в ходе опроса свидетелей.

– Вы знаете, кто это сделал? – водитель задал вопрос в лоб.

– Мы, нет. А вы?

Задумавшись, Валентин потер ладонью гладко выбритый подбородок.

– Так сразу и не скажешь. Смерти его могли желать многие. Но между желанием и его воплощением в жизнь лежит целая пропасть, перейти которую не каждый способен.

– И слава Богу! – согласился Леднев.

Еще какое-то время Дергач молчал.

– Нет… я не готов назвать кого-то.

– Вы давно работаете на Штурмина?

В ответ Валентин горько усмехнулся.

– Кажется, всю жизнь. Мы познакомились задолго до его южноморского назначения. И это произошло в той… другой жизни. В Бамуте… Тогда было ни пожрать, ни помыться, ни согреться, ни выспаться… Нас бросили там на произвол судьбы: выживем, так выживем, а нет – значит судьба… Вот судьба и столкнула нас с Борисом Андреевичем. Он – человек сумасшедшей энергетики, с вечным оптимизмом и задором. Иногда казалось, что даже светится в темноте. За ним нельзя было не пойти, ему невозможно было не верить. И он нас вытащил из котла… Не командование, а именно он, майор Штурмин. Вывел всех до одного. Без потерь. – Увидев, что Леднев делает пометки в блокноте, он добавил. – Вы легко можете это проверить.

– Я так понимаю, вы вместе служили. А как вышло, что впоследствии стали крутить баранку у советника? – уточнил Леднев.

– Так началась моя вторая жизнь. Я обязан Борису Андреевичу своим рождением. Называйте, как хотите: боевое братство, благотворительность – ваше дело. Но Борис Андреевич – золотой человек, без преувеличения… У меня контузия была, затем депрессия жуткая. Я вообще после Чечни пить страшно начал, опустился практически, интерес ко всему потерял. Глаза закрывал и видел, как кровь рекой льется, как пацанов прямо передо мной на куски гранатой разрывает. А я эти ошметки с себя снимаю, а снять не могу… Вот видения водкой и заливал. А чем больше пил, тем ужаснее становилось. Замкнутый круг! – он говорил спокойно, даже буднично, описывая дела минувших дней, но видно было, что не фантазия это вовсе, а за каждым словом скрывается боль, боль, похороненная глубоко в себе. – Не у каждого психика выдержит то, через что на войне пройти приходится. Я оказался не самым сильным. Так что допился до чертиков. До «белки». Жена ушла. Работы нет. В квартире осталось только паркет продать – всю мебель, технику и ценности сам не заметил, как вынес… И в один прекрасный день, когда проспался все же, пошел в военкомат справку оформлять для пособия, чтобы было, на что бухло купить. А в дверях нос к носу столкнулся со Штурминым. Он – респектабельный, успешный, а я – нищий, оборванный и не мытый. Мне даже стыдно стало… Детали опущу – не интересно. Но он меня вытащил, реально на ноги поставил. Точно ему больше, чем мне это надо было. Сначала к своим друзьям на автобазу водителем пристроил, а через полгода к себе позвал. Так я на него рулить и начал… Он не шеф мне, а спаситель, за которого я кого угодно порвать готов… Готов, но защитить не сумел…

– Не сумели. А где сами-то были?

Валентин недоуменно уставился на Леднева.

– Говорю ж: с поезда я. К матери ездил в Ставрополь – больная она. Борис Андреевич меня отпустил на несколько дней.

Не похоже, чтобы он лгал. И железнодорожный билет служил тому подтверждением.

– Штурмину угрожали? Может, предлагали пойти на какую-нибудь незаконную сделку? Принять решение в чьих-то интересах?

Замахав руками, Дергач протянул:

– Нееет. Надо знать Бориса Андреевича. Он таких бизнесменов, которые откат предлагали, на порог не пускал и сообщал, если что, в компетентные органы. И те уж сами занимались. А угроз не боялся вовсе: говорил, что стыдно здесь бояться какой-то мрази. Да и не угрожал уже давно никто. Ни к чему это. Всем же известно было, что на любую угрозу он ответит еще более активной деятельностью. Не успокоиться, пока нечисть всю не выведет.

– Советник раньше бизнесом занимался?

Вопрос Валентина не удивил. Какой чиновник сейчас не имеет отношения к бизнесу? А вот ответ Леднева немного обескуражил.

– Занимался. Но еще до меня. Я-то к нему пришел, когда он уже на государственной службе был: сначала в Ростове, затем в Москве недолго и вот теперь – в Южноморске.

– А что за бизнес?

Вздохнув, Валентин развел руками:

– Врать не буду – не знаю. Что-то покупал, что-то продавал. Не его это было, но на хлеб хватало. Даже чтобы на хлеб сверху намазать что-нибудь. За пару лет капиталец сколотил небольшой, на него и жили с семьей в основном. На чиновничье-то довольствие не сильно разгонишься… Тогда и хлебнул, столкнулся с коррупцией, так сказать, на передовой. Понял, что надо что-то менять. Причем менять срочно, не откладывая в долгий ящик. Пока коррупция страну до основания не разрушила… О том периоде лучше с супругой его, Еленой Николаевной поговорить. Им через многое пройти пришлось. Против Бориса Андреевича же тогда даже дело возбудить грозились за мошенничество, хотя уверен, что в бизнесе у него все было чисто. Просто он патологический противник взяточничества был, а некоторые с него бабла срубить хотели по-быстрому. Спасло то самое «боевое братство» – вышли на кого надо и порешали вопросы. От Штурмина и отстали. Но с бизнесом он завязал, говорил, что на таких условиях в нашей стране любая предпринимательская деятельность обречена на провал.

– То есть пошел во власть, чтобы порядок навести?

– Ну да. Любил Чехова цитировать, Антона Павловича, что-то вроде того, что если мы все будем ответственно к работе подходить, то сможем на Земле рай построить. Я, правда, в это не верю, но вот Штурмину доверял всецело. С ним – и в разведку, и на край света. Если он что-то для себя решил, то будет биться пока результата не достигнет… В этот раз видно переоценил свои силы – разбился.

– Вы о чем-то конкретном? – насторожился Леднев.

– Да нет. – Дергач подавил в себе подкатывающий к горлу ком, сглотнул. – Он всегда и во всем точно на амбразуру бросался, точно в последний бой шел. Самоотверженный был человек. Бесстрашный. Требовательный. С подчиненных три шкуры драл и себе поблажек не позволял. Если работа кипит, так все на рабочих местах чуть ли не ночуют. Когда его в Южноморск назначили, местные просто в шоке были от такого графика: совещание мог на любое время назначить, в любой момент мог отчет потребовать или еще что. Когда войну бандитам объявил, дома совсем не ночевал. В приемной у него диванчик до сих пор стоит, так Борис Андреевич пледом на нем укрывался и спал часа полтора. Прокурор на него обижался. Тот в бане уже парится после трудового дня, а Штурмин его к себе зовет – скользкие вопросы обсудить требуется. Начальник главка МВД несколько раз охоту откладывал, потом мобильник дома оставил и укатил-таки, типа секретарь не уведомила его о предстоящей встрече у губернатора. Вернулся и получил по первое число: и за мобильник, и за охоту, и за вертолет, который не по назначению использовал, и за растяжку у Штурмина в подъезде. Потом ничего: попривыкли, адаптировались.

– А что за история с неудавшимся подрывом?

Хулиганская улыбка на секунду озарила лицо Дергача.

– Да ну! – он отмахнулся от Василия Петровича. – Какой там к черту подрыв?! Лохи они, а не подрывники. Вот в Чечне нас взрывали. А это… скажите тоже. Хлопушка учебная. Если попугать хотели – понятно, а взорвать… Неее… говорю – лохи…

– Но последствия-то были совсем не детские…

– Это да, – согласился Валентин. – Борис Андреевич меня позвал, чтобы я на шухере постоял: мало ли кто в подъезд сунется. И сам в пять минут всю конструкцию обезвредил. Но для него это была последняя капля…Быстро вышли на след заказчика, Кахи Сухумского, – был такой авторитет в Южноморске, Леднев при случае многое бы про него мог рассказать, – и рубанули топором по щупальцам этого бандитского спрута. Кто-то спрятался, а кто-то сел. Хотя позже шеф пришел к выводу, что Каху ему просто подставили. Но мафию он из края безжалостно выгнал.

– А кто подставил?

– Да бандиты же сами и подставили. У них там свои междоусобные разборки были. Они Каху и слили, чтобы от него чужими руками избавиться. Думали, наверное, что Борис Андреевич местью ограничится. А он не мстил, он работу свою честно делал. Так что в крае никто из них не задержался.

– И этого ему могли не простить, – предположил Леднев, надеясь, что версия, отвергнутая другими свидетелями, может найти подтверждение в словах персонального водителя.

– Могли, – кивнул Валентин, – но Штурмин не боялся мести с их стороны. Уверен был, что авторитеты обескровлены и обессилены, и власти в Южноморске больше не имеют.

– Хорошо. – Прихлопнув ладонью по столу, Василий Петрович решил вернуться от прошлого к настоящему. – Я понимаю, что мои вопросы могут вам показаться некорректными, но прошу ответить на них со всей объективностью. Чем честнее вы будете со следствием, тем проще нам будет искать убийцу.

– Без проблем.

– Скажите, Валентин, у Штурмина была любовница?

Женский след не являлся самым вероятным, но жизнь иногда подкидывает такие сюрпризы, что диву даешься.

– Нет. Хотя многие с удовольствием затащили бы его в постель. Вокруг него постоянно вилось столько охотниц, выбор огромный был. Но Борис Андреевич семьей дорожил всегда. Семья для него – это святое, а святым не поступаются. – Посчитав вопрос наиглупейшим, Валентин ухмыльнулся. – Он переживал очень, что детей увидел уже взрослыми. Пока служил, все горячие точки объездил, из командировок не вылезал, так их детства и не заметил. А теперь каждую минуту ценил, старался видеться как можно чаще. На сколько рабочий график позволял.

– Вы же с ним всегда ездили. С кем он встречался последнее время?

– Ну, почти всегда. Иногда Штурмин сам брал машину.

– Зачем? – хватаясь за каждую нить, Леднев чувствовал, что ни одну не может удержать в руках.

Вновь потерев подбородок, Валентин вздохнул.

– Уфф!.. Разные ситуации бывали: иногда я отпрашивался, было, раз заболел, так Борис Андреевич две недели сам себя катал. Потом сказал, что это было в первый и последний раз, – он сверкнул глазами, озаренный приятными воспоминаниями. – В отпуск я уходил как-то. Но Штурмин не жаловал мои отлучки… Хотя справедливости ради надо отметить, что отпускал меня бывало раньше, говорил, что сам справится. Я же не робот, я не могу трудиться без сна и отдыха.

– А он мог?

– Мог! – без запинки, с восхищением ответил Дергач.

– Но чтобы самому поехать куда-то, скрыть от вас поездку, такого не было? – уточнил Леднев.

– Нет, не было, – категорично замотал головой Валентин. – Да и нечего ему было скрывать от меня. Водитель же знает все про своего шефа, всю подноготную.

– Вот мне бы и хотелось ее узнать, – пояснил Василий Петрович.

Дергач долго думал, скрипя извилинами, морщил лоб, подгоняя воспоминания, потом поднял недоуменное лицо, взглянув на собеседника.

– Так нечего рассказывать. Борис Андреевич трудоголиком был до мозга костей. Жил работой и семьей. На работе проводил времени больше, но жену и детей от того любил не меньше. Рвался к ним при любой возможности. А из дома бежал на работу. Так и носился по кругу.

Вот и он точно так же ходит по кругу, подумал Леднев. Топчется на месте и никак не может сдвинуться: ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад. Словно врос корнями в этот треклятый кабинет, в приемную, в здание администрации.

– С кем он встречался в последнее время? – повторил он свой вопрос.

– Весь график встреч, на сколько я знаю, есть у Верочки, секретаря Бориса Андреевича. Ничего необычного. Он активно вел переговоры с инвесторами по проектам финансовых вливаний в край, которые находились под его патронажем. Я возил его несколько раз к ним, но имен не назову. Дважды встречались в Академии предпринимательства, несколько раз в Романофф-холле. Но Штурмин всегда оставался удовлетворен результатами, говорил, что все идет хорошо, и боялся какого-либо срыва…

– Почему?

– Как сказать? Суеверный был. Завидев черную кошку, обязательно поплюет трижды через левое плечо, если возвращался, забыв что-то – непременно в зеркало посмотрит. Всегда считал, что первый блин должен быть комом – тогда дальше дело отлично пойдет. А здесь все, как по маслу текло, и он ждал возможных затруднений.

– Может, все же какие-то проблемы возникли?

Активно роясь в воспоминаниях, Валентин не мог обнаружить в них ничего подозрительного, что натолкнуло бы следствие на след убийцы.

– Да нет. Все штатно шло. Никаких отклонений или волнений. Единственное, о чем Борис Андреевич переживал, что с трудом успевает выполнять поставленные задачи, изредка жаловался, что устал и хотел бы уйти на покой.

– Интересно. – Леднев искал в словах водителя подтекст. – А у Штурмина были возможности оставить государственную службу? Я имею ввиду, в большей степени финансы… Неработающая жена, двое несовершеннолетних детей…

– Не мне судить, – Дергач насупился, по всему видно было, что не привык совать нос куда не следует, – но у него пенсия по выслуге, участник боевых действий… Это, конечно, крохи… Зато от бизнеса, я уже говорил, кое-что осталось… Борис Андреевич рассказывал как-то, сильно раздосадованный отношением губернатора к себе, что если отважится плюнуть на все, то денег ему хватит, чтобы «скрасить скромную старость». Сказал, что шиковать не получится, но с голоду не умрет.

– А дополнительные доходы?

Ледневу вдруг показалось, что, задав вопрос, он сунул голову в пасть разъяренному тигру. Почему-то интерес об источниках обогащения советника губернатора неизменно вызывает нескрываемую агрессию. Но Валентин Дергач сдержался.

– Вы про взятки? Нет!

– Я совсем не про взятки, – отмел подозрения Василий Петрович, – а про возможности Штурмина извлекать доход откуда-то еще. Участие в бизнесе, личные инвестиции, рентный доход, да мало ли…

– Нет. Он же в крае на виду был, обязательно бы заметили и позором заклеймили: главный борец с коррупцией использует служебное положение. Нет. Был гол, как сокол!

– А если не в крае? – предположил Леднев.

– Нет. Я бы знал. Он же меня не за подчиненного считал, а за друга, боевого товарища. Из одного котелка кашу ели, вместе из окружения выбирались. Не было у него секретов. И доходов никаких, кроме вознаграждения за службу не было. Он порядок навести хотел, а грязными руками этого не сделаешь.

– Ясно.

Было ясно, как день, что все сотрудники краевой администрации вольно или невольно возвеличили образ советника Штурмина, возвели его в ранг святого и любое подозрение в его адрес воспринимают как личное оскорбление. Что ж, видно он и впрямь умел ладить с людьми, мог преподнести себя с лучшей стороны, а каков он на самом деле – покажут следственные действия ближайших дней. Главное, чтобы следствие не попало во власть колдовских чар, которые могут быть навязаны свыше.

– Тогда у меня, наверное, последний вопрос…