Если ты позовешь…

– Я знаю, и потому рада.

– Но я могла бы и постоять за себя в случае чего.

– А вот от этого мне бы хотелось предостеречь тебя. Нужно быть кроткой и покорной до тех пор, пока окончательно не выяснишь, какова тайна маркиза. Еще я попрошу тебя сообщать обо всем, что посчитаешь действительно полезным. Если вы будете жить в Париже, ты можешь рассказывать все мне. А если твой будущий муж примет решение вести более замкнутый образ жизни – с тобой обязательно кто-нибудь свяжется.

– Конечно, как скажете, – Сандрин кивнула.

– А теперь проводи меня, Сандрин. А то я и так уже задержалась, и мое присутствие здесь может показаться подозрительным. Не часто настоятельницы приезжают пожелать счастья своим воспитанницам перед свадьбой.

Они вернулись к дому маркиза, где перед самым входом стояла карета. Настоятельница села в нее и кивнула Сандрин на прощанье. Лошади резво тронулись с места, и через какое-то время экипаж превратился в маленькую точку.

Сандрин ничего не оставалось, как пойти в дом. Эта карета унесла с собой последние остатки ее прежней, такой простой и понятной жизни. Она получила свое задание и должна выполнить его хорошо, чтобы не подвести короля.

Теперь нужно пойти и сказать Анри, что она готова обвенчаться с ним. Свадьба. Она почти совсем забыла о ней, а ведь день уже почти подошел к концу. А это значит, что через несколько часов ей нужно быть в церкви. Необходимо срочно поговорить с маркизом, а потом разложить вещи, придумать наряд и прическу, принять ванну. Да столько еще всего. Остается надеяться, что Арлет поможет. Иначе она ничего не успеет. А опаздывать на собственное венчание нехорошо.

Зайдя в дом, Сандрин увидела на нижних ступенях лестницы своего будущего мужа. Он взял ее под руку и практически втащил в гостиную.

– А я уже подумал, что вы решили отправиться следом за гостьей, – произнес он, как только закрыл за собой дверь.

В его голосе явно читался сарказм. Интересно, не вызвана ли перемена его настроения тем, что это он скрывался за стеной кабинета? А это значит, он слышал все, о чем они беседовали. И он знает, что она скажет ему «да». А также знает, что к этому ее привели не его ухаживания, а всего лишь слова настоятельницы о женском предназначении и смирении.

Тогда она точно должна была сильно пасть в его глазах, так как стала такой же, как сотни окружавших его девушек и женщин, только и думающих о том, как выйти замуж и нарожать детишек.

Знал бы он истинное значение слов настоятельницы! Интересно, тогда он разозлился бы или воспылал к ней еще большей страстью? Ведь его привлекает все необычное. Как жаль, что она не может этого узнать.

– Нет, маркиз. Я же обещала вам остаться до завтра.

– Да, я это помню. Но, как я понял, это ни на что не влияет. Вы по-прежнему отказываетесь стать моей женой. Или я не прав?

Он точно все слышал, она не ошиблась. И теперь играет с ней. Но какое бы ни было у него настроение, она будет милой и ласковой. Ведь теперь ей во что бы то ни стало надо выйти за него замуж.

– Простите, что мне приходится говорить вам это. Но вы действительно ошибаетесь, маркиз.

– Вы передумали? И каково ваше решение на этот раз?

Анри был недоволен ее спокойствием, ласковым тоном.

Ему очень хотелось что-то сказать, чтобы вывести ее из равновесия, чтобы она снова стала прежней. Той, которую он знал и любил. А эта девушка, стоявшая сейчас перед ним, просто пытается добиться того, что делали многие до нее – женить его на себе. И если б она была такой с момента их знакомства, он бы бежал от нее со всех ног. И сейчас у него уже закралась мысль – а правильно ли он поступает, предложив ей брак? Ведь еще не поздно все отменить. Но нет. Как хорошо, что он знает ее другую. Если его теория верна, то после свадьбы она станет прежней. Той, которая ему нравится.

– Я говорю вам «да», маркиз. Я обдумала ваше предложение и всю ситуацию в целом. Этот брак решен нашими родственниками, и было бы нехорошо идти поперек их воли. Своим нежеланием вступить в брак мы бросим тень на репутацию наших семей.

Нет, ну какова! Делает вид, что это ее решение, и настоятельница тут не причем. Хочет обвести его вокруг пальца и выглядит при этом так, будто ничего особенного не происходит. Значит, он действительно в ней не ошибся.

Только бы еще понять, что же творится у нее в душе на самом деле.

– А как вы сами относитесь к этому браку? – уточнил Анри.

– Я вас не понимаю. Между моим отцом и вами существует договоренность…

– Я не об этом, – прервал он ее. – Вы хотите этого брака?

– В наше время девушку не спрашивают, чего она хочет.

– И все же, Сандрин, скажите. Мне вы не показались одной из тех девушек, которые полагаются на мнение окружающих при выборе манеры поведения.

«По крайней мере, до недавнего времени так и было», – подумал Анри.

– Хорошо, если вас интересует, что думаю я, я отвечу. У меня нет жениха, как у Амандин. Я ни с кем не помолвлена. Чтобы вы там ни думали, мне действительно не безразлично, что подумают о моей семье и о вас, если мы откажемся от этого венчания. И да, вы мне нравитесь… Даже половины этих причин было бы достаточно, чтобы согласиться на этот брак.

– Очень хорошо, что вы так честны со мной, – Анри усмехнулся, не особо веря ее словам. – Как я понимаю, подобным образом вы говорите мне «да»?

– А вы, маркиз, видимо, изменили свое решение?

– Ну что, вы свадьба будет. Я не из тех, кто поспешно меняет свое решение… – И маркиз Лекавалье многозначительно посмотрел на нее. – И, раз все так благополучно разрешилось, думаю, вам надо начинать готовиться к завтрашнему дню. Я позову Арлет, чтобы она помогла вам устроиться. Будет удобнее, если эту ночь вы проведете в этом доме.

– Предлагаете мне провести ночь с вами под одной крышей? Но я еще пока не ваша жена. Не пристало нарушать приличия.

– Завтра вы ею станете, так что поводов для беспокойства нет.

Сандрин пристально посмотрела на него и вдруг все поняла.

– Боитесь, что я передумаю? Да, маркиз? – с усмешкой произнесла она. – А если я останусь с вами в доме, то отказаться уже не смогу. Ведь все станет известно. Какое коварство. Не ожидала от вас! – притворно вознегодовала Сандрин. – Вам стоило бы больше беспокоиться о чести своей будущей жены. Не волнуйтесь, завтра я приеду в церковь к назначенному времени.

Анри повеселел. Наконец-то он узнает прежнюю Сандрин. И это оставляло ему надежду, что жизнь в браке ему понравится.

– А если это так, то к чему беспокоиться о такой мелочи, как кто и где проведет эту ночь? – спросил он. – К тому же в доме полно слуг. И у меня бывают приемы, Сандрин. Возможно, я открою что-то неведомое, но задержавшиеся гости остаются в доме на ночь.

– И гостьи, – закончила за него Сандрин и с нажимом продолжила: – Ваша разгульная жизнь, маркиз, не была для меня тайной. Но я надеюсь – раз уж так случилось и мы должны обвенчаться – вы оставите все свои прежние увлечения.

Ее голос звучал угрожающе, или ему показалось?

– Не сомневайтесь, Сандрин, я буду вам верен.

Нет, в его верность Сандрин не верила. Она точно знала, что брак не повлияет на количество женщин в его постели. Ее предупреждение относилось к совершенно иной стороне его жизни. Сандрин надеялась, что после свадьбы жизнь Анри Лекавалье изменится таким образом, что ей не придется доносить на него королю. Все же будет жаль, если такого мужчину повесят.

– Я очень на это надеюсь, маркиз, – все же продолжила она. – Верность – очень ценное качество для мужа. И, раз вы готовы пойти для меня на такие жертвы, я останусь в этом доме сегодня. Но только если вы не будете нарушать мой покой этой ночью. А чтобы вам было проще соблюдать это обещание, а попрошу Арлет провести ночь в моей комнате. Ведь там найдется какой-нибудь диванчик, чтобы горничная могла поспать?

Маркиз Лекавалье усмехнулся – она прочла его замысел. Ну что ж, ждать ему осталось недолго. Уж один-то день он точно переживет. Но потом ей от него не скрыться – она будет его. И ни одна горничная ей не поможет.

– Думаю, мы что-нибудь придумаем с диванчиком. – Анри чуть поклонился. – Я рад, что вы передумали. Я попрошу дворецкого найти горничную и отправить ее к вам. Подождите пока здесь.

– Как скажете, маркиз. Не смею вам перечить. – И Сандрин присела в глубоком реверансе. Как и подобает благочестивой жене.

Через несколько минут, после того как Анри ушел, в гостиной появилась Арлет.

– Мадмуазель Вилье, мне велено проводить вас в вашу спальню.

Если горничная и была удивлена данным обстоятельством, то виду не показала. Это еще раз уверило Сандрин в мысли, что особы женского пола – частые гости в этом доме.

– Все верно, Арлет, – подтвердила Сандрин. – Я хочу, чтобы ты помогла мне переехать и собраться к завтрашнему дню. И еще, если не затруднит, поспать сегодня в той же комнате, где проведу эту ночь я.

– Как скажите, мадмуазель. Следуйте за мной. – Арлет сделала реверанс.

Она проводила Сандрин в ее комнату в доме маркиза Лекавалье и открыла дверь.

– Проходите, мадмуазель Сандрин. Надеюсь, вам здесь понравится.

Как только Сандрин вошла, то сразу поняла, что это помещение предназначалось под спальню хозяйки дома.

Комната находилась на втором этаже и была не очень большой и от этого очень уютной. Почти прямо напротив входа было окно, украшенное портьерами в тон покрывала на кровати. Сама кровать стояла слева от входа. По обе стороны от нее располагалось по маленькому прикроватному столику с вазами, полными цветов. По правую руку от входа, почти у самого окна, была маленькая дверца в гардеробную.

Около окна располагался столик побольше, с зеркалом и туалетными принадлежностями.

Нежно-розового тона обои с мелкими белыми цветами, и белого же цвета вертикальными полосами. Мебель светлого дерева. Светло-лиловые шторы на окнах и покрывало на кровати. Мягкий плед того же цвета, накинутый на спинку стула у прикроватного столика. Ирисы и белые розы в вазах.

Здесь было все так, как она любила. Словно кто-то прочитал ее мысли и сделал так, как она и сама обустроила бы свою спальню, будучи чей-то женой.

Она никому не говорила о том, каким она видит свой будущий дом, и даже не мечтала об этом. Да и смысла особого в этом не было. Иметь свой дом ученицам ее школы было не положено. Даже если так и случилось бы, что им пришлось в угоду королю выйти замуж, в обустройстве дома, как, впрочем, и во всем остальном, им было предписано полагаться на вкус мужа.

Засмотревшись на убранство комнаты, Сандрин не сразу заметила платье, лежавшее на кровати. Оно было прекрасно. Бледно сиреневое, отделанное серебряным кружевом, с открытыми плечами и не очень пышной юбкой, оно мягко искрилось в лучах заходящего солнца.

Один из последних лучей спешащего на покой солнца отразился от вышивки платья, и его отблески, словно направлявшие ее взгляд, попали на коробочку, лежавшую на туалетном столике. И Сандрин заметила полагавшиеся к платью украшения. Браслет. Длинные серьги. Пояс, расшитый драгоценными камнями. Бриллианты и аметисты. Все это было похоже на сказку.

То, что она увидела в этой спальне, поразило ее. Тот, кто обустраивал эту комнату, явно знал о ней больше, чем она сама о себе. Нужно понять, кто же автор всего этого волшебства.

– Арлет, здесь очень красиво. Чудесная комната. Наряд и украшения действительно прекрасны. Кто же выбрал все это?

– Я рада, что вам нравится, мадмуазель Вилье. Раньше здесь все было по-другому. Но четыре дня назад маркиз распорядился все изменить. Даже обои поменяли. Мастера работали и днем и ночью. Хозяин приказал не останавливаться, пока не закончат дело. Он даже пообещал применить какую-нибудь страшную кару, если они не закончат в срок.

Сказав это, Арлет закатила глаза, словно эти слова были не приказом господина, а капризом расшалившегося ребенка. Которого, несмотря на несносный характер, любят, а потому разрешают ему разные шалости. В рамках разумного, конечно.

И тут, заметив удивленный взгляд Сандрин, она продолжила:

– Вы не подумаете, маркиз очень добрый. Он вряд ли решился бы на какое-то наказание. Просто хотел, чтобы рабочие поторопились. Вообще, весь дом сейчас сделан по его замыслу. Когда он стал хозяином, многое изменил. И платье он выбирал. Давайте примерим?

Сандрин кивнула. Когда платье было надето, Арлет снова обратилась к ней:

– Вам нравится?

– Да, Арлет, платье прекрасно. И цвет мне очень идет.

– Да, вы правы, этот цвет подчеркивает и цвет кожи, и волос. Удивительно, как с размером угадал, – продолжала Арлет. – А маркиз и видел-то вас тогда всего пару раз.

Сандрин призадумалась. А ведь и правда, идеально. Как же он угадал? Ведь ему полагалось жениться на Амандин.

Это с ней он знакомился дома. Предположим, там он и узнал нужный размер у мамы. Но ее размер и размер ее сестры не совпадали. А это платье словно сшили на Сандрин.

Неужели он знал заранее, что Сандрин станет его женой или поменял все в последний момент? И она решала спросить у Арлет:

– Скажи, а платье давно готово?

– Портниху вызвали на следующее утро как мы приехали. Вам что-то не нравится? Может, его немного переделать? Время еще есть. Я могла бы вам помочь, если скажите, где перешить. Да и Вивьен, ваша вторая горничная, тоже умеет работать иголкой. Маркиз только сегодня сказал, что она будет вашей второй горничной. Я слышала.

– Нет, Арлет, ничего не нужно переделывать. Все идеально.

«Даже слишком идеально», – подумала Сандрин.

Сандрин понимала, что для Арлет не стало большой неожиданностью, что платье подошло. Ведь горничная полагала, что маркиз провел со своей невестой достаточно времени, чтобы узнать какое платье нужно подготовить на свадьбу. Только Арлет не знала самого главного – та, с кем ее хозяин познакомился несколько дней назад, и та, кто прибыла в его дом – две разные девушки.

Ее сестра в этом платье просто утонула бы. Амандин, в отличие от Сандрин, была совсем худощавой, с крошечным размером груди и очень узкими бедрами. Как он догадался, что нужен размер побольше? Или заказал такой, решив, что в случае чего его можно ушить? Нет, это маловероятно, учитывая, как оно скроено. Мужчины о таком не думают. И, если оно шилось на сестру, то должно было бы быть короче – Амандин ниже ее на сантиметров на пять. Сандрин сама любила шить, и в таких мелочах разбиралась.

Ладно, оставим мысли о нарядах, возможно, это просто случайность. Другие слова Арлет обеспокоили ее больше. И это отнюдь не опасения Арлет, что она может потерять место горничной. У нее теперь две служанки. И решение об этом он принял совсем недавно. Почему всего несколько часов назад у него не возникло мысли приставить к ней дополнительные глаза и уши, а теперь она появилась? За последнее время изменилось только одно – он увидел директора ее школы. И эти поразительные перемены в его настроении после ее отъезда… Означает ли это, что он понял, кто она на самом деле? Знает ли, чему ее учили и зачем. Догадывается ли, что ее могли приставить шпионить за ним? Пусть об их существовании знало мало людей, но кто поручится, что он не вошел в их число?

Тогда все его действия сейчас значат только одно – настоятельница права: ему есть что скрывать. Маркиз Лекавалье не казался ей негодяем, способным хладнокровно предать короля. Но это было до того, как он приставил к ней целый эскорт для слежки. Конечно, она не собиралась по пустякам беспокоить настоятельницу. Тем более что путешествия в Париж не намечалось. А писать письма было небезопасно. Маркиз мог быть знаком с теми шифрами, каким их учили.

Но теперь узнать, что же на самом происходит в этом доме, ей хотелось как можно скорее. Вот и проверит свои навыки.

Как только она это поняла, все снисхождение к маркизу, надежда на то, что настоятельница ошиблась на его счет, мигом улетучились, и остался только холодный расчет. Нельзя поддаваться влиянию маркиза. Какую бы роль он ни играл, каким бы милым ни казался. За последние несколько часов она посмотрела на него другими глазами, со стороны.

Не нужно обманывать себя, думая, что он решил жениться на ней потому, что она ему понравилась. Сандрин прекрасно понимала, какая девушка ему нужна – богатая и знатная красавица, которая блещет в обществе и которой все восхищаются. И это – не она. Она такой не успела стать, согласившись на этот брак. А значит, она не могла ему нравиться по-настоящему. Только как девушка на одну ночь.

– Какие еще будут указания, мадмуазель Вилье? – Голос Арлет вырвал Сандрин из раздумий. – Я должна спуститься или остаться здесь?

– Уже поздно и пора готовиться ко сну. Завтра важный день. Я попрошу тебя остаться со мной. Так мы соблюдем необходимые приличия. Да и мне будет не так боязно перед завтрашним днем. Ты не против? Только нужно решить, где ты будешь спать.

– Вы зря переживаете, маркиз хороший человек. Он вас не обидит. Но если вы хотите, мне не сложно переночевать здесь. Только нужно будет найти какую-нибудь кровать. Подождите, мадмуазель, я пойду узнаю, что можно придумать. В доме определенно имеется несколько диванов, которые легко можно принести сюда.

Через несколько минут горничная вернулась в сопровождении двух слуг, которые легко, словно перышко, несли небольшой диванчик.

– Отнесите в гардеробную, – произнесла Арлет, вошедшая сразу за ними.

– Нет, нет, не нужно. Оставьте его в этой комнате. Около окна тебя устроит? – Сандрин была непреклонна в своей решимости оставить Арлет именно в этой комнате.

– Но мадмуазель Вилье, возможно, это не очень удобно…

– Но более прилично, чем если бы я осталась тут сегодня одна. Не хочу слышать никаких возражений.

Мгновение спустя диванчик занял свое место в спальне у окна, как того хотелось Сандрин. Но, благодаря усилиям Арлет, все же поближе к двери в гардеробную.

Спустя полчаса девушки были каждая в своей постели. Только Арлет практически сразу заснула, устав от дневных забот. А Сандрин не спалось.

Шаг за шагом она обдумывала план того, как выведет маркиза Лекавалье на чистую воду и сдаст на милость короля. И почему-то данная мысль приносила ей несказанное удовлетворение. Особенно, когда она вспоминала, с каким коварством он обхаживал ее пару дней назад. Хотя и понимал, что переключит свое внимание на другую, как только сама Сандрин побывает в его постели.

Где-то посередине ночи дверь в спальню тихонько открылась. Через мгновение Сандрин увидела Анри Лекавалье, оглядывавшего комнату сквозь небольшую щелку. Не упустил-таки возможности воспользоваться ее беспомощностью, думая, что она спит! Нужно быть с ним еще осторожнее, чем она предполагала.

Увидев, что в комнате спит и Арлет, маркиз закрыл дверь и тихонько удалился.

В то же мгновение Сандрин встала и подперла дверь всеми стульями, имеющимися в спальне. Подумав немного, она добавила к этой конструкции еще и столик для умывания, водрузив на него сверху таз и кувшин, полный воды.

Пусть теперь попробует войти, не наделав шума.

Позлорадствовав вдоволь над лицом маркиза, каково оно будет, если он попадется в эту западню, обрадованная Сандрин легла в кровать и тут же заснула.

Разбудил ее возглас горничной.

Открыв глаза, Сандрин увидела Арлет, удивленно взирающую на баррикаду у двери.

– Мадмуазель, кто же мог это сделать?

– Это я, Арлет.

– Но как вы смогли? Это же все очень тяжело, – глаза Арлет стали еще более круглыми от удивления.

Сандрин об этом и не подумала. Перенесенная ночью мебель не показалась ей тяжелой. Но это и понятно. Во время обучения в школе ей приходилось много заниматься верховой ездой. Да и в комнату она спокойно могла проникнуть, забравшись по веткам дерева. Поэтому она легко подняла с места и стол, и стулья. Тогда единственной ее мыслью было не наделать шума, чтобы не разбудить спящих и не вспугнуть маркиза Лекавалье, который еще не так далеко отошел от двери спальни. Но сейчас, глядя на Арлет, Сандрин поняла, что нужно было подумать и о том, как ее действия будут выглядеть в глазах девушки.

– Я очень осторожно и медленно. И волоком… большую часть. Ты просто крепко спишь, Арлет. Потому ничего и не услышала.

– Вам надо было разбудить меня, я бы помогла.

– Спасибо, Арлет, мне было не трудно. – Вот что значит действительно хорошая горничная, даже не задает вопрос, зачем это все нужно было делать. Да еще посередине ночи. “Дай тебе нужно было отдохнуть, ты же устаешь за день. Столько дел.

– Ну что вы, мадмуазель Вилье, мне совсем не сложно.

– Давай оставим эти разговоры. Я вижу, что ты делаешь так много, что к концу дня просто валишься от усталости. А я, видишь, даже заснуть не смогла. Да еще к середине ночи стали мерещатся всякие ужасы. Вот и решила подпереть дверь, на всякий случай.

И пусть Арлет не нуждалась в объяснении причин, для чего ей понадобилось возводить это сооружение у двери, Сандрин посчитала это необходимым. Лучше уж рассказать свою версию случившегося, чем рождать к голове у девушки тысячу догадок. К тому же она не так далека от истины: маркиз Лекавалье, решивший воспользоваться ее беспомощностью, действительно персонаж кошмара.

– Я думаю, это все из-за сегодняшней свадьбы, – начала тихонько Арлет. – Такой важный день.

– Все девушки рано или поздно через это проходят.

– Да, это так, вы правы, мадмуазель Сандрин. Только все волнуются, уж поверьте. И не только из-за того, что соберется много людей, все будут на тебя смотреть и все такое. Переживают еще и из-за того, что будет потом. Не у всех мужья оказываются нежными и щедрыми.

– Думаю, я понимаю, о чем ты. Но не переживай. – Сандрин улыбнулась. Девушки из простых семей всегда вырастают раньше своих богатых и знатных сверстниц. И знают жизнь гораздо лучше них. И Арлет захотелось, видя ее волнения, успокоить. Но если бы она только знала, к чему готовили Сандрин, то даже не начала бы этот разговор. – Меня давно просветили и на счет этой стороны брака тоже.

– Вы простите меня. Возможно, я позволяю себе лишнее. Просто хочу сказать, чтобы вы не переживали. Маркиз Лекавалье не из таких. Он очень добрый.

– Спасибо, Арлет. И, раз уж мы завели этот разговор, давай договоримся на будущее, что если тебе есть, что сказать, ты всегда это скажешь.

– Но так не принято.

– Ничего, у нас будут свои правила.

– Хорошо, мадмуазель Сандрин, как скажите. – Горничная кивнула.

– Ну, а теперь давай одеваться, – улыбнулась Сандрин. – Дело это не быстрое, а венчание совсем скоро.