Рыцарь для леди
В итоге я дала разрешение на эксперимент. И вот теперь передо мной сидел абсолютно другой человек! Мягкие каштановые волосы красивой волной падали на модный высокий воротничок. Винного цвета камзол подчеркивал бледную кожу и аккуратные усы! Я и забыла, что мужчин серьезно меняет растительность на лице! Это священники и семинаристы брились гладко. Теперь передо мной был молодой мужчина, возможно, чиновник или даже офицер… Хотя нет, офицера всегда выдают выправка и молодцеватость, значит, все же штатский… А кто?
– Добрый вечер, мистер Трэвис! Вы прекрасно выглядите! – сказала я. – Приглашаю вас поужинать и обсудить наши дела.
Себастьян отодвинул для меня стул – и я порадовалась. Похоже, мальчика действительно готовили к светской службе или просто очень хорошо преподавали этикет.
Мы сели, и мистер Бриггс торжественно снял колпаки с закусок. Новенькая кухарка расстаралась – тут были перепелиные яйца, начиненные сыром и зеленью, рулетики из ветчины с начинкой из листьев салата, маленькие поджаренные хлебцы с паштетом и восхитительные с виду лепешки, начиненные рубленым мясом.
Себастиан прочел молитву, и мы приступили к трапезе. Я невольно любовалась длинными гибкими пальцами мистера Трэвиса, его изящными движениями и безупречными манерами. Право слово, он легко впишется в приличное общество. Его выдает лишь молчаливость и некоторая робость, что вполне допустимо для провинциала. И все же чем его занять?
– Мистер Трэвис, – я вежливо улыбнулась, разрезая кусочек говядины, – чем вам нравилось заниматься в семинарии?
– Меня привлекала служба, – серьезно ответил он.
– А чем вы занимали свой досуг? – я была настойчивой. Мальчика нужно было вытащить из меланхолии.
– Я любил читать, – наконец отозвался он. – В скриптории хранилось множество свитков и книг. Настоятель позволял мне читать их, если я хорошо выполнял всю работу.
– Что за книги? – заинтересовалась я. Принцесса тоже любила читать, но из-за занятости предпочитала книги слушать. Мало кто знал, что ее чтица отлично знала латынь и греческий, неплохо разбирала франкийский, германский и даже итлийский. Мое образование не было столь полным, но за шесть лет службы я успела много узнать, проводя время рядом с принцессой.
Себастьян перечислил труды греческих и латинских философов и поэтов, добавил парочку драматургов и ученых.
– Где вы раздобыли переводы? Насколько я знаю, их ничтожно мало…
– Я читал в подлиннике, миледи.
Я с трудом удержала изумление. Далеко не каждый сиятельный лорд так образован!
– Вы читаете на латыни и греческом?
– Еще на франконском, итлийском и немного на турецком, – признался Трэвис.
– На турецком?
– У нас был сторож – турок из пленных. Он где-то раздобыл несколько книг на своем родном языке и просил меня читать ему вслух, когда стал плохо видеть.
– Себастиан, это же потрясающе! Я придумала для вас занятие!
– Занятие?
Семинарист отнесся к моему энтузиазму подозрительно, но меня уже было не остановить:
– Вы знаете, как много людей мечтают прочесть Эсхила и Аристофана? Даже Гомер в хорошем переводе большая редкость! Если вы сделаете достойные переводы, их легко возьмут издательства!
Себастьян озадачился:
– Миледи, вы уверены?
– Несомненно! В этом доме есть библиотека. Вы туда не заглядывали?
Юноша покраснел:
– Мистер Бриггс принес мне несколько книг.
– Вот и замечательно! Садитесь в библиотеке за стол, выбирайте книгу и переводите. Бумага и чернила там есть. Поставьте себе цель: хотя бы пару листов в день, и вы сможете заработать себе на жизнь!
Мистер Трэвис так задумался, что даже забыл про ужин! Пришлось мягко вернуть его к действительности, а потом проводить в библиотеку.
Книги стояли и лежали в шкафах за плотными штофными занавесками – чтобы не пострадали от солнца. Когда миссис Лидия отодвинула плотную ткань, у меня снова вскипели на глазах слезы. Леди Инфиолата перевезла в этот домик большую часть своей личной библиотеки! А я помню, как Верден сокрушался, что она передала ее какому-то монастырю! Мой дед по матери собирал книги на языках оригинала, а бабушка очень уважала старинные травники, лечебники и редкие исторические хроники. Именно ее книги о рыцарях и благородных дамах я любила читать. В общем, Себастьяну точно будет чем заняться!
– Взгляните, мистер Трэвис, здесь есть отдельный шкаф с греческими и латинскими авторами! – я бережно погладила позолоченные корешки. – И даже рукописные книги, принадлежащие роду моей матери! Если мы найдем лояльного издателя, на этом можно будет неплохо заработать! Но если вас мало интересуют переводы, вы можете заняться копированием рукописных книг. Уверена, в семинарии вас научили красиво писать, а такая работа будет стоить дорого!
Кажется, я угодила в яблочко! Себастьян прошелся длинными музыкальными пальцами по корешкам и выдохнул:
– Я занимался ремонтом книг в скриптории. Порой переписывал поврежденные листы и даже научился изготавливать переплеты!
– Это просто прекрасно! – я скрыла облегченный вздох. – Завтра составьте список всего необходимого, пусть мистер Бриггс пробежится по лавкам, купит все необходимое, и можете располагаться, где вам удобно!
– Рыбный клей довольно сильно пахнет, миледи, – Себастьян немного беспомощно оглядел уютную читальню, украшенную мягкими креслами, диванчиком и столиком для чаепитий.
– Такие работы можно проводить в каморке возле кухни, – решила я, вспомнив чуланчик, в котором мистер Бриггс чистил и сушил обувь. – А вот сами книги отсюда лучше не выносить. Целее будут.
В этом мистер Трэвис был со мной полностью согласен.
Глава 9
Утром я изрядно нервничала, но отступать не собиралась. Прощание с графиней Верден было назначено на полдень. Миссис Лидия, сжав губы, подала мне завтрак, перевязала раны и принесла полный траурный наряд.
Собиралась я тщательно. Светлые кудри с помощью экономки уложила в модную прическу. Шляпку надела наимоднейшую – графиня Верден никогда не гналась за модой, ее туалеты были формой, а вот сейчас я позволила себе кокетство и мушку на виске. И многослойную траурную вуаль с кокетливым зубчатым краем.
Платье портной пошил удивительное – скроенное по последней моде из черного атласа с отделкой из бархата, оно выглядело дорогим, роскошным и … кокетливым! Этакий легкомысленный траур, превращавший мою фигуру в подобие фарфоровой куклы.
Усиливая это сходство, я приказала затянуть корсет – талию легко можно было обхватить руками, и надела ботинки на высоком каблуке – они добавляли роста и делали движения неуверенными.
Перчатки, сумочка, модная в сезоне муфта – и вот узнать меня уже практически невозможно.
– Мистер Трэвис уже готов?
– Да, миледи! Пролетка ждет!
Я спустилась вниз и залюбовалась бывшим семинаристом. Высок, строен, плащ с пышными пелеринами зрительно добавлял ширину плеч и рост. Траурная шляпа с вислыми полями, трость, усы… Да его наверняка и приходской капеллан не узнал бы!
– Мистер Трэвис, прошу вас обращаться ко мне: леди Бристоль. Аманда Бристоль.
– Как скажете, миледи, – серьезно отозвался он.
– Что ж, мы отправляемся в особняк Верденов. Сейчас там прощание с покойной графиней. Принесём соболезнования, и… вы поможете мне кое-что оттуда забрать.
– Кое-что забрать?
– Мое приданое включало в себя не только счет в банке, земли и ценные бумаги. Там были еще драгоценности, мои личные книги и векселя королевского банка. Все это я хочу забрать.
– Но… разве это не кража? – Себастьян помог мне сесть в пролетку и укутал ноги пологом.
– Это мои личные вещи, про которые никто не знает, – покачала я головой. – Моя гувернантка, миссис Котти, была вдовой, пережившей троих мужей. Она поделилась со мной своей мудростью, когда я выходила замуж. Ее советы очень помогли мне во дворце. Один из них – всегда имей припрятанные деньги или то, что ты сможешь быстро продать. Очень помогает выжить.
Трэвис взглянул на меня с легким страхом, но разговор пришлось прервать – мы подъехали к особняку Верденов.
Странное чувство охватило меня, когда я взглянула на эту серую громадину. Когда-то меня, юную и влюбленную Вивьен Верден, в это здание привез молодой муж. Он светился радостью, целовал мне пальцы, а через неделю, получив приданое, едва здоровался за завтраком. Потом были стычки со свекровью, холодность прислуги, и, наконец, приглашение ко двору ее высочества – скромный тихий двор сестры короля привлекал куда больше ледянной семейки Верденов. Я с радостью покинула этот склеп, сменив его на другой – красно-коричневый.
Пока я предавалась тяжелым размышлениям, спрятав лицо под вуалью, пролетка въехала во двор и остановилась у крыльца. Мистер Трэвис помог мне спуститься, и мы присоединились к жидкому ручейку посетителей, поднимающихся по лестнице.
Я присмотрелась. Впереди поднимались в основном родственники Верденов – младшие ветви, племянники жен и сестры мужей.
Гроб стоял в холле у подножия лестницы. Закрытый гроб. Только длинный серебряный шлейф моего придворного платья свешивался и растекался на положенные этикетом четыре метра.
Я судорожно сжала руки и всхлипнула. Покойся с миром, неизвестная мне женщина. Пусть твоя душа успокоится там, где нет боли.
Себастиан сжал мою руку, утешая, и медленно провел мимо обтянутого глазетом ящика к графу и его маменьке. Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть – бывшая свекровь чинно прикладывала платочек к покрасневшим глазам, но я даже через вуаль чувствовала запах лукового сока, которым она смочила ткань, чтобы натуральнее изображать скорбь.
Муж платком не пользовался, только натянул на лицо маску благородной сдержанности. Когда-то я верила, что вижу его истинное лицо, потом решила, что он всегда носит маску. И лишь в день ареста увидела его подлинную физиономию – мерзкую, пошлую и жадную!
Опустив голову ниже, я подошла к графу Вердену вместе с толпой родственников. Хриплым, сорванным в подземелье голосом прошептала соболезнования, услышала в ответ светское «скорбим» и отошла к столам, на котором был сервирован чай.
Себастьян следовал за мной и очень трогательно придерживал под руку. Я прижала платочек к губам, наблюдая за тем, как гости, небрежно тыкая вилками, царапают мой любимый сервиз «костяного» фарфора. Наверняка вдовствующая графиня распорядилась выставить его в прихожую, словно это дешевые керамические тарелки для челяди!
Гнев и сожаление заставили меня зарыдать. Себастьян поднес воду с вином, обнял, но я все не успокаивалась, и тогда он попросил бдящую у столиков экономку отвести меня в тихое место и подать мятной воды.
– Миледи очень любила покойную графиню, боюсь, смерть лучшей подруги стала для нее ударом!
Экономка смотрела на молодого красавца с подозрением, но все же проводила нас в ближайшую малую гостиную и оставила одних. Это было именно то, что мне нужно! Опустившись в кресло, я подождала, пока подозрительная особа уйдет, и быстро скомандовала Себастьяну:
– Мистер Трэвис, передвиньте кресло к двери! А теперь – за мной!
Бывший семинарист легко переставил тяжелое кресло к двери и нырнул за мной в скрытую драпировкой дверь.
О, как же я была довольна тем, что в первые месяцы после брака муж уехал в поместье, оставив меня одну в этом склепе! От скуки я изучила каждый уголок огромного дома, ведь выезжать без мужа или свекрови молодой супруге не пристало. Тогда я и узнала о скрытых за мебелью и драпировками дверях, старинных переходах и нескольких тайниках, расположенных прямо в спальне хозяйки дома!
Глава 10
Себастьян бежал за мной, сжав губы. Ему не нравилось наше проникновение на жилой этаж особняка, но я была непреклонна. Пришлось воспользоваться лестницей для слуг, а потом быстро бежать на цыпочках по длинному «хозяйскому» коридору.
Наконец я подошла к двери моей бывшей опочивальни. Она, конечно, была заперта на ключ, но я знала слишком много секретов этого дома и залезла рукой в нишу для светильника, расположенную рядом с дверью. Там, под тяжелой основой канделябра, прятался запасной ключ от моих покоев.
Отворив дверь, я впустила семинариста в гостиную и быстро заперла комнату снова.
– Вот так! Теперь нам никто не помешает! – шепотом сказала я.
– Миледи, что если сюда кто-то зайдет? – закусил губу юноша.
– Сейчас все слуги внизу, готовят поминальный обед и присматривают за гостями. Сюда никто и не сунется до новой свадьбы моего бывшего мужа. Идем, все самое важное в будуаре и в спальне!
Отвлекая мистера Трэвиса разговорами, я принялась вскрывать свои тайники. Для начала опустошила шкатулку с драгоценностями. Фамильные камни семейства Верден хранились частично в сейфе графа, частично в банковском хранилище. Те безвкусные булыжники мне выдавались трижды в год – на день коронации Его Величества, на новолетие и на день рождения свекрови. Все остальное время я пользовалась драгоценностями, доставшимися мне от мамы, подарками бабушки и отца. Незачем оставлять их новой леди Верден. Обойдется.
Потом я перешла к моему любимому дамскому секретеру. Изящный столик казался безделушкой, украшающей будуар, но на деле он хранил немало секретов. Ценные бумаги – их мне принес отец, когда уходил в короткий поход по приказу короля. Там он подхватил болотную лихорадку, которая и свела его в могилу так рано. Кошелек с золотом – иногда ее высочество награждала своих фрейлин деньгами, и я скрывала от мужа этот факт, пользуясь тем содержанием, которое он мне выделял. Тут тоже было несколько украшений, подаренных принцессой. Три перстня, пара серег с изумрудами, цепочка с подвеской и новенький золотой помандер – ее высочеству не понравился запах, а мне эта нежная смесь подошла идеально.
Уложив все в карманы, нарочно пришитые под юбкой, я двинулась в спальню.
Мой молитвенник – маленький, но богато украшенный. Его мне подарила мама на десятилетие. Памятная во всех отношениях для меня вещь.
Гербовая бумага, конверты и печатка – зачем я их взяла, не знаю, наверное, тоже не хотела оставлять наивной дурочке, которую Верден возьмет в жены. Я сама договаривалась с художником, сама рисовала узоры… Не отдам!
Потом я подошла к старинной кровати. Тут пришлось приложить усилия и выкрутить один медный шар на спинке. Внутри хранились золотые цепочки, соединяющие между собой жемчуг и рубины. Старинное украшение какой-нибудь дамы эпохи вертюгалей и вычурных золотых чепцов. Я обнаружила их случайно, и не собиралась оставлять мужу.
С туалетного столика я забрала любимые духи, заколки с натуральными камнями и спрятанную в отдельном ящичке памятную книжку. В ней я вела записи своих дворцовых дел и тех людей, с которыми случалось встречаться. Писала бабулиным шифром, так что прочесть их никто не мог, но для меня было важно, чтобы этот дневник не угодил в чужие руки.
– А теперь за мной! – я потянула Себастьяна в ванную.
Он смутился, увидев роскошную мраморную раковину на бронзовых ножках, но мне некогда было его успокаивать. Именно в ванной была дверь, которая вела на вторую лестницу для слуг.
Мы тихо вышли на нее и, прислушиваясь, спустились на первый этаж. Где-то впереди слышался голос экономки и ответы мужским голосом. Кажется, они уже ломают дверь в гостиную, пора бежать!
Поправив вуаль, я потянула Себастьяна в другую сторону – подальше от парадных покоев. Счастье, что я знала, куда идти и как избегать встречи с лакеями и членами семьи. Пару раз нам пришлось замирать в нишах или темных углах, один раз заскочили в библиотеку и притаились за огромным письменным столом. Там я тоже кое-что прихватила, мстительно фыркая себе под нос.
А потом… мы попали в кабинет моего супруга! Как и почему он остался в этот день незапертым, я не знала, но тут же, задвинув засов, потерла руки.
Мне страшно хотелось сделать благоневерному какую-нибудь гадость. Он ведь считал меня глупышкой. Думал, я не знаю, где он проводит время, сообщая мне, что едет в клуб. Думал, я не узнаю, что он проиграл часть моего приданого, а доход от аренды земли, купленной моим отцом, вложил в покупку дома для любовницы! Я все знала и молчала, потому что хотела быть хорошей женой. Но теперь…
Я залезла в кармашек и вынула флакончик своих духов. Уникальный аромат, составленный для меня придворным парфюмером. Я сама его не ощущала совсем, но даже Верден был вынужден признать, что во дворце работает настоящий мастер своего дела – меня узнавали по этому запаху.
Несколько капель на лист бумаги – и чуть-чуть помахать им в воздухе. Потом я быстро нарезала лист ножом и разложила невесомые полоски по всему кабинету. Одну спрятала в камине под дровами. Вторую – в книге, лежащей на краю стола. Еще один листочек лег в папку с бумагами. Заодно я вынула из папки все, что могло представлять ценность. Хватит бывшему муженьку и того, что осталось.
Себастьян все это время смотрел на меня круглыми глазами, а я наслаждалась. Пусть моя месть мелка, но так приятна!
Из кабинета графа мы ушли быстро. В коридоре было тихо, но вдалеке нарастал шум. Я поморщилась – если нас начнут ловить, придется убегать, как простым воришкам.
К счастью, именно в этот момент в особняк Верденов прибыла ее высочество. Слуги, позабыв обо всем, высыпали на улицу, чтобы хоть краем глаза взглянуть на особу королевской крови. Немногочисленные зеваки тоже собрались у ворот, и нам удалось незамеченными выйти на задний двор, а там уж закоулками выбраться в грязный переулок, пахнущий нечистотами.
– Миледи, вам нельзя здесь оставаться! – Себастьян огляделся и быстро увлек меня к свету ближайшей улицы.
Я вдруг поняла, что страшно устала, раны болят, подвесные карманы больно колотят по ногам, и я уже некоторое время иду, повиснув на мистере Трэвисе. Бывший семинарист молча вел меня и даже не кривился, словно сочувствовал! Это так меня удивило, что я чуть не остановилась. Однако Себастьян не дремал – махнул шляпой, подзывая пролетку, усадил меня, закутал и приказал:
– На улицу Медиков, миледи стало плохо на поминках!
Нас довезли до госпиталя, там мы вышли, присели на скамью и вскоре уехали оттуда на другом извозчике. Сменив два-три экипажа, наконец прибыли к моему дому и с великим облегчением упали на кресла в гостиной.
– Миледи, это было так страшно! – признался Себастьян.
– Я очень устала и пережила немало неприятных эмоций, – призналась в ответ я, – но все было не зря!
– Если вы так считаете, – не стал спорить Трэвис.
– Я забрала свои украшения, деньги и кое-какие памятные вещи, – объяснила я, – а еще придумала, как можно отомстить моему супругу.
Юноша трепыхнулся.
– До герцога Дерринжера мне сейчас, к сожалению, не добраться, но… я могу сильно испортить жизнь Вердену, и я это сделаю!
Трэвис только вздохнул.
Глава 11
Вечером, когда к нам заглянул доктор Либб, я уже была спокойна и выдержана. В голове созрел план, который требовал участия доктора. Но сначала мне нужно было получить новые документы и присмотреть для себя новый дом где-нибудь подальше от столицы.
Док не подвел – принес полдюжины бумаг, в которых женщины были молодыми и кареглазыми, пусть и с разным цветом волос:
– Я подумал, что для вас не станет проблемой изменить цвет волос, миледи, – немного смущаясь, сказал он.
– Вы абсолютно правильно подумали, – благодарно улыбнулась я, просматривая бумаги. Женщины почти все были замужними. Одна даже вдова. Впрочем, у меня есть сопровождающий, так что проблемой это не станет.
– С мистером Трэвисом немного сложнее, – признал Либб, – но кое-что удалось подобрать.
Для Себастьяна нашлось всего три паспорта с подорожными. Зато это были холостяки, не имеющие проблем с законом.
– Эти люди мертвы? – удивилась я.
– Погибли при ограблениях в основном, – грустно покивал док, – провинциалы в столице – легкая добыча для местных грабителей. Бумаги обычно прячут в подкладке, или в нательной сумке, и разбойники их не находят. Если же родственники не забирают тело за три месяца, их хоронят как безродных, в общей могиле, а найденные при них вещи передают в приют.
– Сурово, – я вновь коснулась слегка помятых документов. – Большое спасибо вам, доктор. Я бы хотела попросить вас еще об одной малости – мне нужно уехать куда-нибудь подальше. Может быть, вы порекомендуете тихое курортное местечко с климатом, полезным для моего здоровья?
– Нервные и душевные недуги отлично лечат в Форше, миледи, – сразу ответил док. – Еще неплохи соленые озера Миадии или каменистый берег Лима.
– Спасибо за рекомендации, доктор. Я просмотрю объявления, попытаюсь подыскать себе жилье в одном из этих мест. И как только вы позволите нам с мистером Трэвисом уехать, мы покинем столицу.
Доктор поколебался. Я его понимала – ему хотелось побыстрее отправить нас восвояси, но раны на наших телах нельзя было показывать никому. Очень уж странно они выглядели. Однако док нашел выход.
– Я напишу вам заключение и рекомендации по лечению, словно вы попали в аварию на королевской дороге, – решил он. – С такими данными лечение сможет продолжить любой врач, и вы можете уехать уже через несколько дней.
– Это будет великолепно, доктор! – обрадовалась я.
На следующий день в газетах появилась сенсационная новость – особняк графа Вердена ограбили в день похорон его супруги. Правда, список похищенного не публиковался, но вскользь упоминались драгоценности и ценные бумаги. Полиция подозревала парочку авантюристов, к сожалению, четкого описания дамы никто не дал, а молодой человек не имел особых примет кроме шляпы и усов.
Я порадовалась и занялась следующей ступенью своего плана. Все утро я писала письма. Тонкие, эмоциональные прощальные письма от умирающей графини Верден. Принцессе. Мужу. Свекрови. Подругам-фрейлинам. Королю. Королеве. Герцогу Дерринжеру. Его маменьке, жене и дочерям. В общем, всем, кто хотя бы раз в жизни видел графиню Верден. Я писала на своей гербовой бумаге, слегка смачивала собственными духами и запечатывала конверты личной печатью.
Потом каждый красивый надушенный конверт маскировался. Для мужа – под деловое письмо от его стряпчего. Для принцессы – под письмо от аббатисы опекаемого ею монастыря. Для короля маскировкой послужил конверт якобы от герцога Дерринжера, а герцогу – от короля.
Это заняло целый день, и к вечеру я уже едва шевелилась от усталости.
После нашего отъезда Бриггс должен был выехать за город, добраться до ближайшей почтовой станции и отправить все письма, купив для них самые дорогие марки. Старик потренировался, натянув вещички, приготовленные на выброс, и натерев щетину золой. Он отлично замаскировался под бродягу, вонял сивухой и приговаривал, что ему заплатил за отправку стражник в странной форме. Я от души ему поаплодировала, а потом серьезно поблагодарила старика за помощь. Он мне ответил:
– Я был рад вспомнить молодость, миледи. Ваша бабушка, леди Инфиолата, до замужества вела весьма рискованную жизнь, да и потом имела секреты…
Я заинтересовалась, но Бриггс посоветовал почитать бабулин дневник и больше рта не раскрыл.
Вздохнув, я приказала собирать наши вещи и отправила старика купить два билета в первый класс в сторону Лима.
Гардероб, бабулин дневник, мои драгоценности и деньги упаковали быстро. Я оставила распоряжение насчет дома и еще одну пачку писем. Дворецкий должен был отсылать их моему мужу и герцогу Дерринжеру каждый месяц тринадцатого числа. Я сомневалась в суеверности герцога, но мой муж возвращался домой, если встречал священника или черную кошку, и письма «с того света» попортят ему немало крови.
Глава 12
Дом на Зеленой улице мы покидали ночью. В поезд сели не в столице, а в одном из предместий. Сонный проводник проверил билеты, довел нас до купе, приказал носильщику загрузить багаж, предложил чай и оставил нас в покое.
Я смотрела в окно на исчезающие огни столицы, и мое сердце рыдало. Себастиан тоже выглядел бледно.
– Мистер Трэвис, надеюсь, вы не разочарованы тем, что месть случится не сразу? – спросила я, желая расшевелить юношу.
– Я уверен, что нам нет нужды мстить, миледи, – вздохнул бывший семинарист, – Бог сделает это лучше.
– Богу нет дела до герцога Дерринжера, – горько сказала я, – но не будем спорить, давайте спать. Следующей ночью у нас пересадка.
До Лима мы не доехали – вышли на тихой станции посреди ночи, провели день в привокзальной гостинице, а на следующую ночь вернулись к столице и купили билеты в Форш.
До этого курорта пришлось неспешно ехать целых четыре дня. Под конец пути я страшно измучилась, и Себастьян вынужден был выносить меня из вагона на руках. К счастью, для курортного городка такие картины не редкость, так что особенного внимания на меня не обратили.
Наняв пролетку, мы добрались до центра города и тщательно изучили объявления у ратуши. Нам нужен был дом с приходящей прислугой и без лишних глаз. А еще нужен был врач, способный проследить за нашим выздоровлением.