Смотрящие на звёзды
– Но как мы сбежим, если за пределами фермы, за этими вулканами жуткий холод, а подле них настоящее пекло! У нас нет воды, термокостюмов, вездеходов и спецснаряжения, даже теплой одежды. Я уже не говорю об оружии.
Иза хотела что-то возразить. Вдруг остервенело залаяли собаки. Иза испуганно бросилась к дверям и посмотрела в щелку – Мэтью ходил по своим владениям. Он всполошил всех собак. Иза тихонько вышла из сарая. Хозяин шатался из стороны в сторону, натыкаясь на собачьи клетки. От него несло дешевым виски, скорее всего, напился на радостях. Иза подошла к нему ближе:
– Хозяин, помочь вам? Отвести в дом? Что скажет Кэрол, увидев вас в таком виде?
Мэтью повернулся к ней, обдав кислым запахом перегара:
– А что мне до Кэрол! Она дрыхнет в своей комнате, жирная свинья! А я тут брожу, один! Ты составишь мне компанию?
– У меня много работы, хозяин, – покачала головой Иза.
Но Мэтью не собирался ее слушать, он грубо схватил женщину за руку и потянул за собой.
– Развлечемся немного, Кэрол не узнает, – хмыкнул он, ощупывая Изу скользким взглядом.
– Вам лучше поспать, – она пыталась отстраниться от него. Мэтью прижимал ее все ближе к себе. Вдруг у него из кармана выпали золотые слитки и затерялись в песке. Мэтью даже на обратил на это внимание. Иза неистово вырывалась из его потных рук. Сзади послышались шаги. Иза увидела изменившегося в лице Аркона. Он схватил отца за шиворот и с силой оттащил от женщины.
– Что ты творишь, щенок! – завопил Мэтью, пытаясь сопротивляться.
– Извини, отец, но так нельзя! – затряс его Аркон.
Мэтью грузно повалился на оранжевый песок и громко захрапел. Иза поблагодарила Аркона и решилась показать ему свой жетон.
– Я все вспомнила, – сказала она, – если кто-то узнает…твой отец или Грэг, они избавятся от меня.
– Я знаю, Изабелла, – назвал ее по настоящему имени Аркон, – поэтому пока отец спит, нам лучше уйти.
– Нам?
– Да, я пойду с тобой. Под покровом ночи мы возьмем все, что нужно на первый переход через вулканы.
– Я не пойду одна. Придется взять с собой всех пленников. Ивана и стариков. Ты готов лишиться всего? Скоро Мэтью очнется и кинется за нами в погоню. Или пустит собак. Мы не успеем дойти…
– Не волнуйся, Иза, положись на меня, – несмело обнял ее Аркон. – Такая ферма мне не нужна. Зло порождает зло, а равнодушие – жестокость. Я был равнодушен ко всему, но, как ты появилась, веришь или нет, у меня открылись глаза. Мне чуждо здесь всё. Я помогу вывести и освободить пленников. У меня есть ключи от их оков.
– Мой наивный мальчик, – Иза нежно прикоснулась к волнистым волосам юноши, – дороги назад не будет. Пойми.
– Но я же могу быть рядом….хотя бы просто, как друг? – с надеждой посмотрел на нее Аркон. – Ты убедишься в искренности моих чувств, я буду ждать, сколько угодно.
– Жди, – улыбнулась Иза, – нам нужно поторопиться. Куда только мы пойдем?
– В область Босфора, там есть свободное поселение – город Пилигрим. Я слышал, они живут по своим правилам и принимают в город только беженцев, без денег или пристанища. А мы и есть такие, – он с тревогой посмотрел на занимающийся рассвет.
Аркон сам не мог от себя такого ожидать. Он действовал решительно: зашел в сарай и освободил узников, а после вернулся в дом за теплыми вещами и бутылями с водой. Прежде, чем покинуть ферму, Аркон подбежал к клеткам и выпустил всех собак из загона. Они разбрелись по всей усадьбе, чувствуя дух свободы. Лишь верный Дик остался сидеть подле Мэтью.
Путь предстоял долгий. Когда диск красноватого солнца показался на горизонте, беглецы уже были за пределами фермы. Они шли к уснувшему вулкану, за которым простирались неподвластные Мэтью области. «Отец наверняка уже проснулся», – подумал Аркон и зашагал дальше за Изой и ее спутниками…
На второй день пути старики не смогли идти дальше, у них не было сил. Бывшие пленники так и остались сидеть у причудливых камней застывшей пористой лавы, а Иза, Иван и Аркон отправились дальше. К вечеру сильно похолодало. Промозглый ледяной ветер сбивал с ног, а впереди стелилось черное поле из застывшего пепла, нанесенного еще тогда, когда замершая навеки гора была действующим вулканом. Надев все теплые вещи, ни Аркон, ни Иза не могли согреться. Иван за пару часов отморозил лицо, единственная рука его посинела, но он еще мог двигать ею. Шли по черной равнине в тишине. Запасы воды и еды уже закончились, но сила духа осталась прежней. Аркон не жалел, что так все вышло. Вдруг Иван остановился и приложил ухо к земле:
– За нами погоня! Я чувствую вибрацию двигателей вездехода. Он еще далеко.
– Мы не в поле его зрения? – уточнила Иза.
– Нет, – с уверенностью сказал Иван. – Найдем убежище!
Они спрятались за грядой невысоких гладких валунов, и вездеход поначалу проехал мимо. Но сколько путники еще протянут в нестерпимом холоде Ио? Хотя до области Босфора осталось преодолеть совсем немного, в городе работают теплогенераторы, проложена под землей сеть тепловодов. Но изможденным, замерзшим скитальцам и несколько миль казались нескончаемой дорогой. Из вездехода повыпрыгивали несколько широкоплечих вооруженных мужчин. Они направились к валунам. Аркон прихватил с собой отцовский шотланчер, но пользовался им с трудом. Иза взяла оружие в руки, прицелилась и выстрелила: один из преследователей упал, другой ранен осколком. Завязалась короткая перестрелка. Маленький экран шотланчера загорелся красным – батарейка разряжена, замигало на нем. Осталось на пару выстрелов. Под прикрытием Иван выполз, чтобы подобрать оружие погибших, но его задело рикошетом. Он дернулся и затих. И все вдруг затихло. Через какое-то время Иза решилась выбраться из укрытия. Они с Арконом добрались до вездехода – за ним лежали убитые преследователи, значит, Иван все-таки отстреливался. Иза залезла в вездеход, Аркон уселся рядом, захлопнув герметичную дверь. Они ехали час или два, пока перед глазами не вырос город Пилигрим. Но мимолетная радость сменилась разочарованием. Пилигрим пустовал. Он был безжизнен, как камни на Ио, как серный дождь или летящий пепел. Люди покинули его, совсем недавно. Треснувшие трубы теплотрассы, выдали причудливые фонтаны зеленоватой жидкости, которые замерзли в холодном воздухе. Почему люди оставили город и где они сейчас? Аркон и Иза прошлись по безмолвным улицам, мимо железных бараков, служивших домами, и вышли на городскую площадь. Из земли вырывались электрические разряды, словно молнии. Они перекрещивались между собой, испуская искры.
– Что-то происходит с электромагнитным полем, – предположил Аркон.
– Пойдем отсюда, – тихо сказала Иза.
Они, взявшись за руки, будто влюбленные школьники, покинули опустевший город. Вернулись к вездеходу. Иза попробовала завести двигатель, еще раз, и еще, но что-то щёлкнуло в зажигании, и панель управления погасла. Вокруг вездехода то и дело выпрыгивали электрические молнии.
– Нам все равно некуда ехать, останемся в салоне, – обреченно улыбнулась Иза. – Лучше давай смотреть на звездное небо Ио. Оно прекрасно, жаль, что ты не видел ночное небо с Земли.
С этими словами Иза нежно поцеловала Аркона. Больше им ничего не оставалось, как прижаться друг к другу и, вглядываясь в смотровое окно, любоваться разноцветными сполохами, переливающимися золотистой россыпью красок… Мороз все крепчал, сковывая движения, покрывая инеем вездеход, превращая его в ледяную ловушку, из которой для беглецов уже не было выхода.
* * *Первый раз Мэтью проснулся оттого, что кто-то лизал его лицо теплым шершавым языком. Рядом тихонько скулил Дик. Мэтью перевернулся на другой бок и захрапел. Второй раз проснулся он оттого, что кто-то толкал его в спину тяжелым ботинком. Джонс с трудом продрал глаза: в голове стучала куча наковален. Мэтью смутно помнил о том, что было вчера. Силуэты каких-то людей маячили перед ним – один в кожаном плаще, а другой, незнакомый, низкорослый, почти карлик.
– Джонс, как насчет охоты? – склонился над ним Питер Рэй. – Ничего не готово, как я вижу?! Мой босс очень недоволен тобой!
«Ах, видимо, этот карлик и есть знаменитый босс», – пронеслось в затуманенной голове Джонса.
– Жалкая пьянь! – низкорослый ткнул Мэтью, сидящего на песке, еще раз ботинком.
– Кэрол! Кэрол! – позвал он жену, отряхивая пыль с одежды. – Где наши собаки? Почему все вольеры раскрыты. Черт возьми, что происходит?
Кэрол подошла к мужу, виновато теребя складки фартука.
Вид у нее был испуганный и тревожный. На заре она пришла будить Изу, время кормить псов, но в подсобке ее не было, сарай с пленниками оказался распахнутым, вольер пустым, кроме Дика, она никого не нашла.
– Мэтью, я…я не знаю, кт-кто это сд… сделал, – заикалась она. – Аркон, пропал.
– Меня не интересуют ваши семейные дела, – буркнул босс, презрительно опустив уголки толстых губ. – У нас был уговор на сегодня?
– Был, – согласился Мэтью.
– Я собирался хорошо провести время! Ни собак, ни охоты!
– Возвращай золото, Джонс! И еще будешь должен неустойку. Босс такого не заслужил, – процедил Питер Рэй, хмуря брови. – Мы думали ты честный делец, а ты подставил нас. Нехорошо!
– Да-да, сейчас, – буркнул Мэтью и полез в карман за слитками.
Но и вывернув карман наизнанку, он ничего там не нашел. Мэтью трясло мелкой дрожью, походу он связался не с теми ребятами.
– Это пленники! Это они все устроили! Я знаю, кто взял слитки – работница Иза! Они сбежали, прихватив золото и моего сына…или… он сам? Я ничего не понимаю. Кэрол, Кэрол! Как он мог…наш Аркон!
– С нами не прокатит, Мэтью, – сложил руки на груди Питер Рэй. – Если ты не врешь, то нам предстоит настоящая охота, только теперь на твоего сына и кучку недоделков, которая с ним сбежала. Босс, что скажешь?
Босс демонстративно развернулся куда-то в сторону: из-за построек медленно показался корпус бронированного звездолета. Он висел над фермой почти бесшумно, поднимая с земли клубы дыма и красной пыли. К звездолету откуда – то из-за сарая выскочил Дик. Он громко лаял, защищая территорию. А когда на землю повыскакивали люди Босса, пёс набросился на незваных гостей. Прогремел выстрел: Питер Рэй вложил дымящийся старой марки пистолет себе за спину:
– Не модно, согласен, но надежно, босс!
Мэтью потерял еще и Дика. Он бы задушил Питера Рэя своими руками и давно бы выгнал с фермы, будь он простым покупателем. Но шутить с боссом совсем не хотелось. К Питеру Рэю подтянулось с десяток вооруженных братков, одни из них спустили со звездолета потрепанный временем вездеход, другие – обступили Мэтью и Кэрол, недобро посмеиваясь.
– Значит так, – обратился к перепуганным хозяевам фермы босс, – я пошлю своих людей на поиски твоего сынка. Если они обнаружат беглецов, будут стрелять на поражение. А мои ребята их точно обнаружат! Так, что выхода у тебя нет, Мэтью.
– Э-э, нет, послушайте, парень запутался. Ему заморочила голову проклятая федералка, ее мне всучил Грэг, будь он не ладен! – затараторил Джонс. – Давайте как-нибудь договоримся?
– Нет, с тобой нельзя иметь дела! – заметил босс. – Хотя…отпиши мне свою ферму и эту землю, думаю, так окупятся мои моральные и материальные потери, и я прикажу не трогать твоего сына.
– Ферму? – переспросил Мэтью и лицо его задергалось. – Землю и ферму?
– Отпиши, Мэтью, отдай ему все! От твоей знаменитой псарни уже ничего не осталось! Собаки разбрелись, кто куда, – бросилась на шею мужу Кэрол. – Нашего сына отпустят, ты слышал? Его не будут преследовать!
– Но куда мы денемся? Как мы будем с тобой, Кэрол? – недоумевал Джонс.
– Быстрее, часики тикают, – усмехнулся Питер Рэй.
– Да уж, несите бумажки, – чуть не плача, произнес Мэтью, – я подпишу.
Джонсу подсунули какую-то быстро состряпанный документ, он оставил свою закорючку, даже не читая. Босс стал новым владельцем всех владений Мэтью. А его самого и Кэрол выгнали взашей, даже не дали ничего забрать.
– Кто же будет ухаживать за черепахами, – беспокоилась Кэрол, бредя по разноцветным барханам из пепла и песка.
Все дальше они уходили от привычных мест. День, другой. Но Мэтью не мог успокоиться. Ночью он долго ворочался на еще теплых камнях под открытым небом. А утром их с Кэрол подобрал вездесущий Грэг и затянул в свой челнок.
– Ты нам поможешь, дружище? – спросил его Мэтью. – Нам бы где-нибудь пристроиться.
– Помогу! О чем ты! Продам вас одному скваттеру работать по хозяйству, у вас будет привычная жизнь.
– Нас продать?
– У меня разрешение, справка, что я могу вести куплю-продажу лиц, которые своей собственности не имеют, находятся на открытой местности без видимых на то причин, то есть нищие, оборванцы и бродяги – мой товар, – хихикнул Грэг. – У вас нет ни земли, ни жилья. Вы же нищие с Кэрол. Вот, как сынок с вами обошелся. Я слыхал, что он добрался до области Босфора, в город Пилигрим, ну и перестрелка там была, я вам скажу!
Мэтью переглянулся с Кэрол. Она облегченно вздохнула и взяла мужа за руку:
– Значит, не сдержал обещание этот босс! А наш мальчик не промах!
– Так, что? – с нетерпением спросил Грэг.
– Ладно, куда ты нас пристроишь? – спросил Мэтью.
– Немного терпения, Джонс, тебе не придется привыкать, – подмигнул ему Грэг.
Его челнок приземлился в знакомых местах, где растянулась разбросанными постройками бывшая ферма Мэтью.
– И зачем ты нас сюда привез? – раздраженно спросил Мэтью.
Навстречу им из дома вышел Питер Рэй. Он был один, без карлика – босса. Питер Рэй остановился, склонил голову вбок, словно еще сомневался:
– Вот и встретились, Джонс! Тут кое-что произошло, пока тебя не было.
– А где босс? – поинтересовался Мэтью, оглядываясь.
– Ну, ты удивишься, но на него напали твои черепахи. По ходу, рептилии были голодны… Короче, не следовало боссу соваться одному в их загон. Мы же не знали, что ты кормил их мясом. Они опасней собак, честное слово. Растоптали так, что…В общем, ферма теперь моя, для тебя меняется лишь то, что будешь служить на меня и жить в сарае. Собаки рыскают и пугают моих людей, мне это не нужно, Мэтью.
– Да, конечно, – сразу согласилась Кэрол.
– У меня просто нет выбора, – взгрустнул Мэтью.
* * *По вечерам после тяжелой работы, Кэрол смотрела на звездное небо, тайком думая о сыне, ведь она не знала, добрался ли он до Пилигрима, а Мэтью не хотел ничего слышать об Арконе и плел в сарае кожаные хлысты для собак. Кэрол, как обычно, жаловалась мужу, что нынче у нее дел прибавилось, особенно после того, как Питер Рэй – новый хозяин, завел еще двухголовых лошадей и длинношерстных карликовых пони, которых каждый день заставлял вычесывать. Одна радость – бесконечные звезды.
День кита на краю Земли
Собачья упряжка весело мчала нарты. Мы только покинули последний оплот цивилизации – село Рыткучи и направились к краю Земли. Каюр Иван, совсем обрусевший чукча, служил при царской почте в Рыткучах. Смекалистый малый! Невысокий мужичок в теплой малице – узкоглазый и смуглый, бойко управлял собаками, прикрикивая: – Хэч – хэч! Tax-Та – ах!
Научная станция «Провидение», куда меня направило Императорское географическое сообщество, располагалась в поселении Уэлен, чукчи называли его Черной землей. Уэлен находился на крохотном островке суши, окруженном по сторонам океаном. Бывало, там пропадали люди, но я не боялся трудностей. Будучи закоренелым холостяком, в свои тридцать лет, я объездил Дальний Восток и Урал. А север всегда манил меня своей красотой. Да еще мой однокурсник по университету – Киреев Мишка, неплохой географ, куковал в Уэлене несколько месяцев. Меня ждала незабываемая встреча! В Москве меня более ничего не держало. Добираться пришлось на перекладных. Сначала на поезде, затем в бричках и повозках, а нынче годилась только собачья упряжка.
По сторонам мелькали пологие склоны и бесконечная тундра, покрытая белым ковром. Собаки лихо несли груженые нарты. Я спросил каюра о своем давнем друге, Мише Кирееве, но тот промолчал. Однообразный пейзаж заставил меня задремать. Иван остановил упряжку. Мела пурга. Ветер несся с моря.
Он поднимал снежную поземку. Одна собака попала в белый круговорот. Иван не спешил спасать пса, а лишь покачал головой. Я видел, как поднялся столб снега, словно вулкан, одна из собак упала полностью заледеневшей.
– Что это было? – вскочил я.
Каюр спокойно сказал:
– Ничего, Евгений Николаевич! Здесь владения хозяина тундры – Этына. Он открыл тебе врата своей земли. Пока он милостив к тебе. Сейчас перепрягу сани, и поедем дальше. Хозяин взял свое. Если обратно соберешься, приготовь подарок Этыну…
– А то что? – усмехнулся я. – Не выпустит?
– Не знаю, захочешь ли вернуться, – сказал каюр.
Буря стихла. Мы тронулись в путь, когда мягкий серый сумрак окутал тундру. На небе заиграли изумрудные всполохи. Я невольно залюбовался.
– Этын доволен, – кивнул каюр. – Этын не злой дух, но ревнивый. Хозяин открывает ворота к Черной земле, к холодному морю, но не дружит с Кереткуном – богом морей.
Я, конечно, был заинтригован. Что я еще не познал из языческого наследия Чукотки? О прародителе всех чукчей – Вороне Кутха я слышал, изучая чукотский фольклор, но Иван говорил, что нынче в Уэлене другое божество. Меня не на шутку заинтересовало явление снежного водопада из земли. Каюр упрямо утверждал, что Этын взял свою дань. Нарты тронулись, оставляя за собой ровный след от полозьев. Скоро показалась невысокие темные сопки, припорошенные снегом, за ними прятался Уэлен.
Виды первозданной суровой красоты – грозные холмы, мрачное сизое небо, лежащее стальным пластом. Добраться тяжело, а выбраться еще сложнее. Море, казалось, наступало на узкую галечную косу, где примостилась кучка яранг, с капищем чукотских идолов на возвышении и деревянной избой с постройками – научной станцией. Живописный скалистый обрыв, с которого открывался величественный вид на темные воды Чукотского моря, производил незабываемое впечатление. У меня захватило дух от суровых просторов. Пока мы подъезжали к «Провидению», местные жители высыпали из своих яранг поглазеть на редкого гостя. Наконец, долгое путешествие закончилось. Меня окружили чукотские ребятишки. Я покопался в походной сумке и протянул им шоколадку. Детишки с любопытством посмотрели на диковинку.
– Угощайтесь, это вкусно, – сказал я на ломаном чукотском. Дальше изъясняться мне помог Иван, а после отвел собак в сарай, где на привязи в стойле жевал сушеный ягель молодой олень. Не успел я взять свои нехитрые пожитки, как дверь дома отворилась, и ко мне, не торопясь, вышел человек лет пятидесяти в теплом зипуне с окладистой темной бородой и уставшим взглядом. Так я познакомился с несменным начальником станции – Леонтием Петровичем Семёновым. Жил он в Уэлене лет двадцать, а то и больше.
– Мы ждали вас, Евгений Николаевич, – сказал Семёнов, – проходите в нашу скромную обитель.
– Спасибо, Леонтий Петрович, можно просто Евгений, – уточнил я, – вы не подскажете, Киреев Михаил у вас?
– Проходите, проходите, – не ответил мне Семёнов. – Мы тут с Вассой Игнатьевной вдвоем время коротаем. Мне тяжело одному вести наблюдения. Васса вас проводит.
Я удивился. Какая Васса? Где Киреев и все полярники? Картограф, метеоролог? Навстречу мне вышла молодая женщина в скромном сером платье с пуховым платком, наброшенном на хрупкие плечи. Неужели жена! Я улыбнулся и поцеловал любезно протянутую маленькую ручку. Вассу нельзя было назвать красавицей, но что-то в ней определенно было: то ли большие глаза с поволокой, то ли тонкий, аристократический профиль, то ли едва уловимый аромат лаванды.
– Евгений Николаевич Ильин, – представился я. – Этнограф из Москвы.
– Моя супруга, Васса Игнатьевна, – ответил за женщину Семёнов. – Ну что же вы стоите, как вкопанный, голубчик!
Я минул сени и оказался в просторной комнате. Деревянные стены были увешены картинами в вычурных позолоченных рамках, круглый стол накрыт кружевной скатертью. Что меня удивило, так это отсутствие икон и жуткие статуэтки, вытесанные из камня, на полках буфета. Сундуки по углам комнаты, пара венских стульев разбавляли несколько мещанский интерьер. От громоздкой печки – буржуйки шло тепло. Горел очаг, в котелке что-то аппетитно кипело.
– Это вроде нашей гостиной, – улыбнулась мне Васса, – идемте же, я покажу вашу комнату.
Я послушно проследовал за хозяйкой. Она провела меня через темный бревенчатый коридор.
– Здесь у нас радиорубка и метеокабинет, – сообщила Васса, приоткрыв одну из дверей.
Я увидел несколько столов, привычную аппаратуру обычной полярной станции.
– Связи нет, – грустно сказала хозяйка, – после того, как утонул наш радист – Шварц, Леонтий Петрович не может наладить связь, ни с кораблями, ни с материком.
– Ну, а географ, господин Киреев, – начал я, – сейчас в Уэлене? Я знаю, что он работал здесь…
После продолжительной паузы Васса заметила:
– В поселении нет вашего друга. Нынче на станции только мы с Леонтием Петровичем.
Мне стало как-то не по себе. Мы прошли вперед, тянуло ледяным сквозняком. Даже стены, утепленные одеялами, не спасали ситуацию. В торце коридора я заметил дверь, закрытую ржавым засовом и навесной амбарный замок.
– Это кладовая, – объяснила Васса, – склад, если угодно, уголь, керосин, запасы. Но это вам, должно быть, неинтересно.
– Отчего же, – я улыбнулся, – вы, Васса Игнатьевна, как вы оказались на научной станции?
– О-о, это долгая история, – ответила она и остановилась, – вот ваши хоромы. Прошу…
Я пригнулся, чтобы войти. Потолки были низкими, но изба снаружи казалась намного меньше, чем внутри.
– Располагайтесь, – кивнула мне Васса. – Отдохните с дороги, я позову вас ужинать.
Она прикрыла за собой дверь. Маленькое окошко слабо освещало мою маленькую каморку. Я присел на невысокую железную кровать. Выложил из рюкзака нужные мне вещи: дневник для записей, карандаш, энциклопедию «Народы севера», часы, карманный фонарик и зачем – то старый, еще отцовский компас. Я везде его таскал с собой, будто талисман наудачу. Я протер глаза, усталость брала свое. Куда же подевался Киреев? Вот шельмец! Я завалился на мягкую кровать и крепко уснул.
Разбудил меня странный звук – сначала скрежет, затем тоненькое поскуливание, переходящее на протяжный вой. Волки? Нет, не похоже. Возможно, собаки выбрались из сарая и скребутся под домом? Вой прекратился, послышалось всхлипывание, жалостливое и по-детски трогательное. Боже, у меня галлюцинации? В комнате совсем стемнело. Я включил карманный фонарик и осмотрелся, вроде бы звуки шли из коридора. Вот, снова…эти всхлипывания, переходящие в какое-то бульканье и вой. Так недолго и сойти с ума! Похоже – плачь ребенка.
– Евгений Николаевич, вы отужинаете с нами? – вдруг услышал я голос Вассы.
Она зашла ко мне, разгоняя горящей свечой полумрак:
– Вы чего в темноте? Вот же спички. На табурете за кроватью керосиновая лампа!
Я сконфузился из-за своих страхов, мало ли что могло почудиться, и поспешил зажечь фитиль. Вместе мы направились в гостиную.
– Сударыня, простите за бестактный вопрос, я слышал странные звуки, а может…
Васса остановилась, посмотрела на меня как-то настороженно и тихо сказала:
– Должно быть, собаки скулят. За окном ветер не на шутку разыгрался. Кажется вам все, не берите в голову!
Мы вошли в гостиную. За столом чинно восседал Леонтий Петрович. Он нацепил круглые очки в тонкой оправе и изучал какие-то топографические карты.
– Присаживайтесь, – не отвлекаясь, сказал он, – налей нам, Вассочка, коньячку для бодрости. Из моих запасов. Знакомство отметим.
Я не стал отказываться, тем более, несмотря на пышущую печку, в доме было прохладно. После принятой рюмочки по телу разлилось долгожданное тепло.
– Скоро у местных чукчей праздник…День кита, – отвлекшись от карты, сказал Семёнов. – Тогда вдоволь всего будет, монтак попробуете. Завтра выходите пораньше, вам как этнографу должно быть интересно в обрядах поучаствовать?
– Непременно! – оживился я. – Удачно я подоспел. День кита – древний чукотский праздник, никогда не присутствовал.
И тут я вспомнил, что хотел спросить все время:
– Леонтий Петрович, где же все полярники? Я чего – то не пойму…Шварц утонул, ну а остальные, Киреев, к примеру, вернулись на материк? Тут у вас человек пять должно зимовать, как же так?
Семёнов переглянулся с женой. Васса испуганно опустила взгляд.
– Молодой человек, севера вам не курорт! Это не Ницца и швейцарские Альпы, – нахмурился Леонтий Петрович. – Здесь опасно. Ну, извольте: Шварц утонул в прошлом месяце, картограф Басин и метеоролог Лёвочкин без вести пропали. Пурга тогда мела жуткая. Вели климатические наблюдения…на берегу моря…я весь берег пробежал, к скалам наведался – никого! Каюр наш Иван ходил их искал, да что там! Всем поселением в бурю – не дозвались. Ну, а товарищ ваш, господин Киреев…Мы часто выясняли отношения. Вот, намедни, он собрал вещи и изволил поспешно уехал.