84 удара в минуту

© Артём Сергеевич Малярчук, 2017

ISBN 978-5-4485-4989-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Такие, как мы

Джеймс

Пожалуй, таких, как я, в современном обществе в достатке. Самый заурядный, самый обыкновенный и ничем не примечательный. Я. Сейчас. В ледяной морской воде. Медленно, но верно ухожу на глубину, не в силах воспротивиться. А как я могу? Вода – пожалуй, то, чего я боюсь больше всего на свете. Нет, меня не пугает вода, которую я пью. Нет, я не боюсь принимать душ (если только ванну…). Но я не могу адекватно реагировать, когда оказываюсь целиком и полностью в водной толще. Не знаю, чем вызван подобный страх, но ничего с собой поделать не могу. И да, кстати, я не умею плавать. Однако… не об этом.

Чёрная ледяная вода поглощала меня. Я шёл ко дну, чувствовал, как проваливался в самую бездну. Кислород покидал лёгкие. Я понимал, что если не предприму ничего, то так и останусь здесь, в пучине. А потом, на утро, а может и через пару-тройку дней моё тело найдут какие-нибудь дайверы, решившие просто понырять в этом районе, что очень маловероятно. А может, прибьют волны к набережной, где меня заметит какая-нибудь парочка влюблённых, решивших прогуляться. Но факт остаётся фактом – жить оставалось мне не более 59 секунд.

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что чувствует утопающий человек? Ты оставляешь все попытки не дышать и делаешь глубокий вдох. Вернее, пытаешься сделать его. Но вместо желанного О2 твои лёгкие заполняются до отказа смертоносной водой. Паника сжирает с ног до головы. Грудь будто сдавливают бетонными плитами. А потом ты чувствуешь невероятное жжение. Ты чувствуешь, как лёгкие горят изнутри. Но лишь на несколько секунд. Потом… ты смиряешься. И всё проходит. Прекращаются судороги, бесполезные попытки выбраться, руки отпускают горло и… ничего. Ещё одним стало меньше. Только и всего.

Думаю, нет ничего страшнее, чем утонуть. По крайней мере, для меня. И, как ни странно, я сегодня сорвал джек-пот!

Моё тело продолжало тонуть. Света становилось меньше. А в голове, неосознанно, я продолжал считать. 15… 14… 13…

Пожалуй, таких, как я, в современном обществе в достатке. Нас нельзя приравнять к какому-то определённому виду, сравнить с каким-то определённым животным. Мы – неизвестность, мы – пустота и забвение. Нас никто не замечает. У всех нас одинаковые истории. Даже финал всегда один. И после себя я ничего не оставлю. Никакого следа в истории. А знаете что? Я свыкся со своим положением. Меня зовут Джеймс… Джеймс Лестер. Вот только кому до этого есть дело? Тем более, сейчас. 4… 3… 2…

А знаете, что меня привело сюда, на дно залива? Я пытался найти Джека. Даже сам не понимаю, зачем.

Джек

Меня постоянно кто-то ищет. И, увы, это не всегда приводит к хорошим последствиям. Для меня, разумеется.

84 удара в минуту. Это моя норма. При нормальных обстоятельствах, в состоянии покоя, когда мой разум чист и не переполнен ужасными мыслями, а тело не подвержено чрезвычайным физическим нагрузкам, то мой пульс равен 84 ударам в минуту. Но не сейчас и не здесь, не в этом грязном переулке, в окружении бандитов.

Очередной удар в поддых заставляет вновь загнуться.

– Ты шутить вздумал, Спаркс? – грозно заявляет Дэвидсон. – По-твоему, это смешно?

И знаете, а ведь он прав! Это ни черта не смешно. Особенно когда тебя колошматят в этом долбанном переулке. Запах экскрементов уже не вызывает тошноты. Тошноту вызывают только эти уроды вокруг меня.

На земле валялась выпотрошенная сумка. Мы задолжали этим ребятам немалые деньги. И сегодня был «час Х», когда эти деньги необходимо было вернуть. Но когда я добрался до места встречи, то оказалось, что кто-то очень постарался, чтобы подставить меня. Ведь деньги куда-то пропали. А вместо них – учебники, тетради и долбанные шоколадные батончики. И сейчас я всей душой ненавидел ту тварь, что обвела меня вокруг носа. Проклятый любитель шоколада! Хотя признаюсь, я сам обожаю шоколад. До безумия. Меня даже часто спрашивают, а не слишком ли много шоколада я ем.

Их пятеро. Двое держат меня за руки, третий мутузит, а двое других – Дэвидсон, главарь этой шайки, и его приближенный с глупой кличкой, которую я уже и не помнил. И всё это происходит в узком грязном вонючем переулке. Ночью. Поэтому помощи ждать неоткуда.

Поймав момент, я уклонился от удара и попытался вырваться из цепких лап бандитов, но тщетно. Тут же схлопотал ещё пару тумаков. Сплюнул. Голова несколько кружилась. Пульс посчитать не могу, но примерно, думаю, около 100—110 ударов в минуту. Не особо важно в данный момент.

– Я повторю в последний раз, – спрашивает Дэвидсон, – где деньги, Спаркс?

Мне нечего ему ответить. Обычно меня не заткнуть, я болтаю очень много, особенно в экстренной ситуации, но сейчас… мне действительно нечего сказать.

– Я не знаю, – говорю всё же я, немного отдышавшись и снова сплюнув. – Слушай, я шёл, чтобы отдать вам деньги. Какая-то сволочь меня подставила. Я не причём!

– Да ты всегда не причём. Вспомни, сколько раз ты обвинял в своих косяках кого-то другого. Не можешь? И я не могу. Потому что уж слишком часто ты это делал.

Его тон мне не нравился. Дэвидсон огорчённо вздохнул. Уже перестал злиться и рычать. Это нехорошо. Очень нехорошо. Дэвидсон вытягивает сигарету из пачки и кладёт себе в рот. Затем он окидывает меня удручающим взглядом с ног до головы и качает головой.

– Слушай, Дэвидсон, я всё ещё могу исправить, слышишь? – говорю я, немного задыхаясь, после чего попытался податься вперёд. – Тебе ведь нужны эти деньги. Так я достану снова! Чёрт, да ты же знаешь меня!

– Да, я знаю, – говорит он. – Я знаю тебя, Спаркс. И я знаю, что у тебя вечно что-нибудь да случается. Без проблем ты просто не можешь. Но ты создаёшь проблемы не столько себе, сколько другим. А я не могу терпеть, когда мне кто-то создаёт проблемы.

– Дэвидсон, тебе ведь нужны деньги! Я достану, просто… просто дай мне ещё немного времени.

Он снова покачал головой и поднёс зажжённую спичку к сигарете.

– Деньги на самом деле не столь важны, Спаркс. Гораздо важнее надёжность, доверие, честность и пунктуальность. В тебе нет ничего из этого.

– Бандиты говорят о честности и пунктуальности? – не выдержал я.

Дэвидсон обидчиво поджал губы и хмыкнул. В очередной раз убедился, что язык мой – враг мой. Ох, чувствую, зря я это ляпнул.

– Это был твой последний шанс, Спаркс, – произносит он и кивает остальным.

Бандиты толкнули меня к мусорному баку, что был сзади, и прижали так, что освободиться теперь было просто невозможно. Тот, что бил меня, теперь держал крепко за волосы, приподняв мою голову. Щёлкнул складной нож. Лезвие вмиг было приставлено к моему горлу. Вот и всё.

84 удара в минуту. Таков мой пульс при нормальных обстоятельствах, в состоянии покоя. Но знаете что? Меня зовут Джек Спаркс. И у меня не бывает нормальных обстоятельств.

Джеймс

Звон будильника в телефоне. Я уже не спал. Проснулся чуть раньше положенного, сам не зная почему. И вот, лёжа по-прежнему в постели и пялясь бездумным взглядом в потолок, я вспоминал сон. По крайней мере, пытался вспомнить.

На остановке человек 10—15, все ждут автобуса. Некоторые курят у мусорного ведра, некоторые сидят на скамейке, уткнувшись в телефоны, планшеты, слушая музыку. Лишь одна девушка сидела и читала книгу. Я осторожно взглянул на обложку. Зеленоватый твердый переплет с золотистыми узорами по краям. Названия нет. Что это за книга без названия?

Девушка выглядела лет на 17—18, может чуть старше. Расстёгнутая лёгкая коричневая куртка, светло-синие джинсы, спортивные кроссовки. У неё светлые прямые волосы, милая чёлка. Кажется, даже татуировки кое-где, но разглядеть более детально их мне не удалось. Рассмотрел только маленький красненький цветочек на запястье.

Она увлечена чтением. Вдруг девушка поднимает глаза, и мы соприкасаемся взглядами. Как неловко вышло. Я поспешно делаю вид, что высматриваю автобус. А она, как мне показалось, улыбнулась.

Знаете, будь я чуточку смелее и поопытнее в этом плане, то, несомненно, познакомился бы с ней! Но я таков. Не умею знакомиться с девушками. А жаль.

Подъехал автобус. Я сел у окна, на своё привычное место. Затем достал из кармана наушники и принялся их разматывать. Автобус ещё стоял. И снова мои глаза обращены к той девушке. Как всё-таки жаль, что я такой нерешительный. А ведь всё могло быть совсем иначе! Всё могло бы быть иначе, будь я не самим собой. Знаете, порою мне так хочется быть совсем другим человеком. Кем-то, кто гораздо хуже меня.

Джек

Звон будильника похож на что-то ужасное. Уверен, если Ад существует, то в нём стоит просто несмолкаемый вечный механический звон тысячи будильников! Моя рука нащупала телефон и выключила звенящего ублюдка, и я снова уткнулся лицом в подушку. Снова трезвон. Нехотя приподнимаю голову и пытаюсь раскрыть глаза. Вместо чёткой картинки какая-то мутная пелена. Похоже, теперь пора поднимать свою задницу из постели. Я вырубаю последний будильник и вылезаю из-под одеяла. Сразу стало заметно прохладней, но проснуться окончательно всё равно не удалось.

Едва не спотыкаюсь о пустые бутылки, валяющиеся под ногами. Пробираюсь через круги собственного Ада. Тело ноет после вчерашней потасовки. Особо в подробности вдаваться не буду… Пока что.

Голова слабо соображает с утра. Двигаюсь будто на автопилоте. Моя рука нащупывает край стола, затем другая начинает шарить по нему в поисках пачки. Нащупал. Изымаю сигарету, кладу в рот и начинаю искать зажигалку.

Раздвигаю шторы. Яркий слепящий свет врывается в комнату, отчего я зажмурился, выругался, но не отвернулся. Щёлкаю задвижкой и открываю настежь окно. Как приятно вдохнуть свежего воздуха, а не нюхать застоявшийся запах прелости. Ветер обдул моё лицо. Не открывая глаз, я чиркаю зажигалкой и подношу огонь к сигарете. Вдох. Выдох. Табачный дым покидает лёгкие. Чёрт, какой же яркий этот свет!

Наконец, я открываю глаза. В доме напротив, в противоположном окне, застыла с открытым ртом Кэрри Миллер. Соседка. Учится в параллельном классе. Или её зовут Мэри? В общем, неважно. Она, по-видимому, в этот самый момент убирала постель и собиралась в школу. Однако сейчас девчонка замерла в одной позе, держа в руках пододеяльник или что-то в этом роде. На глазах постоянно очки. Быть может, она и спит в очках? Знаете, это такие уродские очки, в тупой прямоугольной оправе. Кэрри невысокого роста. Груди почти нет. Фигура средняя, на троечку. Ничего супер привлекательного в ней нет. Она даже бесила меня. Немного. Особенно сейчас. Когда пялится на меня с разинутой пастью.

– На что ты, нах*й, уставилась? – прорычал я ей. И знаете, кажется, я сам ответил на свой вопрос. Опускаю резко голову вниз и понимаю, что трусы сейчас лежат где-то рядом.

Девчонка исчезает в спешке. А я стою ещё и посмеиваюсь, докуривая сигарету. А утро действительно доброе, судя по ощущениям. Докурив, выкидываю бычок и закрываю окно.

Я живу с отцом, который почти не бывает дома. Практически, я живу один. Где же пропадает отец? Говорит, что на работе. Говорит, что с друзьями. Говорит, что решает важные вопросы. Понятия не имею, где он ошивается. Знаю только, что очень много времени он проводит в разъездах. И со временем я привык к такой жизни. Спросите меня, где моя мать? Хороший вопрос! Хотел бы и я знать ответ. И я, и мой отец. Наверное.

Остановка. Народу немного, человек 10—15. Все чем-то заняты. Или делают вид, что заняты. В наушниках играет музыка. Такая своеобразная звукоизоляция от остального мира. Автобус должен быть через пару минут. Вижу, что на скамейке сидит Кэрри Миллер. И едва я обратил на неё свой взор, как вдруг она немного встрепенулась и опустила взгляд в свой планшет. Я усмехнулся. Одета Кэрри в лёгкое бежевое пальто, скрывающее недостатки её фигуры, волосы собраны в хвост, а на глазах тупые очки. Ей не хватает косметики. Может, косметика сделала бы её чуточку привлекательной. Совсем немного. По крайней мере, замаскировала бы прыщи.

– Эй! – окрикиваю я её. Девочке стало неловко. – Есть жвачка?

Она торопливо копается в карманах и, наконец, изымает небольшую розовую упаковку жевательной резинки. Как ни странно, это жвачка со вкусом другой жвачки.

Кэрри живёт в доме напротив и её окна выходят прямо на мою комнату. Так уж сложилось, что именно Кэрри становилась случайной свидетельницей большей части моих непристойных дел. И да, она много раз видела меня голым. Как ни странно, девочка так и не додумалась повесить занавески в своей комнате. Можно сделать определённые выводы.

Кэрри протягивает мне упаковку. Я изымаю одну пластинку.

– Благодарю, – коротко киваю ей, активно двигая челюстями.

Кстати, эта девчонка постоянно носит с собой упаковку моей любимой жвачки. Каждое утро, по крайней мере. Интересный факт, не так ли? И ещё она всегда даёт мне списывать. Полезная девчонка. Да-да, именно полезная!

Вот подъезжает не торопясь автобус. Люди спешно выстраиваются в очередь. Я стою в самом конце. Какая разница зайдёшь ты первым или последним? Занять место поудобней всё рвутся что ли? Впрочем, мне без разницы. Я зашёл и сел почти в самый конец. Кэрри села чуть подальше. Глядя на неё я снова невольно усмехнулся.

– Что за идиотка, – сказал сам себе я.

Автобус тронулся.

Джеймс

Кто-то пихнул меня в плечо.

– Смотри куда прёшь! – донеслось следом.

Это моя вина. Задумался, застоялся на одном месте. Да и вообще меня мало кто замечает. Может, я в совершенстве овладел искусством ниндзя? Техника маскировки и всё в этом роде… В общем, перед вами наглядный пример прототипа человека-невидимки.

За 7 лет в старшей школе у меня сформировалась своя компания. Из таких же, как и я. Не особо популярные и не особо интересные. На нас и внимания почти никто не обращает. Мы – тени. И как раз эти тени сейчас ждали меня у двери кабинета литературы. Там стояли трое: два парня и девушка. Это и есть наша компания. При виде меня они улыбнулись, будто бы приветствуя.

Майк Колвин. Высокий жилистый парень с короткой стрижкой. На нём серый свитер, брюки и туфли. Майк, пожалуй, самый весёлый из нас. Учится он стабильно на 4, делает домашние задания, иногда гуляет с нами. Религиозен в меру. Майк мечтает стать программистом. Оттого постоянно с собой носит небольшой компактный ноутбук.

Мартин Эшфорт. Среднего роста. Парень с блокнотом в нагрудном кармане и карандашом за ухом. Его кличка – Журналист. Мартин имеет привычку постоянно что-то записывать. Вот только что – никто не знает, поскольку к его блокноту могут прикасаться лишь избранные. То есть, он сам. Мартин одет в синюю клетчатую рубашку с закатанными рукавами поверх белой футболки, джинсы и кроссовки. Волосы прилизаны и слегка блестят на свету. Кстати, он мечтает стать журналистом.

Звонок. Громкий, резкий, но ожидаемый. Мы входим в кабинет и занимаем свои места. Джейд сидит недалеко от меня. Мартин и Майк – впереди. Кабинет быстро наполнился людьми. Последним вошёл наш учитель.

Джейд Хоук. Единственный представитель женского пола в нашей компании. Джейд – невысокого роста блондинка с кудрявыми волосами. На ней строгая чёрная юбка, белая блузка и чёрный узкий галстук. Внешне она довольно симпатичная. Ещё и умна. Мечтает стать врачом. Довольно целеустремлённая. Я верил, что она добьётся колоссального успеха! Был ли я тайно влюблён в неё? Знаете, я действительно чувствовал к ней что-то, но не мог заставить себя сделать уверенный и решительный шаг вперёд. И за это ненавидел себя.

Я заставляю себя писать скучные слова и формулировки через силу. Посматриваю иногда на настенные часы, отмеряющие время до конца урока. На полях тетради начинаю рисовать незамысловатые символы. Просто от скуки. Какие-то точки, нервные слабые линии, соединяющиеся в нечто непонятное. Хотелось чем-то отвлечь себя.

Вдруг на мою парту падает записка. Джейд скромно улыбается и смотрит на меня. Я улыбнулся в ответ и развернул записку. В ней значилось лишь 3 слова. Вы уже догадались? Да, это те самые заветные слова, которые я мечтал услышать от неё, но должен был сказать ей сам, гораздо раньше.

– «Что делаешь вечером?» – прочёл шёпотом вслух я, не сдерживая счастливую улыбку щенка, впервые попробовавшего свежую косточку.

Как бы мне хотелось ответить, что я свободен. Я очень хотел ответить, что готов провести время с ней. Ведь именно это и значилось в записке. Несомненно. И вдруг мне стало как-то грустно. Чертовски грустно. Будто я упустил прямо из рук какое-то волшебное неземное чудо. Оно ускользнуло, блеснуло всей своей красотой и растворилось в воздухе, оставив лишь лёгкие отблески своего пребывания. Я не мог согласиться на её предложение.

Коридор. Толчок в плечо. Я словно застыл на середине дороги и получил удар встречной машины. Скрежет, звон стёкол, моя машина переворачивается и летит в кювет. Ну, а что насчёт реальности… я не ожидал подобного и чудом устоял на ногах.

– Мудак! – донеслось от парня, пронёсшегося мимо.

– «Мудак»? – скривился я.

Вдобавок эта надпись на его «супермодной» футболке, желающая мне и всем остальным «идти нах*й», несколько ошарашила меня. Кто в таком виде приходит в школу? И это я здесь мудак? Знаете, в мыслях я послал его на все самые грустные маршруты, но в реальности… промолчал. Слишком внезапно и слишком быстро всё произошло. Ничего не успел сообразить. Хотя нет, успел. Я сообразил, что какой-то мудак назвал меня мудаком. Вот так всё и строится.

Джек

– У тебя же есть сигареты? – спросил Эдди.

Я кивнул. И его лицо как-то по-детски засияло. Словно малышу конфетку пообещали.

Мы завернули за угол, где уже пристроились парочка таких же курильщиков. Один осторожно выглянул и, убедившись, что никого за нами нет, продолжил смолить. Мы поздоровались с остальными. Затем я запустил руку во внутренний карман и, не доставая пачки, чтобы другие не увидели, вытащил две сигареты.

– Звонок через минуту, ребят, – предупредил один из парней.

Кивнув ему, мы продолжили курить в одиночестве. Эдди то и дело выглядывал из-за угла, остерегаясь кого-то из учителей. Лишь я всегда стоял более-менее спокойно.

– Всё равно первый урок – ерунда, – сказал Эдди. Голос, к слову, у него своеобразный и даже смешной. Не знаю, правда, почему.

– А какой у нас первый урок? – спрашиваю я.

Да, кстати, за всё время обучения я так и не выучил наше расписание. Да и нахрен нужно?

– Математика, – ответил Эдди. Мы оба усмехнулись. С нашей беспечности и пофигизма.

Затем, когда уже прозвенел звонок, мы пошли в школу. Коридоры уже пусты. Постучавшись по отработанной схеме в дверь, мы вошли, как всегда извинились и заняли свои места на последних партах. Ради приличия достали учебники и какие-то тетради.

– Как ты после вчерашнего? – тихо-тихо спросил Эдди, наклонившись ко мне.

Вчерашний вечер. Заброшенный склад. Безобразные граффити на каждом сантиметре бетонных стен и опор. Ржавые куски арматуры, торчащие из земли. Мы с Эдди должны были забрать кое-что оттуда. Но внезапно нагрянула полиция. По-видимому, следила за тем местом. Пришлось дать дёру вместе с сумкой, которая была нам нужна. Затем вой сирены, требования остановиться, полицейская машина прямо за нами. Другая машина перекрыла выход. Пришлось пробираться через верхний этаж склада. Копы с фонариками следовали по пятам. Я провалился вниз, ступив на ветхие доски, перекрывавшие дыру в полу. Мы разделились с Эдди. Я взял сумку и двинулся дальше, прихрамывая. Копы подбирались всё ближе. Прыжок в окно. Звон разбившихся стёкол. Неудачное приземление. В общем, мы выполнили нашу задачу. Хоть никаких проблем возникнуть не должно было.

– Здорово побегали, – ухмыльнулся я, потирая плечо. – Ничего больше не скажешь.

Вот он, наш класс. Знаете, в каждом классе есть свои «группы по интересам». Так вот, я делил одноклассников только на 2 группы.

Есть первая группа – мы, и вторая группа – не мы. Чёткое и предельно понятное распределение. Без лишних и непонятных оттенков. А зачем что-то усложнять?

Мы старались не вылезать из-за спин наших одноклассников и поэтому буквально лежали на партах с наушниками в ушах. Кэрри сидела не так далеко и то и дело поглядывала на меня глазами кролика, как тот смотрел бы на здоровенного удава в метре от него. Стоило мне хотя бы немного приподнять голову, как её взгляд резко исчезал. Странная девчонка.

Время, кажется, бежит со скоростью хромой черепахи. Хотя, скорее всего, хромая черепаха будет бежать быстрее, чем время на уроке. Вдруг ко мне упала скомканная кое-как записка. Не отрывая головы от парты, разворачиваю этот комок и читаю. В записке были всего лишь 3 слова. Но это те самые заветные слова, которые я всегда надеялся услышать. Эти 3 слова заставили немного улыбнуться и забиться сердце чаще.

– «Пошли, нажрёмся вечером», – прочёл вслух я и взглянул на Эдди. Его лицо было таким довольным, будто бы всё уже случилось. Я молча поднимаю палец вверх.

– Спаркс скорее дышать под водой научится, чем перестанет бухать, – усмехнулся одноклассник.

Я криво усмехнулся в ответ. Комплимент для меня.

К слову, забыл представиться. Меня зовут Джек Спаркс. Знаете, о чём я мечтаю? Об известности, славе, деньгах… Я из тех беспечных, кто мечтает обо всём и сразу!

Мы с Эдди пошли покурить. После же я стоял у стены, воткнув наушники в уши, и гулял по социальным сетям от скуки. Так-то я не любитель, но засиживаюсь иногда. От безделья. А Эдди сейчас в туалете наедине с небольшим пакетиком белого порошка. Почему я не с ним? Я употребляю наркотики только после захода солнца. У меня есть свой кодекс, который я стараюсь соблюдать.

Надавливаю двумя пальцами себе на запястье и засекаю время. 84 удара в минуту. Затем приподнимаю голову и вижу, как ко мне решительно приближается Кейт. Внешне довольно симпатичная девушка. Я бы даже сказал, что она красивая. Грудь 3-его размера, чёрные длинные волосы, сексуальная чёлка, упругая попа. И Кейт обычно приходит в довольно короткой чёрно-красной клетчатой юбке и облегающей блузке. Ох уж эти современные школьницы. Секси. Но есть одно «но». Она мне наскучила. Кейт жаждет «захватить» меня в свои сети и сделать своим кавалером. Зачем? Без понятия. Не люблю вдаваться в такие подробности. Я с ней был только из-за секса. Но вот, почувствовав, к чему лодка течёт, решил дать реверс. В своем стиле, разумеется.

Я резко опускаю взгляд в телефон и надеюсь, что Кейт идёт не ко мне. Глупо было на это надеяться, конечно. Она встаёт напротив меня в воинственную позу: руки в боки, ноги на ширине плеч, грудь вперёд… Девушка начинает что-то говорить, нахмурившись. Я же увеличиваю громкость в наушниках и заглушаю её голос. Невольно вырывается улыбка. Которая тут же спадает, как только Кейт самонадеянно выдёргивает наушники из моих ушей. Я поморщился. По-прежнему 84 удара в минуту.

– Ты ни о чём не хочешь поговорить, Спаркс? – возмущается она, стараясь заглянуть мне прямо в глаза. Её лицо так близко ко мне, как бы я не вертел головой. Запах дорогого парфюма в чрезмерном количестве, кажется, ударил в нос.

– О чём? – стараюсь изобразить серьёзность. У меня это плохо получается.

– Может скажешь наконец, почему ты бегаешь от меня уже неделю?

– Бегаю? Я? Ну, что ты, милая, я просто занят был. Много дел, понимаешь ли. Уроки там… подготовка к экзаменам…

Я пытаюсь оттянуть неизбежное. Выходит не очень. Неужели ей так хочется услышать от меня, что всё кончено?

– С каких пор ты начал заниматься учёбой? – хмыкнула она, приподняв бровь.

Я вздохнул:

– Слушай, Кэтти, сейчас не самое подходящее время для нас с тобой, понимаешь?

Она всё поняла с полуслова. Это я осознал, когда её лицо покраснело от злости. Кажется, сейчас Кэтти прыгнет и перегрызёт мне горло. Или ещё чего похуже. Мне захотелось позвать на помощь Эдди.

– Урод! – девчонка задрала нос и гордо пошла по коридору, топая каблуками и виляя задницей.

– Что на этот раз? – усмехнулся тихо Эдди, подав мне стакан с содовой и не отрывая вместе со мной взгляда от уходящей обиженной Кейт.

– Моё сердце разбито, – иронично выдохнул я, приняв стакан. – Кажется, такой я больше никогда не встречу.

Мы усмехнулись.

– Что собираешься делать после мисс Кейт? – тихо спрашивает Эдди, прислонившись к стене около меня и потягивая содовую через трубочку.

– Думаю, самое время продолжить поиски чистой и искренней любви, – хмыкнул я.

Эдди посмотрел на меня. Я – на него. И мы оба засмеялись.

Я не заметил, как Кэрри оказалась передо мной. Девчонка ударилась об дверной косяк и выронила учебники из рук. Мой стакан с остатками содовой упал. Инстинктивно я схватил её и не дал рухнуть на пол. Не то бы расшибла себе чего-нибудь, а меня бы потом обвинили в женоненавистничестве. Мне такие проблемы не нужны. И снова она пялится на меня как на неземное ископаемое, сквозь свои дурацкие очки, повиснув у меня на шее. Мерзко.