Охота на Велеса

– Ты же узнал его по описанию?

– Похож на одного коллегу по лаборатории, – мрачно подтвердил он.

– Оська считает меня повёрнутой. Но я тоже себя такой считаю… С некоторых пор. Вижу, что видеть не могу. Да и не спорю – чокнутая.

– Что ты! Скажешь тоже! – возразил Егорыч.

– Он думает, что я не в себе, – настаивала я на своём. – Я же вижу, какие он взгляды на меня бросает!

– Не думаю я так, – сварливо сообщил Остап, входя в помещение. – Просто странно всё со стороны выглядит… Экстрасенсы отдыхают.

Сторож почесал затылок:

– А может, в тебе открылось ясновидение?

– Ага! – хохотнул Остап. – Андрей Егорович, ты – учёный человек! Странно слышать от тебя про ясновидение. Вообще от вашей компашки: дяди Бори, папы и тебя такое слышать дико. Я перед приездом Алинки с дядей Борей по скайпу разговаривал, так он тоже про ясновидение задвигал, а папа – верил и поддакивал ему. И всё это говорят учёные с мировым именем!

– Ну, так… – пожал плечами сторож, – чего в наше время-то не случается…

– Ещё скажи: инопланетяне существуют.

– Наукой не доказано обратное, – хмыкнул мужчина, – значит теоретически возможно.

Остап подошёл ко мне, обнял за талию, чмокнул в макушку и, повернувшись к сторожу, с улыбкой в голосе сказал:

– Прикалываешься, Егорыч?

– Да.

Короткий ответ пожилого мужчины прозвучал так ясно, чисто и просто, что я едва не выронила намыленный бокал из рук. В душе словно что-то перевернулось, застыло, как тогда, после сообщения об убийстве в нашей квартире. «Да» прозвучало приговором.

– Жаль, вижу только твоего папу, а не своего, – вздохнула я и принялась вытирать посуду полотенцем.

Егорыч промолчал, лишь по-стариковски поджал губы. Я заметила, что его рука дрожала, когда он засовывал хлеб обратно в пакет.

Ося уселся обратно на стул и нервно барабанил пальцами по столу. Мы со сторожем тоже присели с ним рядом.

– Я вот что подумал, – начал Андрей Егорыч, поглаживая ладонью столешницу. – Под твоё описание, Алина, подходит один наш общий знакомый. Звали его Николай Запрудный. Амбициозный, завистливый и меркантильный до мозга костей человек. Работал в нашей лаборатории. Избавиться от него не могли – сын одной шишки. Ничего сказать не могу, он подавал надежды и работал по призванию. Просто мы его недолюбливали. Вечно суетился, вертелся… Как-то не заладилось у нас… Знаю, что после развала Союза, а за ним и лаборатории, подался он в коммерцию. Прыткий очень оказался. Слышал, что связался с зарубежными партнёрами, пристроился. Приторговывал разработками, что его родственничек через него слил зарубежной компании. Оно и понятно, наукой в то время мало интересовались, думаю, хоть так, через продажу, достижения не пропали.

– А сейчас что ему нужно? – удивилась я.

– Откуда мне знать, девочка? – разведя руками, неубедительно отмахнулся Егорыч. – Может, предложить хочет что-то. Только мы ведь от дел отошли давно, в науку не суёмся.

– Спасибо, дядя Андрей, – сказала я, поднимаясь со стула. – И взаправду, устала я, пойду приму душ и прилягу.

– Правильно, дочка, – похвалил он. – Ты иди, пока я посылку от отца принесу.

Я направилась в отведённое нам с Остапом помещение. Друг детства задержался на кухне, что-то тихо обсуждая с Егорычем. Попав в комнату, я, на автопилоте взяв широкое махровое полотенце, направилась в душ.

В кабине нещадно тёрла себя мочалкой, стараясь стереть наваждения от событий предыдущих дней. Мне казалось, что если тщательно потереть себя, я смогу исправить страшные выверты судьбы, нависшие над моей семьёй. Все считают родителей умершими. Они ещё увидят, что ошибаются! Не могли они меня бросить одну на этом свете, так внезапно и нелепо покинуть этот мир.

Чушь какая! Моя мама… мамулечка – деловая женщина. Их с отцом всё время охраняли…

Я согнулась в кабинке, прижавшись к её стенке, беззвучно затряслась. Глаза щипало от слёз, но струи воды смывали солёную влагу. Мышцы и челюсти сводило – так сильно я стискивала кулаки и зубы, чтобы не кричать от страха и тоски.

Н-е-е-е-т! Они живы! Живы!

Распрямилась. Тело сотрясалось, будто стояла под ледяной водой. Стала растирать кожу до покраснения, до боли. Оцепенение отпускало, и я начала чувствовать обжигающие струи, вдохнула горячий пар. Постояв ещё немного под душем, я выключила воду.

Надо выходить.

Нащупав ногами чужие шлёпанцы, просунула в них ступни. Сняла с крючка на внешней стороны двери кабинки полотенце, промокнула и отжала волосы, вытерла тело. Вспомнив, что вся одежда осталась в комнатушке, обмоталась полотенцем и вышла наружу.

Сидевший на диване Остап вскинул голову и застыл с восхищённым выражением глаз. Рядом с ним лежала коробка, завёрнутая в специальную бумагу для посылок. Я направилась к дивану, придерживая полотенце, чтобы не слетело, взяла посылку.

– Оденься, потом рассмотришь.

Я замешкалась, сомневаясь, стоит попросить у парня чистую футболку или нет. Вид у Оськи стал хитрющий, и я прикусила язык. Собрала вещи и вопреки здравому смыслу направилась в санузел, там оделась.

Донёсся собачий лай. Такой оглушительный, что невольно внутренне напряглась. Ясно одно: у ворот чужаки.

– Где Алинка? – донёсся из-за двери встревоженный голос Егорыча. – Собирайтесь немедленно!

– Что случилось?

Я ускорилась со сборами, покинула санузел.

– Некогда лясы точить, – вместо ответа бросил сторож. – Сейчас вы собираетесь и топаете к шестнадцатому корпусу. Это по дороге прямо и направо до тупика. Здание проходное. Пройдёте его насквозь. Камеры в том крыле не работают, и вас не сразу заметят.

– Да что происходит?! – не выдержала я. – Вы знаете что-то большее, чем остальные, дядя Андрей? Скажите! Почему такая спешка? У вас проблемы? У меня? Что случилось?!

– Нет времени, – отмахнулся от вопросов Егорыч. – Потом ты всё поймёшь. У тебя проблем нет, как и у меня, есть обстоятельства. Собирайтесь. Значит, так… В заборе прямоугольный люк. Вот ключ, отопрёте его и закроете с другой стороны. Там, в лесу, осторожнее. За забором крутой спуск, шеи себе не переломайте. Посылку отцову забери.

– И куда нам дальше? – нахмурился Остап.

На его лице замешательство и недоумение. Достав из шкафа рюкзак, я впихнула в него коробку. Набросив на себя ветровку, повязала бандану.

Собаки надрывались, едва ли не захлёбываясь от собственного лая, призывая хозяина – Егорыча.

– Дальше вы шлёпаете строго на север. Там в полукилометре мой дом. В сарае – машина. Ключи на полке слева от входа. В ящике, в углу, винтовка М-16 и патроны к ней. Не светите оружием, спрячьте.

– Что за спешка? Кого ты боишься? – я сыпала вопросами, пытаясь осознать и принять действительность.

– Ах, вот ещё… – из-за спины, словно волшебник, Егорыч достал два пистолета «Макаров». – Не расставайтесь с этим – пригодится.

– Не хрена ж себе! – принимая пистолеты, ляпнул Остап. – Старики-разбойники! У меня ракетница есть.

– Через деревню шпарьте до трассы. Передвигайтесь только ночью.

Заверещала сирена. Я невольно дёрнулась от испуга и пригнулась.

– Давайте! – рявкнул сторож. – Если что, стреляйте на поражение. С вами свяжутся. Бегом! Бегом! Ходу!

Набросив рюкзаки, мы выскочили из домика. Егорыч бежал следом, но потом свернул налево, в сторону сторожки охранника, а Остап и я неслись прямо.

Темнело, территория санатория не освещалась. Асфальтовая дорога под ногами казалась чёрной прорехой.

Возле шестнадцатого корпуса притормозили, Остап сунул мне пистолет в руки:

– Сказали – бери. Ходу!

Послышался оглушительный собачий лай – зверьё охраняло свою территорию, на которую вторглись чужаки.

Я сунула оружие за пояс на спине. Вдруг нас озарил свет фар. Непроизвольно остановилась, попыталась вглядеться, приложив ко лбу ладонь по типу козырька. Остап замер рядом. Удалось разглядеть четырёх людей, выходящих из высокой машины напоминающей контурами джип. Скорее всего, это он и был.

– Тормозите, ребята.

Послышался рингтон телефона. Мужчина возле передней двери ответил на звонок:

– Да. Они тут. Да. Девчонка и с ней пацан.

Не знаю, что произошло в моей голове в этот момент, но я увидела мужчину не на расстоянии и в свете фар, а сбоку. Я хорошо рассмотрела короткие волосы, джинсовую куртку, раскосые глаза, прямой нос, тонкие губы и волевой подбородок. Незнакомцу лет тридцать пять, может, чуть меньше. Рядом с ним стоял другой мужчина, слегка моложе: худощавое лицо, пухлые губы, оттопыренные уши и красивая модная стрижка. Он был одет в ветровку, рукава которой оказались закатанными. На запястье «ушастого» красовалась небольшая розочка. Странная татуировка для мужчины, но чего в жизни не случается.

– Да. Живы. Оба. Хорошо, – продолжал говорить по телефону «джинсовый».

Не похожи ребятки на полицейских или бандитов, но и на наших с Остапом друзей тоже.

Пришла ещё одна картинка: водитель, что стоял у джипа. У него оружие, и до него около пятидесяти метров. Я выхватила пистолет, взвела и пальнула в шофёра. Тот схватился за плечо – я попала. Не сговариваясь, мы с Остапом рванули к входу в корпус, вбежали на крыльцо, ворвались в холл.

Я не оборачивалась, неслась вперёд, но видела всё, что происходило за спиной. Мне приходили яркие образы мужчин, которые сначала подбежали к раненому, осмотрели его, и тот, что с татуировкой сказал: «Царапнуло. Ерунда. Давайте». Мужчины устремились за нами. Ощущение, что я снимала видео на экшен-камеру: изображение то приближалось, то удалялось, но было чётким, ярким, настоящим.

– Куда? – рявкнул Остап, ухватив меня за руку.

Мы оглядывались, а я чувствовала приближение опасных незнакомцев.

– Сюда, – потянула я за собой парня, – выберемся через окно.

Коридор, в котором мы успели скрыться, выглядел слишком широким, чрезмерно длинным. Я не слышала, как хлопнула дверь – гости боялись нас спугнуть, передвигались медленно и тихо. К тому же они были в курсе, что у нас оружие. Тем лучше: у нас фора.

Оська дёрнул дальнюю дверь, и она распахнулась. За ней жилой блок с ванной, туалетом, небольшим коридорчиком и помещением с кроватями.

– В окно, – мотнула головой я.

Оська подбежал, поднял язычок шпингалета, рванул раму на себя – она открылась. Парень взобрался на подоконник, помог залезть мне. Мы старались делать всё тихо, чтобы не привлекать внимание. Пусть себе рыщут с пистолетами, проверяют двери.

Оська спрыгнул первым, я за ним.

– Стоять, – раздался голос.

Конечно, это четвёртый мужчина. Тот самый четвёртый, которого я не разглядела с самого начала, когда меня посетило очередное видение.

– Руки, – бросил он, держа пистолет. Палец был на спусковом крючке – парень не шутил.

Я зажмурилась. Скорее от бессилия, чем от страха.

– Пойдём. И без глупостей, – посоветовал неизвестный.

Ага, так и пошла.

Меня вдруг такая злость обуяла, что начисто лишила не только разума, но и чувства самосохранения. Как на своих занятиях по боевым искусствам, я выбила пистолет ногой, развернулась, ухватила противника за запястье, провела приём, встав за его спиной. Оська подобрал пистолет и врезал рукояткой по голове незнакомцу – тот упал.

– Бежим, – друг детства спрятал пистолет в кармане джинсов, схватил меня за руку, и мы рванули к забору.

– Стоять!

Чужаки выпрыгивали из окна и неслись за нами. Неужели снова бой? Мы не сможем открыть люк.

Неожиданно из-за угла выскочили две собаки и набросились на неизвестных. Не теряя времени, мы, пригнувшись, чтобы нас не было видно в высокой траве, направились к забору.

Где же эта грёбаная дверца? Долго шарить не можем.

Раздались два выстрела, взвизгнула одна из собак.

– Вот, – ожесточённо прошептал Остап. – Твою ж бородатую! Вот дверца.

Оська сунул руку в карман, достал ключ и втиснул в замочную скважину. На удивление механизм быстро поддался – не проржавел. Пришла никчёмная в нынешней ситуации мысль, что Егорыч часто пользовался лазом, раз до его дома так короче.

– Давай, – прошелестел парень. – Я следом. Аккуратно там.

Я сунулась в прямоугольный проём. Сторож предупреждал, что за люком обрыв. Так и оказалось, только начинался он не сразу. Около полуметра пологой земли – вершина насыпи.

Оська пролез следующим и закрыл дверцу. Извне обнаружился замок в виде металлического стержня арматуры, вставленного в скобы, по типу шпингалета. Оська задвинул штырь, будто задвижку.

– Доставай фонарь, – прошептал мне на ухо Остап.

Ночь плотно задёрнула штору сумрака, к тому же лес, окружающий санаторий, усугублял невозможность что-либо рассмотреть. Я на ощупь ухватилась за завязку рюкзака, дёрнула, запустила внутрь руку. Коробка – посылка от папы – мешала поискам. Наконец ухватилась за ручку фонарика и вытянула его наружу. Снова хорошо завязала шнурок поклажи, надела её на плечи.

– Вот, они сюда ушли, – послышалось за стеной.

Обнаружили!

Неизвестные попытались открыть дверцу люка – не вышло. Я скорее почувствовала, чем увидела, что Остап приложил палец к губам, чтобы я не издавала звуков. Подалась к нему, а он интуитивно наклонился ко мне. Теперь я различала его глаза, нос, губы, видела, как он мотнул головой, чтобы не шевелилась.

– Чёрт! Там замок, снаружи.

– Тьфу ты! Ничего. Поймаем на трассе. Далеко не уйдут.

Хм… Такие разговоры… Ребятки точно не из полиции. Тогда кто? Может, совершившие убийство в нашей квартире? Ладно, об этом потом.

Остап направил фонарь вниз и включил. Холодный белый луч, направляемый парнем, пополз по земле, устремляясь вниз, в обрыв. Мой взгляд следовал за ним в надежде разглядеть больше, чем это возможно.

– Спускаться будем здесь, – тихо сказал мне на ухо Оська, а я кивнула.

Неожиданно пришло виденье. Я почему-то смотрела через окно на всё происходящее в каморке сторожа. «Джинсовый» спрашивал у Егорыча, откуда он нас знает, а тот говорил, что знаком с нами давно: «Дружен с отцом парнишки». Потом вдруг картинка поменялась, и в сторожку вошёл мужчина в полицейской форме, за руку поздоровался с «джинсовым» и Егорычем.

– Я первый полезу. Давай за мной, – сказал Оська.

Спускайся… Легко сказать. Ветки деревьев, их корневища – и помощники, и враги в таком деле. Едва не сорвалась пару раз. Когда вступила на дно обрыва, вытерла пот, проступивший на лбу.

– Ты в порядке?

– Более или менее, – хмыкнула я. – Топаем. Там уже полиция приехала. Я видела. Ручкались они и с Егорычем и с теми ребятками.

– Дядя Андрей им сейчас наплетёт, – в голосе Остапа слышался смех, – с три короба! Чувствую, наши предки в какую-то афёру влезли. Крутят, вертят… Разберёмся, только позже. Не до этого.

– Куда нам?

– На ту сторону. Север там. Но тут невысоко и полого. Потом – полкилометра.

– Фу-у-у-ух. Смерти моей хочешь?

– Придётся постараться.

– Слышал? Они на трассе нас будут ловить, – напомнила я. – Может, сейчас полицейского попросят об одолжении?

– А ты не видишь?

– Не-а. Глухо. Регулировать эту… Это наваждение не получается.

– Идём.