Остаться человеком (сборник)

Я – самоубийца

Солнечный лучик согрел мои веки, и я открыл глаза. Улыбнулся блаженно. Какое чудесное утро! Так легко и радостно было только в детстве. Солнечные лучики, пробиваясь сквозь ветки деревьев, влетали в окно и, сверкая, скользили по полированным плоскостям мебели. Когда ветки шевелились от ветра, лучики прыгали с места на место, как живые.

– Солнечные зайчики, – улыбнулся я и встал. Дальше – рутина. Побрился, умылся. Надел рубашку и джинсы. Сделал лёгкую зарядку. Электронная печь по моему заказу изготовила яичницу с ветчиной и кофе, запах которого долго держался в доме. Киберы убрали постель, подмели полы, сделали влажную уборку.

После завтрака я прошел в кабинет и выглянул в окно. Под окном рос клён. Свежая майская зелень листвы приятно радовала глаза. Раскидистая крона нависла над коттеджем, в котором я находился. Чуть подальше, в палисаднике, цвели красные розы, и их приторный запах проникал даже через закрытые окна.

За палисадником местность полого опускалась к бурной горной реке, которая с трёх сторон огибала холм с моим коттеджем на вершине. Противоположный берег был крут и покрыт лесом. Выше за лесом серели конусные вершины предгорий. Сами горы не видны из-за густой синей дымки. Место исключительно тихое, уединённое. Здесь хорошо прийти в себя после суетного бытия и подлечить нервы. Дом отдыха на одну семью.

Я обратил внимание на тишину. Странной она показалась мне. Непривычной. День за окном жил своей нормальной жизнью. Клён шевелил ветвями. Порхали бабочки. Почти невидимая отсюда река тащила по камням своё прозрачное, худое и шумное тело. И было тихо. Закрытые окна не впускали внешние звуки. Я хотел открыть окно, но не смог. Наверное, краской прихватило. А жаль. Мне страстно захотелось глотнуть свежего воздуха, почувствовать его на лице.

У меня появилось ощущение, будто я что-то забыл или не всё знаю о доме, где я нахожусь, о данной местности. Встряхнул головой. Прислушался к своей памяти. Вроде бы всё в порядке. Но отчего вдруг такое ощущение?

В кабинете у самого окна боком к нему стоит письменный стол. На его гладкой поверхности лежит стопка чистой бумаги и подставка в виде деревянной чаши, в которой разместились авторучки, карандаши, фломастеры. Тут же ноутбук с принтером и сканером. И зачем-то – пишущая машинка. А в ящиках стола я нашёл различные канцтовары, бумагу, блокноты. А также диктофон, микрокалькулятор и разную мелочь. Зато нигде не увидел телефона или факса. Нет и мобильника. Жаль, я забыл свой дома.

Одна стена в кабинете представляла собой книжные полки от пола до потолка. Тут были справочники, энциклопедии, антологии. Представлена публицистика и художественная классика. Но зато нет ни газет, ни журналов. Странный подбор! За столом удобное кресло с изменяющейся топологией. Я спросил себя:

– Что я должен делать: работать или отдыхать? Продолжать работу над романом? Составить отчёт? Что со мной? Почему я здесь? Кто подскажет, чем заниматься? Вообще-то я в отпуске. По путёвке Литфонда. Приехал вчера вечером один. Жена должна приехать сегодня. Сейчас восемь двадцать шесть на ручных часах. Других здесь нет.

Неясная тревога зашевелилась во мне. Если я приехал отдыхать, то зачем здесь созданы все условия для писательского труда? Кому надо спровоцировать меня на творческий труд? Заставить вернуться к адской деятельности в момент депрессии? При вручении путёвки мне обещали идеальные условия для отвлечения от творчества. А на деле…

Мне показалось, будто в соседней комнате находится кто-то чужой и опасный. Сейчас он войдёт в кабинет и… Дверь сама по себе открылась, но никто не вошёл. Шевельнулись шторы на окне. Лёгкий ветерок заскочил откуда-то на секунду и тут же угомонился. И кабинет стал казаться одушевлённым. Книги – притаившиеся хищники, приготовившиеся к прыжку. И, если я сделаю неправильный ход, они бросятся на меня и сожрут. Впрочем, всё это мне мерещится из-за депрессии, от которой я и решил выбрать уединённый способ отдыха. Или работы?

Мне захотелось немедленно выйти наружу, прикоснуться к природе, убедиться, что всё это существует на самом деле. Захотелось потрогать пунцовые лепестки роз, лапчатые листья клёна, ровную, словно подстриженную траву. Захотелось почувствовать холод горной воды и тяжесть камня в руках. Много чего мне захотелось в этот момент.

Я пошёл к выходу. Дверь оказалась закрытой. Но почему? Вчера представитель фонда проводил меня сюда и вручил ключи. Кстати, где они? Дом я на ночь не запирал. Кто же запер меня снаружи? Зачем? Я провёл вздрагивающими пальцами по пластиковой обивке двери и замер. За дверью раздался тонкий стеклянный звон, как будто запели колокольчики. И звуки эти были неприятны мне. Почему?

Я вспомнил, что на кухне окно открыто и направился туда. В самом деле, обе створки были распахнуты наружу. Вид из окна был слишком ярким и похожим на театральные декорации. Луг, спускающийся к речке. Отсюда немного видно сверкающую спину речки. За ней зеленел лес. А дальше – скалы, одетые в тёмно-зелёную лесную шубу. А ещё дальше – только каменные вершины, изрезанные морщинами трещин. Небо – чистейшее, словно простиранное и накрахмаленное. Солнце уже высоко. Очень яркое и чуть-чуть нереальное.

Мне стало душно. И будто кто толкнул в спину: вон из дома. Ну что ж, нельзя выйти в дверь – вылезу в окно. Я забрался на подоконник, но он вдруг изогнулся и сбросил меня на пол. Тогда я протянул руку в окно, и пальцы натолкнулись на невидимую преграду. Стало ясно: дом сопротивлялся моим попыткам покинуть его. Это открытие поразило меня, как гром. Но почему дом не хочет, чтобы я вышел? Без меня ему скучно? Или это плен? Кому это нужно? Не дому же, в самом деле? Тогда кому? С какой целью? Фонду? Но тогда реклама уединённого отдыха – обман? Зачем?

В прихожей раздался тихий смех жены. Приехала? Я и не заметил. Одна? Интересно: дом её пропустил? Мне не хотелось, чтобы она увидела меня озабоченным. Больше всего мне хотелось выбраться из дома любым путём. И я поступил безрассудно. Я не стал встречать жену. Я пододвинул к окну стул, встал на него и прыгнул наружу. Упал на мягкую сочную траву. Что-то зазвенело за мной, словно я разбил невидимое стекло. Оглянулся. Створки захлопывались на моих глазах. Окна почернели, точно в доме наступила ночь.

Обогнув угол дома, я очутился в розарии. С этой стороны все окна на обоих этажах были закрыты и темны. Зато входная дверь приветливо открыта. Я заглянул внутрь дома издалека. В прихожей горел свет. Плескался тихий радиоручеёк, брызгаясь сентиментальной мелодией. В душе наступала оттепель.

Одно окно вдруг распахнулось. В доме засмеялась женщина. Теперь меня потянуло назад. Но я человек упрямый. Раз решил, значит всё. Вышел из розария и стал спускаться к речке. Луг цветёт ромашками, колокольчиками, львиным зевом и совсем незнакомыми цветами. Вот и берег, заваленный каменными глыбами разных размеров. Завал перекрывал реку. Вода бьётся о камни, завихрятся, гудит, фонтанирует брызгами и бликами.

Я пошёл по берегу, не осознавая, что буду делать сейчас, через полчаса, до конца дня. Мои желания были неопределённы и противоречивы. Только что мне хотелось вырваться из коттеджа, а теперь напротив – вернуться. Но не иссякло и желание идти дальше. Куда? Зачем? Как будто внутри меня сидят два человека. И кто-то один в данный момент побеждает другого. Один нашептывает: «За две недели ты закончишь, наконец, давно начатый роман, а здесь тебе созданы все условия для этого». А другой толкает меня за пределы дома, за пределы долины – на ту сторону реки. После недолгой борьбы победу одержал второй «я», и он отправил меня на переправу.

Только наступил на первый камень, как раздался оглушительный рёв, и бурные потоки воды мгновенно скрыли все валуны и на дне реки, и на берегу. Водоворот забушевал с такой силой, что о переходе на другую сторону не могло быть и речи. Река тоже не хотела пропускать меня? Я отступил. Едва я сделал шаг назад, как река тут же успокоилась, обмелела и обнажила каменистое дно.

Но не в моей натуре было отступать. Я решил применить приём «прыжка в окне». Отступил подальше и с размаху бросился бежать по воде. И снова нахлынул горный поток. Бешеная вода ударила меня, повалила, закрутила, ободрала о камни и вышвырнула на берег. Я потерял сознание.

А когда очнулся, увидел себя лежащим на цветочной поляне недалеко от коттеджа. Надо мной резвятся беззаботные стрекозы и бабочки. Над ухом стрекочет кузнечик. По лицу ползают муравьи. Сама природа подсказывала, что нужно сидеть дома, работать и не шататься по долине. Я понял, что попал в ловушку. Коттедж – это не семейный дом отдыха, а осажденная крепость. И вылазки из неё не приветствуются. Но кто осадил меня? За какие грехи? К чему всё это? В чём смысл? Я оказался в зыбком полуреальном мире, где всё совершается по воле рока или… бога. Или в этой долине действуют какие-то особые законы природы? Вопросы, вопросы…

Окна и двери коттеджа просят: «войди». Но они же закрываются, когда я внутри. У них есть цель. А у меня? Даже у реки есть цель – не пропускать на противоположный берег. То есть вектор дозволенных перемещений очерчен достаточно чётко. Но кем? И зачем? А второе «я» проснулось и стало стыдить за малодушие и слабоволие. Оно подсказывало, что в доме таится опасность. Она замаскирована уютом и страшна последствиями. Оно убеждало немедленно покинуть долину и вернуться в город.

Я присел на бугорок и начал взвешивать свои мысли. Солнце пригревало. От мокрых джинсов и рубашки валил пар. Вот одно «я» говорит: «забирай жену и немедленно возвращайся в город. Там за горами твоя настоящая жизнь и ответы на все вопросы. Депрессия преодолевается только в борьбе». Зато другое «я» иезуитски утешало: «стоит ли забивать голову всякими пустяками? В конце концов, что важнее творческого процесса? Ты же сам хотел сюда. Никто насильно не тащил. Ну, не работаешь, так отдыхай. Опять же для этого здесь идеальное место. Долина «Чудо» – твоя мечта».

– А, чтоб вас! – разозлился я на обоих. Это было похоже на отступление после разгрома. И даже не отступление, а побег с поля боя. В доме заиграла обволакивающая мелодия. Я дрогнул и почти вбежал в подъезд.

Меня встретила женщина моложе меня, одетая в простое ситцевое платье в голубой горошек. Редкость по нашим временам. Как описать её внешность? Невысокая, с гимнастической выправкой, белокурые с желтизной волосы, короткая причёска. Пожалуй, красивое узкое лицо с восточными миндалевидными глазами. Карие зрачки и почти чёрные ресницы. Не лицо, а сборник контрастов.

– Я приехала, а тебя нет. Ты гулял?

– Да, с утра пораньше. Знакомился с местностью.

– Тут чудесно, правда?

– Пожалуй, буркнул я.

– Ты собираешься работать сегодня?

– А разве не ты уговаривала меня отдохнуть здесь?

– Я думала. Но ты весь мокрый. Что-нибудь случилось? Ты упал в воду?

– Ничего особенного.

Потом мы сидели за кухонным столом, ели что-то, приготовленное кухонным автоматом. Жена что-то спрашивала. Я был углублен в себя и отмалчивался.

– Отдохни и начинай работу, – настаивала жена.

Я отмахнулся. После обеда мы поднялись на второй этаж и вышли на открытую веранду. И я спросил:

– Тебе не кажется всё это странным?

– Что именно, дорогой?

– Всё это. Коттедж, долина, река…

– О чем ты говоришь? Ты в порядке?

– Мне бы хотелось вернуться домой.

Я ушёл в кабинет. Настойчивость жены раздражала. Я сел в топологическое кресло и тупо уставился на экран включенного ноутбука, как будто хотел найти в нём нужные мне ответы. И тут на меня нашло. Я схватил диктофон и запустил его в компьютер. Он легко соскользнул со стола и шмякнулся об пол. Я вскочил. Блуждающим взором оглядел полки с книгами и принялся раскидывать их во все стороны. Жена вбежала, недоумевая.

– Ловушка! – крикнул ей. – Это ловушка! С нами что-то происходит. Со мной, с тобой. С миром. Мы попали в ловушку.

– Прошу тебя: успокойся, – уговаривала она. – Просто у тебя не в порядке нервы. Нельзя так волноваться.

Она взяла мою левую руку, и я почувствовал неожиданную железную хватку её пальцев. Но она никогда не обладала такой силой. Мне ли этого не знать. Я вырвался. Она хотела догнать меня, но запнулась о разбросанные на полу книги, не удержалась и упала, ударившись головой об угол стола. До меня стала доходить вся нелепость и трагичность сцены. Я нагнулся, чтобы привести её в порядок. Но она не дышала. И тут я увидел… Голова её была пробита. Но крови не было. Под волосами зияла трещина. А в ней… Я в ужасе бросился бежать куда глаза глядят. Внутри её голова была нашпигована микроэлектронной мешаниной.

– Робот! – дико закричал я и попытался выскочить на улицу. Но дверь не выпустила меня. Тогда я нашёл какую-то железку и запустил её в окно. Железка пробила защитный экран, и я мгновенно последовал за ней апробированным приёмом. Позади знакомо зазвенело, но я уже бежал через розарий. Кубарем скатился по лугу к реке. Она была так же прозрачна и худа, как утром. Не останавливаясь, с разбега побежал по камням переката. И опередил её. Река бесилась уже за моей спиной, но достала меня холодным душем.

Эта победа меня вдохновила. Я стал карабкаться по крутому склону, заросшему частым молодым ельничком. Скоро начался настоящий хвойный лес. Стало сумрачно. Запахло прелой хвоей. День поворачивал на вечер.