Обочина
– А зажевать найдётся что-нибудь?
– Ржаной сухарь. – Юля достала из кармана засушенный кусочек хлеба. – Пойдёт?
– Пойдё-ё-т, чего не пойти.
Взяв стакан, Денис выдохнул из себя и в два глотка, как заправский мужик, опустошил его. Понюхав сухарь, равнодушно сказал:
– Почти как водка, только покрепче. Юля, теперь твоя очередь.
– Ой, мне нельзя, я ведь на работе…
– Да чего там, пей. – Денис взял у неё бутылку и стал наливать в стакан.
– Мне поменьше! – взмолилась Юля.
Выпив граммов пятьдесят и так же, как Денис, понюхав сухарь, Юля поставила стакан на подоконник и вдруг закачалась:
– Ой, держи меня, я сейчас упаду.
– Шутишь? – спросил Денис, тем не менее, обнял Юлю за талию, сразу почувствовав, что под халатом голым-голо.
– Дени-и-с, – прижимаясь к нему, притворно-слабым голосом произнесла она, – у меня голова закружилась. Положи меня на кушетку. Возьми на руки и положи.
– Юля, мы же с тобой… в полметре от кушетки. – Денис заволновался.
– Нет, я хочу, чтобы ты меня взял на руки и положил. Ну, Дени-и-с.
Тому ничего не оставалось, как выполнить просьбу.
– Дени-и-с, поцелуй меня, – всё тем же слабым голосом попросила девушка.
Её лицо, открытая шея, белые груди, выглядывающие из-под халата, подманивали. Полюбовавшись ими, прикоснулся губами приоткрытых Юлиных губ. А ей, возможно, надоело играть с нерешительным «телёнком»: она обхватила обеими руками его голову и крепко поцеловала в губы. У Дениса потемнело в глазах, он закрыл их. А когда снова открыл, не поверил тому, что увидел: Юля стояла на полу, кокетливо улыбаясь и, не спеша, расстёгивая пуговицы на своём халате, неожиданно распахнула его. Денис обмер – крупные, налитые груди торчали тёмно-малиновыми напрягшимися сосками; тонкая талия, нежный животик, роскошные ноги… «Вот это красота-а, похожую я только в музее видел».
– Денис, ты что, не мужик, что ли? – услышал он сквозь краткий девичий хохоток. – О, а у тебя женилка из ширинки выглядывает.
– Как! – испугался он, бросая руки на… оттопыренные штаны. Он понял, что медсестра подтрунивает над ним, словно над пацаном и обозлился. «Я покажу тебе, как смеяться над деревенским парнем. Я покажу тебе, нахальная горожанка».
Юля с любопытством наблюдала за ним. Когда он сбросил больничную пижаму с рубашкой и майкой, она подумала: «Мускулистый мальчик». А когда остался совсем голым, она округлила глаза: «Ого-о!..»
И всё же не удержалась от подковырки:
– Денис, и с такой погремушкой ты хочешь ко мне идти?
Не обращая внимания на обидную реплику, он скомандовал:
– Снимай халат!
Юля сбросила с себя медицинский халат, а совсем скоро не умолкала, вышёптывая сквозь страстные стоны самые ласковые слова:
– Денисушка, мальчик мой… Блондинчик мой ненаглядный…
Денис не ожидал, что Юля окажется такой пылкой. «Куда до неё моей жене, – думал он. – Та лежит себе плахой, никакого вдохновения. А ту-у-т…»
Юлия, что называется, вогнала его в дрожь и пот. Денис ждал, что ещё минута, и он взорвётся, закричит от переполнявших его эмоций. Но потрясающий миг тянулся, и в этом миге страстно охала, постанывала несравненная девушка. «Это просто сказка!» – восхищался Денис.
Он упивался любовным действом, а Юля стала руководить: то ему приподняться выше, то опуститься пониже, то своё колено поставить туда, то сюда… А то заставляла его останавливаться и целовать её сосочки, грудь. И он целовал, целовал всё её тело, о чём раньше даже думать стеснялся. Наконец они успокоились, затихли.
– Дениска, ты настолько прекрасен, что у меня слов нет, – похвалила его Юля. – Я никак не думала…
Она встала с кушетки, усадила на её край Дениса и склонила его голову к своему животу. Молодой мужчина, казалось, только этого и ждал.
– Дениска, – понежившись в его объятиях, сказала Юля, – теперь я оденусь, потом проверю, не ходит ли кто из больных по коридору. Заодно тёплой воды принесу.
Она надела свой белый халат, застегнула его на все пуговицы, сунула ноги в туфли и вышла, заперев дверь на ключ.
Денис поднялся с кушетки, высоко подпрыгнул от переполнявших его эмоций. Затем выключил свет и, отодвинув шторы, прильнул к окну. На улице было темно и, кажется, безмолвно; чёрные деревья причудливым узором закрывали небо.
Вскоре вернулась Юля.
– Ты почему сидишь в темноте? – Она включила свет. – Или тебе моё тело не нравится?
– Что ты, Юля! Очень даже нравится.
– А мне твоё. Хочешь ещё глоточек спирта?
– С сухарём?
– А чего тут такого? За неимением колбасы, и сухарь сгодится.
– Тогда наливай.
Выпив по чуть-чуть, они помогли друг другу совершить омовение. При этом Денис ещё раз насладился и созерцанием, и осязанием её обольстительных форм.
Чувствуя хмельное головокружение, они снова сели и, обнявшись, откровенно поговорили. Юля сказала, что год назад разошлась с мужем, детей у них не было.
– Знаешь, я сама не захотела иметь ребёнка, – призналась она. – Муж пил. Хотя перед женитьбой обещал бросить. Не бросил. Правда, как мужчина он был хорош – сильный, красивый. А уж любовных приёмов зна-а-л – это он меня научил всему. Я ведь совсем неопытной девочкой замуж выходила. Чувствую, и у тебя жена была невинная, как и ты.
Денис почувствовал, что краснеет. Юля успокоила его:
– Ничего, всему можно научиться. Главное, ты как мужчина сильный, гораздо сильнее моего бывшего мужа. А техника – дело наживное. Хочешь, мы сейчас же ею займёмся?..
Перед тем как отпустить Дениса в палату, Юля решила ещё поговорить с ним. Она расхаживала по комнатке, а Денис, голый сидел на кушетке. Юля тоже была в чём мать родила и, казалось, специально красуется своей фигурой.
– Денис, – начала она издалека, – ты не задумался, почему я так вольно вела себя? Не ломай голову, сама отвечу. Хотя в моём ответе, возможно, найдёшь и противоречия, потому что я сама сначала не поверила в то, что почувствовала. Хотела даже спровоцировать тебя, поругаться с тобой, но… Сердцу, как говорится, не прикажешь. Но сейчас честно скажу, что с первого взгляда в тебя влюбилась. Правда, сначала ты мне понравился только внешне.
Она остановилась перед Денисом, наклонилась и поцеловала его в голову.
– А потом уже влюбилась по-настоящему. Это чистая правда. Кстати, я до последней минуты не хотела признаваться тебе в своей любви.
Юля опять стала ходить по комнатке, изящно переставляя свои красивые длинные ноги, не менее изящно двигая округлыми, вздрагивающими при каждом шаге ягодицами.
– Ты только не подумай, пожалуйста, что я хочу повиснуть у тебя на шее. Ни в коем случае! И жениться не требую. Ты тоже не думай об этом. Впрочем, – тут Юля усмехнулась, – детей у вас нет, к тому же твоя жена, как ты говоришь, даже забеременеть не может. Это при обоюдном-то вашем желании! Прости, Денис, здесь я, кажется, не в свои сани села.
Она сдвинула брови и, помолчав, продолжила:
– В общем, так, Денис, ты нашими отношениями не озабóчивайся. Если чувства окрепнут, можно будет и по-другому поговорить. Мне, например, не хочется стать обманутой женой. Опять начнутся измены… Нет уж, если любовь, то взаимная; а иначе развод. Тут и дети, если они есть, не помеха. – Юля приостановилась и, глядя на Дениса в упор, заверила: – У меня ведь, кроме мужа, ни одного мужчины не было.
Неожиданно она поставила напротив Дениса табурет, села на него; закинула ногу на ногу и, улыбнувшись, спросила, вроде как удивляясь сама себе:
– И чем ты меня покорил, интересно? Своей шевелюрой? Ростом? Не знаю. Но покорил – это точно.
Денис, слушая, любовался ею. Обнажённая она была божественна, но не только телом: каждое её слово внушало Денису уверенность, что перед ним добрая, честная и умная женщина. Будто кто-то шептал на ухо: «Да, именно эта молодая женщина должна быть твоей. Не упускай свой шанс. Она никогда не предаст, не обманет, но и ты будь с ней честным, правдивым».
Видя, какими влюблёнными глазами смотрит на неё Денис, Юля села к нему на колени и тихонько спросила:
– А у тебя действительно сердце вздрогнуло, когда ты увидел меня? И ничего подобного, говоришь, не было?
– Не было, Юленька, – искренне ответил Денис. – И дело вовсе не в постели. Хотя и в постели ничего подобного не было. – Он вздохнул. – Вот смотрю я на тебя и, кажется, будто крылья за спиной отрастают. Так бы и полетел, куда ты скажешь.
Юля слушала Дениса, не перебивая. И этот вечер, и всё, что произошло между ними, грело её душу, радовало сердце. Она благодарно прижалась к нему.
– Я готова разговаривать с тобой до утра, но мне пора, всё-таки я на работе. Давай одеваться.
Она ещё раз прижалась к Денису, поцеловала его и, одевшись, они расстались.
Лёжа у себя в палате, Денис смотрел в потолок и думал: «Я счастливый человек. Я люблю, и меня любят. Сегодня я стал настоящим мужчиной. Мужчиной с большой буквы. Правду говорят: всё, что ни делается – к лучшему. Если бы не работа, которую предложил мне отец, я бы не попросил у Алёны липовый больничный и, как итог, не познакомился бы с Юлей…»
Когда Денис не приехал в деревню ни к оговорённому сроку, ни на следующий день, Ананий Фёдорович удивился. Сделав по дому всё, что планировал, направился в город. На работе сына ему сказали, что тот лежит в больнице. Ананий долго ходил по больничному парку, дожидаясь Дениса. Сын появлению отца обрадовался, но в ту же минуту устыдился, что подвел его, загремев в больницу.
– Плюнь, – утешил его отец, – всех денег не заработаешь. Главное, чтобы здоровье было, тогда придет и достаток. А для этого надо оптимистом быть, вот это-то и прибавит тебе сил и здоровья.
Отец с сыном сидели на лавочке возле больницы. И что бы ни говорил сейчас отец, Денису всё равно было неприятно, стыдно.
– Пап, подвели мы соседей, – выдавил он, наконец. Ананий Фёдорович хитро улыбнулся:
– Да не отказался я от калыма, Денис. Нашёл себе помощника, одного парнишку. Ну, получу немного меньше, так что с того? Мы не жадные. Ты лечись, давай. Тебя твоя основная работа ждет.
– Пап, я и там подвел кое-кого со своей болезнью, а меня ведь хотели на другой объект перевести, государственного значения. Теперь нашепчут начальству недоброжелатели…
– А ты улыбайся всем своим врагам. В конце концов, и они тебе улыбнутся. Не зря в наших сказках добро всегда зло побеждает. Русский народ не дурак, всё на лету схватывает и в «тетрадку» записывает. Вот так и живём по этой мудрой «тетрадке», но с поправками на время. А сейчас что тебе нужно? Работать честно, с душой; институт закончить. Заметят тебя, прорабом переведут, потом старшим прорабом, а там, глядишь, и начальником управления поставят.
– Ну-у, ты и хватил, пап, – развеселился Денис, так далеко он ещё не заглядывал, сначала, действительно, нужно учебу закончить.
– Только поправочку небольшую внесём. – Ананий Фёдорович посерьёзнел и брякнул: – Надо тебе в партию вступить.
У Дениса аж глаза на лоб полезли от отцовского заявления.
– Ничего не говори, сынок, а послушай отца-фронтовика. Помню, как на фронте у нас перед боем молодых лейтенантов в партию принимали. Хотели коммунистами в бой идти, стержень внутри иметь. Теперь время мирное, но без партии… как без Бога, тоже никуда не денешься. Тут тебе и должность при высшем-то образовании, и льготы другие, по высшему разряду. Ты скажи, много ли ты видел беспартийных начальников? То-то же! Только с властью поосторожнее надо обращаться, ведь при власти человек зачастую чувствует себя эдаким мини-богом, вершителем судеб. Вот как в твоём случае: перевод тебя на другой объект от начальника зависит, значит, от власти. Как скажет он, так и будет, а ты подстраивайся. А тому, может, сладко от своей власти. Власть. Властитель. Слова-то какие! Даже отдельные бригадиры и то себя царьками в каких-то ситуациях чувствуют. Молоденьких девчонок на работе начинают щупать в открытую, а то и…
Денис засмеялся:
– Я меня, пап, был такой бригадир, но я его быстро на место поставил.
– А как ты его на место поставил? Потому что начальник над ним. Пусть пока маленький, но начальник, причём честный. Так про что я хотел сказать? Мне думается, что партию создали наши вожди по образу и подобию учения о Боге. Там тоже своя иерархия. Умное учение, кстати. Да. Но что-то я заговорился, не до того тебе, смотрю. Будет ещё у нас с тобой время поговорить на эту тему. Только между нами разговор, Денис. Хоть и не больно я настроен, а тебе всё же советую вступить в партию. Вступи я в своё время на фронте, может, и не сержантом бы вернулся, а полковником, глядишь, и жизнь пошла бы по-другому… Да кто знает, многое не от человека зависит, а от обстоятельств, случая. Ладно, Денис, лечись, о нас не заботься. Я к чему тебя наставляю? Чтобы был ты хоть и властью, но разумной, соблюдал заповеди божьи. Во!.. Иди, никак зовут тебя.
Не думал, не гадал Денис, что разговор с отцом на эту тему прервётся на долгие годы.
Глава 10. Каждому – своё
Как не вязалась утренняя больничная обстановка с настроением проснувшегося Дениса. «Неужели я действительно влюбился?» Уже сама мысль об этом вызвала непередаваемый восторг. Что-то похожее он испытал и при первой встрече с Юлей. Правда, там был иной восторг – восторг молодого, здорового мужчины, больше недели не спавшего с женщиной и вот встретил не женщину – королеву. Но сейчас он – любовник этой королевы. Счастливый любовник! А может быть и счастливым мужем.
Умывшись и позавтракав, вышел в больничный сад. Всё вокруг зеленело, всё цвело. На разные голоса пели птицы. «Юля, Юлия, – повторял он, – бывают же такие вдохновляющие имена». Лишь во время встречи с женой вынужден был погасить полыхающую радость. Немного печалило то, что увидится с Юлей не скоро, только во вторник, когда она снова заступит на дежурство.
Постоянно думая о ней, на мгновение вызывал в памяти кушетку, обнажённое тело Юлии. Мечты его по бóльшей части были целомудренны, ему хотелось просто увидеться, поговорить, посидеть рядом. С женой он твёрдо решил развестись. Правда, Юля просила не спешить, проверить свои чувства. Но что проверять, Денис был в них уверен.
«Любил ли я Алёну? – спрашивал он себя. – Нет. Ревновал немного, вот и всё. Иногда хотел её как женщину. Но желание близости и любовь, говорят, далеко не одно и то же. Если же у нас с Алёной и была любовь, то… странная какая-то, неправильная. Да и детей у нас с ней нет. А дети – связующее звено. Без детей семья не семья. Да и женился я, по правде сказать, по-дурацки: надоело по грязи и сугробам из деревни в город ходить».
Обдумав всё это, Денис с нетерпением стал ждать встречи с Юлей, чтобы сказать ей: «Я люблю тебя! Будь моей женой!»
Юля тем временем решила всё-таки выяснить: кому же мог насолить деревенский парень, чтобы его ни за что ни про что заточили в инфекционное заведение. Кому он дорогу перешёл?
Узнав фамилию терапевта, давшего Денису «путёвку» в стационар, Юля в понедельник поехала в поликлинику.
Одетая соответствующим образом, около часа дня вошла в кабинет под номером двадцать.
– Здравствуйте, – сухо поздоровалась она, внимательно посмотрев на женщину привлекательной внешности, не старше тридцати пяти лет. – Я дочь… – Юля назвала фамилию своей матери, профессора-хирурга, главврача знаменитой в областном центре клиники.
– Очень приятно познакомиться с дочкой Надежды Петровны, – с почтением привстала со стула терапевт.
– Я не думаю, что наше знакомство окажется приятным, – отчеканила Юля. Она села на стул, услужливо предложенный ей медсестрой, и, глядя в лицо терапевту, строгим тоном спросила: – Скажите, кто вам посоветовал «упечь» в инфекционное отделение абсолютно здорового человека. Удивлены? – насмешливо улыбнулась она. – Пятнадцатого мая, утром, на прошлой неделе, – сделав паузу, продолжала она, – к вам обратился молодой человек, блондин…
– Извините, пожалуйста, – перебила Юлю терапевт. – Танюша, – обратилась она к медсестре, – ты постой немного за дверью, чтобы ко мне никто не входил… Я вспомнила вашего больного, то есть не вашего, извините, а моего. Но он сам мне признался, что у него… диарея.
– Я же вам объяснила, почему он так поступил, – жёстким голосом произнесла Юля. – В общем, я пришла не расследование проводить, а узнать: кто вас просил отправить в стационар Кириллова. Если будете говорить неправду, то у вас, и не только у вас, будут неприятности… если у Кириллова взять анализы. Скажете правду, об этом ваше начальство не узнает.
– Я всё поняла, – побледнела терапевт, – и юлить перед вами не буду. Скажу начистоту: попросил меня об этом мой старый приятель, главный инженер винзавода. Такой коти-и-ще, – закрыв глаза, покачала она головой, – жуткий. И он мне честно сказал, что хочет «заняться» новенькой секретаршей. А её муж, вроде бы, помеха ему… Короче, уговорил он меня, а я попросила знакомую в инфекционном отделении.
Выслушав признание, Юля брезгливо поморщилась и поднялась со стула. Она уже закрывала за собой дверь, когда услышала за спиной: «Только вы никому…»
В понедельник Алла снова надумала съездить к Денису. Хотя и была накануне у него, но нахлынувшее желание гнало её в объятия мужа. «А вдруг и с ним получится, как с Самсоном».
Своё решение о поездке к Денису Алла приняла до обеденного перерыва. А в перерыв её вызвал Самсон и, заперев дверь, вкрадчиво сказал:
– Алёнушка, мне очень хочется посмотреть, как ты выглядишь в новых трусиках. Надеюсь, ты в них сегодня?
– Решили о своём подарке напомнить? – дерзко спросила Алла.
– Не только, – масляно улыбнулся Самсон. – Есть желание пообщаться с тобой. Целые сутки уже представляю одно и то же, как я раздеваюсь, как снимаю с тебя французские трусики, как ты садишься мне на колени. Начинаешь потихоньку кусать меня, захлёбываться от возбуждения. Ты представляешь, Алёнушка?
Самсон говорил вкрадчивым голосом о том, что будет дальше, как им хорошо будет… Алла замерла, будто под гипнозом; слова любовника с каждой секундой всё сильней распаляли в ней закипающую страсть. Она боролась с этой напастью, старалась думать о муже, но мысли путались.
Распалялся от собственных слов и Самсон. Ему уже нестерпимо хотелось Аллу, он почти физически осязал её упругие, гладкие ягодицы, груди… Он отлично знал, что она недолго будет противиться и сама упадёт в его объятия.
Он взял её руку и поцеловал. Алла нахмурилась, но руку не вырвала, из кабинета не побежала. Казалось, она ждёт, что будет дальше. И Самсон пошёл дальше. Он обнял её за талию, притянул к себе. Алла издала слабый стон, провела тыльной стороной ладони себе по лбу, точно пытаясь унять головокружение. Это отдавало душещипательной сценкой из жизни кисейной барышни. Как-то странно усмехнувшись, Самсон приподнял подол её платья…
Алла откинула голову назад. Ей было сладостно до умопомрачения, но мозг всё ещё противился. А Самсон гладил её животик, по сантиметру опускаясь ниже и ниже. «Нет, только не поддаться, устоять». Но не выдержала, сдалась. «К чему бороться? – малодушно подумала. – Ещё один разок, а там – конец».
– Самсончик, – словно в полусне, прошептала она. – Любимый… я хочу… люблю тебя…
Самсон ликовал. «Что, сдаёшься, похотливая сучка?»
…Минуты через три, когда Алла почувствовала в себе душевный подъём, она вдруг услышала:
– Давай одеваться, мне кажется, нас подслушивают. А после работы ко мне домой приедешь.
Алла молча, с недовольным видом встала с кресла…
Самсон, уже одетый, дожидался её.
– Самсон, я к мужу хотела съездить.
– Езжай, – пожал он равнодушно плечом. – От него ко мне приедешь.
Алла недоумённо посмотрела на Самсона: всё-таки она рассчитывала на то, что он отвезёт её к Денису. Прикусила от обиды нижнюю губу, отпустила.
– Хорошо, я подумаю.
Вялой походкой она пошла из кабинета. Самсон смотрел ей вслед и ухмылялся.
Придя в себя от унизительных, как ей показалось, действий Самсона, Алла от злости не знала, что делать. «Мерзавец! – мысленно ругала его. – Почему не захотел в кабинете? В тот раз было хорошо и вдруг плохо стало, подслушивает кто-то. И с Денисом не получится. Где с ним… в кустах? А может, попробовать?! – Подумав, лишь сильнее обозлилась на себя. – Куда ему тягаться с Самсоном».
И всё-таки к концу рабочего дня Алла решила съездить к мужу. «А вдруг?» – лелеяла она слабую надежду. Но – не получилось. Денис был хмур и на её ласки, ухищрения отвечал пожатием плеч, а в конце отшатнулся от неё, отрезав:
– В кустах я не хочу. Да и больные тут ходят…
«Хорошо хоть еды идиоту не привезла, – с ожесточением думала Алла, шагая к автобусной остановке. – Условия ему в кустах не подходят, деревенщина проклятущая. Могла бы аборт сделать, а теперь рожу тебе от чужого мужика. Ты будешь нянчить его, а я буду посмеиваться, деревня. А пока ты прозябаешь в поносном отделении, я каждую ночь буду проводить с Самсончиком, чтобы на всю жизнь натешиться».
Постояв недолго на остановке, Алла не выдержала и взяла до дома Самсона такси. Не опасаясь, что в этом доме могут жить и другие работники винзавода, которые её знают. «Плевала я на всех!»
Едва Самсон открыл дверь, как она кинулась ему в руки:
– Самсончик, любимый, одного тебя люблю.
– Может, сначала выпьем? – спокойно спросил тот, также спокойно снимая с Аллы платье.
– Нет, нет, потом, – отмахнулась она.
– Алёна, я сразу тебе ставлю условие, – с ходу заявил он.
– Мой милый… ставь любое условие.
Самсон слащаво улыбнулся, но Алла не заметила этого. Голая, она бухнулась на колени и стала обнажать любовника.
– С сегодняшнего дня, – начал диктовать он, – ты мне будешь безоговорочно во всём подчиняться.
– Буду, – покорно бросила она.
– Я могу потребовать о тебя разных действий, – продолжал Самсон. – Самых разных!
– Пусть.
– А иногда тебе придётся ночевать у меня даже тогда, когда муж будет дома. Не побоишься?
– Нет!
– И на работе будешь делать всё, что я прикажу.
– На всё согласна! Я – твоя раба…
Утром Алла входила в приёмную, как привидение: походка вялая, вид поблекший. Губы обескровлены и искусаны. И вся она походила на человека, который только что перенёс долгую, изнурительную болезнь. Сослуживцы не узнавали её, обмениваясь многозначительными взглядами, а то и скабрезно перемигивались.
Самсон, наоборот, казался помолодевшим на десяток лет. Он был весел, жизнерадостен, каждые полчаса вызывал к себе секретаршу, передавая ей документы для перепечатки. И всякий раз шутил: то по поводу её искусанных губ, то насчёт её кипучей страстности. Алла лишь вяло улыбалась в ответ.
Часа через два она попросила Самсона отвезти её домой:
– Сил нет сидеть. Всё болит, тошнит. Боюсь, как бы со стула не свалиться. Я уже отпросилась у директора, сказала, что заболела.
Главный инженер не стал медлить, но сразу предупредил, что повезёт её не домой, а к себе. Алла слабо улыбнулась:
– Хорошо, позвоню и сегодня матери, навру, что опять у подруги заночую, к экзаменам с ней готовимся.
– Молодчина, – похвалил её Самсон. – А я больничный тебе с сегодняшнего дня оформлю. Отдохнёшь от трудов праведных.
Глава 11. Решение о разводе
Во вторник Юля пришла на работу без четверти восемь. В этот день она должна была дежурить с восьми утра до восьми вечера. Но поговорив с лечащим врачом Дениса, уже в начале девятого вызвала Дениса в коридор и шёпотом, будто под большим секретом, сообщила ему, чтобы собирался домой, – его «лечение» закончилось.
– Я взяла отгул, и весь день мы проведём вместе.
– Юлюшка, я люблю тебя!
Минут через десять они вышли из инфекционного отделения; за спиной у Дениса висела гитара. Они шли к автобусной остановке, держась за руки, и разговаривали. Пока ждали нужный маршрут, Юля успела рассказать Денису о своих родителях, и немного о себе.
Её мама – доктор медицинских наук, профессор, отец – полковник медицинской службы, начальник военного госпиталя, кандидат медицины. Оба хирурги. В школу Юля пошла с шести лет, а по окончании восьмого класса поступила в медучилище. Позднее, после третьего курса мединститута, взяла академический отпуск по семейным обстоятельствам. Несколько слов сказала и о своём бывшем супруге. Выходила замуж за капитана медицинской службы, хирурга, который работал у отца в госпитале. Но спился, из армии был уволен. В общем, банальная история. И вспоминать о ней, ворошить прошлое не хочется.
Юля жила в пятиэтажном доме на набережной Волги, недалеко от центральной площади города. Поднявшись на третий этаж, она позвонила. На вопрос из-за двери: «Кто там?» – шутливо ответила:
– Тётя Поля, а разве в глазок не видно кто?
– А, это вы, Юленька, – послышался спокойный голос. После чего щёлкнули запоры и открылась тяжёлая дверь.
В просторной прихожей молодых людей встретила женщина лет шестидесяти.