Социально-психологические исследования города

Современная урбанистика как раздел экономической географии фиксирует внимание на вопросах, связанных с архитектурными, экономическими, транспортными, социальными и другими сторонами жизнедеятельности и развития современного города. Проблема оптимизации социальной жизни города в рамках урбанис тики стимулирует поиск специалистами взаимосвязи, взаимозависимости, взаимодействия города и его жителей (Психологические проблемы…, 2012; и др.). Однако узость дисциплинарных рамок для решения как теоретических, так и прикладных проблем в данном случае очевидна. Возможно, по этой причине некоторые авторы склоняются к междисциплинарной (Психология…, 2003) трактовке направления исследований города, с одной стороны, разделяя теоретические («urban studies») и прикладные («urban planning», «urban design» и т. п.) направления его изучения, а с другой – расширяя спектр областей научного знания, среди которых, по их мнению, должна быть не только география, но и социология, социальная психология, антропология и др. (Иванов, 2013).

Начало проведения социально-психологических исследований городской среды обычно связывают с выходом книги Кевина Линча «Образ города» (Linch, 1960). До этого периода, по мнению Стенли Милграма, социальная психология занималась малыми группами, диадами, «город же, как таковой, сохранял свой иммунитет и не подлежал социально-психологическому изучению» (Милграм, 2001, с. 26). Тем не менее, обращаясь к истории вопроса, следует заметить, что в конце XIX – начале XX вв. идея, точнее, концепция проведения широкого спектра прикладных исследований города (географических, социологических, психологических в том числе) до начала планирования городской застройки была предложена Патриком Геддесом (Geddes, 1904 и др.), учителем другого известного специалиста по городскому планированию, философа техники и цивилизации Льюиса Мамфорда (Mumford, 1922 и др.). Геддес считал, что городское планирование – не только и не столько планирование пространства, но прежде всего это работа с городским сообществом (Чиж, Новиков, 2014). Конечно, идеи социально-психологического анализа духовной жизни горожан, специфики их межличностных отношений, коммуникаций, организации эмоциональной сферы как специфичных групповых феноменов высказывались в начале века еще Э. Дюркгеймом, Г. Зиммелем, Ч. Кули, Ф. Тённисом и другими социологами и философами. Однако именно Геддес сформулировал идею проведения научных исследований города, обосновывая это спецификой социальной жизни сообществ, которые будут жить в том или ином районе города.

Идея Геддеса успешно воплотилась в концепции наиболее известного исследователя городской среды К. Линча, которая воспринималась им как нечто целостное, «почти не поддающееся расчленению, со всеми разнообразными связями, ее пронизывающими» (Иконников, 1982, с. 6). Системный характер его концепции, который, кстати, вполне согласуется с принципами системного подхода в психологии, разработанного Б. Ф. Ломовым (Ломов, 2006 и др.), проявляется в трактовке города как «системного объекта, существующего в потоке времени, непрерывно изменяющегося и несущего в себе следы преемственности культуры и единства исторического процесса» (Иконников, 1982, с. 12). Соединяя пространственное и временное измерения окружающей среды, Линч переходит от анализа чувственного восприятия физической среды к изучению более сложной организации образа города, который «является продуктом двустороннего процесса, связывающего наблюдателя и объект наблюдения» (Линч, 1982, с. 112). Вклад Линча в социальную психологию города при этом не меньше, чем в когнитивную психологию. Кроме введенных им элементов содержания образа города (пути, границы, районы, узлы, ориентиры), которые до сих пор актуальны и используются психологами-урбанистами независимо от дисциплинарной принадлежности, следует отметить и другие его достижения: вклад в трактовку образа города как группового феномена («public images»), который «возникает в результате взаимодействия многих людей»; обоснование применения «ментальных карт»; описание функции городского ландшафта как источника информации; поиск влияния «чувствуемого ландшафта», «ощущаемой среды» на межличностное общение в городе и т. п. Линч также отмечал общность переживаемых жителями положительных и отрицательных эмоций при восприятии предметно-пространственной среды района, города; подчеркивал зависимость психологического благополучия горожан от модальности восприятия окружающей среды; заложил основу ценностного подхода к оценке жизнедеятельности горожан и т. п. Разработанная Линчем концепция исследования города практически воплощена в его «методе» (точнее, программе), который базировался на способах и техниках сбора данных, достаточно широко применяющихся и в современной социальной психологии: выборочном стандартизированном интервью, проективном рисунке, распознавании по фото, эксперименте, экспертных оценках и т. п. (см.: Соснин и др., 2011; Социальная психология, 2002; и др.).

В настоящее время концепция Линча в изучении образа города – одна из самых популярных как у психологов-исследователей, так и у специалистов градостроения и урбанистов. Среди отечественных социальных психологов можно назвать Г. В. Акопова, Т. В. Семенову, Ю. А. Пиподня, Л. В. Давыдкину, О. В. Шемелину и О. Е. Цыганкову (Ванину), Д. Н. Сазонова и Н. В. Поддубного, Н. К. Радину, Л. В. Шабанова и др. Работы некоторых из них представлены и в данной книге.

Американский социальный психолог Стенли Милграм, более известный своими экспериментами по изучению влияния (подчинения), провел несколько психологических исследований жизни города (Milgram, 1970, 1974, 1977, 1984), три из которых заслуживают особого внимания. На первое его вдохновила ранее упомянутая книга Линча. Предметом изучения стали ментальные репрезентации города у жителей Нью-Йорка и Парижа. Милграм считал, что образы города в сознании людей не являются ненужной информацией, дополнительным «багажом» ментальной сферы, он видел в них необходимое условие выживания в сложной и разнообразной городской среде: «Люди принимают много важных решений, основанных на их представлениях о городе, а не на реальности» (Milgram, 1977, р. 89). Для Милграма город – явление социальное, а представление о нем – коллективное, поскольку «ментальные карты являются не только продуктом умственной деятельности отдельных людей; они создаются также и социальными факторами и поэтому приобретают статус коллективных представлений, символически сочетающих верования и знания, которые культивируются и распространяются благодаря культуре» (Милграм, 2001, с. 115). Отдавая должное используемым методам «когнитивной картографии», сопоставлению фото и мнений, интервью и т. п., автор отмечал, что для выявления различных компонентов (когнитивного, эмоционального, интуитивного) ментальных карт в перспективе следует использовать и экспериментальные методы. Независимо от различий в изучении образа города Линчем и Милграмом, можно предположить, что общность их исследований была связана с пониманием активности субъекта восприятия (горожанина или групп горожан), конструирующего «свой» образ города. Эта характеристика субъекта является внешним атрибутивным его признаком во всех вариантах субъектного подхода, развиваемого в Институте психологии РАН (Личность и бытие…, 2008; Психология человека…, 2009; Субъектный подход…, 2009; и др.).

Серия исследований Милграма по соблюдению норм социального поведения в городе пополнила методический инструментарий социальной психологии новыми процедурами эксперимента: «провоцирующая экспериментальная ситуация», «стимулирующая экспериментальная ситуация» и т. п. (формулировки названий Т. В. Дробышевой и А. Л. Журавлева). Среди данных исследований привлекают внимание его эксперименты в метро (инициативой стала жалоба тещи Милграма на то, что ей, седовласой даме, не уступают место в метро). Поднятая им тема была продолжена другими специалистами. Примером тому являются исследования соблюдения социальных норм в московском и питерском метро, выполненные отечественными авторами (Аль-Батал, 2009; Воронов, Аль-Батал, 2010). Полученные данные раскрывают закономерности социального взаимодействия людей в специфичных условиях «подземной жизни».

Еще одна интересная работа Милграма – исследование ранее не описанного феномена городской жизни, который был назван им «знакомые незнакомцы». Специфика коммуникаций в большом городе, локальное проживание людей в разных его районах (территориальное пространство большинства жителей любого большого города строится по маршруту «дом – работа – дом») приводит к тому, что многие люди, проживая в одном районе города, неоднократно встречаются с одними и теми же людьми, но никогда не общаются с ними. Как показал Милграм, эта тенденция не взаимодействовать со «знакомыми незнакомцами» является формой адаптации к городской «перегрузке».

В настоящее время исследования, начатые Милграмом, ведутся его учениками – Д. Люсидо, Дж. Сабини, М. Силвер, Г. Такушьян и др., однако в России они нашли меньшее число продолжателей, чем работы Линча (возможно, из-за сложности организации экспериментальных исследований).

Анализируя вклад классиков «психологии города», сложно обойти вниманием работы социологов Роберта Парка с соавторами (Park et al., 1925), а также их ученика Луиса Вирта (Wirth, 1938), которые фиксировали внимание на изучении особенностей поведения горожан. По мнению Вирта, пространственные и социальные характеристики города (плотность, территория, гетерогенность населения) накладывают отпечаток на психологию его жителей. Так, плотность населения в городе определяет анонимность, равнодушие, бесстрастность личности горожанина (Вирт, 2005). Впоследствии Ф. Зимбардо выдвинул и экспериментально проверил гипотезу о том, что социальная анонимность и деперсонализация людей в больших городах провоцируют асоциальное поведение. Несмотря на недостаток психологизма в концепции Вирта, следует заметить, что косвенное обоснование коллективного поведения в городе как массового, не сводимого к поведению конкретных личностей, имеет важное значение для социальной психологии города. Парк и Бёрджесс, основатели урбанистической социологии, вместе с коллегами провели серию исследований, раскрывающую социальные аспекты жизни города и его жителей. Среди полученных ими результатов для социальной психологии представляют интерес данные о различиях жизнедеятельности социальных групп в разных зонах города (напомним здесь о работах Геддеса, считавшего, что архитектурное планирование района предполагает планирование социума); о новых формах проживания семьи, а, следовательно, и семейных отношений; о возможностях города для раскрытия потенциала личности горожанина и др. (см. также: Психологические проблемы…, 2012). Со стороны развития методического инструментария, важным является применение исследователями метода включенного наблюдения для изучения жизни горожан (Милграм, 2001).

Обращаясь к российским (и советским) исследованиям, выполненным в рамках социальной психологии города, нельзя обойти вниманием тот факт, что многие идеи о различиях жизни людей в городе и селе, в больших и малых городах, успешно развиваемые западными социологами и специалистами по планированию городской среды, впервые были описаны на рубеже XIX и XX вв. русским ученым, публицистом и видным теоретиком анархистского движения П. А. Кропоткиным (Кропоткин, 2014). Различия в жизни горожан и сельских жителей он соотносил с разделением труда (умственный и ручной), но перспективы видел в развитии цивилизации, которая могла бы уравнять условия жизни промышленных рабочих и крестьян. Противник урбанизации, Кропоткин отстаивал идеи постепенного перехода к коттеджному строительству. Город, таким образом, должен был дезурбанизироваться, распределившись по сельскохозяйственным районам и пригородам (Рублев, 2008).

В начале 1970-х годов проблемы влияния урбанизации на психическое здоровье человека поднимались К. К. Платоновым (Платонов, 1973). Позднее, с середины 1970-х годов и особенно в 1980-е годы эстонские психологи Ю. Круусвалл, Т. Нийт, М. Раудсепп, М. Хейдметс, Х. Миккин, Д. Р. Михайлов и др. провели серию исследований и выпустили несколько сборников научных трудов, объединивших работы специалистов, занимающихся изучением взаимодействия окружающей среды в целом (предметно-пространственной, природной, социальной), городской – в частности, и человека (Круусвалл и др., 1986; Михайлов и др., 1986; Нийт, 1983; Социально-психологические основы…, 1985; Средовые условия…, 1989; Хейдметс, 1989; Человек. Среда. Пространство…, 1979; Человек и среда…, 1981; Человек, общение…, 1986; и др.). Следует отметить, что опубликованные работы вышеупомянутых авторов и их коллег (В. И. Смотриковский, Р. Кильгас, М. Куйвитс, Э. Мюлла, К. Паадам, А. В. Степанов, К Лийк, Я. Вальсинер, Н. Б. Шкопоров и др.) внесли существенный вклад в становление отечественной социальной психологии города. Так, М. Хейдметс подчеркивал, что в большом городе общение носит анонимный и обезличенный характер, происходит потеря традиционных соседских отношений, у жителей отсутствует чувство «своего» двора, дома, улицы, города и т. п. Он выделял зависимость типа общения (межличностное, внутригрупповое, массовое) от характеристик пространства городской среды. М. Раудсепп выделил социально-психологические последствия проживания в высотных домах: развитие пассивных видов деятельности, снижение игровой активности детей на улице, потеря культуры коммуникаций двора и т. п. Т. Нийт обращал внимание на плотность проживания людей в городе и влияние пространственной стесненности на поведение жителей; он подчеркивал интерес к изучению социальной активности в городе в условиях, когда сама среда (социальная, физическая) предлагает выбор – социальные контакты или уединение. Он отмечал различия в средовом опыте людей, живущих в районах высокоэтажной застройки и в пригороде, показывал, как это отражается на уровне и разнообразии стимуляции, на количестве социальных контактов и объеме общения, на возможностях развития специфических навыков и интересов и т. п. Предметом исследования Ю. Круус валла стала детерминация образа жизни семьи в городской среде; средовое взаимодействие поколений в процессе социализации изучалось Д. Р. Михайловым и его коллегами (Михайлов и др., 1986).

В этот же период к психологическим проблемам образа жизни в городе и селе, влияния жилой среды на образ города, ценностного отношения к ней и т. п. обращаются российские психологи И. З. Заринская, В. Р. Пилипенко, Л. Ю. Салмин, Е. В. Сидорина и др. (Ценности, образ жизни…, 1987). Так, по мнению авторов, особое воздействие на образ города оказывают жилище человека, различия в ментальности носителей «городской», «деревенской», «полугородской» культуры и т. п. Ими определяется категория «городское сознание», выводятся ее пространственные характеристики; анализируется категория «персональное пространство» жителей города, в русле взаимодействия психологии восприятия и социальной психологии изучается «образ жизни» и т. п.

Восприятие города его жителями в 1980-е годы стало предметом исследований не только отечественных психологов, но и архитекторов, географов, философов, культурологов и др. (А. В. Баранов, В. Л. Глазычев, А. В. Иконников, М. С. Каган, Г. З. Каганов и др.). Конечно, эти работы преследуют особые цели, обусловленные дисциплинарной принадлежностью. Однако некоторые из полученных данных представляют интерес и для социальной психологии. В частности, Г. З. Каганов, изучая образ Петербурга и Ленинграда в работах художников XVIII–XX вв., применил метод психолого-исторической реконструкции образа города как объекта социального восприятия художников разных периодов. Сопоставив художественные образы города с обыденными представлениями горожан, автор обнаружил общие и различающиеся элементы (см.: Голд, 1990). Подобный прием сопоставления (к примеру, образа в печатных текстах и в обыденном сознании респондентов) в социальной психологии нередко используют сторонники социального конструкционизма. Сравнительный анализ визуальных образов и коллективных представлений респондентов с применением методов психосемантики, контент-анализа вербального материала, собранного на основе интервью, применялся последователями оценочного (эмоционально-оценочного) и когнитивного направления в психологии окружающей среды, или в «средовой» психологии (формулировки у исследователей разнятся). Данный подход получил широкое распространение благодаря работам отечественных психологов С. Э. Габидулиной, Л. В. Никольской, Х. Э. Штейнбах, И. А. Шмелевой, А. В. Яковлева и др. Выпущенные в 2000-е годы монографии Штейнбах и Еленского, а также Габидулиной стали популярными в сообществе «психологов-урбанистов» (Габидулина, 1991, 2012; Штейнбах, 1987; Штейнбах, Еленский, 2004), наряду с книгами Дж. Голда (Голд, 1990) и С. Милграма (Милграм, 2001).

В целом, если иметь в виду разработки социально-психологической проблематики, то в этот период обращают на себя внимание отечественные исследования феноменов «соседство» (М. Раудсепп), «персонализация среды» (М. Хейдметс), «стресс перенаселенности» (Т. Нийт), а также изучение психологических проблем освоения нового района (Г. И. Полторак), структуры и функций двора (Д. Р. Михайлов, К. Лийк), значения центральной площади города (А. В. Степанов), особо опасных его мест (Е. В. Сауткина и др.) и т. п.

Следует заметить, что, исключая работы вышеназванных эстонских психологов, исследования других отечественных психологов, социологов, архитекторов, выполненные в «советский» период в рамках психологии окружающей среды, нельзя назвать собственно социально-психологическими. Однако разработанные разными авторами шкалы для оценки городской среды, дворов, районов; комплексные программы исследований, включающие интервью, пиктограммы, рисунки, фото- и видеоматериалы, анкеты, эксперименты и т. п., а также полученные ими данные о межгрупповых различиях в представлениях и образах города в социальных (в зависимости от территории, времени, места проживания в городе и т. п.), профессиональных (архитекторы и просто жители), этнических, экономических, возрастных и других группах нашли свое применение в социально-психологических исследованиях города, которые с середины 1990-х годов, и особенно в 2000-е, стали активно проводиться в разных регионах нашей страны (Психология и окружающая среда, 1995; и др.). Подтверждением этому факту являются защиты диссертационных работ по специальности «социальная психология», объектом исследования которых стала взаимосвязь предметно-пространственной среды города и социально-психологических характеристик его жителей (С. А. Башкова, А. А. Балакина, О. А. Браун, Т. В. Семенова (Иванова), Ю. А. Пиподня, Л. В. Давыдкина, Д. Н. Сазонов, И. С. Самошкина и др.). Предметом исследований данных авторов явились следующие феномены: «городская ментальность» как групповое сознание жителей города; репрезентации городской пространственно-предметной среды в группах жителей, различающихся по времени их проживания в городе (приезжие и коренные жители), места жительства (центр и периферия города), рода деятельности (студенты и учителя); различия в территориальной идентичности жителей больших городов и их пригородов; образ города в групповом сознании представителей различных социальных групп (пенсионеры, рабочие, военнослужащие, предприниматели, служащие с высшим и средним образованием, безработные); «психологические районы» как компоненты группового образа города в сознании представителей профессиональных (архитекторы) и непрофессиональных групп его жителей; модальность отношений к другим людям и к своему городу у жителей, различающихся по месту жительства (большой или малый город), территориально-пространственно-временным параметрам проживания в нем (место рождения, длительность проживания, наличие переезда) и т. п.; образ будущего в структуре пространственно-временных представлений о родном городе у старшеклассников из большого и малого городов.

Как можно заметить, основной акцент в вышеуказанных исследованиях ставился на различиях в содержании, структуре, факторах и механизмах ментальных репрезентаций города в обыденном сознании представителей разных социальных групп, проживающих в нем. Программы эмпирических исследований вышеупомянутых авторов включали ментальные, когнитивные карты города, разные виды опросов и формы наблюдения, шкалирование, психосемантические методы анализа, мини-сочинения, ассоциативные тесты, экспериментальные ситуации и т. п. Многие из них успешно сочетали в своих работах методы исследования ментальных карт, разработанные Линчем (изучение разных компонентов образа), с психосемантическим анализом эмоционального компонента образа города.

Самостоятельный блок образуют исследования, выполненные в Томском государственном университете под руководством С. А. Богомаза (Богомаз, Литвина, Четошникова, 2013; Богомаз, Козлова, Мацута, 2014; и др.). Предметом серии исследований стала оценка городской среды молодежью Томска, Барнаула, Иркутска, Самары и др. с позиции предоставляемых им этой средой возможностей для реализации базовых ценностей.

В целом, следует отметить основные, сложившиеся к настоящему времени, направления социально-психологического исследования города. Первое из них – изучение восприятия города, его предметно-пространственной, пространственно-временной, социальной среды. Это различные виды репрезентаций города (ментальные карты, образы, представления) в групповом сознании жителей, различающихся по социальному и образовательному статусу (уровень образования; профессионалы/непрофессионалы), времени и району проживания (центр/периферия, коренные/приезжие), роду деятельности (студенты, рабочие, служащие и т. п.), месту проживания (большой/малый город; город/село; российский/нероссийский город и т. п.), городской идентичности. Другой ракурс данного же направления исследований связан с изучением разных образов города («лучший/худший», «реальный/идеальный», «свой/ чужой») в обыденном сознании большой социальной группы – горожан. В качестве факторов, обуславливающих данные образы, выступают как личностные (установки, ценностные ориентации, отношение и т. п.), так и групповые характеристики (сплоченность, групповая идентичность и т. п.). Второе же направление включает немногочисленные работы, в которых образ города сам выступает фактором социальной идентичности жителей (городской, территориальной, экономической, политической и др.), соблюдения ими социальных норм поведения, реализации базовых ценностей, психологического благополучия и других его видов. Каждое из этих направлений может быть дифференцировано на подходы, в зависимости от базовых теоретических оснований: когнитивный, психосемантический, ценностный, комплексный, системный, субъектный, поведенческий, социально-экологический, клинико-психологический, социально-экономический и др.

Настоящая книга объединяет теоретико-эмпирические исследования разных специалистов (психологов, журналистов, архитекторов), чьи интересы сфокусированы на социально-психологической проблематике в изучении города. Поэтому по своему содержанию данный труд является междисциплинарным.

В первый раздел «Социально-психологические аспекты восприятия города личностью и группой» были включены исследования, предметом которых являются репрезентации города в представлениях жителей. Здесь объединились работы, базирующиеся на разных теоретических основаниях: концепции социальных представлений С. Московичи, развиваемой С. Милграмом; когнитивном подходе к изучению городской среды К. Линча; психосемантическом подходе Ч. Осгуда, развиваемом в направлении изучения феноменов социального познания В. Ф. Петренко и др.; взглядах А. Н. Леонтьева на образ мира как интегральную индивидуальную систему значений; концептуальном подходе В. П. Серкина в исследовании образа мира и образа жизни субъекта как единой системы, в которой оба полюса взаимно детерминируют друг друга. Ключевым обобщающим элементом исследований Н. В. Долговой, Е. Е. Прониной и Н. С. Гончаровой, О. С. Шемелиной и О. Е. Цыганковой, Н. К. Радиной явился образ города («идеальный город», «худший город», «реальный город», «город-мечта», «город Москва», «провинциальный город», «зарубежный город» и т. п.) в обыденном сознании представителей разных социальных групп, выделенных по критериям «территория проживания», «род деятельности» и т. д. Если первые авторы построили исследования преимущественно в рамках оценочного подхода с использованием метода семантического дифференциала, то последний из перечисленных авторов опирался в большей степени на взгляды С. Милграма (который вслед за С. Московичи определял репрезентации города как «социальные представления»), а также Р. Фельдмана, выявившего различия в установках «свой – чужой» при восприятии горожанами партнеров по общению (соотечественники или иностранцы). В своем исследовании Н. К. Радина обнаружила связь между направленностью горожанина (нижегородца) на партнера по общению («свой», «чужой», «другой»), которая определяется психологической дистанцией, и конструированием им образа своего города.