Два шага до аншлага
РОГОВ: Он мой сын.
АСЯ: Вы ошибаетесь – ему никто не нужен.
РОГОВ: Так не бывает, человек не может быть один.
АСЯ: Что стало с лебедем?
РОГОВ: С каким?
АСЯ: С лебедем Саней. Вы рассказывали.
РОГОВ: А!.. Когда он понял, что Маня мертва, издал свой прощальный крик и взвился в небо, чтобы оттуда броситься на землю и разбиться: ведь самцы-лебеди не переживают своих подруг. Этот крик услышал милиционер, сломя голову бросился к пруду и стал свистеть.
АСЯ: И лебедь не разбился?
РОГОВ: Представьте себе. На секунду завис в воздухе, а потом спустился к милиционеру и остался жить. Любовь смогла победить даже инстинкт.
АСЯ: Он меня презирает. (Идёт к двери. Потом вдруг вспомнив). Ой, я же с вами не поздоровалась. Здравствуйте!
РОГОВ (улыбаясь): Здравствуйте.
АСЯ: Бабушка объяснила мне, что здороваться с человеком – это желать ему здоровья и долгой жизни. Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!
Выходит, сталкивается с Борисом.
БОРИС: Ты?.. Чего пришла?..
АСЯ: Я не к вам. Я к вашему отцу.
БОРИС: Не приходи к нам больше.
АСЯ: Не приду. Но на прощанье скажу…
БОРИС (перебивая): Не хочу тебя слушать.
АСЯ: А я всё равно скажу! Вы считаете меня подлой? Ладно, считайте, мне всё равно вас не переубедить. Тем более, я, действительно, сподличала. (Подходит ко входной двери, останавливается). Меня тогда девчонки завели, вот я сдуру и пришла. Тем более, что вы мне и вправду нравились. (Идёт к выходу, оборачивается). Уже делают пересадку кожи, почек, сердца… Если бы делали пересадку жизни, я бы с радостью отдала свою, чтобы сохранить вам отца. (Убегает).
БОРИС (секунду как бы решает, догнать её или нет. Затем входит в комнату. Рогову): Тебе ничего не надо?
РОГОВ: Посиди со мной. Где Ася?
БОРИС: Ушла.
РОГОВ: Славная девушка.
БОРИС: Занятная.
РОГОВ: Где-то я слышал легенду, как Бог создал существа, потом разделил их надвое, назвал одну половинку мужчиной, другую – женщиной…
БОРИС (прерывая): Знаю-знаю. И разбросал их по всему свету. С тех пор половинки стремятся соединиться, но не всем это удается. Так?
РОГОВ: Верно. За Светика я спокоен, Тоня его половинка.
БОРИС: Она его три четверти.
РОГОВ: А ты пока и четвертушку не сыскал.
БОРИС: Запутался в чужих половинках.
РОГОВ: Боря, я тебе никогда не докучал моралью строгой…
БОРИС: И даже за шалости слегка не бранил.
РОГОВ: И сейчас не стану. Только задам один вопрос. Я знаю, что ты любил женщин, но не знаю, любил ли ты женщину? Одну? По-настоящему?
БОРИС: Большая любовь у меня ещё впереди.
РОГОВ: Большую любовь нельзя откладывать на потом. Это как главное дело в жизни, которое нельзя переносить на завтра. Потом не успеешь. (Вынимает из-под подушки диск). Это поставишь в мамин день рождения, когда все будут за праздничным столом… Что бы ни случилось! Понял?
БОРИС: Понял.
РОГОВ: Спрячь куда-нибудь.
Борис прячет диск в ящик стола. В комнату заглядывает Дудко.
ДУДКО: Не помешал?
РОГОВ: Заходи, Синяя Борода.
ДУДКО: Ты меня извини.
РОГОВ: За что?
ДУДКО: За того рака. Как узнал, всех выбросил в мусорник. Правда, Яна мне благодарна за то, что помог ей все рассказать.
РОГОВ: Артур, запомни: Яна – это… (Не договорив, с гримасой откидывается на подушку).
БОРИС (тревожно смотрит на отца): Болит?
РОГОВ: Уже отпустило.
ДУДКО: Ты, Лека, не дрейфь: мы тебе такие лекарства достали – долгожителем будешь.
РОГОВ: Я спокоен. Вы все рядом, и мне не страшно. Боюсь только в последний момент потерять контроль, начну стонать и напугаю Люку. (Сыну). Ты тогда сразу включай музыку, и погромче. Обещаешь?
БОРИС: Обещаю.
ДУДКО: Что ты про Яну хотел сказать?
РОГОВ: Она тебе подарок к концу жизни, если, конечно, заслужишь.
ДУДКО: Что же я перед ней уродоваться должен?
РОГОВ: Преподнеси цветы, скажи ласковые слова – она не избалована вниманием.
ДУДКО: Ни одна баба от меня этого не дождётся!
БОРИС: Папа, ты ему не очень верь. Он уже три раза в день меняет галстуки. А вчера в парикмахерской причёску сделал. И не только… Взгляни на его брови.
РОГОВ: Ой, Артур… Ты их покрасил?!
ДУДКО (оправдываясь): Парикмахерша уговорила. Теперь не знаю что делать – ни смыть, ни сбрить.
БОРИС: Только взорвать.
Рогов смеётся.
ДУДКО: Если тебе, Леня, от смеха легче, я даже клоунский колпак надену. Но ответь мне на один вопрос, только честно… (Борису). Пойди, покури!
БОРИС: Откуда в одном человеке столько деликатности?!
Выходит.
ДУДКО: Это, конечно, дело интимное, но…Я ведь у вас уже неделю живу и всё присматриваюсь: ты же Люку, и в правду, до сих пор любишь… Сорок лет с одной женщиной – это же наказание, а ты из него сделал праздник… У тебя всю жизнь – одна баба, а у меня их было штук сто, я должен быть в сто раз тебя богаче, а оказалось – бедней… Ну, скажи мне, научи, объясни: за что можно так любить женщину?.. Что тебя в ней так привлекает?…
РОГОВ: Не знаю. Просто мне всё в ней нравится: и лицо, и голос, и походка… И даже то, что грибы пересаливает…
ДУДКО: Всю жизнь любил?
РОГОВ: Всю
ДУДКО: А как же те: нежная, как котенок, весёлая, как цирк, горячая, как вулкан?..
РОГОВ: Так это же всё она, Люка. (Из коридора доносятся громкие, возбуждённые голоса Люки и Яны. Входит Борис). Что там?
БОРИС: Территориальный конфликт.
Коридор. У мольберта Люка и Яна.
ЛЮКА (заслоняет картину собой): Не смей притрагиваться!
ЯНА: Передняя не только ваша! Эта мазня заслоняет свет. Убери её!
ЛЮКА: Портрет не закончен. Он хочет еще над ним поработать.
ЯНА: Эти портреты его доконали!
ЛЮКА: Какое твоё дело?.. Чего ты присосалась к нашей жизни?.. Господи, когда ты переедешь?..
ЯНА: Никогда! Останусь здесь до смерти! Чтобы тебя мучить!
ЛЮКА: Ты – злая завистница!
ЯНА: А ты ведьма – тебя за это выгнали из Аэрофлота! Тебе не на самолете летать, а на метле!
ЛЮКА: А ты… Ты – большевичка! Была ею и осталась!
ЯНА: Молчи, демократка! Чубайсовка!
Из комнаты Бориса вырывается громкая мелодия «Неудачного свидания».
ГОЛОС: РОГОВА: Громче… Ещё громче…
ГОЛОС: ДУДКО: Яна!.. Яна!.. Укол!
ГОЛОС: РОГОВА: Громче!..
Музыка гремит на полную мощность и вдруг обрывается. Тишина. Свет гаснет. В темноте звучит та же мелодия, только медленно и печально, как траурный марш.
Картина третья
Освещается комната Бориса. Та же обстановка, только над тахтой висит большой фотопортрет Рогова, обрамлённый траурной лентой. На стенах вместо фотографий Бориса – фотографии Рогова. Слышно, как в коридоре Люка разговаривает по телефону.
ГОЛОС ЛЮКИ: Её нет… Не знаю… Хорошо, звоните.
После небольшой паузы Люка входит в комнату, ставит на полочку под портретом вазочку с цветами. Она как будто не изменилась, только все её движения чуть заторможены, и речь тоже. В комнату заглядывает Яна.
ЯНА: Меня не спрашивали?
ЛЮКА: Много раз.
ЯНА: Это покупатели. Я повесила объявления. Ты была права, предлагают хорошую цену.
ЛЮКА: Ты решила продать?
ЯНА: Да. (Выжидательно смотрит на Люку, та доливает в вазочку воду). Почему не спросишь причину? Тридцать лет не хотела, а теперь вдруг решила. Тебе неинтересно знать, почему? (Люка продолжает возиться с цветами). Не хочешь спрашивать? Ты – гордая, ты – деликатная. Да? А я всё равно скажу. Я его любила! Всю жизнь! Увидела и полюбила. Он служил на Урале. Загорелся лес. Их часть помогала эвакуировать детдом, в котором я работала. Мы плыли на плоту, он показывал детям фокусы, и дети смеялись. Потом причалили к какой-то брошенной хатёнке. Там было сыро и мрачно. Он попросил у меня помаду и нарисовал на стене петуха. Стало веселей. Я, как только он ступил на плот, поняла: мой, родной. Сама спорила, что так не бывает. А вот попалась. И ведь не школьница – замужем была… Он возвращался в часть, я ему свидание назначила – обрадовался, обещал быть. Да не пришёл. У них авария была, машина перевернулась – в госпиталь его увезли, в область, а потом в Москву. Я его, не переставая, разыскивала. От мужа ушла. Маринку родила и ушла. Вернее, он сам ушёл после нашего разговора. И нашла всё-таки, через год. Господи, как я его уговаривала! И клялась, и молила, и плакала… А он всё-про тебя рассказывал, про свою воздушную красавицу. Я ведь, чтобы к вам в квартиру въехать, отдельную двухкомнатную отдала, с мебелью. Но здесь ещё тяжелей стало – глядеть, как он над тобой трясётся… Как я его ревновала! Особенно по ночам. Хотелось ворваться к вам в комнату и выбросить тебя из окна.
ЛЮКА: Ты меня ненавидишь?
ЯНА: Уже нет. А раньше было: ты его у меня украла. Если бы не ранение… С годами это прошло, страсть перешла в преданность. Не переезжала, чтобы ему быть полезной, укол сделать, банки поставить…
ЛЮКА: А почему ты его картины ругала – он же из-за этого страдал?
ЯНА: Не могла удержаться: ведь он только тебя и штамповал…
ЛЮКА: Я знала, что тебе тяжело, но не думала, что так больно.
ЯНА: Ты знала?
ЛЮКА: Да. Он мне всё рассказал. Чтобы я была к тебе добрее. Но я не всегда умела сдержаться, особенно в последние годы. Прости.
ЯНА: Ты сейчас чем-то похожа на него.
ЛЮКА: Спасибо. (Подходит к ней). Не надо переезжать. Оставайся. Нам уже делить некого.
ЯНА: Почему ты ушла из Аэрофлота?
ЛЮКА: Боялась вас одних оставлять. Стюардессы по двое суток не бывают дома. Ты, как дамоклов меч, висела над моим счастьем.
ЯНА: Из-за меня и на диете сидела, и йогой занималась, и плаванием?
ЛЮКА: Да. Ведь ты на целых пять лет меня моложе.
В комнату входит Дудко. Целует Люку в лоб.
ДУДКО: Поздравляю с днём рождения. Вот. (Вынимает литровую бутылку с этикеткой «Красный мак»). В Москве не нашёл – звонил в Новосибирск, знакомого летчика упросил – он привёз десять флаконов. Я их все сюда влил, чтоб уже наперёд было. (Яне, оправдываясь). Этот же дурак её приучил. (Отворачивается, плачет).
ЛЮКА: Спасибо, Артурчик, мне теперь надолго хватит.
ЯНА: Ты заполнил анкету?
ДУДКО: Нет. Решил вернуться домой, к детям. (Люке). Хотел жениться на ней, не так, как раньше, по-серьёзному. Она мне очень нравится, но… (Грустно смолкает).
ЛЮКА: Что но?
ДУДКО: После Лёшиной смерти я понял, что устал. Устал врать и себе и другим. Какой из меня жених? Думаете, я от жен уходил? Это они меня бросали, все подряд. И правильно делали: здесь болит, там хрустит, тут колет – хороший подарок. Живу по инерции, делаю вид, что супер-МЕН, а на самом деле – суперСТАР!..
ЛЮКА: Зря ты так: стройный, красивый, весёлый.
ДУДКО: Ребята, давайте жить честно!
ЯНА: Давайте!.. Вы оба знаете, как я любила Лёку, жизнь ему посвятила. А вот умер он – и мне легче стало. (Люке). Не смотри на меня страшными глазами – я тоже хочу быть честной. Не радостно я несла свой крест, а с упорством маньяка, с завистью и злобой. Теперь это кончилось – больно, горько, пусто, но легче… Может другой жизни суждено отведать, хотя бы частичку. (Подходит к Дудко). Мы ведь с тобой не для страсти встретились, а чтоб опереться друг на друга. Не уезжай, не надо.
Слышен стук молотка.
ДУДКО: Что это?
ЛЮКА: Дети вешают картины.
ДУДКО: Какие картины?
ЛЮКА: Лёкины. С выставок. Двадцать шесть работ.
ЯНА (Дудко): Она их покупала через подставных лиц. Экономила на хозяйстве и покупала. Чтоб он думал, что они кому-то нужны. Я когда узнала, хотела ему рассказать. А потом решила: ни за что! Это ведь её акции поднимает. И молчала.
ДУДКО (потрясённый): Втихую скупала?.. Всю жизнь?! А где прятала?
ЛЮКА: У дворника, за пол-литра в месяц.
ДУДКО: Ты великая баба, прости, великая женщина! (Кланяется). Мы все перед тобой, как полуторки перед башенным краном! (Ещё раз кланяется. Яне). И ты поклонись! (Наклоняет голову Яны и сам снова кланяется).
ПАВЛИК (войдя): Вы делаете зарядку?
Звонок во входную дверь. Из большой комнаты выходит Борис. В коридоре на том же месте по-прежнему стоит мольберт, только уже без картины. Рядом стул. На стуле ваза – с цветами. Борис открывает дверь. Входит Ася с двумя букетами.
АСЯ: Здравствуйте.
БОРИС: Здравствуй. Спасибо, что пришла.
Ася проходит в конец коридора и ставит один букет в вазу у мольберта. Молча стоит, как у памятника. К ней подходит Борис.
АСЯ (внимательно смотрит на него): Вы в чёрном похожи на принца Гамлета. Если бы я была режиссёром, всё время бы вас снимала.
БОРИС: С кино покончено, Асенька. Пора заниматься делом.
АСЯ: Каким?
БОРИС: Каким-нибудь настоящим. Я ведь теперь глава семьи, пример для младшего брата.
АСЯ: А каким именно делом?
БОРИС: Пока работаю штукатуром на стройке, осваиваю профессию.
АСЯ: У вас получается?
БОРИС: Частично. Уже не весь раствор бросаю на себя – часть его попадает на стенку… (Смотрит в окно). Ты там живёшь?
АСЯ: Да.
БОРИС: Совсем рядом. А я не знал. Как часто мы не замечаем того, кто рядом. Рядом со мной всю жизнь жил маленький великий человек. Он умел любить – это редкий талант. У него бы учиться, учиться, а я… Всю жизнь убивал в себе это умение. Боялся. Заменял качество количеством. Утратил радость. Устал. Мечтаю о семье, а гуляю на чужих свадьбах. Хочу полюбить, а не могу, не умею, разучился. И это в тридцать шесть лет!
АСЯ: Вам было шестнадцать, и вы не подозревали, что в этот год я для вас родилась. Вам было двадцать, а я только пошла в детский садик…
БОРИС: Ты сейчас похожа на ту, первую Асю.
АСЯ: Тогда я её играла. А сейчас я вернулась к себе.
СВЕТИК (выглядывая из большой комнаты): Свечи зажжены – прошу к столу.
БОРИС (Асе): Пойдём. (Ведёт её).
Из комнаты Бориса выходят Люка, Дудко, Зоя, Яна и Павлик.
АСЯ (Люке). Поздравляю вас с днём рождения!
Отдает букет, плачет.
ЛЮКА: Нельзя, нельзя плакать – он этого не любил.
ПАВЛИК (Люке): Я вас тоже поздравляю. Бабушка мне купила новую скрипку – так я вам её дарю.
Все заходят в большую комнату. Здесь полумрак, свет погашен. В центре накрытого стола – огромный торт, в нём горят свечи.
ДУДКО: Ого, какой тортище!
ЛЮКА: Это он заказал, ещё за месяц до смерти.
Снимает домашний халатик, под ним белое нарядное платье. Все остальные – в тёмных, траурных одеждах. Усаживаются за столом.
ДУДКО: Ну, первый тост за виновницу торжества.
БОРИС: Нет. Первое слово – папе. (Включает Дивиди).
ГОЛОС РОГОВА: Девочка моя! Я великий обманщик. Я готовил свою последнюю картину не для выставки, а для тебя – ведь я знал, что уже не жилец. В этот портрет, как и в предыдущие, я вложил свою любовь к тебе, значит, всего себя. Прошу тебя, живи долго, а я буду висеть рядом и любоваться тобой. Я не умер, я просто переселился на стенку. Фап!
БОРИС: А теперь – дуйте!
Все дуют на свечи, они гаснут. Становится темно. Загорается свет. Сверху, как будто с неба, разворачиваясь, падают картины, одна за другой. Постепенно, вся сцена – в картинах. На них – Люка, юная, в зрелом возрасте, пожилая… В разных позах и разных ракурсах. Мы узнаём её и в «Девочке с яблоками», и в» Итальянке, срывающей виноград», и в Деве Марии на иконе… А внизу под картинами на стене надпись: «Л + Л = Любовь»
БОРИС: Видишь, Павлик, после смерти остаются не только цифры.
Из тишины, постепенно нарастая, звучит мелодия «Неудачного свидания», всё громче, громче, и заполняет всю сцену.
Конец.
Заведено дело на любовь
Даранян, Пахом – полотёры
Барбарис
Татосов Фёдор Андреевич.
Анна Львовна, его жена.
Богородский
Копыто
Матильда Ивановна
Глебов
Инна, секретарша Богородского
Пушкин, старшина милиции
Июнькин, сосед Татосова
Детина
Техник-ремонтник
Пролог
Высвечивается сквер, скамейка, автомат по продаже баночек кока-колы. Появляется Детина, подходит к автомату, бросает монету, нажимает кнопку. Ничего не выпадает. Пробует вернуть деньги – не получается. Несколько раз стучит по автомату – тот же результат. Снова бросает деньги, снова нажимает – снова ничего не выпадает. Рассвирепев, Детина барабанит кулаком по автомату.
Появляется Даранян. В одной руке чемодан, в другой – шпага в чехле. Несколько секунд наблюдает за Детиной, который барабанит по автомату. Обращается к нему.
ДАРАНЯН: Вы хотите туда войти?
ДЕТИНА: Мотай отсюда! (Снова барабанит).
ДАРАНЯН: А вы не пробовали головой?
ДЕТИНА: Я сказал: давай катись! (Продолжает).
ДАРАНЯН: Серьёзно, попробуйте. Если не автомат, то голова непременно заработает.
ДЕТИНА: Хочешь, чтоб я тебе смазал по шее?
ДАРАНЯН: Что вы? Немытыми руками?
ДЕТИНА: А-ну, проваливай!
Замахивается. Даранян перехватывает его руку, рывок – и Детина на земле.
ДАРАНЯН (с интересом): Вы, наверное, хам?.. Да?…
ДЕТИНА (рассвирепев): Ну, погоди! (выхватывает нож).
ДАРАНЯН (радостно): Ах, так вы – мясник?.. Осторожно, не уколитесь!.. (Поставив чемодан, выхватывает из чехла шпагу). Знаете, я уже три дня не тренировался и очень вам благодарен… Раз, два, выпад!.. У вас прекрасная реакция. Не размахивайте ножом, можете выколоть себе глаз!.. Кстати, им можно открывать консервы?.. Вы – невежда, я же вас спрашиваю!.. (Снова выпад).
ДЕТИНА: М-можно.
ДАРАНЯН: А использовать, как зубочистку?
ДЕТИНА: Н-не знаю.
ДАРАНЯН: А вы попробуйте. Нет, не сейчас – на досуге!
Снова делает выпад, Детина, отскочив, ударяется об автомат. Автомат открывается – там механик.
МЕХАНИК:. Ну, чего стучишь?! Ремонт! (Скрывается в автомате).
ДЕТИНА: Окружили, гады!.. (Дараняну). Ничего, мы ещё встретимся! (Убегает).
ДАРАНЯН: Рад буду продолжить знакомство!
Смеясь, прячет шпагу в чехол. Появляется Татосов. Подходит к Дараняну.
ТАТОСОВ: Разрешите пожать вам руку. Это было великолепное зрелище! (Представляется): Татосов, Фёдор Андреевич.
ДАРАНЯН (пожимая его руку): Даранян.
ТАТОСОВ: Даранян?.. (рассматривает его). Гасконец?
ДАРАНЯН: Армянин. Приехал в Москву поступать в мединститут.
ТАТОСОВ: Знаете, а я вас давно ищу.
ДАРАНЯН (удивлённо): Меня?
ТАТОСОВ: Да.
ДАРАНЯН: Но вы же меня совсем не знаете.
ТАТОСОВ: Знаю: вы – моя молодость! (увлекает его за собой).
Затемнение.
Акт первый
Картина первая
Высвечивается уютная гостиная. В центре – портрет женщины, уже в возрасте, но ещё достаточно эффектной. На стенах – афиши и театральные плакаты. Входят Татосов и Даранян.
ТАТОСОВ (указывая на портрет): Это моя жена.
ДАРАНЯН: Красивая.
ТАТОСОВ (с гордостью): Ещё бы!..Сегодня её день рождения. Ей уже!.. А она ещё!.. (Входит Анна Львовна). А вот и она!.. Знакомься, это Даранян. А это Анна Львовна, в простонародье – Анька.
АННА ЛЬВОВНА (пожимая руку Дараняну): Он же просился на полчаса. Он что забыл, что он на бюллетене?
ТАТОСОВ: Я уже здоров.
АННА ЛЬВОВНА: Его здоровье – всем террористам!
ТАТОСОВ (прислушиваясь к грохоту в соседней комнате). Это Пахом?
АННА ЛЬВОВНА: Пахом. Переставляет мебель.
ТАТОСОВ (громко): Пахом! Познакомьтесь с гостем!
Выходит Пахом. Молча пожимает Дараняну руку. Молча берёт два стула и уносит их в соседнюю комнату.
ТАТОСОВ: Анька, почему ты в этой блузке? Она мрачная. Я люблю, когда на тебе яркое и пёстрое.
АННА ЛЬВОВНА: Но тут же белые кружева!
ТАТОСОВ: Всё равно. Переоденься!
АННА ЛЬВОВНА (покорно): Хорошо. (Дараняну). Он хочет, чтобы я одевалась, как клоун. (Направляется в соседнюю комнату, но вдруг останавливается). Что-то консультант задерживается. Пойду, позвоню. (Идёт к прихожей).
ТАТОСОВ: Опять к Июнькину?
АННА ЛЬВОВНА: Да.
ТАТОСОВ: Ты что-то часто ходишь к Июнькину!
АННА ЛЬВОВНА: Почини телефон, и я не буду ходить к Июнькину.
ТАТОСОВ: Телефон не работает всего два дня, а ты уже пять раз была у Июнькина.
ДАРАНЯН (протягивает ей мобильник): Пожалуйста!
АННА ЛЬВОВНА: Я их не люблю, по ним плохо слышно.
ТАТОСОВ: И это лишит её возможности ещё раз пойти к Июнькину!
АННА ЛЬВОВНА: Вам не кажется, что он меня ревнует?
ТАТОСОВ: Ещё чего! Просто я не люблю когда ты ходишь к соседям… Куда ты?
АННА ЛЬВОВНА: Пойду, переоденусь и позвоню.
ТАТОСОВ: Как раз звонить можешь не переодеваясь!
Пожав плечами, Анна Львовна уходит. Татосов, вслед ей, не скрывая гордости:
ТАТОСОВ: Эта женщина два года подряд брала первые места на конкурсе красоты в Одессе!..
ДАРАНЯН: Вы тоже из Одессы.
ТАТОСОВ: Из Санкт-Петербурга. (Делая вид, что не замечает вернувшуюся Анну Львовну). Я ведь, голубчик, потомственный аристократ, из старинного дворянского рода. И вот – женился на дочери одесского биндюжника! Гибнет дворянство, гибнет!.. (Как бы только заметив жену). А, ты уже здесь?.. Дозвонилась?
АННА ЛЬВОВНА: Июнькина нет дома. (В передней звонок). О, это консультант!.. Сними пиджак и ложись! (Дараняну). Голубчик, пожалуйста, откройте! (Заглядывая во вторую комнату). Пахом, перестаньте греметь мебелью!..
Возвращается Даранян. С ним Барбарис.
ТАТОСОВ (указывая на Дараняна): Знакомьтесь.
БАРБАРИС: Мы уже. (Протягивает Анне Львовне огромный ананас). Ешь ананасы, рябчиков жуй!
АННА ЛЬВОВНА (мужу): А ты мне ничего не подаришь?
ТАТОСОВ: Я сочинил стихи. Прочту за столом.
ДАРАНЯН: А это – к столу. (Вынимает из чемодана бутылку коньяка).
АННА ЛЬВОВНА: Спасибо, голубчик. Пришёл бы консультант, мы бы уже сели.
ТАТОСОВ: А почему мы не можем сесть сейчас?
АННА ЛЬВОВНА: Этого не хватало! Врач приходит к больному, а там – попойка!.. Это же не какой-нибудь фельдшер! Это доцент! Из научно-исследовательского института!
ТАТОСОВ: Анька обожает доцентов.
ДАРАНЯН: Её визит, наверное, стоит много денег?
АННА ЛЬВОВНА: Абсолютно бесплатно, через поликлинику.
БАРБАРИС (объясняет Дараняну). Мы раз в месяц натираем полы у них в институте. Там познакомились с ней, рассказали про Фёдора Андреевича – она сама предложила.
АННА ЛЬВОВНА: Золотая женщина! (Мужу). Пойдём, я тебе дам бульон.
ТАТОСОВ: Я же недавно ел.
АННА ЛЬВОВНА: Прошло два часа.
ТАТОСОВ: Она меня так кормит, будто собирается к осени зарезать.
Они уходят. Наступает пауза.
БАРБАРИС: Давно приехал?
ДАРАНЯН: Уже неделю.
БАРБАРИС: В гости?
ДАРАНЯН: Поступал в медицинский. Но…
БАРБАРИС: Понятно.
ДАРАНЯН: Я готовился! Честное слово!.. Но меня погубила экзаменатор…
БАРБАРИС: Старая ведьма?
ДАРАНЯН: Наоборот! Молодая, красивая!.. Волосы, как золото, глаза – на пол-лица!.. Не мог я такой женщине рассказывать о скелетах!
БАРБАРИС: Ясно. Что собираешься делать?
ДАРАНЯН: Буду в следующем году опять поступать. А пока работу ищу. Могу фехтование преподавать.
БАРБАРИС: Умеешь?
ДАРАНЯН: Кандидат в мастера!
БАРБАРИС: Я тоже когда-то увлекался.
Бросает Дараняну щётку на палке. Сам берёт такую же. Становится в позицию, приглашая Дараняна к поединку. Начинается бой.