Война и Магия. Том 1

Дагмон неосознанно поморщился, читая фамилию малыша – Саведлин, но через секунду он вспомнил о преследователях и стрелой бросился, куда глаза глядят, лишь бы увести их подальше от этого дома, от этой деревни. Он чувствовал их, он знал, что они совсем близко.

Дагмон успел отбежать всего на пару десятков метров от того дома, где только мгновение спустя стоял он сам, как вдруг ему преградили дорогу два человека.

Они были одеты в черные, как сама ночь мантии, украшенными в некоторых местах серебристыми узорами. Талия их была стянута широким ремнем цвета вороньего крыла. А на их абсолютно одинаковых лицах играла широкая, пугающая улыбка.

Руки их были спрятаны в рукава и сложены на груди. Оба чародея стояли не подвижно, и источали пробивающий до костей холод.

Дагмон был легендарным волшебником, о его мастерстве и силе ходили легенды, но даже ему было не под силу тягаться с этими двумя. Лучшим выходом он посчитал спасаться бегством.

Старик выбросил руку вперед и быстро пробормотал заклинание, которое с оранжевым блеском выбросилось из его протянутой руки и осветило рядом стоящие ветхие дома.

Через секунду оранжевая струя в один миг увеличилась в размерах и обволокла Мозэра и Морэна. Это должно было их парализовать, но вместо этого заклинание, лишь слегка замедлило их.

Старик уже сорвался с места и побежал не хуже молодого юноши. Он уже почти скрылся за одним из обветшалых зданий, но совсем немного не успел. Он почувствовал, как что-то ударило его в спину – это было похоже на удар кулаком, однако боль была терпима.

Дагмон побежал дальше, петляя между редкими домами, направляясь в сторону леса, из которого и вышел. Старик искренне надеялся, что они пустятся за ним в погоню, и не заметят пурпурный сверток, которой лежал от них в нескольких метрах.

Его седые волосы липли к вспотевшему лбу, стопы ныли, и казалось, горели огнем, а сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

На узких улочках Дагмон оставил несколько магических ловушек, которые должны были задержать братьев.

Пробегая по пустым, пыльным и узким тропинкам, Дагмон постоянно озирался по сторонам, но так и не смог увидеть Мозэра и Морэна. Ему это показалось очень странным, и он даже замедлили бег.

Пробегая между двумя длинами амбарами, он что-то почувствовал и его чувства дали сигнал об опасности. Дагмон послушал свой дар и замер.

Спустя секунду, с крыши прыгнул Мозэр, который приземлился прямо перед Дагмоном, под его ногами трещали молнии.

Мозэр зарычал от негодования, и уже готовился нанести удар. Лишь благодаря огромному опыту, Дагмон сумел на долю секунды его опередить.

Старый чародей выставил перед собой свой магический посох, изумрудный кристалл вспыхнул яркой вспышкой, и не произнося ни слова, Дагмон отшвырнул от себя Мозэра, как тряпичную куклу.

Мощь заклятия была столь велика, что со старых бревен посыпалась пыль и щепки, заставив амбары жалобно заскрипеть.

Мозэр пролетел около дюжины метров и врезался в старую избу, погребая себя под ее обломки, а на том месте, где он только что стоял, осталась легкая синяя дымка.

Дагмон почувствовал, что Морэн где-то рядом, и он заранее приготовился. Его чувства вновь его не подвели. Морэн вышел из-за угла уже с поднятой рукой, в которой был волшебный огонь.

Магистр вовремя успел создать магический щит и с огромным трудом отбил выпушенное Морэном заклинание, которое разбилось о щит Дагмона множеством оранжевых искр.

Старый волшебник понимал, что Мозэр вот-вот выберется из-под обломков и тогда ему уже точно не скрыться. Он вновь пустился в бегство, но уже не так быстро, силы стали медленно но неумолимо оставлять его.

Убегая, Дагмон лихо, как отлет увернулся от выпущенной в него молнии. Второе заклинание он опять смог отбить, но чуть не упал, заклинание Морэна имело чудовищную силу.

Однако Дагмону удалось создать легкий вихрь и пустить Морэну в глаза целую кучу грязи. Это дало ему драгоценный секунды, что бы скрыться и перевести дух.

Волшебник петлял вокруг редких построек так долго, насколько это позволяла крохотная деревушка. Полы и рукава его мантии струились на ветру от сумасшедшего бега, а его длинные седые волосы были окончательно растрепанны и напоминали птичье гнездо.

Пробегая мимо домов, старик заметил, что в них загорелся свет, а некоторые смельчаки сонно выходили наружу, что бы понять что происходит. Дагмон мигом осознал, что необходимо как можно скорее уйти из Малбрена, иначе могут пострадать невинные люди.

Дагмон планировал скрыться через портал, всем сердцем надеясь, что братья не догадались наложить запрет на эту территорию.

Магистр забежал за один из первых попавшихся домов, что бы ни привлекать внимания свечением, которое будет исходить из портала.

Старый маг встал, глубоко вздохнул и медленно выдохнул, ему необходимо быть очень спокойным, что бы создать портал, который не убьет его. Если он будет нервничать или спешить, его собственный портал рассечет его пополам. Это была еще одна причина, из – за которой, порталами пользовались очень немногие чародеи.

Дагмон окончательно привел мысли и нервы в порядок, на это ему понадобилось меньше минуты, столетия тренировок не прошли для него бесследно. Он развел свои руки широко в стороны и начал произносить длинные певучие строки заклинания. Но когда он произнес последнее из них, ничего не произошло.

Проклятье! – Возопил в своих мыслях волшебник.

Дагмон вдруг понял, почему Мозэр и Морэн так отстали от него. Они зачаровывали всю деревню, теперь ему не уйти так просто.

Однако он мог попытаться разрушить их чары. Но это долго и трудно, а эти волшебники были явно сильнее его. Шансов было мало. Оставался, только один выход – выйти из зоны действия чар. Именно это и попытался сделать Дагмон.

Через минуту волшебник уже выбежал на открытую поляну, где не было домов или деревьев. Дагмону очень не понравилось это место, а до леса было еще далеко. Он чувствовал, что за ним идут, а сил у него почти не осталось, он стал серьезно нервничать.

Старик постоянно оглядывался и пытался с помощью своих чародейских чувств отыскать преследователей, не доступных взору человеческого глаза.

Дагмон пару раз споткнулся и едва не упал. Его мучила отдышка, мокрые волосы липли к лицу, руки и ноги дрожали, зубы стучали – он был загнан и измучен.

Сейчас Магистр магических искусств, больше напоминал обычного старика, в страхе бегущего от невидимого зла, что идет за ним по пятам с единственной целью – убить.

Спустя двадцать минут Дагмон уже был в лесу. В это время суток Волшебный лес преобразился до неузнаваемости. Он был мрачным и темным, доносились пугающие звуки, а лунный свет, падающий через кроны деревьев, создавал зловещее освещение.

Волшебник тяжелой поступью шел по густой грязи, перешагивая через толстые, кривые и скользкие корни могучих деревьев. Его путь освещали столь привычные белые светлячки, которые прозвали – Элюнары. В народе их называли Проводниками, ибо они часто следовали за путником, который шел через ночной лес, освещая ему путь не хуже факела. Выглядели они, как маленькие снежинки, окруженные ореолом света.

– Кыш, прочь, уйдите! Проваливайте! – Дагмон пытался прогнать назойливых созданий, ибо они очень сильно привлекали внимание, но все было тщетно. Элюнары, по своей природе всегда помогали любому страннику, освещая ему путь до самых первых лучей солнца.

Дагмон продолжал попытки отогнать маленьких светлячков. Но вместе с его словами к волшебнику стали слетаться все больше и больше проводников, еще ярче освещая, то место, где он стоял.

Волшебник понимал, что теперь его найти стало еще проще, но как – бы не старался Дагмон, он не мог обнаружить преследователей, и поэтому не знал с какой стороны стоит их ожидать. Оставалось лишь надеяться, что Мозэр и Морэн до сих пор где-то в Малбрене.

Осознав, что он достаточно далеко отошел от деревни и запрет уже не должен действовать, он вновь начал открывать портал в другое место.

Дагмон выбрал участок, где было меньше всего деревьев и кустов – некое подобие маленькой заросшей поляны. Но не успел он и на половину произнести длинное и сложное заклинание, как его дар вновь дал о себе знать, предупреждая об опасности.

Старик мигом развернулся, забросив заклинание на половине, а небольшой плоский круг, который состоял из темных цветов, обрамленный огненным кольцом – исчез.

Но не успел Дагмон сосредоточится, как в его грудь врезались две неровные полупрозрачные сферы, серебристого цвета. Магистр не успел создать магический щит, а его динамические магические заклинания были саморазвеяны в тот момент, когда он проникал в разумы людей, поэтому он почувствовал всю мощь заклинаний на себе.

Теперь уже Дагмон пролетел добрую дюжину метров, прежде чем упасть в грязь, с характерным хлюпающим звуком, сломав при этом пару костей. Два выпущенных одновременно заклинания были столь сильны, что магический посох вырвало из рук старика.

Дагмону казалось, что ему сломали все ребра и вырвали легкие, он едва мог дышать. Глаза слезились, во рту был привкус железа. Голова гудела, глаза не могли сфокусироваться. Грязные пряди волос лезли в глаза. Дагмон пытался встать, но не мог, казалось, его пригвоздили к мокрой земле.

Сквозь пелену боли, волшебник смутно видел, как один из братьев подходит к нему, с явным намерением добить. В руке Мозэра был серебреный кинжал, с изогнутой рукояткой, и тонким длинным лезвием. Старик узнал его, это был кинжал Гроста, его покойного друга.

Дагмон не понимал, почему Дарлок хочет, что бы его убили именно так, это такая месть или унижение, или в этом скрыто, что-то большее?

Но Магистра это только разозлило. Его – волшебника, хотят убить вещью, которая ранее принадлежала его другу, вещью, которую он сам подарил. Его взбесило то, что его хотят убить, как обычного вора, головореза, наемника, но не как волшебника. Злость разлилась по жилам Дагмона, придавая ему сил.

Он выбросил руку вперед, растопырив пальцы во все стороны и слегка согнув их. В ту же секунду с его губ вылетело одно единственное слово, а из его ладони и пальцев сорвались синие и белые искры, которые ударили Мозэра прямо в лицо.

Мозэр отлетел на пару метров и сбил собой Морэна, который стоял за ним. Волшебник страшно кричал, и обеими руками держался за свое лицо.

Дагмон не теряя времени, призвал к себе свой посох, который лежал там, где он не мог его увидеть или дотянуться. Магический жезл прилетел точно в протянутую им ладонь, а кристалл ярко блеснул, озаряя темный лес изумрудным светом.

Дагмон встал и уже был готов применить новую магию из своего арсенала, как вдруг замер и в его мозгу пронеслись сразу тысячи мыслей и тысячи идей.

Мозэр и Морэн поднялись, рыча от злобы, они были в бешенстве, им еще не приходилось сталкиваться с волшебником, который знает свое ремесло настолько хорошо.

Морэн стоял, сгорбившись, широко расставив ноги, а в его ладонях горел магический огонь, готовый сорваться в любой момент. Мозэр же источал волны ярости куда горячее, чем огонь в руках своего брата, и он не стал медлить – он хотел убить старика.

Мозэр сложил руки ладонь к ладони и уже готов был выпустить убийственное заклинание, как Дагмон вновь его опередил. Старик выставил перед собой посох, слегка наклонив его в сторону Мозэра, и вновь послышался гулкий звук магического удара. Мозэр опять попался на ту же самую уловку и отлетел куда-то в сторону.

Морэн воспользовавшись тем, что Дагмон отвлекся на его брата, поспешно применил самое любимое боевое заклинание чародеев – волшебный огонь. Не успел Магистр Дагмон опомниться, как из ладоней Морэна хлынул нестерпимо жаркий огонь, который был способен расплавить, даже метал в считанные секунды.

Вся мощь заклинания была направлена на Магистра Дагмона, который еще до того, как пламя достигло его тела, очень странно повел посохом, закрыл глаза и с лихорадочной скоростью зашевелил губами, будто в молитве.

Но ни чего не произошло, ни какой защитный барьер не появился, пламя не погасло, не поменяло направления, Дагмон не исчез.

Магический огонь с головы до ног обуял древнего старца, на лице которого отчетливо читался страх и безнадежность.

Пламя было настолько мощным и ярким, что глаза Морэна стало ломить, заставляя щуриться. И даже стеной льющий дождь был не способен потушить чародейский огонь. Капли дождя испарялись, не успев даже долететь до адской струи жидкого пламени, что заживо испепелял древнего старца, что с диким воем, пытался его унять.

Морэн не прекращал действия заклинания почти целую минуту, ему это приносило нестерпимое удовольствие, а на лице играла дьявольская улыбка.

Когда пламя угасло, а дым рассеялся, перед Морэном предстала ужасающая картина.

Магистр Дагмон лежал на земле, сжав обугленные руки на груди, его седые волосы полностью сгорели, оставляя лысую, обугленную голову. Местами кожа так сильно обгорела, что виднелись потемневшие кости. Одежда практически полностью сгорела, оставляя лишь тень ее подобия.

Останки Магистра Дагмона были настолько обезображены, что стороннему человеку невозможно было определить кто это такой.

– Отлично, ты его поджарил! – Это был Мозэр, который уже полминуты стоял рядом и смотрел.

– Не так уж он и селен, как предупреждал нас повелитель. – Голос Морэна был сиплым и низким, в его тоне слышались нотки самодовольства.

– Точно, но стоит отдать ему должное, старик был силен. – Мозэр подошел поближе и швырнул кинжал Гроста, точно на грудь обугленного тела Дагмона.

– Разве магический кристалл возможно разбить? – С подозрением спросил Морэн своего брата.

– Хм, действительно очень странно. – Скривив губы, заметил Мозэр.

Он встал на колени и взял обломки изумрудного кристалла. Мозэр очень внимательно стал их рассматривать.

Осколки были теплыми и на ощупь напоминали алмаз. Он передал часть Морэну, что бы тот тоже смог их изучить.

Хмурясь, и задумчиво потирая висок, Морэн швырнул осколки на тело старика, сладостно осознавая то, что он убил не просто чародея, а самого Магистра Дагмона, гордо носившего прозвище Разящий. Кристалл его уже не волновал.

– Уходим. – Сказал Мозэр выпрямляясь.

– Стой, подожди. – Морэн поднял руку вверх, привлекая внимание своего брата.

– Что еще? – Нервно ответил Мозэр, которому уже порядком надоела эта погоня.

– Посмотри на это. – И Морэн направил свой указательный палец на тело мастера Дагмона.

Вокруг трупа собралось с десяток светлячков, которые неспешно парили и мягко пульсировали.

– Это Элюнары, но почему они собираются вокруг трупа, словно он собрался в дорогу? – Морэн был ошарашен, и даже сделал шаг вперед, не веря своим глазам.

– Успокойся, эти тупые создания, еще долго будут осмыслять, что он мертв. – И Мозэр расхохотался, своим свинячим смехом.

Морэн, сложил руки на груди и укоризненно уставился на своего брата, лицо которого было покрыто ожогами и шрамами, однако магия уже начинала их заживлять.

– Конечно, если ты в чем – то сомневаешься, то можешь приконьчить его еще раз. – Предложил Мозэр с издевкой в голосе и пошел прочь, что бы создать портал, который доставит их в Эривенгард.

А Морэн все продолжал смотреть на труп Дагмона, пытаясь понять странное поведение Элюнаров.

– Ты идешь!? – Спросил Мозэр, в голосе, которого слышалось больше утвердительных ноток, нежели вопросительных

Морэн тряхнул головой. Старик мертв, миссия выполнена – пора возвращаться.

Морэн выбросил из головы все произошедшие странности, развернулся на месте и шагнул в портал. Оставляя за собой темный и мрачный лес, ужасную погоду, и изуродованное тело могучего волшебника, что пал, сражаясь с превосходящими силами.

Глава 2

17 лет спустя.

С высоты птичьего полета, деревушка Малбрен выглядела невзрачно, даже тоскливо. Зимой ее вовсе можно было не заметить. Небольшие постройки, которые почти сливались с местностью, делали деревню «хамелеоном». А горы и густой лес надежно скрывали маленькую деревню от случайных путников.

Медленно восходящее солнце освещало соломенные крыши бревенчатых домов золотистым светом. Где-то вдали был слышен одинокий крик петуха, а в чистом утреннем небе были видны стаи птиц, что отправлялись зимовать в теплые края.

Утро выдалось прохладным, даже иней проступал на траве. Холодные порывы ветра заставляли зябнуть жителей Малбрена и закутываться в теплую одежду.

Погода была, как часто любит выражаться Ромонд – паршивая. Близилась зима. Впервые за несколько столетий, зима так стремительно и внезапно заявляет о своих правах.

Наконец после пары часов, солнце уже во всем своем великолепии круглым диском нависало над горизонтом, возвещая о начале нового дня.

Яркие лучи солнца стали настойчиво пробиваться через ставни окон в одном небольшом доме. Хижина принадлежала кузнецу Ромонду, в котором жила его жена и приемный сын.

Сэлфин открыл глаза и потянулся. Яркие, но уже не греющие лучи солнца, упали на его бледное лицо, заставляя молодого эльфа проснуться.

Он всю ночь бродил по волшебному лесу и сейчас с удовольствием поспал бы еще часок. Сэлфин ненавидел, когда кто-то называл его белкой, но он понимал, почему ему дали это прозвище.

За семнадцать лет глаза Сэлфина ничуть не изменились. Они по-прежнему были редкого ярко голубого цвета, нос был изящным и ровным, брови тонкие и светлые, изогнутые изящной дугой. Волосы до плеч были белоснежно белого цвета.

Все лицо Сэлфина, вплоть до мельчайших деталей, было невероятной красоты. Его овальное и худое лицо с острыми чертами притягивало взгляды многих девушек. Что заставляло его сверстников страшно завидовать ему, именно поэтому они часто дразнили его, называли девчонкой.

Тело у Сэлфина было типичным для эльфа. Высокий и худой, жилистые тонкие руки и торс. На теле у эльфа не было не единого волоска, за исключением головы.

Голос Сэлфина был прекрасен, и когда он говорил или изредка пел песни, то завораживал всех, кто желал слушать. Но и тут тоже находились колкости и насмешки.

Многие очень не любили Сэлфина. Вовсе не из-за его поступков или провинностей, все дело было в его внешности и происхождении. И конечно необычности в привычках и характерных действиях, которые были присущи только эльфу.

У Сэлфина не было друзей, ни когда, а другие, кто хотел бы с ним познакомиться поближе, старались даже не смотреть в его сторону, опасаясь быть осмеянными своими сверстниками. И только его приемные родители обращались с ним достойно, всегда помогали и поддерживали, а Ромонд был всегда готов заступиться за него, словно родной отец.

Помимо Ромонда, Сэлфин часто слушал советы старого знахаря, которого очень уважал и у которого он многому научился за эти годы.

Сэлфин волей, неволей сдружился со странным старцем, который на редкость хорошо понимал, что творится в его не простой душе. И теперь всегда, когда ему становилось одиноко или Сэлфин просто искал с кем можно поговорить по душам, или поучиться чему-нибудь, он направлялся именно к старику Хорзу.

В скорее Сэлфин просто перестал обращать внимание на всех кроме Хорза, Мэри и Ромонда.

– Сынок, просыпайся, завтрак уже на столе. – Прокричала с первого этажа Мэри – приемная мать Сэлфина.

– Уже иду. – Сонным, даже тоскливым голосом крикнул юноша.

Сэлфин с юных лет знал, что Мэри и Ромонд не его настоящие родители, но он по-прежнему называл их своими родителями, не потому что ему сильно хотелось, а потому что это доставляло немыслимую радость Мэри, когда он называл ее мамой. Сэлфин очень любил этих людей и понимал, что они его ни когда не придадут или обманут.

Комната у Сэлфина была очень маленькой. Кровать уже занимала треть всей площади, а потолок был настолько низок, что казалось давил на голову.

Все свои вещи Сэлфин хранил под кроватью в сундуке, там была его одежда и подаренный Ромондом охотничий нож.

Пол комнаты был сделан из сосновых досок, в углу стоял одинокий деревянный стул, на котором аккуратно была сложена повседневная одежда Сэлфина. Вот и вся имеющаяся мебель, которая была в его распоряжении.

Сэлфин встал со скрипучей кровати и быстро надел свою одежду: кожаные штаны, серую рубашку, сапоги до колена и легкую кожаную жилетку, светло коричневого цвета, и начал спустился вниз по крутой лестнице.

– Доброе утро мам. – Мелодичный голос Сэлфина разнесся по комнате, заставляя улыбнуться Мэри.

– Завтрак на столе. – С улыбкой ответила женщина в испачканном фартуке.

Мэри была женщиной средних лет. Она была одета в простое серое платье, с белым фартуком, которое было немного запачкано в процессе готовки пищи. Сама она была худощавой на вид, ее лицо выглядело добрым и отзывчивым. Глаза были серыми и блестели на свету. Густые волосы, некогда бывшие цвета ночи, стали едва заметно сидеть.

– Холодает. – Сонно вымолвил Сэлфин.

– Скоро прейдет зима, – улыбнувшись, ответила Мэри, – пришли вести, что зима в этот год будет суровой, и продолжительной, в Эривенгарде уже выпал обильный снег.

Сэлфин тем временем сел за стол, но к пищи еще не притронулся, внимательно слушая свою мать.

– А-а, ясно. – Кивнул он. Хотя не считал, что город, построенный в горах можно считать разумным примером, ведь там всегда раньше выпадал снег.

– Поэтому тебе нужно будет, как можно скорее, лучше всего сегодня, собрать с нашей земли весь урожай. – Мэри отвернулась, и продолжила нарезать капусту. – И не вздумай отлынивать от работы, Ромонд до заката будет в кузне, так что все на тебе.

– Но скоро карнавал! – Запротестовал эльф.

– И что? – Подняв брови, спросила Мэри.

– Но…

– Никаких но. – Мэри твердо посмотрела на Сэлфина, который не мог пойти против ее воли.

Сэлфин горько улыбнулся, и принялся поглощать свой завтрак. В его тарелке не был мяса, или рыбы. Он не очень любил вкус мясного и предпочитал есть свежие ягоды, хлеб, сыр, овощи и иногда куриные яйца. Однако время от времени он был не прочь полакомиться жирной свининой.

Позавтракав, Сэлфин поблагодарил мать за еду и быстрым эльфийским шагом пошел в поле.

Выйдя из дома, он первым делом посмотрел на небо, оно было ясным и не предвещало осадков. Сэлфин обошел дом, и оказался на большом участке земли, огороженный низким и ветхим заборчиком. На этом участке земли, буквально на каждом сантиметре, росли всевозможные овощи. Сэлфин понял, что денек предстоит «веселый». Он снял свою кожаную жилетку и закатал рукава рубашки по локоть, а затем приступил к работе.

Солнце светило ярко, но почти не грело, поэтому работать было приятнее, чем в знойный день лета. Благодаря своей выносливости и эльфийской силе, Сэлфин уже ближе к вечеру собрал весь урожай и поместил все в погреб, куда не проникал свет.

Сэлфин был уставшим, но не настолько, что бы упасть на кровать и не двигаться. Он хотел прогульнуться. Выполнив все, что велела ему Мэри, Сэлфин двинулся в центр деревни, он хотел дойти до кузни Ромонда, что бы посмотреть за его работой и по возможности помочь. Юноша очень любил мастерить что-то полезное, а Ромонд был мастером на все руки, у которого много чему можно было научиться.

Грязь противно хлюпала под ногами у Сэлфина, и он старался ступать аккуратнее, что бы не слишком сильно запачкать сапоги. Что бы попасть в кузню, ему требовалось пройти через торговую площадь, где сейчас было почти половина деревни.

Сэлфин проклинал этот день. Он всегда старался, как можно реже попадаться на глаза сельчанам, ему не нравились все эти люди, и он старался избегать их внимания. Но больше всего его бесило выражения на лицах людей, которые смотрели на него, словно на диковинного зверя, который заблудился и искал дорогу домой.

В деревне людей, эльф, как проклятый дух, среди святых. Постоянные косые взгляды, постоянные разговоры за спиной. Сэлфину в деревне не доверяли, и поэтому серьезных обязанностей у него ни когда не было. За исключение работы в кузнице, которую он обожал.

Путь от дома до площади для эльфа занял пару минут. Вечернее солнце светило прямо в глаза, и большинство людей прищуривалось или заслоняли рукой глаза. Но эльфам этого не требовалось, у них были специфические зрачки, благодаря которым все эльфы видели в темноте лучше людей, а яркий свет их не слепил.

Проходя мимо смеющихся односельчан, которые его таковым не считали. Он был рад, что они были слишком увлечены спорами и своими делами, что бы заметить его.

Но неожиданно, откуда – то справа вышел парень, на вид ему было около двадцати лет. На нем были только запачканные штаны, а руки сложенны на груди. Он был в два раза шире в плечах Сэлфина и в несколько раз крупнее. Однако в росте он уступал высокому эльфу.

Лицо парня было изъедено мелкими ямочками от тяжелой болезни, которой он переболел давно в детстве. Голова была лысой, глаза темными, губы изжеванными, а неоднократно сломанный нос кривым. Именно его Сэлфин ненавидел больше всего в Малбрене, его звали Зулу.