Метанойя. Обратники

Оказавшись на ступенях, ведущих вниз, я начал осторожно спускаться, поглядывая в самую середину спирали, уходящей будто в недра земли. Там виднелось алое зарево, как если бы в том месте пылал гигантский костер, что было странно, ведь спуск по лестнице уходил в подвальные помещения института.

Продвигаясь все ниже, я чувствовал необъяснимый трепет вперемешку со страхом, будто все мое существо предвосхищало какую-то важную встречу. Свет от пламени был ярче в самом низу, куда меня безотчетно несло, но чем глубже я спускался, тем больше терял ощущение времени.

Сколько ступеней мне пришлось пройти, прежде чем я попал на площадку, определить было трудно. Открытая зона так же освещалась полыхающим пламенем, источник которого по-прежнему был сокрыт.

Я огляделся, улавливая некий шепот, который стелился повсюду, как туман по реке. Вязкий воздух проник в мои легкие, а кожу обволокло сухим и горячим прикосновением.

Что это? Куда я попал? Будто дурман, будто сон, из которого сразу хочется вырваться, но совсем нет сил.

Я бродил в пылающем лабиринте в надежде найти ответ, и мне показалось, что где-то меня зовут, будто кто-то кричит и взывает. Но сколько бы я не кружил по площадке, выхода не было, словно один и тот же страшный сон, повторяющийся и незаметно сводящий с ума.

– Брат, зона с красным доступом только для сотрудников, – раздался голос Валентина, который вдруг появился передо мной.

Я вздрогнул и, раскрывая глаза, постарался зацепиться за образ родственника сквозь красное зарево тумана.

– У меня разве нет этой категории?

– Нет, – снисходительно улыбнулся Валентин. – Ты не сотрудник. Пока нет.

– Что мне мешает стать им сейчас? – спросил я, с усилием заставляя себя выглядеть обычно, не выдавая жуткого волнения и страха, которые накрыли в этом странном месте.

– Ты сам себе мешаешь.

– Разве?

– Сомневаешься? – Валентин прищурил глаза. – Тогда стань сотрудником этой категории. Прямо сейчас. Я даю тебе шанс.

Я растерянно огляделся, не понимая намек, и снова спросил:

– Что мне нужно сделать?

– Самое обычное: найди выход.

Это простое предложение ввело меня в ступор, потому что вряд ли было под силу. Густой воздух тяжело заполнил мои легкие, кожу стянула горячая корка, плывущий красный туман дезориентировал в пространстве. Вообще, мне очень хотелось вырваться из этого места, сбросить с головы дурман, но некое безволие опутало руки и ноги, делая меня куклой в чьих-то руках.

– Не получается? – осторожно поинтересовался мой родственник.

Я отчаянно выдохнул и качнул головой.

– Открою секрет, – продолжил Валентин. – Твоя непричастность к нашей категории автоматически делает недоступным пребывание в этой зоне. Поэтому ты здесь как муха в паутине и ничего изменить не в силах. Здесь ты пропадешь.

В этот момент мне стало совсем плохо, перед глазами все поплыло, откуда-то появился Тор Йохансон, а за ним братья Рабовски. Альбинос склонился надо мной, оглядев бесцветными глазами, и я понял, что упал на пол.

– Он в безопасности, можешь доверять мне, – раздался голос Валентина. – Ты же знаешь, что навредить брату не входит в мои планы.

– Все твои планы могут измениться в эту же секунду, – сказала Мия. – Вот это я точно знаю.

– Дорогая, больше всего мне хочется быть с тобой и Марком, быть друзьями, опорой и защитой. Вместе строить будущее, которого вы достойны. Строить мир, которого достойны мои братья. Думаешь, при этом я способен навредить вам? Это нонсенс.

– Я и ты… Мы не можем быть в одном мире, – ответила Мия. – Это нонсенс.

– Нет, дорогая. Ты принадлежишь нам, и сама это знаешь. Но пока отчаянно сопротивляешься.

– Может, и так. Но только я. Зачем ты собрал остальных, они же не знают ни о чем. Отпусти невинных. Марк тоже не принадлежит тебе, они все должны уехать. Я могу пойти на сделку с тобой…

– Нет, – холодно оборвал Валентин. – Исключено. Слишком много поставлено на карту. Я не поменяю решения. И еще, знай: Марк тоже мой.

Мия замолчала, и мне очень захотелось увидеть ее в этот момент. Поднявшись с кровати в какой-то темной комнате, я побрел на свет, откуда звучали голоса, и вышел в просторный зал.

– Брат! – улыбнулся Валентин. – Очень рад, что тебе лучше.

Я перевел взгляд на Мию и увидел ее глаза, полные печали. Она смотрела на меня так, будто извинялась за что-то и от чего ей было очень плохо.

– Вы двое слишком дороги мне, – заметил мой родственник. – У нас все будет хорошо, только не мешайте моим планам, и никто не пострадает. Обещаю.

– Мы можем идти? – сухо спросила Мия, встав возле меня.

– Конечно, – кивнул Валентин. – Скоро увидимся.

Тонкие пальцы напарницы поймали мою ладонь, и мы направились к выходу.

После долгого молчания я решился заговорить:

– Ничего не помню… Помню, как спустился по спиральной лестнице, а там… Странное что-то…

– Не ходи туда больше, – бросила Мия. – Ты не готов.

– Для этого нужна подготовка? – удивленно спросил я. – Что там за место такое?

– Это место силы. Тебе не по зубам. До него нужно вырасти.

– Что такое место силы? – Я остановился посреди нашего корпуса, ожидая пояснения.

– Ты сам поймешь это со временем, – грустно вздохнула Мия. – Не сомневайся, ты еще спустишься туда не раз.

– Откуда ты знаешь? – Заглянув в опущенное лицо напарницы, я почувствовал некую обиду от указания на мою слабость. – Откуда? Ты что-то знаешь об этом? Почему все время объясняешься полутонами? Я достоин только этого?

– Марк, ты достоин жить другой жизнью. Обычной, человеческой…

Я не успел дослушать ответ, как почувствовал в себе разворачивающийся клубок энергии, которая заполнила меня так мощно, что не вместилась во мне и прорвалась наружу, подбросив в воздух все предметы поблизости. Мои руки горели, в ладонях ощущалась сила, которую я мог мять и растягивать, как пластилин. Мне бы остановиться, но эффект был противоположным: меня разозлил факт «недозрелости» до места силы. Я с криком растянул волну из рук на дальнее расстояние, а потом неистово сжал внутренний блок, рванув на себя все и проявив свою силу как разрушение при землетрясении. Стекла в окнах с треском разлетелись на куски, мебель в холле перевернуло и бросило обратно, разбив ее вдребезги, паркетные доски вырвало частями, разорвав их в пыль. Посреди всего этого я увидел Мию, исподлобья смотрящую на меня, ее кулаки были сжаты, а тело напряжено. В этот момент меня коснулась какая-то стена, ограждение, которое подействовало на мою силу угнетающе. Я разжал блок и расслабил зажатые плечи, понимая, что зашел слишком далеко, а Мия пытается все это нейтрализовать.

Клубок внутри меня медленно свернулся, забрав с собой странное состояние.

– Что происходит? – ошарашенно спросил я и огляделся. – Что со мной?

– Растешь, – довольно намекнул появившийся Томас, кивнув на разрушения. – Впечатляет.

– Успокоительное? – покрутил шприцом подошедший Антон.

– Не надо, – отрезала Мия, хватая меня за руку. – Он в порядке, мы уходим.

После этого мы поспешили в свою зону отдыха и закрылись в моей комнате.

Я растерянно опустился на кровать, соображая, что произошло. Мне было очень тяжело сознавать свой поступок, но он стал очевиден: неконтролируемый выброс негативной энергии. Такого себя я не знал, это было новым.

– Даже не знаю, что теперь делать, – я сокрушенно покачал головой. – Во что я превращаюсь? Боже… Только не это…

Слушая меня, Мия сконцентрировалась на фигурке кролика в ладони.

– Успокойся. И осознай себя, как инструмент, которым ты можешь и должен управлять, – ответила она. – Поверь, так будет легче.

– Ты тоже проходила через такое?

– Да. Мне никто не подсказывал, были ошибки и глубокое отчаяние. Но пришлось научиться.

Оглядев Мию, сгорбленно сидящую на краю кресла, я спросил:

– Скажи, что у вас с Валентином? Вас что-то связывает? Ты его знаешь? Я слышал ваш разговор.

– Он знает меня, – обреченно ответила Мия.

В этот момент в дверь стукнули, и появился Януш с ребятами. Они ввалились в мою комнату гурьбой и в нерешительности остановились, глядя на нас.

– Там такой погром! – начал Ян, указывая в сторону коридора, откуда мы пришли. – Рабочие убирают обломки и стекла, как будто землетрясение прошло. Вы не слышали грохот?

Мне пришлось сознаться:

– Это сделал я.

– Как это ты? – растерянно переспросил Леон.

Януш присвистнул, почесав затылок, а Эвелин юркнула ко мне на кровать, заглядывая в лицо, и восторженно прошептала:

– Всегда знала, что ты особенный.

Серафим грустно вздохнул, бросив взгляд на свою пассию, льнувшую ко мне, и добавил:

– У тебя появилась сила?

– Да, – кивнул я, осторожно освобождаясь от рук Эвы. – Ощущение, что она всегда во мне была, только в спящем режиме.

– Что же активировало ее? – озадаченно спросил Леон, поправив очки.

Я глянул на Мию, размышляя, говорить ли о моем приключении в закрытую зону, но тут в комнату вошел Роберт Кински, врач института, и пригласил меня для срочной сдачи анализов и показателей. За Робертом вошел Антон, перекидывая через палец брелок, он кивком вызвал Мию, которая будто знала, что за ней пришли.

Мы последовали за провожатыми, молча и как-то обреченно, а когда наши дороги разошлись в разные отделения, я оглянулся на Мию, она тоже бросила на меня тоскливый взгляд, не свойственный ее натуре. И мне это не понравилось.

В зале лаборатории у меня снимали показания головного мозга и всей вегетативной системы, как мне пояснили. Там же находился Федор, он выполнял главную работу, видимо, его деятельность была выше, чем у простых лаборантов. Мужчина невозмутимо развешивал, а затем снимал с моего тела сеть проводов и присосок и ни разу не выдал себя взглядом или словом. Валентин стоял за стеклянной стеной, как и в первый раз, наблюдая за процессом, а я напряженно думал, куда приведет вся эта ситуация.

Я менялся. Ощущение перемен стало тревожным, ведь то, что рождалось во мне, было чужеродным. Последний случай напугал меня самого. Что за разрушительную силу таило мое естество? Откуда она взялась? Чего ждет мой родственник? Он ведь ждет. Будто взращивает меня для своей цели. «Ты давно готовишься. Как румяный хлебушек в печи», – вспомнились слова Хлои.

Нас всех готовили. Ребята очень усовершенствовали свои способности, и это радовало не только тринадцать братьев, а нас самих. Ведь теперь мы могли управлять тем, что имеем, хоть не в полной мере, но все же какая-то часть стала подвластна.

Пребывание в лаборатории затянулось, и я начал переживать за Мию. Куда ее увели? Что делают? Почему с ней всегда общаются отдельно от других?

Мое нервное состояние стало передаваться датчикам, и лаборанты забегали в недоумении. Я попросил оставить меня в покое, но это не сработало. Исследования продолжались, все игнорировали мои попытки остановить процесс, и это меня напрягло. Вдобавок, за стеклом появилась Мия, которую увел Валентин, что еще больше взволновало, и я почувствовал внутри себя разворачивающийся клубок.

Последнюю просьбу – остановить исследования – так же пропустили, и я специально ослабил сдерживающую силу. Это привело к сумасшедшим последствиям: моя энергия швырнула присутствующих ко мне под ноги и прижала к полу, словно магнит. Картина получилась апокалиптическая: я величественно возвышался в центре, а вокруг меня прильнувшие к полу люди и техника.

Мне понравилась власть. Она была заразна. Распространяя пожирающий вирус по всем моим клеткам, она оставляла сильную тягу к себе, зависимость и желание обладать. И это было новым.

Перешагнув через тела, я направился на поиски Мии. Побродив по коридорам левого корпуса, вдруг услышал грохот в одной из комнат и поспешил туда.

– Исключено! – раздался голос моей напарницы. – Я не соглашусь на это никогда.

– Так надо, дорогая, – возразил Валентин. – Сейчас ты не можешь охватить всю картину будущего в силу своего родного естества, но я могу. И знаю, что это принесет всем нам. Это триумф нашего будущего.

– Хватит примешивать меня в свое будущее, – металлическим голосом произнесла Мия.

– Ты согласишься, – утвердительно заявил Валентин. – Я так хочу.

В этот момент я вошел в комнату, но мой родственник даже не обернулся, продолжая удерживать взглядом понурую белокурую фигурку.

– Что тут происходит? – спросил я, пытаясь разглядеть эмоции в опущенном лице Мии.

– Ты бы людей отпустил, брат, – заметил Валентин, все же развернувшись ко мне.

– Каких людей?

– Тех, что оставил после себя в лаборатории.

– Откуда ты знаешь? – насторожился я.

– Видел.

– Ты ушел с ней задолго до этого. Видел? Как?

– Глазами, мой дорогой Марк. Глазами.

– Сколько у тебя глаз? Сколько имен?

Валентин снисходительно улыбнулся.

– У меня много глаз. А имя мое тебе известно. Или еще нет?

Я почему-то содрогнулся от ответа и невольно заговорил о другом:

– Расскажи о моей миссии. Надоело жить в неведении.

– Ты до сих пор не понял? Жаль. Значит, еще не время.

– Мне необходимо знать правду, – твердо произнес я. – Иначе у нас не получится союза.

Валентин задумчиво склонил голову и сложил руки на груди.

– А ты уверен, что вместишь эту правду?

Вопрос обескуражил, но мне не хотелось этого показывать.

– Постараюсь вместить.

– Тогда стань сотрудником с красным допуском, стань одним из нас, стань моим братом, Марк. И ты получишь все ответы.

Шагнув ближе, Валентин направил на меня черные глаза и погрузил мое сознание в глубины беспамятства. Я ощутил его проникновение очень четко, но был абсолютно бессильным перед ним. И это подавило мою волю.

– Рад, что ты меня услышал, – сказал брат, ослабив со мной связь. – Теперь освободи моих людей. Некрасиво так поступать, пользуясь превосходством.

Когда я очнулся, Мия заглядывала мне в лицо. Мы были одни.

– Где он? – спросил я, будто отходя от глубокого сна.

– Ушел. Пойдем отсюда. – Тонкие пальцы ухватили мою ладонь и потянули к выходу.

– Раньше ты не позволяла прикасаться к себе, – заметил я, шагая по коридору. – А теперь сама берешь меня за руку. Что-то изменилось?

– Изменилось, – сухо бросила Мия и остановилась у дверей лабораторного зала с удивлением. – Это сделал ты?

Я увидел лежащих людей, которые были собраны по направлению к пустому центру, а так же разбросанные аппараты и провода. И у меня замерло сердце, ведь это буквально моих рук дело.

Очутившись в зале, я настроился и отпустил внутренний блок, отчего все пришло в движение: люди начали подниматься сами и помогали встать другим. Неуклюже извинившись, я выскочил из лаборатории и поспешил удалиться.

С каждым сюжетом, где я применял силу, оставались разрушения. Меня это угнетало, ведь такое состояние совершенно разнилось с тем, с чем я вырос. Чувства, которые мне прививала мама, были диаметрально противоположными. Но что-то внутри сладко упивалось властью и возможностью возвыситься над всем, и это что-то принадлежало не мне. Это было частью того эмбриона, что находился во мне в свернутом виде. Я начал понимать это все отчетливее.

В какой-то из дней произошел конфликт между Яном и Томасом, который продолжал оказывать знаки внимания Стефании, что очень не нравилось ее брату.

– Ты меняешь ее! – возмутился Ян. – Она была другой! Оставь в покое мою сестру!

– Иначе что? – с усмешкой спросил Томас. – Она взрослая девочка, сама выберет.

– Нет! – взревел Януш, сжимая кулаки. – В нашей семье так не принято!

– Успокойся, черныш, – вмешалась Хлоя. – Тут только наша семья, и ты будешь принимать наши условия.

– Хрен вам! – Януш со злостью ткнул фигу. – Подавитесь своей семьей! Моя сестра никогда не будет ей принадлежать.

После этих слов с ладоней Яна вырвалось пламя, и он метнул под ноги Томаса и Хлои огненный дождь, очертив их от нас полосой. Тут же началась борьба противостояния. Для Томаса это было игрой, я видел в нем насмешку, для Хлои – азарт с агрессией, но Януш не уступал в силе, покрывая способностями их обоих. Скоро появился Джозеф, что сопровождал нас с материка, он повесил блок с шифром, и я почувствовал оковы. Ян тоже обнулился, со злостью швырнув тяжелую вазу в оппонентов, но те только позабавились. В этот момент я встретился взглядом с Серафимом, и он понял меня без слов, сняв шифр и освободив нас от бессилия. Тут же потек весь металл в окружении, а в Томаса и Хлою полетели шаровые молнии. Джозеф снова повесил блок, но Серафим снял его, чем ввел мужчину в растерянность. Глаза Джозефа оглядывали всех нас в поисках дешифровщика, потому что уловить источник ему не удавалось. Я переживал за Серафима, но постепенно утвердился, что этот парень каким-то образом сокрыт от узнавания.

Борьбу сторон остановил Кристофер Джонс, который все время держался в тени в день знакомства с тринадцатью. Блондин повесил какую-то густую тишину, словно вакуум, дезориентировав бунтарей. После появился Валентин, он одобрительно хлопнул Кристофера по плечу, тот кивнул и удалился, прихватив с собой Томаса и Хлою.

– Мне нравится твой темперамент, – сказал Валентин, обратившись к Янушу. – Учись направлять его в нужное русло, ты должен управлять эмоцией, а не она тобой.

– Я ничего не должен, – огрызнулся Ян. – Твой подопечный плохо влияет на мою сестру.

– Ты уверен, что Томас меняет ее?

– Это уже очевидно.

– Посмотри с другой стороны, каждый из вас сейчас не тот, что приехал сюда. Вы все меняетесь. Стефания не исключение. Так, может, Томас не виноват?

Ян усмехнулся, тряхнув черными кудрями:

– Конечно, твои шавки никогда не будут виноватыми. Только у тебя их много, а сестра у меня одна.

– Понимаю, – кивнул Валентин. – Поэтому сегодня у Стефании процедуры по поводу ее болезни. Мы же обещали помочь ей и свои обещания выполняем. Я прошу вас всего лишь выполнять свои обещания. По договору.

– Наш договор фикция, – заметила Эвелин. – Вы сами высказались по поводу скрытой деятельности института, то есть гражданско-правовой силы документ не имеет.

Валентин задумчиво улыбнулся, оглядев нас, и спокойно ответил:

– Мне это и не нужно.

– То есть? – Эва нахмурилась. – Хотите сказать, вам закон не писан?

– Точно.

– Что это значит? – с подозрением прищурился Ян.

– Видите ли, мои дорогие друзья, наша деятельность сокрыта лишь от населения, от этой серой массы. Для спокойствия. А с верхушкой мы дружим, там все в курсе, некоторые являются нашими меценатами. Развитие науки, в частности медицины, всегда находит поддержку у влиятельных людей. Если коротко: я хороший друг теневого правительства, и не только этой страны. Так понятно?

Честно говоря, мы все обомлели. Что можно было возразить на обладание властью такого масштаба. Я был уверен в реальности сказанного моим братом, моим страшным и непредсказуемым родственником.

Мы в ловушке. Если правительство в курсе деятельности института, то нам никто не поможет. Никто. Кроме нас самих. Но даже если бы мы решились на побег, мы не сможем уйти от обязательств договора. Этот договор был подписан не только в нашем мире. Это духовное клеймо, на которое мы добровольно согласились, уровень другой стороны существования. Теперь я это точно знал. Мы продали себя в духовное рабство.