Высокие пороги. Сборник стихов

© Малинин О., 2018

© ООО «ТД Алгоритм», 2018

Хотелось бы, чтобы читатель услышал одну мысль этой книги: мир стоит на пороге грандиозных изменений, и не только потому, что наступило новое тысячелетие, а и потому, что Господь ждет от нас новых свершений, – как говорят, природоподобных технологий. Но и это понятие включает в себя не только технологические прорывы, следование биологическим процессам природы, а и нравственные, духовные, ведь Человек должен меняться, идти дальше. Господь ждет от нас, когда мы преодолеем свои заблуждения и осилим эти высокие пороги.

Нам надо успеть измениться. Подняться над мелким, низменным, совершить такой духовный скачок, который приблизит нас и в любви к ближнему, и к природе, и к пониманию всего сущего, а значит и к Богу.

И вот тогда мы, может быть, сохранимся как общемировая цивилизация, и сумеем пройти между Сциллой и Харибдой неспокойных времен.

Автор

О чем-то пели нам

Серебряные струны

Под свист метели, в проводах,

И диск луны, что вечно юный,

Катился в темных облаках.

И время вдруг остановилось,

Все замерло в тиши лесной:

А может это все приснилось

И было может не со мной?..

И струн высокое звучанье,

И смелой юности порыв,

Младой любви очарованье, —

Вход в неизвестные миры.

И в превращении слияний —

Наказан вечной красотой,

Ищу всегда полупризнаний

В любви и вечной, и святой.

В душе ищу все отголоски

И полувздохи в тишине,

Считая светлые полоски,

На счастье выпавшие мне,

О чем поют столетние вершины,

Какие голоса слышны,

Тоскою изводя угрюмой

В лесной, заснеженной глуши.

«Сон смешного человека»[1], —

Вечная мечта.

И от века и до века

Маята.

И все тоже, тоже…

Проклятый вопрос, —

А любовь – она от Бога?..

Доброта от слёз.

И приходит пониманье

От утрат, потерь, —

Неужели лишь страданье

К Богу дверь.

И стоим мы у подножья, —

А гора Синай,

Жизнь одна и воля Божья —

Не карай.

За грехи и за упорство

Сорок лет пустынь,

Но за низкое притворство

Тыщу – день один.

«Сон смешного человека», —

Не смешно.

Золотой телец – до века —

Все равно.

Дует ветер от красного солнца,

Что восходит багрово вдали.

Пожалей, о Боже, чухонца,

Подышать дай дарами земли.

Дай вдохнуть травы пряный запах,

Нежных почек медовый настой,

И в сосновых отеческих лапах

Вьет пичуга из веток гнездо.

На протяженье многих лет

Поет загадочно свирель,

И соловей поет призывно,

И мать качает колыбель.

И эту вечную картину

Нам пишет жизнь из века в век.

Вот Ной в ковчеге спас скотину,

Иль скачет по горам абрек.

Когда придет конец времен,

Вновь жизнь во что-то воплотится,

Господь вернет нам колыбель,

И все на свете повторится…

Не разгадать зачем живешь

Не мудрецу и не гадалке,

И страсти все за медный грош,

Небрежно брошенный цыганке.

Лето 2015 г.

Я буду мотыжить поле,

Которое дал Господь,

И буду славить долю —

Долю свою-юдоль.

Мне больше не повториться —

Доверие оправдать.

Всегда я хотел учиться

Пред Господом умирать.

И, осознав всю сложность,

Мира вещей и имён,

С себя я сдираю кожу,

Чтоб раствориться в нем.

Лето 2015 г.

Созвездие Весы

Мне некуда бежать, я в обороне,

Сражаться здесь, в родимой стороне.

Прослушать лекции Вам выпало в Сорбонне,

А мне курс лекций в собственной стране.

Взахлёб читали мы о коммунизме,

Красивая история, и жаль, что не прошла,

Потом история Отчизны

Вся уместилась в воробьиных два крыла.

Затем была халдеев перестройка:

Заводы, фабрики и землю под себя,

И мне немного жаль, что коммунизма стройка

Не привела к победе Октября.

И я, как гонщик, в поворот вписался,

И экономику на практике прошел,

И до кровянки победить пытался,

Но я играл как бенефис стареющий актёр.

Учили мы все эти «-измы»

Не по учебникам народных докторов.

От социализма до капитализма

Один лишь шаг длиною в Горбачёв.

И не видать конца тем переменам,

И время как песочные часы,

Курс лекций прохожу по жилам и по венам,

И мы опять летим в созвездие Весы.

90-е годы

Играет Ангел на трубе

Я есмь, или я червь?

Иль тварь, дрожащая прилюдно?

Куда направлю утлый челн?

Туда, где трудно.

От сотворенья посейчас

Как предок дожил?

В какой пристроился баркас?

И был ли ножик?

Как отбивался от зверья?

А я что, струшу?!

За гриву ухватить коня

И – мордой в лужу!

Подняться и опять идти,

Рубцы на коже.

И предок был всегда в пути,

Вот так и дожил.

…Шел по дорогам фронтовым,

И как расплата:

Вернулся он домой живым,

Медали спрятав…

И не хочу я лгать себе,

Другим – тем паче.

Играет Ангел на трубе

И слез не прячет.

Играет ангел на трубе

Для всех погибших.

Играет Он и по тебе,

Но только тише.

И мальчики придут с войны,

Медали пряча,

Своей оболганной страны —

Солдат удачи.

И кто-то, вспомнив о тебе,

Вдруг скажет: «Тише!..

Играет Ангел на трубе

Для всех погибших».

Как стыла одинокая душа,

Как плакала, оставленная всеми,

И опускалась тишина

В уже расставленные сети.

И мировая неизбежность зла

Скопилась в этой малой части,

Как плакала забытая душа

И как молилась, затихая в страсти…

И колокол звонил,

Звал, тосковал…

Снег покрывал деревья и дома,

И русская вселенская тоска

Входила в душу.

И церковь белая вдали

Плыла по призрачным холмам

И, отрываясь от земли,

То улетала к облакам,

То припадала к берегам

Не существующей реки.

И белое безмолвие полей

Звенело тишиной миротворенья,

То тройка вороных коней,

То Стольный град Руси Святой

Вдруг появлялся из забвенья,

То белый кружевсной туман

Свой плат вуалевый раскинет

И колокольный перезвон

Тоской Вселенской опрокинет.

Лёгкие тележки

Не мечтайте о себе,

Думайте о Боге.

Будут и в твоей судьбе

Разные дороги.

А по трудным, помолясь,

Топай с упованьем

На свою земную связь

Через покаянье.

Не оставит вас Господь

Без своей поддержки,

Если и тяжел ваш воз,

Лёгкие тележки.

Не мечтайте о себе,

Все в свой час случится,

Слышишь, у ворот к тебе

Сам Христос стучится.

Клюй!

Клюй, клюй, пархатый

Корку хлеба.

И я такой же,

Если подберу.

Я вечный жид,

За корку хлеба

В бою с дворнягами

Схожусь.

Мы все евреи,

Не проси на милость,

Всегда в изгнанье,

В перемене мест.

Клюй корку хлеба,

Коли так случилось,

У каждого свой

В жизни интерес.

Клюй корку хлеба

И не жди пощады,

Кто пожалеет бедного жида?

Бей первым, если падаль

Готовит Крест

Для Страшного Суда.

Не закрывайте двери

Слово Моё не вмещается в вас…

Как вы Отца поймёте?

И угождать не спешите всегда

Вашей плоти.

Слово Моё до конца ваших дней

Было б иначе горше.

Стань и иди, ходи, дуралей,

И не греши больше.

Как не слушать Мать и Отца,

Сколько вас мордой тыкать.

Помни всегда совет мудреца:

Сердце держать открытым.

В мире стало много страстей,

Религий и суеверий.

Отец у народов один на всех:

Не закрывайте двери.

Что же до рас, уголков земли:

Всяк свой окрас имеет.

Свой кусок хлеба раздели

Со всеми, кто верит.

Кто верит в пославшего. Все от Него.

Я от начала Сущий.

Будет отмеряно много кругов,

Чтобы спасти ваши души.

И испытания вам даны,

Чтобы понять потери.

А перед Богом все равны:

Не закрывайте двери.

Не закрывайте сердца для Любви,

Не закрывайте для Веры.

И потрудитесь ради души:

Не закрывайте двери.

На землю посланы

Для исправления

И здесь —

Всё вызывает удивление,

Вновь верх одерживает

Месть.

И кем мы посланы —

Знамения

На звёздном небе ищем мы,

И может атомов

Соединения

Сознание вернут

Из тьмы.

Осень 2015 г.

Иди

Не говори мне о хлебе насущном,

Хлеб наш, ты знаешь, Его плоть и кровь.

Мы потеряли райские кущи

Во искупленье наших грехов.

Не говори мне о трудной дороге.

Встань и ободрись, жено, пошли…

Знаешь, горшки обжигают не боги,

Бог завещал нам быть солью земли.

Не говори о превратностях мира.

Помни, со смертью один на один

Будем всегда выходить мы,

А на суде быть с Христом у Судьи.

Не говори мне о слабости духа,

Лучше молись и гордыню смири.

Вся наша жизнь – геометрия круга.

Слезы утри. Встань, жено, иди.

Осень Патриарха:

Сыновья и внуки,

И коснутся праха

Молодые руки.

Так проходят годы,

Так бегут столетья,

И пройдут невзгоды

За тысячелетья.

Не исчезли Хамы,

Каины живые,

Разрушают Храмы

Руки молодые;

От безверья в Бога,

Лютости и зверства —

Преступлений много,

Много изуверства.

Наказанье скоро,

Наказанье будет:

Содом и Гоморра

Памятка нам, людям.

Холокост – Одесса, —

Вы не пожалели,

Отслужили Мессу

И в церквах отпели.

– Господи! Дай силы,

Чтобы в безмятежьи

Осень Патриарха

Встретить мне, как прежде.

Окружён любовью —

Сыновья и внуки,

Чтобы к изголовью

Прикасались руки.

Не дотянуться

Кто выдумал

Такую месть…

Не дотянуться

До Его запястий,

Чтоб отвязать,

Кто на Кресте

За нас страдает

И за наше счастье?

Не дотянуться

До Его колен,

Кто гвозди

Вколотил в ладони?..

И боль проходит

От измен,

Когда склоняешься

К Его ногам, в поклоне.

Латвия

Прощай же, Латвия, прощай…

Мне не дышать балтийским бризом.

Не говори, не обещай, —

Сводя всё к нации и визам.

И не бродить по Юрмале пешком

И в Лиелупе мне не искупаться,

Кувшинки не нести тайком,

В любви мне не успеть признаться.

Сосновый воздух чист и свеж,

С крутого берега смотрю на дали…

Песок у речки цвета беж, —

Как быстро мы чужими стали.

Patior, passus sum, pati

Терпеть, переносить, страдать:

Болезни. Огорченья, неудачи

И вид приличья соблюдать,

Когда так хочется дать сдачи.

Терпеть, переносить, страдать:

Все муки сердца и кровавые обиды,

И кое-как их одному латать,

И лучше бы совсем не знать

Ведущей к пропасти опять корриды.

Терпеть, переносить, страдать…

Держать удары, пока разум светел,

И по ночам бессмысленно гадать,

И знать заранее на всё ответы.

Терпеть, переносить, страдать:

Опять в словах запутаться случайных.

Мне нравится с тобой молчать

И узнавать так наши тайны.

Терпеть, переносить, страдать…

Как это очищает душу.

О, Боже, помоги не сдать

И не спеши карать,

Когда я заповеди нарушу.

Вот и солнце взошло над Россией, —

Пронеслись грозовые дожди:

Я живу, я дышу: «Мама мия!..»

Меня строго ты не суди.

Не суди, не ряди – всё проходит,

Наша жизнь тоже тихо пройдёт,

И душа меня снова заводит

И зовёт в свой последний полёт.

И не свяжешь её – это трудно,

Предназначено ей улетать:

Не суди, не ряди ты занудно,

Научись в жизни людям прощать.

Дали в морду – утрёшься, проглотишь…

И подставь снова щёку свою;

И молясь, ничего не попросишь

У последней черты на краю.

90-е годы

Дальше

Христос родился

Нас спасти,

Чтоб зёрнам веры

Прорасти, —

Мир изменился,

Меняться нам

Давно пора:

Машинам, душам,

Мыслям нашим.

И видеть…

Дальше, дальше, дальше…

Рубиновые камни

Снег выпал. Первый белый снег.

На белом так горят рябиновые гроздья,

Но вот пришёл вооружённый человек

И жизнь закончилась, – всё просто.

Они пришли издалека,

Наперевес с двумя стволами ружья,

Дрозды висели на рябиновых суках,

И гомонили в сытом простодушье.

И вот один, потом другой

Нажал курок, и мы оглохли, —

И падали вниз головой

Комочки птиц и в снеге дохли.

Мне выстрел сердце разорвал,

И было нестерпимо больно, —

И бегал я, метался и кричал:

«Довольно убивать, довольно убивать… Довольно!»

Застыли в клювах ягоды рябин,

Тогда закрыть бы крепче ставни:

А я всё бегаю, всё бегаю один…

И кровь на белом, как рубиновые камни.

Постучалась золотая осень

В двери, запертые мной,

И рябин коралловые косы

Опустились низко над землёй.

И мелодии выводит ветер:

В соснах, елях на исходе дня,

Старый дуб берёзу встретил, —

Обнимает, сучьями скрипя.

И от этой неизбывной страсти —

Цвета, красок и тоски —

Хочется поверить в счастье

От предложенной руки.

Мне бы вырваться из непокоя,

Вырваться из лап нужды,

Повседневного разбоя,

Власти денег и нищеты.

Надоели «бабки», банки

И вся эта круговерть…

Вожжи б в руки: тройка, санки

И венчание в метель.

С лихачом мчать в Яр с друзьями

И, пируя до утра,

Пить шампанское с салями,

Закатившись в номера.

А наутро «бабки», банки,

И опять пошла игра —

Некрасивая с изнанки

Нашей жизни мишура.

Другие

Жизнь трудно рассказать,

Она вся за спиной.

Историю и быт

Меняет время,

И снег на лапах сосен

Лежит уже другой,

Другие голуби

Клюют другое семя.

И девушки другие

Смеются и поют,

Другое солнце

И дожди другие,

И от рожденья

На другом краю

Все молятся —

Они уже другие.

Гимн выборам

Мы за бедных, мы за русских:

За хромых, слепых и нищих,

За широких, толстых, узких

И совсем за неимущих.

За кухаркиных подростков,

За крутых и за голодных,

За начищенных до лоска

И за тварей земноводных.

За Россию будем драться,

За дедулю с его внучкой,

И куда нам всем деваться:

За бабулю с ихней сучкой.

Мы за всех за вас в ответе,

Наша партия за русских,

Чем беднее ваши дети,

Тем богаче наши внуки.

Голосуйте, и наш лидер

На ночь вам расскажет сказку,

Что советский простой триппер

Спиду дал сейчас отмашку.

С нами будете богаты,

И мужик у каждой девки,

И по тазику салата,

А не пиво под креветки.

Колбасы всем по батону,

По бутылке водки на нос,

Подчиниться кто закону,

Тот получит новый фаллос.

Мы за бедных, мы за русских:

За хромых, слепых и нищих,

За широких, толстых, узких

И совсем за неимущих.

90-е годы

Трагедия конца и немощи,

Тщеты земного бытия.

И от рожденья до крещенья

Нас охранит Его рука.

А потом с Ангелом-хранителем

Земной свой подвиг совершить

И не поддаться искусителю,

И Божью душу сохранить.

Коршун

Коршун ждал.

Я тихо ехал.

Стал я перед ним.

Бампер рядом

С его носом:

Что, мой друг,

Летим?!

Нехотя взмахнул

Крылами,

На берёзу сел.

Есть родное

Между нами:

Я летать хотел.

Я повторяю, как молитву:

Лишь одному Ему служу,

Цветную разметав палитру,

В аскезе душу сторожу.

И буду нем, и буду смирен…

Молиться небу и лесам,

Читать по вечерам псалтыри

И спать ложиться по часам.

А утром в Боговдохновеньи

Молчать и, созерцая лик,

Понять великое Творенье,

И что я вечный ученик.

Над колокольней

Дождь завис,

Молчит погост

Своим молчаньем,

И купола, поднявшись ввысь,

Живут своим воспоминаньем.

Доверил им

Служить Христос,

Чтоб провожать нас

В час печальный,

И горечь наших

Скупых слез

Сольется звоном

Поминальным.

Все кончится,

Все быстро,

Все не больно.

Не надо паспортов,

Не надо виз.

Быть может,

Кто-то скажет:

«Все прикольно…»

И тихим звоном

Вторит колокольня:

Такая жи-з-знь,

Жи-и-знь…

Тень

Мордой в грязь

Со всего размаха:

Был народ,

Потом быдло,

Потом Господа.

Стенька-Разин,

Парень-рубаха,

Погулял. И в разрухе

Стоят города.

И острожника тень

Пугача…

Ах ты, батюшка-царь

Опять недалече.

Вот такая

Россия страна:

Или пуля на всех,

Или Вече.

Колокольный благовест со звонницы

Падает в осенний день,

И летит над городом к околице

В пустоту осиротевших деревень.

Там старухи богу молятся,

В серых, скученных домах,

И никак их жизнь не кончится

Долгая, как русская зима.

Прилетел голубок в мороз на окошко,

Постучался в стекло со всех своих сил,

Заметает с утра дороги пороша,

А позёмка в сугробах оставит свой пыл.

Тебе не открою, беды мне не надо,

Жду я милую в гости, её и впущу:

И одна мне надежда, одна мне отрада, —

Затеплить с нею вместе свечу.

Будут таять снежинки на плечах и ресницах,

Не завидую я простаку соловью, —

В руках у меня трепетала синица

От коротких трёх слов: «Тебя я люблю».

Улетай, голубок, открыта страница,

Пусть в бокале искрится, играя, вино,

Заглянула ко мне в гости синица

И стучаться не надо в чужое окно.

Улетай, голубок, ищи своё счастье,

Не найдешь ты его за мёрзлым стеклом.

Нам сегодня не страшно ненастье,

А метель на удачу махнёт подолом.

Опять метель. Опять снега.

Опять находят злые тучи,

А в памяти стога, стога…

Овраги, перелески, кручи.

А в памяти моей года

Так быстро прожитые мною.

И как весенняя вода:

Все силы полю, полю, полю…

Все силы до исхода дня,

До солнца тихого в заходе.

И вот опять стоит стерня:

До снега, до весны, до половодья.

Дочкам

Я не сопьюсь, не убьюсь и не сгину,

Ждут меня дочки в дому.

Я к вам вернусь в злую годину,

К вашим головкам прильну.

Я вас утешу, все ваши боли

В душу к себе я впущу.

– Птахи мои, трудно на воле

В небе летать одному.

Дочки мои, выпало счастье

Ваши головки ласкать,

Сердце свое рву я на части,

Части на две, а могло было пять.

И вас утешу, все ваши боли

В душу к себе я впущу.

– Птахи мои, трудно на воле

В небе летать одному.

Любовь стеклянная разбита,

В ней много страсти, много маяты,

По сути, девочка Лолита,

Родившаяся в саване мечты.

И губы, руки, нежный клёкот,

И запах утра и плодов…

И шёпот, шёпот, шёпот, шёпот

Из утренних неясных снов.

Мучительство души и плоти,

Дыхание восторга: миг —

Любовной страсти соты,

Наполненность сольётся в крик.

И сладострастные мгновенья

Растают льдинкою луны,

И наши вновь преображенья

В ночные превратятся сны.

Оставленный всеми…

Не сломленный, выстоял.

Предатели семени,

И слова, и выстрела.

Предатели родины,

Иуды постыдные,

Воскресните, мёртвые,

Живые погибните:

За Мать и за Родину,

И сил Вам, и мужества,

Вы снова свободные,

Отринув Вам чуждое.

Я тебе не звонил,

Мимолётная встреча.

Нежный взгляд. Сумасшедшие дни.

Мне тебя бы не знать

Было легче.

Изыди, изыди, изыди.

По зелёным глазам, по руке, по походке

Я читаю порок

И лёгкость страстей,

И хоть я не пророк,

Но мы в одной лодке,

И давай без затей, без затей, без затей.

Мне понятны, знакомы

Все ваши уловки.

Ногу на ногу,

Спинку прогнуть.

Руки вверх, —

Поправить заколки:

Обмануть, обмануть, обмануть.

Кисти белые,

Тонкие пальцы.

Долго в кудрях

Блестят коготки,

И хоть знаю игру,

Но прошу тебя: сжалься,

Ночи так коротки, коротки, коротки.

Кем же послана ты?!

Знать, от дьявола сила,

Я шепчу: «Поскорей приходи…»

Я же знаю игру,

Что меня заманила:

– Изыди, изыди, изыди.

Смеялись соловьи

Над старостью моей,

И яблони цвели

Назло ненастью

И дождям.

Вставала тихая

Луна над лесом.

Пел соловей:

Рабам, слепым, вождям…

Пел соловей

Влюблённым поэтессам.

Лето 2015 г.

Ах, это вечное «прости»,

Поникшие в бутонах розы,

И небо голубой вискозы,

И атлас солнечной реки.

И вечный грех от осознанья

Конечности земного дня,

Страстей, любви и наказанье

И жар душевного огня.

Все мысли о любви и Боге

В моей придуманной стране,

И обиваю я пороги

Церквушки в сельской тишине.

Давно, давно пора смириться

И Богом данное принять,

А на дорожку помолиться:

Идти урок свой выполнять.

И разрезают журавли

Крылом тугую синь заката,

А церковь белая вдали

Плывёт, пристроившись в кильватер.

Жёлтые сугробы

Метёт берёза

Жёлтою листвою,

Сугробы жёлтые

Ждут алую зарю.

И окна листопаду

Я открою,

И двери солнцу

Настежь отворю.

И я с тобой

Все дни уже считаю,

Пусть наши годы

Падают в зенит.

К утру все беды

Дом наш покидают,

И входит солнце

К нам из-за ракит.

Запели соловьи

В черёмуховой пене,

С восходом солнца

Птичьи голоса.

Моя земля,

Я ежегодный пленник

Твоих чудес,

Что посылают небеса.

Кукушка душу растревожит

Своим гаданьем

На года.

Ах, что теперь;

Уж как судьба положит,

Стечёт всё,

Как весенняя вода.

И буйные сиреневые страсти

Мой разукрасили

Зелёный сад.

Замрёт душа,

И в малой её части

Затеплится любовь

Под эти голоса.

И буду обнимать берёзы,

И слушать птичий пересвист,

Забыв душевные занозы,

Пока лесной

Играет пианист.

И от избытка чувств

Я встану на колени

И помолюсь Христу,

Что даровал мне жизнь, —

И Господу; в черёмуховой пене

Играет музыкант

Бессмертный вокализ.

Не уходи

Остановись, остановись, ещё не поздно.

Не уходи, душа пока жива.

Готовые пролиться слёзы

В ответ на бессердечные слова.

Куда-то всё уходит и уходит,

А для меня всё это как вчера:

Уплыть хочу на белом пароходе

В сиреневые наши вечера.

Не уходи, душа ещё вернётся

За все грехи готовая платить.

Как без меня, любимая, живётся…

В сиреневую даль пора нам плыть.

Остановись, остановись, ещё не поздно.

Не уходи, душа пока жива.

Не уходи в придуманные грёзы,

Не уходи в лукавые слова.

Вы не прощаете успехов,