Продавцы слов

4

Звук. Шум. И опять, опять этот голос.

…Я всё-таки решил повиртуалить на свободную тему. Есть такая современная мне забава: садишься поудобнее, запускаешь воображатель и пускаешь ситуацию на самотёк – воображается то, что воображающему предлагает подсознание, а значит всё что угодно… и неугодно…

Ну зачем я решил повиртуалить на свободную тему? Выяснилось, что подсознание моё зависло на этой девочке Уме – нашей новой знакомой. То, что она хороша собой, это и сознание моё отметило. А подсознание моё хочет, чтобы мы с ней ещё раз увиделись, и как можно скорее. Вот оно что. Неужели влюбился? А как же Умау? Да и староват я для неё. А любовь нынче вообще запрещена. Вообще всякая. Надо срочно вспоминать психотехники по подавлению чувств, которым учили в школе.

Да знаю, знаю, подавляй, не подавляй, факт остаётся фактом: вообразил я именно Уму. Причем в обнажённом виде. Воображал я свои к ней прикосновения, объятия и даже прогулку под луной, под Луной, которую мы тут со времён мирового ядерного конфликта не видели – небушко не в том состоянии. И так хорошо с Умой было… О чём говорили, не помню. Помню прикосновения. Теперь вот сижу и думаю: может само пройдёт?

Но вот мои полулюбовные раздумья прерывает Торгаш. Он (как всегда без стука) входит в комнату с нашей новой книжечкой в руках и говорит:

– Ум. (Кажется, я понял, кто эта Ума для нас.)

– Ум? (И кто же?) – спрашиваю.

Торгаш садится на пуфик напротив меня, открывает книгу и начинает читать:

– «Ум. Ум? Ум. Ум? Ум. Ум. Ум…» («Раздаётся заливистый смех Виолы, и Тху расплывается в улыбке. Я. Это что ещё за невидимый глюк? Испуганно и вопросительно смотрит на Тху. Ты в курсе, что это такое, да? Смех Виолы раздаётся с новой силой. Тху. Это и есть Виола. Я. Кто? Тху. Женщина внеземной красоты. Я. Блин, какой красоты? Я её вообще не вижу! Голос Виолы. А ты меня представь. Такой, какой хочешь. Не стесняйся.») – Торгаш поднимает на меня глаза. – Ум? (Понимаешь?)

– Ум. (Пока не очень.) – отвечаю я абсолютно искренне. А сердце ёкает – вдруг он решил, что Уме приходить сюда больше не нужно…

– Ум? (Эта девочка – наша новая связь с миром, понимаешь?)

Отрицательно качаю головой. Торгаш продолжает:

– Ум. Ум. Ум. (Она, вероятно, лжива, но это от способности быть кем угодно. У неё талант, она может быть нашим… назовём это так, торговым агентом. Мы-то с тобой ещё долго не сможем наружу показаться.)

– Ум? Ум… (А как же Умау? Он у нас вроде бы в роли агента…)

Торгаш усмехается и машет рукой, в которой держит книжечку.

– Ум. (Он, конечно, старается, но неаккуратно и бесталанно, спалит он нас когда-нибудь.)

– Ум? (А Ума нас не спалит?) – моему удивлению сейчас нет предела, Торгаш никогда не был так доверчив и легкомыслен. Или он тоже на юную красотку запал?

Торгаш садится на кровать рядом со мной и говорит:

– Ум. Ум. Ум! (Ты забываешь о десятилетиях довоенного матриархата. Он ведь никуда не исчез, и в Построссии большинство граждан по-прежнему с большим доверием относятся к женщинам, к тому, что они думают и говорят. В общем, с этой Умой наша потенциальная аудитория значительно расширится, так что мы сможем продавать… просвещать гораздо больше людей!)

Я киваю, пытаясь понять, серьёзно он это всё или нет.

Вдруг Торгаш хлопает меня по плечу.

– Ум! Ум? (Эх, коллега, нам бы ещё парочку таких податливых невидимок, да мы бы такую культурную революцию совершили! Помнишь, о чём мы мечтали в начале нашего пути?)

– Ум? (Ты всё ещё хочешь замутить культурную революцию?)

Торгаш мрачнеет в лице.

– Ум. Ум. Ум. (Нет. Уже нет. Понятно же, что никаким массам это не нужно.)

Торгаш встаёт с пуфика, кладёт книжицу рядом со мной в закрытом виде и выходит из комнаты. Всё-таки какая в нём сила духа. Торгаш всё знает и понимает самым трезвым образом. Как это должно быть горько – всё знать и понимать. Я вот так и не могу внутренне смириться с тем, что навсегда останусь в подполье, что книги и полноценный русский язык уже никогда не будут нужны большинству людей, ведь история – процесс необратимый. И, конечно, не будет никакой культурной революции, о чём речь вообще? И я не могу с этим смириться. Может быть, я потому к вам и подключаюсь в режиме реального времени, чтобы успеть хоть что-нибудь рассказать. Наш, назовём его так условно, литературно-языковой притон рано или поздно накроют. Сейчас наша постстрана находится в режиме установления новой диктатуры, не до остатков культуры пока…

Впрочем, культура в нашей стране всегда была на последнем месте. А потом с ней и вовсе стали бороться в открытую. Картины, фильмы, музыкальные произведения уничтожили быстро, даже несмотря на существование Интернета, а вот с языком оказалось сложнее. Что удивительно, с «великим и могучим» не могли справиться даже научившись, казалось бы, подчистую (с помощью специальной цифровой штучки) удалять у человека память. Оказалось, что язык глубоко оседает ещё и в подсознании (вот неожиданность!). Вот и стали зашивать всем рты, чтобы старый литературный язык не передавался детям… Но осталась ещё письменность, за сохранность которой стали бороться такие, как мы – словофилы, подпольно образованные грамотными бабушками и дедушками, чудом избежавшими в своё время репрессий. До войны нас было больше, мы сообщались друг с другом посредствам вышеупомянутого Интернета. А во время войны связь прервалась и до сих пор толком не восстановлена – и кто, где, что теперь? Думаю, большинство из наших просто погибло… В общем, на всю страну, а, может быть, и весь серый свет, остались только мы с Торгашом. А Умау – наш агент – можно сказать, помогает нам искать покупателей написанных и напечатанных слов. Теперь вот очаровательная Ума… Тьфу ты, опять я о ней!

Чтобы хоть как-то отвлечься, беру книжицу «На песке», листаю, читаю по строчке со страницы: «…и рассказы, и пьеса, и лаконичные размышлизмы из паблика «ВКонтакте»… Да, социальные сети – многое слышал о них от бабушки и дедушки, судя по их воспоминаниям, это была весьма забавная вещь и такая наивная по сравнению с пришедшими им на смену live Stream, транслирующими весь поток мыслей из головы пользователя в прямой эфир. А сейчас вот и этого нет, к сожалению или к счастью. Остались старые добрые мессенджеры в полифонах. Но мы с Торгашом и этим-то благом пользуемся через раз: слишком рискованно. Даже Умау посещает нас без предварительного… сообщения…

Молчание.

Ой, уснул немножко прямо в эфире, прошу простить. Да, хочу спать. Если хочу, значит, пора. Или «хочу» ничего не значит? Вот видите, столько лет между нами, а загоны все те же. Ладно, спокойной вам и мне ночи, зевать в прямом межвременном эфире не буду… как-то это совсем неприлично… наверное… хочу назад в довоенное прошлое… Ума… Моя… Тху ты, опять…

Фоновый шум, сопровождавший голос, становится всё громче и противнее. Вам кажется, что это, возможно, резко повышается ваше внутричерепное давление и с секунды на секунду вас долбанёт какой-нибудь инсульт… Но нет, шум быстро сходит на нет, вы в порядке, кажется, можно и вам поспать спокойно.

5

«Блин», – скажете вы. А кто-то скажет и другое слово, покрепче. Опять этот звук, голове больно, но вы воспринимаете эту аудиоэкзекуцию гораздо спокойнее, чем в предыдущие разы, потому что знаете, что она закончится в считанные секунды. И правда, противный звук скоро сменяет знакомый фон прямого межвременного эфира.

Поспать не получилось. Проворочался несколько часов, думая о любви между мужчиной и женщиной. С любовью в Построссии сложно, как чувство она у нас, как я уже рассказывал, официально запрещена. В последние несколько десятилетий (до войны) мы переходили от разврата к полному матриархату: женщины, занимавшие все ключевые посты и занимавшиеся всеми возможными профессиями, беременели от мужчин традиционным в вашем понимании способом, но сразу после родов отдавали младенцев на, как тогда говорили, полное взращивание отцам. Но это полбеды. Из отношений между мужчиной и женщиной исчезла какая бы то ни было романтика. Всё упростилось до крайности: знакомство через специальное приложение в полифонах, первая и единственная встреча согласно индивидуальному женскому календарю (ну, вы понимаете). Новорождённого ребенка папаше передавали уже работники роддома без участия мамочки, которая, как правило, была к тому времени по уши в работе. Меня сия чаша минула – я бездетен. А вот у Торгаша, кажется, был ребёнок, да умер как-то, сам он об этом говорить не хочет, даже не знаю, кто именно у него там был, сын или дочь. Ладно, хватит о грустном.

Прислушиваюсь к ядерной постапокалиптической тишине. Торгаш спит, наверное. Или воображает что-нибудь по старинке. В любом случае, не буду трогать его первым.

Полуминутная пауза с неисчезающим радиошумом.

Нет, пойду трону его первым. Интересно, не поменял ли он своего мнения, даже уже не мнения, а решения насчёт Умы. Не помню, чтобы он когда-либо менял свои озвученные решения, но это настолько на него не похоже: какая-то девица (пусть даже и весьма симпатичная), которую мы видели в первый и пока что единственный раз, – и уже наш агент… Муть какая-то. Пойду, переспрошу, всё ли я правильно понял. Может, Ума и этот её визит с Умау вообще мне приснился или привообразился в автоматическом режиме… А, нет, книжица-то вот она, явная.

Беру книжку с собой, направляюсь в комнату Торгаша. Прохожу в комнату и… вот это поворот! Торгаш спит сидя на диване… со спящей Умой на коленях. И как это понимать? А она красивая спящая… так, спокойно, пробуем мыслить трезво. Итак, они знакомы давно. Просто я был не в курсе. А как я мог быть не в курсе, если мы с Торгашом все время вместе? Исключено. Он как-то незаметно тогда пригласил её к нам? Нет, тоже исключено. Я бы заметил, я ж неврастеник и очень внимателен всегда. Или так: Ума – давняя фанатка Торгаша. Бред, бред, бред. Присаживаюсь рядом со спящими на стул, смотрю внимательно то на Уму, то на Торгаша и понимаю, что есть между ними что-то общее, так, чисто внешне… Неужели дочь? Да ладно? Ну, правда же, похожа… Значит, не погибла. Или это какая-то ещё одна дочь? Ничего себе. Это она его нашла, или он её нашёл? Конечно, она его нашла. Если бы он искал дочь, я бы знал. А так мы только и занимались, что торговлей да конспирацией. Всё-таки какая она красивая, когда спит. И вообще красивая. Молодец Торгаш, всё правильно, красиво сделал. И что теперь, она и жить будет с нами? А кто и где её мамка, интересно?

Стук в дверь, пугаюсь. Торгаш и Ума мгновенно просыпаются, испуганно переглядываются между собой, затем со смущением смотрят на меня. В следующую секунду мы все трое бесшумно крадёмся к двери, Торгаш берётся за свой лазерный пистолет. Ума то и дело поглядывает на Торгаша, я поглядываю на Уму – ничего не могу с собой поделать.

– Ум? (Кто?) – спрашивает Торгаш.

– Ум. (Да я это, для кого я каждый раз кодовый стук произвожу?) – говорит Умау из-за двери, есть в его голосе, помимо дерзости, что-то неподдельно весёлое, воодушевление какое-то.

По привычке, если не сказать по негласному протоколу, смотрю в глазок. Действительно Умау, действительно весел выражением лица. Открываю дверь, впускаю агента.

– Ум. (Вот и хорошо, что все в сборе, сейчас будете мне всё объяснять.) – строго говорю я соратникам, закрывая дверь.

– Ум. (Как, ты ещё не в курсе?) – спрашивает меня Умау, проходя в комнату.

– Ум. (Представь себе, нет.) – наверное, я сейчас веду себя слишком агрессивно, но ничего, пусть объяснят, никогда ещё последние здешние новости не узнавал последним.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.