Проклятый. Игра с огнём

– Есенин, ты ли это? – возопила невысокая брюнетка, бросаясь к Стрельцовой, стоило только той выйти из машины. – Я уже думала, ты не явишься.

– Совсем от рук отбилась, да? – уточнила Еся, в миру Стрельцова Есения, наморщив нос и сдвигая солнцезащитные очки на лоб.

– Да вообще! Я на тебя Жорику только вчера жаловалась. Чуть не поспорили, будешь ты или нет. Ладно, давай в дом, переодевайся или что там тебе надо и к столу. – И крикнула в сторону заднего двора: – Жора! Или Павлик, кто-нибудь! Помогите шмотьё донести. Есенин явился.

– Виол, там в багажнике в пакете икра. Чёрная. Спрячь в морозилку, на Новый год съедите.

– А зачем на Новый год? Сейчас и слопаем.

Виолетта подхватила Есю под руку, и они зашагали к высокому, в три этажа, дому из тёмно-жёлтого кирпича, по пути встретив Павлика. Последний окинул Есению восхищённым взглядом, смутился, буркнул что-то нечленораздельное и устремился к машине Еси, чтобы вынуть из багажника сумки.

– И тебе привет, Паша, – притворно вздохнула Виола, шутливо ткнув подругу в бок. – Поди влюблён в тебя до сих пор.

– Ну, что поделать? – Еся пожала плечами и зашла в дом, где её тут же окутали самые разнообразные запахи и шум музыки, смешанный с гомоном голосов. – Жизнь – жестокая штука.

– Это оно верно! – согласилась Виолетта. – Девчонки, Есенин с нами!

К подруге детства, Виолетте, в последнее время Есения приезжала всё реже и реже, хотя раньше они частенько «зависали» то в баре, то в клубе, то здесь, в загородном доме Виолы и Жорика. Как-то складывалось, что находилась тысяча дел, которые почему-то всегда оказывались важнее. Но сегодня утром, когда Еся проснулась одна в огромной пустой квартире, вспомнив, что Виолка очень настойчиво звала её на уикенд последние пару недель – а может, и месяцев, – решила съездить. И сейчас, оказавшись в водовороте жизни – яркой, шумной, странной, но узнаваемой – Есения поняла, что не прогадала.

Последние пять лет она провела в каком-то вакууме, куда сама себя и загнала. В двадцать семь вышла замуж за приятеля отца, который был старше её на четверть века. Зачем? И сама не знала. Но вроде как так было положено. Все подруги давно обзавелись семьями, у кого-то даже дети в школу пошли, а она всё порхала бабочкой, пока не поняла, что её-то как раз никто в ЗАГС не зовёт. Не то что она мечтала кухарить и растить какающих направо и налево карапузов, но и сам факт того, что в ней никто не видит хранительницу семейного очага, удручал.

Сергей – или как его звала Есения, Сергей Леонидович – на время стал тем, кого можно было бы смело назвать «идеальный муж для Еси». Ничего не требовал, детей не хотел, удовлетворившись двумя сыновьями от первого брака. Деньгами она была обеспечена, и любая её прихоть – в которых Есения старалась не быть особо капризной и требовательной – выполнялась сразу же. Виделись они тоже редко, что устраивало обоих. Да и статус замужней Еся получила. Но очень быстро поняла, что он ничего не меняет. От слова «совсем».

Иногда с завистью смотрела на такие пары, как Виола с Жориком, которые любили, как в последний раз, так же жарко ругались, а потом неистово мирились. Виолетта кричала, что она больше замуж ни ногой, Жорик – что его пора причислить к лику святых за жизнь с «этой женщиной». Потом они также быстро, как и поругались, шли на мировую, и через пять минут никто уже и не помнил о ссоре. Такого Есения была лишена. По собственной воле. Этого же ей и не хватало в жизни, поэтому в последнее время она старалась держаться от общих сборищ подальше.

– Как Сергей? – спросила Люда, передавая Есении помидоры, которые та принялась раскладывать на большом блюде, где уже красовалась искусно, как вертикальная икебана, разложенная зелень.

– Нормально. – Есения пожала плечами, отправила в рот ярко-розовую дольку и, прожевав, добавила: – В командировке.

– Ах, наш царь-то весь в делах, аки пчела! – прогарцевав мимо девчонок с двумя упаковками пива, театрально вздохнула Виола. – Хоть бы раз с тобой приехал.

Еся кривовато улыбнулась, снова передёрнув плечами.

– А мне и без него у вас весело.

– Ну, это да. Скучать мы тебе не дадим. Павлик вон так смотрит, разве что слюни не до пупа.

– Виола, – Есения поморщилась. – Только не говори мне, что рассчитываешь сбагрить меня в руки Павлу. Я не выдержу понимания, что гожусь теперь только таким, как он.

– Избави Боже! Просто забавно наблюдать за тем, как ты с ним общаешься.

– Жестокая ты баба, Колесникова!

– На том и стоим. Ладно, хватит болтать. Берите овощи, пока мужики там всё мясо не сожрали.

И погарцевала дальше, что-то напевая.

Есения устроилась в удобном кресле-гамаке, обняв колени одной рукой, а в другой держа бокал вина. Всё же хорошо, что она приехала сегодня сюда. Ранний вечер пьянил, а от разговоров и смеха ребят хотелось улыбаться и чувствовать себя лет на десять моложе. Еся отпила ещё один глоток и блаженно зажмурилась.

– О! Глебыч приехал! – донеслось до неё, и Жорик устремился с заднего двора к воротам.

Еся приоткрыла глаза. Кого там ещё принесло, на ночь глядя? Остальные девчонки о чём-то зашептались, а она… отставила бокал и пошла за Жорой. Зачем – и сама не знала. Но шла.

Он как раз выходил из джипа – огромного, чёрного, с металлическими хромированными дугами на бамперах. Еся склонила голову набок и засунула руки в карманы джинсовых шорт. Как там сказал Жора? Глеб?

– Привет, – поздоровался он, когда они с Георгием обнялись.

– Привет, – ответила Еся, наблюдая за тем, как Глеб долго и пристально рассматривает её. Наглый и самоуверенный – это сквозило во всём. Во взгляде, которым он медленно прошёлся от её губ до носков туфель и обратно. В позе, в том, как он не скрывал интереса, который зажёгся в его глазах.

– Глеб, – представился он, будто она прошла кастинг для того, чтобы он ей назвался.

– Есения, – кивнула после небольшой паузы Еся.

– Сергей Александрович? – продемонстрировал парень знание поэтов, насмешливо приподнимая бровь.

– Шутка в зачёт не идёт. – Она отчего-то разозлилась и, не обращая внимания на застывшего рядом Жору, подошла к Глебу почти вплотную и внимательно оглядела его лицо. – Есения. И никаких Александровичей. И судя по тому, как ты меня только что осматривал… с пристрастием… факт того, что перед тобой не Сергей – тебе нравится. Или я ошиблась, и ты предпочитаешь мужиков? Жаль. Такой образец сексуальности и гей?

Она хмыкнула, развернулась и пошла обратно, намеренно виляя бёдрами.

– Стерва, – постановил Жорик, после чего повернулся к Глебу, увлечённо наблюдающему за Есей. – Ладно, вещей с собой много?

Есения быстро пришла к выводу, что так Глеб действует не только на неё. Девчонки, даже самые замужние, при его появлении воодушевились настолько, что Есе оставалось только удивляться тому, как они ещё не устроили бои без правил за внимание парня. Он же, казалось, готов был уделить хоть минутку, но каждой. По крайней мере, отвечал на все их вопросы и шутки, порою глупые, со всем вниманием и тщательностью. Интересно, он во всём был таким перфекционистом?

Она отвернулась, поймав его взгляд, и подставила лицо заходящему солнцу, будто мгновенно потеряв к Глебу интерес. Наверняка богатенький папин сыночек, который только и делает, что трахает баб, ни в чём себе не отказывая. А те готовы отдаться ему при первой же встрече. Она и сама, наверное, такая же. Иначе как обозвать то, что она вытворила, едва его увидела? Есения мысленно застонала. Боже, кажется, её начал задевать тот факт, что Глеб, окружённый компанией девиц – где интересно их мужья? – совершенно не обращает на неё внимания. Ну, бросил пару взглядов, да и всё. А она, между прочим, очень даже ничего. По крайней мере, с мужиками и их интересом к ней у Еси никогда не было проблем.

– Скучаешь?

Есения приоткрыла глаза и вскинула бровь, когда рядом с ней появился Глеб, устроившийся на корточках и смотрящий на неё снизу-вверх.

– Есть немного. А что, появились предложения развлечься?

– Смотря, на что ты способна.

– На всё.

– Как интересно. По правде, уже не знал, куда от них сбежать. – Он мотнул головой в сторону девиц.

– Так я – только повод скрыться от кучи кончающих от тебя баб? Или будешь просить у меня политического убежища?

– А дашь? – проигнорировав «кончающих баб», спросил Глеб. – Ну, политическое убежище.

– Дам, – она кивнула с самым серьёзным видом, ощущая идиотское превосходство от того, что он пришёл к ней и сбежал от девчонок.

– Из твоих уст звучит вкусно.

– Слово «дам»? А выглядит ещё вкуснее.

– Не сомневаюсь. – Он распрямился, достал сигарету из пачки и протянул ей. – Будешь?

– Нет. Не курю.

– Не против, если закурю я?

– Абсолютно нет.

– Хорошо. Значит, скучаешь?

– Это мы уже выяснили.

– И что тебя может развеселить?

– Не знаю. Ты спрашиваешь – ты и предлагай.

– Резонно. Можем поехать покататься.

– Мальчик хочет показать мне свою большую игрушку?

– Ты про машину?

– Угадал.

– А если не только эту игрушку?

Есения чуть подалась к нему, перегибаясь через подлокотник кресла-гамака. Посмотрела в его глаза. Наглые, да. Но в то же время серьёзные. Ох, и сколько баб он, наверное, поимел. Но ей-то что? Даже если она захочет сказать ему «да», ничего не потеряет.

– Обычно тачки такого размера покупают, если другая «игрушка» не особо удалась.

– М-м-м, да нам не повезло несколько раз с любителями джипов?

– Не переживай, я осталась довольна. Они были офигенно искусны в других вещах.

– Да я и не переживаю. Просто когда буду тебя трахать, покажу, что бывает по-другому.

– А я каким номером в очереди? – Еся кивнула на девочек, которые уже разделись до купальников и прохаживались вдоль освещённого бортика бассейна.

– Ты просто номер один. Во всём.

– Какая сладкая лесть! Я вспомню об этих словах, когда увижу тебя на какой-нибудь Вике или Нике. Среди них же и проведу соц.опрос на тему размеров твоей «игрушки».

– Зачем? Если можно посмотреть самой.

– Затем, что меня тогда испепелит на месте твоя фанзона. Да и уже поздно, а меня такие беседы адски утомляют.

Есения поднялась на ноги, потянулась, намеренно выставляя обтянутую майкой грудь, пожелала всем спокойной ночи и направилась к дому.

Виола выделила ей комнату на первом этаже – как обычно лучшую, по заверениям подруги. Впрочем, Есе было не до особых удобств. Для начала ей хотелось спрятаться. А после – лечь спать и не думать о Глебе. Почему-то мысли о том, что он снова остался там наедине с кучей девиц, которые стайкой кружили рядом, резанули по нервам. Она скинула одежду, оставаясь в одних трусиках, и скользнула под одеяло. Ткань прошлась по разгорячённой коже раздражающими прикосновениями. Есения откинулась на подушку, прикоснулась к себе между ног прямо через стринги. Она была влажной. Этот стервец её завёл обычным разговором, в котором было больше бахвальства, чем серьёзности. И теперь она хочет самоудовлетвориться, представляя, что это он находится у неё между ног.

К чёрту! Еся стащила трусики и бросила их на кресло. В комнате было относительно светло – несмотря на тёмные шторы, белая ночь отвоевала свои права у темноты. Сейчас можно просто откинуть одеяло, раздвинуть ноги и потрахать себя пальцами. Есения вздохнула. Такое – чтобы мужик завёл её с полоборота – с ней было впервые.

Закутавшись в одеяло, Еся повернулась на бок и попыталась забыться сном, мысленно обругав себя за то, что попалась на крючок Глеба с первой же минуты знакомства.

В темноте скрипнула дверь, и Есения очнулась от дрёмы, садясь на постели и придерживая руками одеяло на груди.

– Спишь? – раздался от входа голос Глеба.

– Нет.

– Заводила осознанно?

Она видела, как Глеб стаскивает через голову футболку, как берётся за ремень джинсов. Судорожно сглотнула, ощущая, как между ног становится мокро.

– А если да?

– Значит, не против, чтобы тебя оттрахали.

– Иногда трахаю я. Люблю быть сверху.

Есения облизала пересохшие губы. Соски напряглись и от прикосновения ткани стали раздражёнными. Даже мягкий на ощупь хлопок сейчас причинял ей сладкую боль.

– Разберёмся.

Он откинул снятые джинсы, взялся за боксеры и стянул их одним быстрым движением. Еся снова сглотнула, видя очертания внушительного стоящего члена, по которому Глеб провёл ладонью, подходя к её постели. Рывком сдёрнул с неё одеяло, отправил куда-то в угол комнаты. И также рывком подтащил её к себе за лодыжку, роняя на спину. Рука на члене задвигалась быстрее, пока второй ладонью Глеб упирался в матрас, пружины которого скрипнули под его весом.

– Ты дрочить собрался? Я не люблю наблюдать.

– Дерзкая. Весь вечер тебе хотелось заткнуть рот.

Он, наконец, убрал руку с члена и развёл её колени в стороны.

– Почему не заткнул?

– Ждал ночи.

Пальцы Глеба скользнули по внутренней поверхности её бедра, и она инстинктивно сжала ноги, за что получила ощутимый шлепок по ягодице.

– Ноги разведи и так и держи, – тихо проговорил мужчина. И она подчинилась. – Тебе как больше нравится? Если трахают так, чтобы до боли, пойдёт?

– Пойдёт.

Она сходила с ума от возбуждения. Текла от его фраз. Казалось, он мог отыметь её одними словами. Заставить кончить, даже не прикоснувшись.

– Тогда окей. Мне тоже пойдёт.

Глеб резко вошёл в неё пальцами. Сначала одним, сразу – вторым. Нажал вниз, заставив застонать. Углубился и начал быстро вбиваться, посылая по телу сладостно-болезненные спазмы.

– Мокрая, – удовлетворённо похвалил, также резко выходя, на что услышал разочарованный выдох. – Да подожди ты, дотрахаю.

Его пальцы коснулись её губ, и Еся послушно вобрала их в рот, обводя языком. Теперь уже Глеб едва слышно втянул в себя воздух через стиснутые зубы. Есения победно улыбнулась, выпуская пальцы и, обхватив ладонью грудь, сжала сосок до боли. Её ноги так и оставались широко разведёнными, и Есения чувствовала себя полностью открытой для него.

– У меня есть несколько правил, когда я трахаюсь, – после паузы произнёс Глеб, невесомо поглаживая влажные складочки её лона, от чего Еся задышала чаще и принялась сильнее тереть сосок. Ей уже было необходимо, чтобы он снова начал брать её грубо и болезненно. Странно, раньше таких наклонностей у себя она не замечала.

– Я так и знала, что всё будет непросто, – наконец, выдохнула она, принимаясь ёрзать. Но Глеб убрал руку, словно понимая, что если надавит чуть сильнее – заставит Есению кончить.

– Да нет. Ничего особенного. Если трахаю я – ты делаешь всё, что тебе скажу. Говорю развести ноги – разводишь. Говорю встать раком – встаёшь. Говорю, что трахну в рот – берёшь. Если трахаешь меня ты – я делаю всё, что скажешь ты. Вообще всё. Идёт?

Еся приподнялась на локтях и посмотрела на Глеба, лицо которого окутывал полумрак. Он шутит? Да любой бабе такое предложи, она и думать не будет.

– Здесь есть какой-то подвох? – уточнила она на всякий случай.

Этот подлец нереально её завёл. Даже от его слов, которые он произносил спокойным тоном, она текла, как шлюха. И он, как ей казалось, это прекрасно понимал.

– Никакого. Ну, только если ты чего-то не пробовала и пробовать не хочешь, тогда да. Но мы это можем обговорить тоже.

– Например?

– Минет?

– Пф!

– Порка?

– Если только лёгкая.

– Связывание?

– Да.

– В попку?

– Да. Но мне не особо.

– Попробуем так, чтобы стало особо.

– Самоуверенный.

– У нас всё получится, вот увидишь. Остальное обговорим, если тебе понравится и захочешь продолжать.

– Хорошо. Это всё?

– Собственно, да. Кто первый?

– Ты.

– Хорошо. Тогда опять разводи ноги и ложись. Грудь пока не трогай.

– Нельзя?

– Неа. Я скажу, когда.

Боже, она сумасшедшая, если соглашается на всё это. И дело не в его «правилах». Она слышала от мужиков и не такое. Проблема виделась Есении в том, как она и её тело реагировали на Глеба. Как наркота, которую она уже попробовала, и на которую подсела. И это после единственного вечера. Одного вечера. Она улеглась удобнее и широко развела ноги.

– Подхвати под коленками и прижми к груди. И не своди, пока не кончишь.

Еся снова текла. Никогда и ни с кем у неё не было такого. Да, возбуждалась, да, пробовала почти всё, чем занимаются обычные люди, но чтобы становиться мокрой от простых слов…

– Мне непривычно, когда так, – призналась, когда Глеб устроился на коленях между её бёдер и положил ладонь на её живот, ощутимо вдавливая её в диван.

– Мне уйти?

– Нет. Но если бы так не смогла, ушёл бы?

– Да.

– Блин.

– Что?

– Нет. Ничего. Ты начнёшь уже?

– Это ты болтаешь. Не болтала бы, уже бы трахались.

Он снова резко всадил в неё два пальца и снова нажал вниз, потом повернул кисть, чтобы оттянуть наверх. Еся не выдержала и громко вскрикнула. Бедный Павлик за стенкой, завтра будет стыдно смотреть ему в глаза. А Глеб снова нажал вниз, будто растягивал её.

– Не больно?

– Немного. Мне нравится.

– Хорошо.

Он принялся вставлять в неё третий палец, и когда Есения снова вскрикнула, принимая его, остановился, давая ей привыкнуть. Убрал ладонь с живота, чуть потёр клитор. Он сведёт её с ума. Хочется кончить, но пока никак. А возбуждение терпеть становится почти невозможно.

– Ещё можешь? Пожалуйста, – попросила Есения, когда Глеб убрал руку и снова нажал на её живот.

– Нет. Этот детский сад оставь до поры, когда будешь дома с рукой в трусах.

Он чуть приподнялся, сильнее вжимая Есю в диван и начал быстро вбиваться в неё пальцами. Резко, отрывисто, глубоко. Сильно.

– Ах… – Есения застонала, мечась на подушке и покорно продолжая держать ноги широко раскрытыми. – Боже…

Большой палец его руки скользнул по клитору, раз, другой, третий. Пальцы трахали её так, как никто и никогда не трахал. Глубоко и грубо, причиняя сладкую боль. Стенки лона были раздражены, а возбуждение стало совершенно нестерпимым.

– Глеб, боже… ещё, – попросила она, умоляя не останавливаться. – Ещё… я почти…

Он задвигал рукой быстрее, и Есения не выдержала, громко закричала, но крик тут же перерос в протяжный стон. Где-то наверху раздался приглушённый смех, на который Есе было наплевать. Она кончала, впервые за всю свою жизнь настолько бурно. Глеб продолжал двигаться в ней, теперь нежно и осторожно, вращая кистью, будто поглаживал изнутри, продлевая сладкие спазмы.

– Только не надо задавать вопросов, где я этому научился, – усмехнулся он, когда Есения затихла.

– Даже не… думала… спрашивать, – выдохнула она, так и не открывая глаз, перед которыми плясали разноцветные пятна. Глеб вытащил из неё пальцы и стал осторожно поглаживать внутреннюю поверхность бедра. – Что теперь?

– Ничего. Я передумал трахаться с тобой. Пойду к себе, подрочу.

– Почему? Тебе не понравилось что-то?

– Нет. Оставим на потом.

– Слушай, – она отпустила ноги и свела их вместе, откидывая его руку. – Ты издеваешься надо мной, да?

– Нет, почему? – В голосе Глеба сквозило удивление. – Или ты больше не хочешь со мной?

– Хочу. – Слово слетело с её губ слишком поспешно.

– Хорошо. Тогда продолжим потом.

Он встал с её постели, поднял с пола трусы и джинсы и вышел, так и не удосужившись одеться.

Невероятно странный парень.

Еся проснулась от громкого смеха, доносящегося из раскрытого окна. Она поморщилась, перевернулась на другой бок, намереваясь поваляться ещё немного, но тут же тонко вскрикнула и попыталась натянуть на себя одеяло. Прямо напротив кровати, где она спала, в кресле сидел Глеб. В джинсах, босой, волосы влажные, очевидно, после душа. В руках – футболка, которую он забыл ночью.

– Какого хрена? – не выдержала она, накрываясь до подбородка. – Ты что здесь делаешь?

– Доброе утро, – поздоровался он, как ни в чём не бывало. – Мне уезжать через пару часов, думал ты проспишь всё это время. Зашёл номер телефона спросить.

Прекрасно! Интересно, как давно он тут сидит? И что делал всё это время, смотрел на неё, что ли? Еся едва не простонала в голос. Вчера ночью, скрытая относительной темнотой и осмелевшая после алкоголя, она позволила ему и себе слишком откровенные вещи. А сегодня при свете дня всё выглядело совсем иначе.

– Очень… оригинально.

Она избегала смотреть на него, но чувствовала, как Глеб пристально за ней наблюдает. Спокойно и терпеливо, очевидно, слишком хорошо понимая, как Есению нервирует вся эта ситуация.

– Уже жалеешь о том, что было ночью?

Правильный вопрос. Она и сама задавала его себе, но ответа не находила.

– Да нет. Не жалею. – Еся немного помедлила. – Ты же в курсе, что я замужем?

– В курсе. Но если бы не хотела ничего, выгнала бы, едва я нарисовался вчера на пороге твоей комнаты.

– А ты бы ушёл?

– Ты бы не выгнала в любом случае.

Ох, как он чертовски прав. Она же его захотела, едва увидела. Как только вышел из своей чёрной тачки, так и захотела. Только одно дело желать чужого мужика, напоминая себе, что ты не одинока, и совсем другое с этим мужиком трахаться, да так, что все в доме в курсе: Есению Стрельцову сегодня поимели так, как никогда до этого.

– Значит, нужен номер моего телефона? – уточнила она, скидывая с себя одеяло, и глядя на то, как темнеют глаза Глеба, которыми он буквально пожирает её. – И только?

– У меня два часа всего. Уже полтора.

– Да я ничего и не предлагаю. – Еся пожала плечами, встала с кровати и потянулась, как сытая кошка. Между ног саднило, но эта боль была приятной. И, кажется, она снова стала влажной. – Иди завтракать, я душ приму и приду, тогда и номер дам.

– Окей. – Глеб облизнул губы, поднялся из кресла и бросил на её постель футболку. – Давай так. Если дашь номер, а потом будешь динамить, наденешь что-нибудь… Ну что вы там носите? Майку, блузку, платье. Если же собираешься со мной продолжать то, чем мы начали заниматься ночью – наденешь мою футболку.

– Это такая часть игры, да? – скрывая лёгкое удивление за улыбкой, уточнила Есения. – Ну, как и твои правила.

– Я не играю. Это правила моей жизни. Поверь, хоть секс и занимает в ней огромное место, у меня есть и множество других интересов, помимо того, чтобы «играть» с замужними бабами.

Есения поморщилась. Замужней бабой её ещё не называли. Но обижаться не стала, она уже начинала понимать, что такой стиль общения для Глеба – обычное дело.

– Тогда зачем футболка? Я же могу и обмануть. Надену, а после буду динамить.

– Хочу, чтобы ты была пропитана моим запахом.

Чёрт. Вот что он делает? Она опять дико его хочет. Исчезли сомнения в том, что она поступила неверно ночью, заместившись желанием заполучить Глеба в свою постель надолго. И, похоже, тот был совсем не прочь в ней оказаться.

– Ты многих так хочешь? – она внимательно посмотрела на него, глядя прямо в глаза. Пока не стало слишком поздно, пусть расставит все точки над «ё».

– Только тебя.

– Хорошо. Тогда иди. Я выйду через десять минут.

– Запомни про футболку.

– Помню.

Он вышел, оставив ей контраст ощущений. Чудовищную растерянность и самодовольство. Глеб хотел её, Еся не сомневалась в этом. Но все эти «правила» и придумки с футболкой заставляли её озадачиться. Уже стоя в душе, Еся впервые за время своего замужества испытала страх от того, что собиралась сделать. Она часто флиртовала, иногда прямо при муже. Пару раз даже целовалась с другими мужчинами, но не заходила слишком далеко, хотя Сергей Леонидович, кажется, был совсем не против. У него была своя жизнь, у неё – своя. И обоих это устраивало. Но что, если она сейчас влипнет в Глеба по уши? А она уже начала влипать… В этом не было сомнения. Еся провела пальцами между ног. Снова испытала боль, но сладкую, от которой опять потекла. Захотелось разрядки. Что он там говорил? У него полтора часа. Их им хватит. Хотя бы для того, чтобы она заполучила в себя его член. Прямо сегодня. Остальное – потом.

Есения вышла из душа, вытерла волосы и завязала их в небрежный пучок. Её взгляд упал на брошенную на постель футболку Глеба. Она хмыкнула и принялась одеваться. К чёрту все сомнения. Она ничем не рискует, а запрещать себе влюбляться в типов, в которых влюбляться было категорически нельзя, Есения научилась уже давно.

– Еська, мясо и пиво будешь? – окликнул её от мангала Жорик, когда Есения вышла в сад, где уже собрались остальные. – Завтрак аристократии, – заржал он, намекая на то, что она провалялась в постели до полудня.

– Мне за руль, но пиво буду, – ответила, старательно глядя только на Жору. Ей казалось, что все собравшиеся знают, чем именно они с Глебом занимались ночью в её спальне. И теперь ей приходилось усиленно делать вид, что она не только спокойна, но ещё и не искать глазами причину того, что она напялила чужую футболку, тем самым привлекая к себе всё внимание собравшихся. Вот чёрт. Она и не подумала об этом, когда натягивала одежду Глеба, пропахшую им и его парфюмом.