Фига из будущего

– Ну зачем вы так? Зачем, Инна Михална? Никто не против ваших предложений… так ссать… – поправляя очки, промурлыкал ответственный за медицину города Семён Семёныч Недобитый. – Просто я… как представитель традиционной, так ссать… академической медицины… против всякого рода шарлатанства и…

– О! И ты, Сеня, туда же… Заголосил… Так «ссать» он. Ишь! Ссать или не ссать – про то нам не знать!

– Это я для связки слов. В смысле – так сказать. Я и в мыслях не имел ничего оскорбительного…

– Ничего, спросят и за твою академичную, и за другую… Больницы в городе хуже хлева, а всё туда же…

– Инна! – вскипел мэр. – Держите себя в рамках… Инна Михайловна, значит да от… – но тут же осёкся под воинственным взглядом своей грозной половины. Он всё боялся, что вскрылись их давние отношения с этой девушкой из гастронома, Катей. Однако супруга, очевидно, втолковывала им о другом. Она смотрела грозно и говорила безапелляционно твёрдо:

– Короче, мужики, вы как хотите, а я назначу приём на завтра. Поверьте моему женскому чутью: он тот, кто нам сейчас нужен.

Больше доводов протеста не последовало.

Назавтра встреча состоялась. Жена мэра связалась через третьи руки с Катей. Она просила уделить немного драгоценного времени уважаемого Учителя для дел государственной важности. Дела такой важности, в понятии Инны Михайловны, касались исключительно её мужа и её лично. Учитель долго кочевряжиться не стал. Он внимательно изучил газету недельного будущего перед намеченной встречей и покатил в мэрском «мерседесе», присланном специально за ним Инной Михалной, к своей намеченной и, судя по стремительности разворачивающихся событий, приближающейся промежуточной цели. Путь наверх начинался.

Машина мэра имела номера правильные и легко запоминающиеся даже такому не очень образованному контингенту, как придорожные милиционеры города Земска. Три цифры «001» красовались чёрными лебедями на белоснежной глади номерного знака. А буквы «ЕЗЛ» можно было интерпретировать по-разному – от казённо-прозаичного «единые земские литеры» до барско-холопского «едет знатное лицо». Милиция Земска, мало чем отличавшаяся от своих коллег в других городах и весях России, естественно, понимала данную аббревиатуру правильно и приближавшуюся машину встречала по стойке смирно: прогнувшись, с рукой, приложенной к козырьку головного убора. От Катиного дома до центра города вела одна прекрасная асфальтовая дорога… Она действительно была одна в таком состоянии, так как пролегала аккурат от здания администрации до посёлка Ухтыевка. Посёлок не был имением тайного миллионера или одним из городов Золотого кольца, нет. Он даже не имел каких-либо памятников или ценных архитектурных строений. Однако он имел статус. Статус порой определяет внешнее состояние, а не наоборот. В Ухтыевке располагалось садовое товарищество со странным и пугающим сельское население названием «Гипоталамус». Название товарищество садоводов получило с началом нового этапа правления Ивана Львовича после публичного уничтожения партбилета. Как-то раз, собравшись за поздним совещанием с напитками, мэр города предложил своим приближённым создать загородную резиденцию, в которой можно проводить время не только отдыхая и, естественно, выпивая, но и с пользой для дела общества. Он так и сказал, поднимая рюмку и произнося очередной тост с отставленным в сторону локтем:

– Нельзя терять драгоценное время… ик… понимаешь ли ты, значит да от… Нужно и на работе, и дома… и, что главное, на даче, – мэр вытянулся, приподнимаясь на цыпочках и потрясая указательным пальцем над головой, – оставаться у руля!

Все стали поддакивать и попытались аплодировать с переходом в бурные овации. Иван Львович прервал попытку подхалимажа твёрдым, но жеманным жестом и продолжил:

– Предлагаю создать загородный мозговой центр… для проведения выездных заседаний и внеплановых совещаний, значит. да. от… И. назвать. его… – Он. замялся, вытирая. пот с лица свежим носовым платком.

– Гипоталамус, – пискнул Семён Семёныч Недобитый. Совещание притихло, ожидая разъяснений.

– Ты, Семён, пояснишь потом, – попросил незлобно мэр, – но пока выпьем.

И после употребления горячительного зелья начальник местного отдела здравоохранения Семён Семёныч объяснил, что гипоталамус – одна из основных частей человеческого мозга, оказывающая основное направляющее и регулирующее влияние на весь организм…

– Молодец! – похвалил мэр.

– Хорошо придумано! – подхватили остальные.

Так возник странный для деревенских жителей посёлок. Старики шептались о бесовском шабаше и продаже душ дьяволу, путая название «Гипоталамус» с «апокалипсисом», которым пугал бывший политработник, а ныне отец Митрофан в своих воскресных проповедях. Проповеди-лекции он проводил в бывшем клубе «Ленинец», переименованном в храм и изменённом слегка кривыми куполами с немного неровными, но всё же крестами. Путали диковинное название «Гипоталамус» и с «Главснабсбытом», в котором работали тихие мелкие воришки, приторговывавшие во времена тотального опустошения дефицитным товаром. Все эти длинные и сложные сочетания букв вызывали недоверие, но побуждали, однако, с осторожным подчинением относиться к самим обитателям садового товарищества. А когда к воротам вышеозначенного товарищества пролегла чёрной ровной полосой невиданная доселе дорога, местные жители иногда даже крестились втихаря на проезжающие по ней кортежи автомобилей. Некоторые плевались вслед.

Дом, в котором проживала дама сердца вновь появившегося прорицателя – Учителя – Катя, стоял как раз на этой чёрной асфальтовой полосе, соединявшей «Гипоталамус» со зданием администрации. Вот по этой единственной целой дороге в городе и привезли Давида Богдановича Рома на встречу с представителями законной власти.

Около входа в здание администрации росли кривобокие мелкие розы и стоял трезвый милиционер. У самой двери Учителя ждала Инна Михайловна. Она зачем-то поклонилась Давиду и открыла сама дверь.

Здесь нужно отметить, что Давид оделся подобающим образом. Он и до этого одевался в длинную, сшитую рукодельной. Катей. накидку-рубаху… Но. она. могла. произвести впечатление лишь на озабоченных учеников и простодушных домохозяек. А тут – целый мэр… Накануне, после поступившего предложения встретиться с самим главой города, Ром имел общение с бывшим служителем культа, уволенным за постоянное пьянство и халатное отношение к службе. Жил бывший протодиакон одной небольшой епархии по соседству, этажом ниже. Чин свой после пяти лет служения в священном сане с двойным орарем протодиакон, с его слов, «…получил не так давно… милостью Божьей… Да и запил на радостях. А голосом я всегда был зычен да бархатист. Но дружба с Бахусом сыграла плохую шутку – стал путать не только слова, но и порядок вступления. А однажды так просто захрапел во время службы. А тут ещё и прихожанка одна жалобу исполнила… дескать, соблазнил её неподобающе-непристойно… Всё одно к одному». Правду говорил служитель культа или врал, Давид не устанавливал. Но вот повседневную чёрную рясу с длинными рукавами у него купил по вполне сходной цене в условиях зарождавшихся рыночных отношений. Конечно, была она немного широка в животе: частые посты как-то не возымели благодатного действия на фигуру священнослужителя, но зато в плечах – как влитая. Протодиакон был не обделён статью. Катя умело ушила талию, и Давид даже испробовал новое облачение при проведении своих сеансов. Действовало завораживающе на домашних провинциальных куриц и неокрепших юнцов.

Вот в таком наряде Ром явился на встречу с мэром города. Чёрная ряса и чётки в больших сильных руках Давида возымели чудесное действие и на Инну Михайловну, и на милиционера у входа, и на персонал всего канцелярскоскрепочного мирка администрации. Проходя по длинному коридору здания, Давид ловил на себе удивлённые взгляды высунувшихся из своих каморок-кабинетов клерков. А уборщица Клавдия даже поклонилась ему в пояс и, перекрестившись, отчего-то заплакала, вытирая нос и рот своим пожилым передником и качая при этом сочувственно головой. Все понимали: человек в рясе – это неспроста.

Иван Львович встретил Давида, который вошёл в кабинет в сопровождении его жены, стоя у окна и глядя во двор. (Явно заготовка.) Он улыбнулся вошедшей парочке и предложил садиться. Говорил при этом весело, по-свойски, давая понять, что не верит во всякие глупости с предсказаниями и пророчествами. Давид скептически оценил довольно убогую обстановку кабинета, понял, что взять тут много не удастся, долго молчал, глядя на главу города, восседавшего напротив него, а потом заговорил грубо и громко:

– Ты не суетись, не суетись…

Иван Львович широко раскрыл глаза и засопел:

– Па-азвольте! – возмутился мэр. – Это что за фамильярность такая, почему на «ты»?.. Значит да от! Я… принимаю вас по просьбе Инны Михалны, но это не даёт вам права разговаривать со мной таким тоном… Я мэр и просто взрослый человек… Извольте на «вы»… и по имени-отчеству… значит да от… – Он в негодовании пожал плечами и стал нервно листать перекидной календарь на столе, делая в нём какие-то пометки ручкой.

Вот в таком наряде Ром явился на встречу с мэром города.

– Завтра на ремонте котельной авария будет… Людишек побереги… Взорвётся она… – сказал Давид, поднялся и пошёл к выходу. Он прочёл эту новость ещё на прошлой неделе, и встреча как нельзя лучше позволила воспользоваться полученными фактами. «Ничего, – думал Ром, – вот долбанёт завтра городская котельная, посмотрим, как ты запоёшь».

Инна Михайловна кинулась следом, не забыв пнуть при этом. тоже. поднявшегося. с. места. мужа. локтем. в. живот. Иван Львович ойкнул и немного согнулся.

– Господин Учитель! – Инна Михайловна пыталась остановить удалявшегося Давида, порхая большим телом над тремя ступенями сразу. Но это было равносильно тому, как остановить уходящий тихо, но мощно теплоход. Давид спустился вниз по лестнице, отстранил старорежимного водителя, предложившего ему сесть в автомобиль, и буркнул ему, кивнув в сторону «мерседеса»:

– Копыта коня своего побереги, утащат… – Пошёл через город пешком. Благо город маленький – идти недалеко. Он ликовал. Всё прошло более чем успешно. Ром играл образ, почерпнутый из истории провидцев царской России… Конечно, его познания в истории находились не на очень высоком уровне. Примерно где-то между жизнеописанием Древнего мира за пятый класс начальной школы и историей КПСС из общего курса лекций по марксистско-ленинской философии, в которой всё же он увлёкся диалектическим материализмом. И вовсе не из-за фарисейской любви к данной науке, а исключительно из-за звучного названия. Он практически ничего не помнил из диамата, но часто применял это словосочетание во время очередного брачного танца перед открывшей рот смазливой дурочкой. Но, как ни странно, одна деталь из истории ВОР, как называли в годы его неоконченного высшего, Великую Октябрьскую революцию, врезалась в память, оставив вечную зарубку в тонком художественном мозгу Давида. Она касалась его теперешнего положения, а звучала так: «о роли и влиянии псевдооракулов и предсказателей на принятие решений лидерами агонизирующего царского режима». Короче, яркий образ старца Григория врезался в память надолго и теперь пригодился.

Он удалялся по хорошей дороге, а в спину ему смотрели десятки встревоженных глаз из окон администрации города Земска.

Наверняка неудачно прошедшая аудиенция у мэра не вызвала бы особого эффекта и не имела бы резонансных последствий, не случись на следующий день нечто неординарное.

Во-первых, украли колёса с мэрского «мерседеса». Водитель Толя, сообщив новость о краже главному милиционеру города Капцу, побежал к дому Ивана Львовича. Благо жил за углом.

– Чего тебе? – ещё не собравшись, спросил мэр запыхавшегося от бега водителя. – Чего так рано? Иди жди в машине, значит да от…

– Тут такое… короче, я без машины. Иван Львович, это всё он! Ваш колдун! Он мне вчера ещё… А я значения не придал!

– Говори внятно, – попытался изображать образец выдержки Иван Львович. – Что, кто, когда, значит да от…

– Мне вчера этот колдун в рясе, когда выходил от вас, сказал: береги, мол, копыта коня своего… Я и подумать не мог! А тут! Утром выхожу – машина на кирпичах!

– То есть как на кирпичах? Ты что плетёшь, Толя?

– Колёса украли! Резина новая совсем!

– С «мерседеса» украли?

– Да… – чуть не плакал водитель… – А он мне вчера – копыта, говорит, коня своего побереги… А я… А он ушёл… Надо его искать!

– Так, звони Капцу… значит да от!

– Уже…

– Тогда иди в администрацию и жди. Я скоро.

Колёса искали все милиционеры города. Но безуспешно. Купили другие. А тут новое потрясение. Ремонт котельной, спасавшей школу и детский сад города в зимние месяцы, шёл привычным порядком – в режиме аврала освоения выделенных средств. По утверждённой свыше смете сумма превышала реально дошедшую до исполнителей в два раза. Откат начал своё вторжение в преступный мир зарождавшегося чиновничьего класса в условиях новых экономических отношений. По причине этого средств не хватало. К тому же исполнители были людьми, воспитанными на принципах планового ведения хозяйства, с отсутствием жажды достижения задуманного результата.

Рабочие начали с большого перекура. Потом перешли к обсуждению политической обстановки в мире, коснулись последних инициатив министра иностранных дел США и выказали крайнее неудовольствие в связи со снижением курса рубля. Всё бы пошло обыденным путём, не появись на ремонтной площадке бывший сотрудник ДЭЗа Лёнька Веселовский. Он с полгода как ушёл на вольные хлеба и теперь трудился на ниве кооперативного движения в организации под названием «Антикварус». Кооператив был дохлым, и деньги платили Лёне крайне нерегулярно. Но признаться своим бывшим коллегам в этом ему не позволяла гордость. Зачем тогда переходил? Он разыгрывал роль высокооплачиваемого квалифицированного рабочего новой волны и угощал всех дорогими сигаретами, заняв накануне у тёщи денег на их покупку. Встреча прошла с бурными овациями обеих сторон, лёгкими словесными уколами и решением отметить встречу. Многовековая традиция отмечать что-либо не оставляла выбора в поиске форм её проведения. Пили прямо в траншее. Вначале молча, потом под сдержанный смех и далее громко и без оглядки на окружающих. Когда бригадир Курлашёв, стукнув по огромной трубе, служившей импровизированным столом, громко сказал: «А ведь раньше я по шестому разряду четыре сотни заколачивал! А теперь? На них и пива не купишь. Да гори оно ясным пламенем…», всё действительно загорелось. Да ещё как. Брошенный кем-то из рабочих окурок стал причиной возгорания промасленной ветоши, а затем и взрыва находившегося рядом газового баллона.

Результат – двое в больнице с лёгкими ушибами. И один там же с контузией средней тяжести. Рассказывая соседям по палате историю своего попадания в «травму», Курлашёв делал упор на провидение и знак судьбы.

– Не окажись тогда бы Лёньки рядом, мы бы не выпили… от… А не выпили бы – пошли б работать… от… Там бы все и полегли… от. А так – в траншее за трубой сидели, там и схоронились… Всё верхами прошло… от… А ты говоришь, пить вредно. Кабы не пили, то уже б и ласты склеили… от.

– Да, – отвечал сосед по койке.

– Сказано: пейте, пока пьётся. А не можете – работайте.

– Это где же так написано? – переспросил второй потерпевший.

– Где, где… Екклесиаст, – отвечал просвещённый пьяница и сосед по койке, – он же мудрый царь еврейский Соломон.

– Надо же – еврей, а не дурак…

И они решили не играть в орлянку с судьбой, а послать гонца в близлежащий гастроном. Лечение в палате вошло в фазу ремиссии.

А в это время мэр города Иван Львович собрал экстренное совещание приближённых лиц. Он сидел за своим богатырским по размеру, но довольно затрапезным столом и нервно теребил жидкий пучок волос на голове. Напротив – два его заместителя: Генрих Борисович Маловеров и Тит Саватеевич Старорежимный. Люди проверенные и преданные ещё со старых времён. Также присутствовал Пётр Капец.

– Вот хотите – верьте мне, а хотите – нет… значит да от. Он же вчера… вот тут, при Инне Михалне мне так и сказал: побереги людишек, дескать, авария будет на котельной! – доверительно повествовал мэр. – А я его взашей… Не может быть таких совпадений, значит да от! Все согласились, недоуменно поднимая плечи и рассуждая о малой вероятности подобных совпадений. Масла в огонь подлил начальник милиции, вспомнив украденные колёса «мерседеса». Стали совещаться, как поступить с этим Учителем. Результатом совещания стал тайный сговор узкого круга лиц городского управления пойти на повторный контакт со странным предсказателем. Действовали всё так же через жену мэра. И контакт состоялся на следующий день, но не в кабинете у мэра, а в лесу, недалеко от города, рядом с садовым товариществом «Гипоталамус». Место предложил Давид Богданович Ром, а в настоящем времени – Учитель. Это было его основное условие. Только в лесу. Никаких кабинетов. Кабинет изначально делает его владельца хозяином встречи, а это не было на руку Давиду. Встречу назначил на «после обеда», не затрудняясь в точном указании часа.

«Мерседес» Ивана Львовича на новой резине и ещё две служебные «Волги» первых замов прибыли на указанное место сразу после четырнадцати. В это время обед заканчивался во всех казённых учреждениях города. Выйдя из машин, чиновники расстегнули объёмные пиджаки, ослабили одинаковые, словно форменные, галстуки и стали ждать. Учителя не было.

– Завтра на ремонте котельной авария будет… Людишек побереги… Взорвётся она…

Через час ожидания, протоптав неровные тропы между стоявшими вкруг машинами, верные слуги народа, разгневанные непунктуальностью «странного типа», решили уезжать. Перед отъездом Иван Львович предложил дать «стременную» на ход ноги. Водитель Толя, с ловкостью фокусника разложив на капоте одной из «Волг» («мерседес» приберегал) скатерть-самобранку, мановением руки соорудил походный стол, а-ля ресторан «Зелёная жаба». На капоте красовались закуски и напитки, готовые к употреблению без промедлений. Выпив по одной, достойные мужи рассупонились до пупов, отбросив пиджаки и галстуки на задние сиденья машин. Настроение улучшилось, лица покраснели, пальцы засверкали закусочным жирком, присыпанным крупной солью, а тягучая и нервная обстановка превратилась в лёгкую, приятную загородную атмосферу благодушия. И в этот самый момент из-за соседнего орешника вышел он.

– Ну здравствуй… господин мэр.

Открытые рты, застывшие в руках стопки, лёгкий ветерок, развевающий пушок над лысеющими головами, дополнили картину «Встреча на лужайке».