Нигерийский синдром

Глава 9

Резкие гортанные крики местного населения оглушали и вкупе с ужасающими солнечными лучами утомляли до крайности. Люди общались, ругались, торговались до пены на губах, добиваясь от торговцев снижения цен. В свою очередь, последние уступать, как правило, не собирались, отчаянно доказывая справедливость своих расценок. Однако и те, и другие были рады видеть нас, белых, очень даже потенциальных клиентов для своей торговли. И представьте себе, за все время пребывания здесь мы не увидели ни одного представителя европейской расы! Так что Африку надо еще осваивать и осваивать, но, видимо, не больно-то хочется.

По мере прощупывания торговых рядов товары легкой промышленности подошли к концу и начались продовольственные. Это просто кошмар! В воздухе витала такая вонь, что даже нашей самой большой городской свалке делать здесь было нечего! На импровизированных прилавках, то есть ящиках, лежали какие-то жуткие куски мяса, облепленные со всех сторон огромными зелеными мухами. Кто знает, может человеческие останки? Возможно, и тут еще существуют первобытные племена, как на Соломоновых островах, лакомящиеся человечиной!

Да чего уж говорить о дикой Африке, когда в центре Европы, в благополучной Германии, один мужик съел другого по обоюдному согласию. Случилось это безобразие так.

Один, впоследствии обвиняемый, между прочим, бывший офицер криминальной полиции, отец троих детей, но сменивший ориентацию, дал в газету простенькое такое объявление, что хочет кого-нибудь сожрать. Потенциальная пища – мелкий торговец-садомазохист – откликнулась сразу. И несмотря на то что были другие претенденты на вилку и нож людоеда, выбор его пал на бедолагу коммерсанта, наверное, потому, что тот выглядел поупитанней остальных. Весь процесс приготовления ужина из заживо препарируемого страдальца снимался «поваром» на видео.

После просмотра злосчастного ролика заседание суда прошло в туалете, но парадоксально то, что для такого зверства в немецком законодательстве уголовная статья просто не предусмотрена, как, впрочем, и наказание. Однако, несмотря ни на что, людоеда лишили свободы на девять лет!

Кроме мяса, лежали и морепродукты – какие-то неизвестные нам виды морской рыбы, очень странные – и противные с виду. Брррр, и как их едят?! Овощей и фруктов – изобилие, но, например, томаты стоили намного дороже своих европейских огородно-садовых собратьев, наверное, потому, что здесь эта культура почти не произрастает. Проходя мимо говорливых торговок, заметили большой мешок с улитками размером с человеческий кулак. Улитки мне нравились всегда, но не как пища, конечно! В Германии их, особенно после обильного дождя, очень много: и в панцирях, и без, но таких исполински-здоровенных мы не встречали ни разу! Ошеломленные невиданным зрелищем, еще долго стояли и смотрели на большую груду шевелящихся раковин. Набравшись смелости, я решилась взять одну в руки. Без преувеличения, она едва поместилась у меня на ладони. От души полюбовавшись на это чудо природы, решили двигаться дальше, но не тут-то было!

– Мадам, мадам, – бросилась за нами торговка несчастными улитками (да, счастливыми их назвать, конечно же, трудно, все-таки не пришлось им в Германии родиться), – сколько вам нужно?

Надо было как-то выкручиваться. Наверное, здесь нельзя проявлять интерес к представленной продукции, а уж если сделал такую глупость, то должен, очевидно, выложить денежки.

– Купи улитку, купи улитку! – прошипел мне в ухо внутренний голос. – Хочу улитку, ну купиииии!

– Заткнись! – бесцеремонно прекратила я вымогательный процесс, а затем вежливо обратилась к торговке: – О, большое спасибо, но дело в том, что нам не на чем готовить, – сказала с очаровательной улыбкой, разумеется, через Вову, в надежде, что против этого аргумента крыть ей будет нечем.

Честно говоря, я не знала, как таких улиток едят, сырыми или вареными, и едят ли вообще. Может, их нам предлагали купить в качестве сувениров, кто знает? Однако дальнейшая беседа расставила все точки над «i».

– Это ничего! – «обрадовала» меня торговка. – Мы прямо сейчас вам их и пожарим!

От перспективы получить столь экзотический ужин яйцо, сосиска и кофе чуть не вырвались из моего организма наружу, поэтому, еле-еле взяв себя в руки, мы еще взяли в руки и ноги, и с нижайшими поклонами и словами: «Обязательно, как-нибудь, в следующий раз…» рванули подальше от разочарованных улиточных торговок, зато теперь были в курсе, что бедолаг едят в жареном виде!

Проходя узкими улочками, соединяющими части рынка, наткнулись на очень старую женщину в лохмотьях, распростершуюся на земле. Она просила подаяния точно так же, как наши некоторые старушки, которые просто не в состоянии выжить на те пенсии, которые получают от государства. Рядом с ней на земле, прямо на подстилке, лежал ребенок лет пяти, очевидно, внук. Мальчишка свернулся калачиком, на лбу выступили капли пота, не удивительно, при такой-то жаре! А может, ребенок был болен? Я присела перед малышом и погладила его по курчавой головке… Он так и не проснулся. Пройти мимо не смогла и дала старушке деньги, что-то около ста седи. Такая сумма её потрясла, потому что перед ней лежало всего несколько самых мелких ганских монет. Деньги, которые я ей дала, были для нее целым состоянием, поэтому она попыталась разбудить малыша, видимо, для того, чтобы и он поблагодарил меня, но я пресекла эти попытки, показав жестами, что делать этого не нужно… Старуха еще долго кланялась нам вслед…

Боже, как же мне знакомо состояние полного отсутствия денег!

Совсем неподалеку от торговых рядов, на небольшой площадке происходило какое-то мероприятие. Вокруг собралась огромная толпа.

– Глянь-ка, – обратилась я к «личному» переводчику, – там что-то происходит. Пошли посмотрим!

Володька не возражал, стараясь сберечь в этой поездке как можно больше нервных клеток. Откровенно говоря, по самым разным вопросам ругаемся мы часто! Но если он видит, что я уже начинаю выходить из себя, тут же меняет свою точку зрения, и победа в спорах, таким образом, а иногда и не совсем справедливо, всегда остается за мной! Но несмотря ни на что, это наш самый преданный и многолетний друг.

Мы затесались в гомонящую толпу африканцев…

– Что случилось?

– Колдун выступает, – ответили нам доброжелательно.

И действительно, на импровизированной арене, окруженной черной толпой, стоял пожилой мужчина почему-то в темном пиджаке, несмотря на жуткую жару (ну ходят же в теплых, стеганых халатах наши узбекские друзья, уверяя всех, что они спасают от жары). На шее у него, как у женщины, висели белые бусы. Это уже потом я узнала, что носят их именно колдуны, чтобы отгонять злых духов. Дяденька проводил с очередным клиентом какие-то странные манипуляции. Внешнего эффекта у попавшего под колдовские чары не наблюдалось.

Мне всегда хотелось встретиться с какими-нибудь колдунами и ясновидящими в других экзотических странах и на себе опробовать их мастерство, хотя и присутствовал определенный страх: что если вдруг что-то пойдет не так, то я могу лишиться своего первоначального облика, превратившись в какое-нибудь чудище или животное, и не дай бог, навсегда останусь здесь!

Об африканских волшебниках много читала и слышала, что они очень сильны, поэтому испытать экзотическую магию не помешало бы. Любопытство, подталкиваемое любознательностью и авантюризмом, бежало впереди паровоза. В перевоспитательный процесс пытались воткнуться две мои душевные половинки и совесть.

– Вот у человека нет больше проблем! – зло заявили они. – Делом, тетка, надо заниматься, делом, в крайнем случае, можно в принципе и телом, чем постоянно наступать на грабли глупости, которые лупят тебя с завидным постоянством по тупой башке!

Ну… завыли, вот уже и помечтать ни о чем нельзя! Тут выступила совесть:

– Да, собственно, и стыдно! Стыдно жить за чужой счет! Этому старикашке, – сказала с горечью, имея в виду колдуна, – платить ведь нужно, а где деньги, я тебя спрашиваю? – обратилась она ко мне. – Где они?!

«Пока нет, – мысленно ответила я, – но… будут!» Однако в этом совесть была права: «Мелких денег нет, а крупных и вовсе не бывало», но попробовать на себе заморские колдовские приемы очень хотелось, а если уж очень хочется, то значит… можно! Наступив на горло трем протестующим, я обратилась к Владимиру:

– Вова, слышь, давай проберемся к этому дяденьке и зададим ему пару вопросов.

Вот только мой партнер свежую инициативу не поддержал, примкнув к трем возмутившимся ранее. Пришлось еще минут двадцать уговаривать его совершить акцию под названием «Познай неизведанное». Он отличался патологическим упрямством! Володьку, как упертого ишака, невозможно было сдвинуть с его точки зрения, если только я не начинала впадать в ярость, и в этом наш друг как две капли воды был похож на моего деда.

Старик все видел по-своему, и его ни в чем нельзя было не только убедить, но и переубедить соответственно. Однажды, когда мы приехали к ним в гости, а бабуля как раз попала в больницу, решили навестить несчастную. Дед – старый командир, повел нас в медицинское учреждение своей, как он сказал, короткой, удобной дорогой. Сначала мы десять остановок тряслись на троллейбусе, потом одиннадцать остановок шли обратно пешком, и было бы совсем неплохо, если бы по улице, нет, мы тащились какими-то окольными путями по помойкам и грязи, припершись в больницу по уши в дерьме! На наши робкие замечания, что можно было дойти до больницы пешком за десять минут, дед обиженно заявил: «А я вижу, что так быстрее!» Всё, точка! Поэтому все методы убеждения мы оставили при себе.

Увидев на моем лице зарождающуюся ярость, Володька наконец смирился и выдал:

– Ладно, пошли, сейчас будем позориться!

Глава 10

Энергично расталкивая черную массу руками и локтями, мы двинулись к арене, вскоре очутившись с кудесником лицом к лицу.

– Для начала спроси, сколько будет стоить сеанс, – приказала я Вовке. – Чтобы не попасть впросак, – добавила многозначительно.

Я прекрасно знаю, какие расценки на услуги такого рода существуют в России. В Москве, например, без тысячи евро делать нечего, и это еще не к суперзвездам этого жанра! Даже имея деньги, нужно отстоять огромную очередь. Гадалки, колдуны и ясновидящие не заморачиваются какой-либо четкостью и порядком в своей работе, порой записывая на одно и то же время сразу несколько жаждущих.

Один раз мы с Левой приехали в Москву и в назначенное время появились в офисе одной очень талантливой ясновидящей, довольно известной в стране, но с ужасом обнаружили, что на это время претендует еще одна наглая дама, гордо заявляющая, что она москвичка. Мы объяснили, что записались на прием пару месяцев назад и, кроме всего прочего, прибыли аж из Германии. Никто этому не удивился, потому что в огромной очереди стояли люди даже с Дальнего Востока.

Недалекий помощник экстрасенса никак не прокомментировал сложившуюся ситуацию, тихо бросив на ходу: «Разбирайтесь сами!», и трусливо спрятался за дверями офиса. Целый час я уговаривала хамоватую московскую тетку уступить нам это время. Уж как она только ни кривлялась! Моментами даже хотелось дать ей в глаз, но, к счастью, победило благоразумие. В конечном итоге ее сопротивление было сломлено, и в положенный час, хоть и с небольшим опозданием, мы вошли в кабинет экстрасенса. Правда, не все вышло гладко. Раньше предсказания экстрасенши отличались большей точностью. После внимательного рассмотрения ситуации, обещаний, что все будет именно так, как хочется, и заплаченных денег мы просто погрузились в черную полосу невезения! Нас, вдобавок, еще и «кинули» на двадцать тысяч евро, но… это уже совсем другая история.

Наш африканский Мессинг не говорил по-английски, поэтому пришлось выдернуть из чернокожей толпы местного переводчика. Наивные туземцы, столпившиеся вокруг, смотрели на нас, разинув рты. Вовка заволновался.

– Что ты хочешь спросить?

Я четко знала, чего хотела от колдуна.

– Спроси, может ли он сделать меня очень богатой? Да, кстати, пусть озвучит стоимость услуг.

Наш черный друг что-то перевел волшебнику, за точность не ручаюсь, и дал от его имени ответ, который озвучил Владимир:

– Да, может! Стоить будет сто пятьдесят седи.

Отлично! Интересно посмотреть, как это у него получится?! Только вот за такую мизерную стоимость вряд ли, скорей всего, очередное фуфло! Ну что же, попробуем. Африканский экстрасенс подошел ко мне вплотную. В руках у него появилась небольшая палка, неожиданно он треснул меня ею по лбу! Возмутиться не успела, потому что в глазах потемнело и я мгновенно переместилась в странный параллельный мир. Для начала пролетела над каким-то ночным, в огнях, городом, затем меня начало засасывать в тоннель. Впереди, указывая путь, летел белый голубь, как потом сообразила – моя душа. Вылетев из тоннеля, я оказалась, видимо, на небесах. Кругом клубились белоснежные облака, по которым перемещались вроде бы человеческие фигуры, как будто закутанные в светлую легкую дымку, лиц почему-то разглядеть не удалось, а вокруг, на всем свободном пространстве до горизонта, пачками лежали деньги! Одно «приведение» указав на все это богатство, что-то прошелестело, слов я не услышала, но в голове четко прозвучало: «Это твое, бери!..» Затем вновь темень, и перед лицом оказалась черная мордашка заграничного мага, а заодно и Вовкино лицо с глазами величиной с суповые тарелки. Издалека донесся его испуганный голос:

– Ты как, жива?!

Я потрясла головой, а перед носом очутилась розовая ладошка мастера. Приходя в себя, провела по лбу рукой и, нащупав приличную шишку, в недоумении спросила:

– И что?

– Деньги надо дать, – осторожно напомнил партнер.

– Я спрашиваю: и что дальше?

Колдун через переводчика ответил просто:

– Жди, придет!

– Когда?

– В свое время!

Его ответ меня весьма «воодушевил», надо же, «в свое время»! Ну точно, фуфло! Что Россия, что Африка, никакой разницы, сплошной обман! Опять попадание, хорошо хоть за малые деньги! Тем не менее видения показались мне странными и почему-то в тему, ведь кругом валялись деньги, а эта неопределенно-невнятная фигура сказала: «Это твое, бери!»

Стало вдруг смешно, и я представила, как мы приходим к какому-нибудь экстрасенсу в Москве, который беспощадно лупит нас битой по голове, отправляя через нокаут в нирвану. После такого жуткого акта ему пришлось бы не только расстаться со своим гонораром, но и, смазав пятки салом, драпать из Москвы куда глаза глядят… В протянутую руку легли деньги, и я вспомнила одну из наших многочисленных историй.

Как-то мы приехали с Левой по делам в одну питерскую топливную компанию, которой управлял сын Левиного старинного друга, несколько лет назад умершего от рака. Еврейско-татарская энергичная тусовка владела заправками по всему Санкт-Петербургу, вовсю торгуя так необходимым, но недешевым бензином. Вообще-то крепкое татаро-еврейское содружество приносит весьма положительные результаты, не зря же в народе говорят: «Там, где есть еврей, татарина не нужно», и наоборот. И те, и другие прирожденные торговцы и бизнесмены. Самое интересное, что даже некоторые обряды идентичны, например, обрезание. А темпераментная татаро-еврейская любовь рождает весьма талантливых творческих людей, которых немало и на нашей эстраде. Да, собственно, и мусульмано-иудейские смешанные браки получаются более чем прочными, как, например, у нас с Левой. Тем удивительней постоянная и непримиримая вражда Израиля и Палестины. Им бы взять пример с нашей пары и прекратить, наконец, свое противостояние!

Нас встретил финансовый директор компании – молодой тридцатилетний еврейский парень, интеллигентный и почтительный к старшему поколению, то бишь к моему мужу. Неожиданно он спросил:

– Лев Рафаилович, а вы знаете, что необходимо, чтобы стать очень богатым?

Надо сказать, что по удивительному, невероятному совпадению у нас с Левой одинаковые отчества, так как наших отцов звали древнееврейским именем Рафаил, и это, скорее всего, говорит о том, что все люди – евреи, только одни признались, а другие еще нет! Не могу сказать, что вопрос застал Леву врасплох, поэтому он ответил сразу, явно думая, что ответ правильный и будет принят:

– Конечно, надо быть порядочным, всегда выполнять свои обязательства…

Финансист прервал «странные» размышления моего супруга и, решительно отвергнув его предположения, быстро вернул на грешную землю:

– Нет, Лев Рафаилович!

Затем он взял Левку за руку и подвел его к одной из стен кабинета, где висели десять всем известных заповедей на иврите: «…не убивай… не укради… не прелюбодействуй…», ну и, наверное, не обмани.

– Лев Рафаилович! – начал нравоучительным тоном еврейский сын русского народа и, ткнув пальцем в святые правила человеческого бытия, продолжил: – Если хотите стать очень богатым, забудьте про все это!

Видимо, поэтому до сих пор мы и не разбогатели, что, несмотря ни на какие трудности и лишения, выполняли божественные заповеди. Но я совершенно согласна с тем, что многие из тех, кто имеют миллионы и миллиарды и в нашей стране, и за рубежом, давно выкинули из своей жизни эти простые человеческие правила. Нет, не верно! Эти заповеди, как шпаргалка, остались еще в их преступной жизни, но, разумеется, без замечательной отрицательной частицы «не»: «…убивай… укради… прелюбодействуй…» и обмани, конечно, а как же без этого?! С тех пор мы абсолютно точно знаем, как стать очень богатыми, но почему-то ориентироваться на такие «законы джунглей» не хотим!

…Я и Вова все так же стояли рядом с колдуном, а вокруг гомонили «зрители», которые, как в цирке, восхищенные зрелищем, хлопали в ладоши и что-то кричали. Окончательно придя в себя от сеанса, мы с Вовой спешно ретировались, предварительно пожав кудеснику руки.

– А ты не хочешь стать богатым? – спросила я у Вовки.

– Зачем? – ответил он вопросом на вопрос. – Мне и так хватает.

Я вздохнула. Конечно, хватает, ведь семьи у него нет, по магазинам шляться он не любит, живет впроголодь. Зачем вообще тогда нужны деньги? Нет, ему, может, и не нужны, а мне просто необходимы хотя бы для того, чтобы рассчитаться с долгами и обеспечить себе более или менее спокойную жизнь, без упреков и террора!

Следующий день 9 мая был для нас святым, потому что к нам пришел День Победы! Мы планировали встретить его большими успехами на финансовом фронте, но, к великому сожалению, не получилось… временно… только мы все равно победим, и других мнений быть не может!

Великую Победу во Второй мировой войне наш крошечный, но весьма сплоченный коллектив должен был отпраздновать обязательно. Все мы, так или иначе, имели отношение к Великой Отечественной. Леве в 1941 году было семь, а Володе и того меньше. Левушка, будучи еще ребенком, пережил героическую ленинградскую блокаду. Его старший брат Володя, тоже по сути мальчишка, в 1944 году девятнадцатилетним юношей погиб при форсировании Днепра, и разве мог он тогда знать, отдавая жизнь за украинский народ, что коричневая чума в родственной для нас стране расцветет буйным цветом, как самые поганые сорняки, уничтожая на своем пути всё и оставляя лишь дымящиеся руины.

Разве мог кто-то предположить, что к власти придет кучка умалишенных дегенератов, набивших мошну на горбу простых украинцев, подогреваемая самой агрессивной в новейшей истории человечества империей зла – Америкой, с их таким же недалеким и преступным президентом, а как еще можно назвать человека, претендующего на всемирное господство, уничтожающего страну за страной и на корню разрушающего жизнь нормальных людей, отнимая при этом и саму жизнь у женщин, стариков и самое страшное – детей! Тогда мы этого еще не знали и даже в самом страшном сне не могло нам такое присниться! Но мы, победившие фашизм больше полувека назад, к великому сожалению, не вырвали ростки этой заразы вместе с корнями. А в те годы из трех имеющихся в Левиной семье братьев в живых остался только мой муж. Младший братишка умер, когда ему было всего шесть, тогда же, в блокаду…

Моя трехлетняя мамочка в годы войны нянчила свою годовалую племянницу. Эти две крохи сидели дома одни сутками, потому что все взрослые трудились на оборонном заводе, выпуская патроны и снаряды, внося свой ощутимый вклад в приближение Победы. И можете себе представить, этот трехлетний ребенок в определенное время делал светомаскировку, забравшись на пирамиду из стульев, чтобы занавесить окно! Мой шестилетний папа и его брат пяти лет в это страшное время пилили дрова, помогая матери, на руках которой их было трое, мал мала меньше…

Воевали все мужчины, способные держать в руках оружие: мои дяди, дедушки. Кто не мог воевать, трудились день и ночь на заводах. И уже после войны смерть продолжала собирать свой страшный урожай. В свои двадцать пять и двадцать восемь лет от приобретенного во время войны порока сердца умерли две мамины родные сестры-красавицы.

В шестьдесят лет от старых боевых ран скончался мой дядя. Во время войны он, восемнадцатилетний парнишка, был разведчиком. Их группа попала в засаду, в живых остался лишь мамин брат, единственный мальчик среди семи сестер. Его нашли в заснеженном поле с простреленными ногами и грудью, обмороженного, но живого! После госпиталя опять был фронт и уже потом тяжелейшие послевоенные годы, наполненные ужасными непроходящими болями, которые он отчаянно заглушал, заливая водкой и вином! Другой мой дядька после тяжелой контузии в полном беспамятстве ушел из жизни через двадцать лет после окончания войны.

За четыре года упорных сражений мы устелили дорогу к свободе Европы и мира миллионами жизней наших отцов и матерей, братьев и сестер, мужей и жен, детей… А сегодня эта беспамятная и бессовестная Европа, позабыв все уроки истории и тех, кому она обязана свободой, отворачивает свое сытое рыло от безумных проблем, которые создает Америка, разоряющая страну за страной, и от разумной политики нашего государства, пытающегося любой ценой сохранить хрупкий мир, потому что лучше других знает, что такое война!

Я родилась через много лет после окончания Второй мировой. Знаю о ней почти всё, много читала, но по-настоящему поняла, что такое война, когда увидела однажды ужасный сон. А может, это был и не сон?! Возможно, моя душа попала в прошлое, в тот страшный и кровавый 1941 год. Я отчетливо увидела себя одиноко стоящей на холме и сжимающей в руках связку противотанковых гранат, а со всех сторон в дыму пожарищ ко мне ползли фашистские танки! Неописуемый ужас, и в свои шестнадцать лет я вдруг отчетливо поняла, что такое война и какая же это страшная штука!