Император из двух времен

Новоримский Союз – вот ещё туда же, в список моих побед. Союз, включающий в себя Россию, Ромею, Италию, Грецию, Болгарию, Сербию, Румынию, Славокорусинию и Черногорию. Союз, волею событий возникший в нашей части Европы. И переговоры с уже почти союзной нам Германией. Переговоры, в результате которых мы с кайзером Вильгельмом крепко ударили по рукам и поделили весь мир на сферы влияния, фактически договорившись, что Новоримский Союз и Нордический Союз будут, вдруг что, драться спина к спине, прикрывая друг друга и помогая друг другу в битве против общих врагов.

И главный приз моего попаданства лично для меня – любимая женщина и замечательные дети.

Таков каприз истории или тех сил, которые стоят над ней.

Сказка – так могут сказать многие. Но пройти этот мой «сказочный» путь длиной в два с лишним кровавых года я не пожелаю даже своему злейшему врагу.

Злейшему.

Как я дошел до такой сладкой жизни?

Плохо дошёл. Дошел сквозь сражения, боль, грязь и кровь. Приходилось активно воевать, в том числе и лично. Приходилось убеждать. Выступать на митингах перед огромными толпами, в том числе и вооруженных людей. Даже с броневика однажды выступил на Красной площади, было дело.

Покушения, убийства, жизнь, полная интриг и подлых ударов в спину. Сотни погибших. В том числе и среди дорогих мне людей. Взрыв в Зимнем дворце. Сгоревший Александровский дворец в Царском Селе. А пламя гигантского взрыва на Красной площади на Пасху семнадцатого года я не забуду никогда. Как и не прощу никому разорванных на куски мама́ и Сандро. Изуродованную революционными пулями графиню Брасову. И всех тех, кто погиб, служа мне[5].

Я мстил.

Жестоко. Беспощадно. Коварно. Изысканно. С наслаждением.

Ведь это только в мечтах юных барышень и в фантазиях «любителей французской булки» жизнь дворцовая это сплошные балы, любовные интрижки и прочие удовольствия. Нет, этот мир жесток и циничен, а самым жестоким и циничным является мир высшей власти и самых больших денег. Разборки братков в девяностых отличаются от мира, в котором я имею удовольствие сейчас жить, только масштабом. Масштабом жестокости и масштабом цинизма. При всём внешнем лоске и изыске, разумеется.

Я убивал. Много. И не только на войне.

Разорванный на куски бомбой король Британии Георг V, убитый Уинстон Черчилль, утонувшие в бухте Нью-Йорка, вместе с взорванной яхтой, жирные гости магната Джейкоба Шиффа и он сам, пораскинувший там по бухте мозгами, – все они лишь часть длинного списка результатов моей мести[6].

Игра ещё не закончена. Смерти ещё будут. Экспедиция Службы егермейстера двора и сам князь Емец-Арвадский не зря едят черную икру с моего стола. Охота за зверушками будет продолжена. Она лишь набирает свою силу.

Смерть своей матери и покушения на Машу я не прощал и не прощу никому.

Приходилось мне и вешать. Повешенный вместе с братьями на той же Болотной площади бывший великий князь Кирилл Владимирович не даст соврать.

Да, много было всего. В том числе массовые казни, аресты и расстрелы бунтующих. Но есть ли в истории творец Империи, не испачкавший свои руки в крови и грязи хотя бы по локоть? Хорошо бы самому не захлебнуться в крови и грязи. В сладком этом дерьме, именуемом властью.

Впрочем, нет, лично я, собственными руками, никого тут не убивал, если, конечно, не считать многочисленных сражений всех четырех войн, которые я прошел в обоих временах. Унтер Кирпичников, в которого я тогда, в Гатчине, стоя над изуродованным телом графини, в ярости загнал все десять пуль из своего маузера, не в счет[7]. Хотя, не будь я тогда в состоянии аффекта, он вряд ли бы отделался так легко. Графиню Брасову я бы ему никак не простил. Уж я Кирпичникову показал бы небо в алмазах… Как и остальные его подельники не обошлись бы простым и банальным расстрелом.

Ладно, дело прошлое. Да и не пристало вспоминать прошлую жену в горячей постели жены нынешней.

Любимой жены. Очаровательной девушки, прелестной принцессы, старшей дочери итальянского короля. Романтической натуры. Коварной и беспощадной. Что ж, она тоже циничный продукт жестокой системы большой власти и больших денег. Рим и Ватикан. Лучшая школа. Чему же тут удивляться?

Её не раз предавали свои же. Её подставляли. В неё не раз бросали бомбы. Она чудом осталась жива при взрыве в Таранто, благо тогда Жилин в прыжке прикрыл её своим телом. А чего стоит бомба, брошенная прямо нам под ноги в Риме?! А крики безумца, что мы с Машей вестники Апокалипсиса? И это при том, что жена моя искренне и истово верующая в Бога? При такой активной, полной приключений, жизни повзрослеешь очень быстро.

Нужно ли говорить о том, что определенный опыт в интригах у неё имеется?

Отвечаю мягко:

– Режиссер Ханжонков, радость моя, отнюдь не мой. Во всяком случае он не больше мой, чем любой из наших с тобой подданных. Моя – ты. Мои – дети. Что касается наших семейных трат, то пусть уж лучше люди мечтают о яблонях на Марсе и живут абстрактным светлым будущим, чем лишний раз воюют между собой. Вообще же, полет на Марс, а, тем более, поселение там обойдутся желающим дороже всей минувшей Великой войны, вместе взятой. В ближайшие сто лет никто живой к Красной планете не полетит, но вот мечта об этом стоит дорогого. Так что пусть. Деньги – тлен. Зато вспомни, сколько молодых романтиков с горящими энтузиазмом глазами поступило в наши университеты и технические училища после экранизации «Аэлиты»! А как многие, в качестве тренировки перед полетом на Марс, записались в сибирские и полярные экспедиции! Так что Марс очень нам нужен, и на это денег совершенно не жаль. Наука и образование – вот наше будущее. Всё вернется сторицей.

Маша посмотрела на меня, кивнула и опустила голову мне на плечо.

Я обнял её, заботливо прикрывая простыней весьма соблазнительную и очень желанную для меня наготу. Желанную, впрочем, не только для меня, но и для всякой кровососущей твари, будь она неладна. Привычными мне средствами от комаров мы еще не обзавелись. Да и какие будущие средства помогли бы тут, под открытым небом, когда море вокруг и лишь небо над нами, да яркие звезды мерцают в вышине?

Впрочем, в нашем царском доме было не сильно-то лучше в этом плане. Окна-то открыты.

А системы кондиционирования нашего нового кадрового приобретения – американского инженера Уиллиса Кэрриера – пока в наших покоях не установлены. Я дал указание господину Кэрриеру обеспечить комфортной атмосферой в первую очередь залы моего Ситуационного центра. От ясности мыслей моих офицеров зависит куда больше, чем может подумать обыватель. Мы же с Машей подождем. Тем более что господин Кэрриер никуда от нас не денется. Он и ромейское подданство уже принял, и ключевых сотрудников перевез из США в Константинополь, и, главное, получил настолько ошеломительный портфель заказов, что я давно не видел такого ошалелого выражения глаз у бизнесмена. Как там говорил Карл Маркс? Буржуазия за триста процентов прибыли пойдет на любое преступление? Так господину изобретателю кондиционера и убивать никого не придется. Более того, я ему дал деньги, большие льготы, выделил площадку под завод и обеспечил всем необходимым для технического развития и бурного роста.

Ну и что, что кондиционер сейчас размером с большущий сарай? Перспективность данного направления я знал прекрасно и отлично понимал, какие барыши и технические выгоды мы получим. Мы и лично я. Ведь мне прямо или через подставных лиц принадлежит сорок процентов акций концерна «Ромейские кондиционеры Кэрриера». А заводов и торговых фирм концерна РКК появится вскоре великое множество. И не только в Ромее и в России, но и в Италии, да и в прочих Германиях. Уж светлейший князь Владимир Волконской вместе с графом Жилиным сумеют развернуться во всю мощь в Европе. Да и в Америке. Зря, что ли, эти уважаемые пройдохи управляют моими теневыми финансами, сидя в своей Италии? А денег мне надо просто потрясающе много.

Невообразимо.

Мне ещё индустриализацию Империи проводить. Она, конечно, уже идет полным ходом, но сделать-то надо намного, намного больше. Заводы, электростанции, пути сообщения, каналы, новые города…

А я не Советская власть. Мне аккумулировать средства на инфраструктурные проекты намного сложнее, да и бюджетообразующего экспорта нефти и газа, как в Российской Федерации, у меня тоже пока нет. Да и экспорт зерна у нас практически остановлен, ведь мы создаем запасы для обеспечения продовольствием населения в предстоящие голодные годы. Создаём запасы и полным ходом строим хранилища, элеваторы и прочую инфраструктуру, а это требует денег. Даже импортируем сейчас продовольствие для Ромеи из Румынии и Болгарии. Тоже не бесплатно. Вот и приходится как-то крутиться.

И таких инвестиций в будущее, как в концерн РКК, у меня множество. По всему миру в деле у меня крутятся миллиарды долларов. И не тех фантиков в виде резаной зеленой бумаги, которые назывались баксами в моем будущем, а настоящих, полновесных, обеспеченных золотом, долларов США, стоивших в шестнадцать раз дороже, чем в моём в 2015 году.

Мы инвестируем. Покупаем технологии и мозги. Строим заводы. Выкупаем через подставные прокладки доли в различных перспективных проектах и берем в концессию месторождения. Я даже велел потихоньку начать скупку урана.

Помимо военно-государственного управленческого Ситуационного центра у меня работала и Комиссия перспективных направлений – мозговой центр экономического и технического развития Империи во главе с Семеновым-Тян-Шанским Вениамином Петровичем. Создается и Союзплан Новоримского экономического сообщества. Будем оптимизировать стратегические заказы на наших союзных мощностях.

Так что всё, как говорится, отдано на откуп слепой стихии рынка.

Шутка. Нет у меня денег на все эти благоглупости. И времени у меня нет. Эффективность развития государства встала во главу угла. Впереди – война. А война это, как известно, война.

Кстати, надо будет потом другому князю Волконскому, который Петр, дать команду перетереть со Святым Престолом возможность установки наших систем кондиционирования в Ватикане. Думаю, что Бенедикт XV уважит. Он интриган ещё тот и, конечно, что-то захочет взамен. Пришлет опять камерленго Святого Престола кардинала Аугусто Силия про что-нибудь поторговаться. Разумеется, не по теологическим вопросам будет стрелка. Кардинал Силий по такой фигне не путешествует в чужие страны, для этого другие кардиналы имеются. Банк Ватикана есть Банк Ватикана. Что ж, это большой бизнес, тут без взаимных уступок и выгоды ничего не бывает. Однако установка кондиционера в самом соборе Святого Петра будет хорошей рекламой и подстегнет развитие нашего собственного бизнеса. Да и, вообще, сам вопрос установки таких систем приятного воздуха даст нашему ГРУ возможность попасть во множество интересных и вкусных мест по всему миру. Правительственные учреждения, банки, торговые центры и прочие небоскребы с предприятиями, в том числе и военными. А уж действовать через подставных лиц наши ребята научились прекрасно.

Как по заказу у моего уха прожужжал комар. Взмахом руки отгоняю проклятую тварь от любимой женщины. Вот же зараза…

Конечно, мы применяли существующие методики защиты, в виде аромомасел, а маленькая жаровня источала легкий дымок валерианы, отгоняя комаров, но стопроцентной гарантии народные средства тоже не давали. Не будем же мы смазываться в постели маслом и жевать чеснок, правда?

Я кутаю любимую, стараясь прикрыть её от насекомых. Пусть даже мне эта проклятая простыня и мешает любоваться её молодым гибким телом.

Да, жизнь на Острове имеет свои недостатки. Впрочем, в Подмосковье, в нашем имении Марфино, сейчас ничуть не лучше. Только прохладнее слегка. Да, там бы мы вот так не полежали под простынкой на улице. Сводки погоды говорят о похолодании в Москве. Что ж, я в Первопрестольной порой видел снег даже в июле.

Ловлю себя на схожести слов «простынка» и «простыть». Да, так бы и было.

Жизнь на Острове имеет свои преимущества. Определённо.

Вновь интересный женский вопрос:

– А ты мне ведь не скажешь, за кого я вышла замуж в твоей истории?

Улыбаюсь.

– Я не помню.

Усмешка.

– Врешь.

Кивок.

– Вру.

Вздох, в котором слышится умиротворение.

– Ну, и правильно. Ври дальше. У меня есть только ты.

Женщины. Логика ваша мне порой непонятна. Прижимаю императрицу к себе.

– Как и только ты есть у меня самого, радость моя.

Но Маша долго спокойно лежать сегодня не может, и червь любопытства заставляет её задавать самые разнообразнейшие вопросы.

– Любимый, а какая она, Москва твоего времени?

В голосе зазвучала мечта, и я не мог разочаровать жену.

– О, она прекрасна! Огромный город. Миллионы автомобилей, яркие огни экранов реклам, высотки и небоскребы, повсюду парки, бульвары, проспекты. Гуляющая публика. Всюду музыка.

Она вновь пытливо взглянула на меня.

– Миллионы авто? Сколько же людей жило в твоей Москве?

Смеюсь.

– У подавляющего большинства москвичей был личный автомобиль. А то и два. Впрочем, было много и приезжих. Что касается численности населения, то официально было около 12,5 миллионов, но неофициальные источники утверждали, что, судя по объему потребления продуктов в магазинах, единовременно в Москве находилось порядка 20–25 миллионов человек, а в целом Первопрестольная, ее пригороды и города-спутники насчитывали в общей сложности порядка сорока миллионов жителей. Плюс ежедневно приезжающие на работу из соседних губерний. А таких тоже миллионы. Каждый день. Только для того, чтобы перевозить такую прорву народу, городу требовалось порядка трех сотен станций подземного метрополитена, плюс наземные поезда. Метро строилось беспрерывно, с десяток станций открывалось каждый год, а метропоезда ходили с интервалом в одну минуту.

Маша пораженно спросила:

– Москва была намного больше Рима?

– Ну, трудно сказать, я не сравнивал. Раз в пять больше. А может, и в десять.

– Обалдеть!

Жена вновь улеглась мне на плечо.

Да, уж, нахваталась императрица словечек от меня.

– Нарисуешь мне свою Москву?

Киваю.

– Да, солнышко. Нарисую. И мы с тобой её построим. Ещё лучшую, чем она была в моей памяти. И всю нашу Империю. Намного лучше, чем была у меня. Мы же не допустим ужасов моей истории здесь, верно?

– Да, любимый. Не допустим. Для этого мы тут и правим…

Уже через минуту Маша мирно спала. Спи, любимая. Счастье моё.

Что мне сейчас все войны, интриги и проблемы? Все заговоры, грядущие олимпиады и великий голод? Что мне нынешняя Москва, перешагнувшая рубеж в два миллиона человек, и моя Империя, где уже пошел счет на третью сотню миллионов? Империя, в которой прирост населения достиг цифры в пять миллионов человек в год, и всех надо было чем-то кормить, одевать, обувать и спать укладывать? Учить, лечить и давать возможность развиваться? Что мне Новоримский Союз, раскинувшийся от Средиземноморья до Тихого океана, с общим населением в триста тридцать миллионов, желающих вцепиться в глотку всем, в том числе и друг другу? Что мне кайзер Германии, король Британии, император Франции и даже мой царственный тесть – император Римской империи? Что мне война в Румынии и Афганистане? Волнения в Туркестане или в тех же Египте с Ирландией? Конфликт с Норвегией? Что мне Монголия или земельная реформа в России? Что мне вечные проблемы с финансами и с запасами концерна «Закрома Родины»? Тем более что мне Тесла с Циолковским?

Все это завтра.

Я дома. Я обнимаю мою любимую женщину.

Между нами больше нет никаких тайн. Больше нет ста лет напряжения. Мы объяснились. И не убили друг друга при этом.

Это главное.

Было непросто. Но больше нет тайн между нами. Моя душа спокойна.

Я – пришелец. Я – попаданец. Император из будущего. Император из двух времен. И ты, счастье мое, теперь это знаешь. И ты приняла это. Возможно, я теперь даже перестану болтать, метаясь по подушке во сне, просыпаясь в ужасе и в холодном поту, так боясь разоблачения.

И, надеюсь, тебе не придется впредь ночью, резко просыпаясь, горячо прижимать меня к себе, согревая теплом своей любви, успокаивая мою отчаянную дрожь, гоня терзающие мою душу страхи и постоянные кровавые кошмары.

Хотя нет, от тепла твоей любви я не откажусь никогда.

Спи моё солнышко. Люблю тебя.

Ты лучшая жена на свете. Я счастлив с тобой.

Спасибо, что ты у меня есть и ты такая, какая есть.