Золотые Дети

Шин сел за стол. Его взгляд тупо смотрел в одну точку.

– Ешь, парень. – Трэвор сел между нами.

– Что ты с ним сделал? – я отложила вилку, пристально вглядываясь в побледневшее лицо Шина.

– Ничего. – Трэвор медленно уминал лазанью.

– Он похож на зомби. – Я перевела взгляд на него. – Ты напугал его? Что ты ему сказал?

– Да, ничего я ему не сделал. Просто постучал в дверь и сказал, чтобы выходил ужинать. Он вышел. Какие проблемы?

Вечно у него проблемы.

– Да, блин. – Огрызнулась я. – Шин? – я пощелкала у него перед лицом. – Алло? Ты здесь?

– Да, Кристалл. – Неуверенно ответил братец.

И голосок у него… какой-то чужой. И что еще страннее, он с одиннадцати лет не называет меня по имени. Я снова посмотрела на Трэвора. Само спокойствие и непринужденность.

В голове зажглась лампочка, и я отчетливо услышала ее напряженный треск. Интуиция подсказывала мне, что этот парень, что-то скрывает. При чем, хорошо скрывает. Может, он… ну, не знаю, не с этой планеты?

– Ешь, Кристалл. Остывает.

Ладно, чтобы не вызывать подозрения, я неспешно жевала, уже остывшую лазанью. Шин, с остекленелыми глазами, умял порцию всего за несколько минут. И, кстати, говоря, он ни разу, за это время, не моргнул. Что-то меня напрягает ужинать в обществе Трэвора. Дрожь пробирает до кости, а мысли прыгают из угла в угол, как вшивые блошки с одного пса, на другого.

– Спасибо. – Произнес Шин, чем еще больше поверг меня в шок. Он поднялся из-за стола и подхватив свою тарелку и прибор, подошел к раковине. Если Шин сейчас помоет ее, я отстрелю себе ноги. Послышался шум воды и тихое звяканье приборов, которыми работал Трэвор. Какого черта он сделал с моим братом? На языке чесался вопрос, но я заталкивала его пока в дальний угол. Нужно дождаться удобного момента, чтобы сразить метким словцом.

Шин кивнул Трэвору, мне и вышел из кухни, со словами – я иду спать. Спокойной ночи.

Мои веки прикрылись на пару секунды, привыкая к неожиданной волне головокружения.

– Ты в порядке? – он дотронулся до меня, а я поежилась. Кажется, его прикосновения пропитаны электричеством. Я ощущаю крохотный заряд, протискивающийся сквозь поры, плоть, ну, и дальше по цепочке.

– Да.

Собрав тарелки, Трэвор вымыл их, разложив на полотенце. Затем, открыл холодильник и достал бутылку. Вернулся к шкафчикам, за двумя бокалами.

– Это расслабит тебя и успокоит нервы. – Проговорил он, наполняя бокалы вином.

По цвету, оно напоминало кровь, недавно убитой скотинки. Свежее.

Да, неужели? Это лишит мою голову трезвости, а мысли станут глупыми и не столь важными. Он хочет напоить меня, чтобы лишить бдительности.

Тревога! Тревога!

Трэвор сделал глоток вина и кивком указал на мой бокал, но я не собираюсь к нему притрагиваться.

Я прищурилась, развернувшись к нему всем телом.

Жаль, под руками нет ничего острого.

– Что ты сделал с моим братом?

Он вздохнул.

– Я же говорю – ничего. Я просто попросил его поужинать с нами, что он и сделал.

– Ты за дурочку меня держишь? – привет-привет, мания! – Если ты хотел надуть меня, то прошляпился в четырех, нет, в пяти случаях. – Я стала загибать пальцы. – Во-первых, Шин уже как год не зовет меня по имени. Во-вторых, он не говорит спасибо после еды. Может, матери и то, с натяжкой. В-третьих, он не моет посуду за собой, не желает спокойной ночи и, черт возьми, не идет спать, когда можно зависнуть за приставкой. – У меня снова перехватило дыхание из-за нехватки воздуха.

– Может, именно сегодня он хотел показать себя хорошим мальчиком, потому что у тебя гость. – Равнодушно проговорил он.

Я не верю в его чушь!

– А его глаза?

– А, что с ними? – Трэвор сделал еще глоток и поставил бокал на стол, уставившись на меня.

– Они стеклянные. Он ни разу не моргнул. Вообще, его как будто не было здесь.

– Кристалл…

– … кто ты такой? – Чужак! – Ты вообще человек?

Я всматривалась в его глаза и в них… не могу поверить, что я думаю, как пишут в дешевых книгах… в них, отражался весь спектр эмоций. Но та, самая темная часть его сущности, которую он прятал глубоко в себе, поднималась, заполняла его глаза, окрашивая их в густой, черный цвет.

Трэвор встал с места и двинулся из кухни, но я опередила его. Я хотела понять, что он сделал с моим братом и что он такое? То, есть, внешне, он человек… но, я хотела знать наверняка.

– Что происходит?

Он нахмурился и сделал шаг вперед. Я выставила руки вперед, уткнувшись ладонями в его грудь. Сквозь его тонкую футболку, я чувствовала жар и то, как напряженно сократились его мышцы.

Готова голову отдать на отсечение, я увидела в его взгляде желание мне все рассказать. Он смотрел на меня, но так ничего и не ответил. Когда его рука потянулась к моим волосам, я отпрянула, а Трэвор вздохнул.

– Увидимся в школе.

Он оставил меня наедине с тысячью мыслей, и я не могла определиться, к какой приткнуться. Я прыгала из угла в угол и хваталась за каждую, чувствуя, что моя голова вот-вот взорвется от переизбытка серого вещества. Прежде чем войти в свою комнату, я проверила Шина.

Он спал и был похож на ангела.

Боже, я начинала паниковать, меря шагами комнату. Я грызла ногти, прокручивая в голове наш неудавшийся ужин, странное поведение Трэвора и бледное, почти инопланетное лицо младшего братца. Во мне кипело столько чувств, и одно, самое яркое и почти болезненное, заставляло мои кишки сворачиваться в узел. О, я знала, что это было за чувство. Ощущение, когда внутренности обрываются, развеиваясь на ветру, или извиваются, больно жаля стенки пищевода. Закручиваются, раскачиваются, как на карусели. Дьявол, я ненавидела, когда интуиция начинала паниковать за меня. Я понимала, может, все это ничего не значит. Может, Шин, действительно хотел показать себя с хорошей стороны, потому что у меня был гость… но, позвольте, я достаточно хорошо знаю своего братца, чтобы сказать наверняка – его, черт возьми, как подменили. Но интуиция, она не давала моему желудку спокойно переварить лазанью, и вместо послевкусия сыра и томатов, я чувствовала желчь. Потому что я знаю, если интуиция выходит на передний план – жди беды. Со мной такое было несколько раз. Первый, когда я передумала, есть бургер, мимолетом подумав, что от него меня будет рвать в три ручья. Я не стала, его есть, а вот папа, мой бедный папа, мучился три дня от тошнотиков и лежал пластом. Во второй раз, когда я вела в школу брата. Это было в Каролине. Мы стояли на переходе, дожидаясь, когда загорится зеленый свет. Народу было не так много, и когда зеленый человечек зажегся, Шин, как всегда, вырвал свою руку и побежал вперед. В то же мгновение, у меня все свело в желудке, я чувствовала страх, чувствовала, что сейчас должно произойти плохое. Шин запнулся на ровном месте и упал прямо на дороге. Только я к нему, а к нам навстречу, уже несется машина. Я успела его оттащить в сторону, а мой брат перенес небольшой шок и растяжение лодыжки.

Сейчас, это опять происходило. Я чувствовала зло, и оно было где-то неподалеку.

Нет-нет, я доберусь до правды. Если моей семье угрожает опасность, то я все сделаю, чтобы их защитить. Плевать на себя, я готова на все. Я готова пожертвовать своей жизнью, только чтобы они были в безопасности. Даже Шин, которого я иногда ненавижу, но все, же он мой маленький брат, и я люблю его.

Я доберусь до правды. Я найду способ, чтобы узнать, что скрывает Трэвор и на что он способен. А главное, опасен ли он для моей семьи. Если так, то пусть готовит свои похороны, я с удовольствием брошу ему на гроб горсть кладбищенской земли.

Еще с полтора часа, я ворочалась в кровати. После, услышала, как пришел папа. Бедный папа, он, наверное, голодный, а мы съели почти весь ужин. Мама то убеждена, что ели только я и Шин… хотя, папа может солгать, что слопал две порции лазаньи. И она поверит ему.

Спустя полчаса, встревоженная мыслями и жутким привкусом страха, я наконец, провалилась в сон…

… однако, у меня сложилось впечатление, что я вижу кого-то в своей комнате. Может, это мне снится?

Моя комната была в полумраке, а сквозь окна, проскальзывал лунный свет. В рассеянной серебристой полоске, я видела размытую фигуру. Интуитивно, мой мозг забился в тревоге, посылая телу импульсы – реагировать и утилизировать, но мое тело одеревенело, либо от оторопи, либо из чистого интереса, кто эта фигура?

Фигура двинулась к моей кровати и кажется, во сне я повернулась на спину, пытаясь разглядеть его лицо. Смазано, будто смотришь через копирку. Затем, фигура наклонилась ко мне, а его рука потянулась к моим волосам. Однако, я позволила ему прикоснутся к ним. Это же просто сон, а во сне, я могу делать что хочу. Не знаю, почему меня посетила эта мысль?

– Твои волосы, как огонь. – Голос искажался, словно транслировался с радиостанции с помехами.

– Кто ты? – спросила я, но фигура ничего не ответила, лишь перебирала пальцами мои локоны. После, фигура выпрямилась, рассеиваясь в лунном свете, а я окончательно уснула, видя перед собой, лишь квадрат Малевича.

Более, мне ничего не снилось, но я остро чувствовала запах, который задержался в комнате, после ухода фигуры. Запах, утреннего морозного воздуха.

ГЛАВА 8

Утром, собираясь в школу, я была решительно настроена, узнать, кто такой Трэвор Блэк. Мысли, которые посетили мою голову, были безумны, но что не сделаешь для безопасности семьи? Первая – я буду милой, и только потому, что хочу узнать всю его подноготную. Мало ли, может мой дневник, всего лишь иголка, в его куче сена? Вторая – если это не прокатит, я найду его дом и буду вести слежку. А вдруг, он скрывает что-то серьезное, даже может, криминальное? Итог, включаем все свое обаяние и действуем. Надев свои, я бы сказала, счастливые, джинсы, я решила отмахнуться от принципов, ничего такого, чтобы просвечивался бюстгальтер и никакой обнаженки, нацепила на себя кофту с широким воротом. Ткань легкая и ворот, который может, тронуть не только сердце девственника, но и его дипломную работу, мягко обнажал мои ключицы. Я перетянула ворот, открывая левое плечо, потому что на правом, ношу сумку; сами понимаете, лицезреть след от лямки, даже меня может огорчить. А тут такое дело, я должна быть соблазнительной конфеткой для Трэвора Блэка. Черт, не могу поверить, что я жертвую своими принцами, ради правды. Я ненавижу его, и он меня бесит, но опять же, что не сделаешь для своей семьи?

Сбежав по лестнице, в кухню, я наткнулась на маму. Внешне, она была измождена, но в глазах горел огонек. Ох, как врач, мама бы отругала себя, за излишнее количество кофеина.

Буркнув, что-то вроде; привет… задолбало… хорошо выглядишь… ненавижу эту работу, хочу спать, она чмокнула меня в щеку и волоча ноги по ступенькам, скрылась за углом. Я даже могу себе представить, как ее хрупкое тело падает на кровать. Лицо сморщивается, как у мопса, а храп сотрясает стены.

Папа готовил нам завтрак, а когда папа у плиты, это значит, подгоревшая яичница и пересушенный бекон.

Зато, я с облегчением вздохнула, когда увидела Шина с его любимой приставкой. Он вернулся к своему клише – отвалите от меня, я всех вас в гробу видел, и меня это не могло умалить. Я даже готова была позволить ему обозвать меня бесчувственной селедкой, но сдержалась. И без этого, найдет что сказать.

– Фу, она пересолена. – Буркнул Шин, попробовав папину стряпню.

– Заткнись, придурок. – Шикнула я на него, и улыбнулась папе. В фартуке, он походил на мороженщика. Да, папа не шеф-повар, но, по крайней мере, он старается накормить нас приготовленным завтраком, а не как другие, отмахнутся деньгами, чтобы перекусить где-нибудь в кафе. – Очень вкусно, папа. Ты сегодня будешь опять допоздна работать?

– Ох, – он сел за стол. – Надеюсь, что нет. Но, кто знает моего босса. Кстати, – папа наклонился ко мне. – Трэвор приходил на ужин?

У меня вспыхнули щеки.

– Кто-кто? – встрял Шин, не поднимая глаз от приставки. – У пастушки, появился трубочист?

Я шлепнула его по плечу.

– Вроде того.

Он широко улыбнулся.

– Вино было вкусным?

Ах, ты, черт. Не имею понятия, какое оно там было, но я избавилась от него, слив все в раковину. А папа, видимо, нашел бутылку в мусорном ведре.

– Я не пила.

Папа кивнул.

– Лучше избавится от нее, пока мама не увидела. – Он игриво сузил глаза, а потом серьезно добавил. – Вы предохраняетесь?

У меня чуть сердце не отказало. Конечно, я с ним могу посекретничать, но говорить о таком… нееееет. И вообще, я не собираюсь спать с Трэвором, даже если он будет единственным оставшимся на Земле, парнем. Избитая фразочка, которая обычно приводит к тому, от чего открещиваешься двумя руками и ногами.

– Нет, папа. – Я покосилась на Шина, что навострил уши. Мелкий гаденыш.

Папа открыл рот от шока.

– В смысле, мы вообще, нет. – Мои щеки горели от стыда.

– Хорошо.

Заняв свое место в классе, я не представляла, как буду осуществлять соблазнительную хрень. В этом я, ноль сотых процента. Я нервничала, стуча по тетради ручкой. Еще я нервничала, потому что парни из класса, пялились на меня, а кто-то посмел присвистнуть. Чертов воротник. Я уже жалела о том, что надела эту кофту.

Лина, Мэгги и Стейси появились немного погодя и обступили меня, расспрашивая, как продвигаются наши отношения с Трэвором Блэком.

Отношения? Девочки, умерьте свой пыл! Никаких отношений с Трэвором Блэком. Я делаю это лишь для того, чтобы узнать его секрет, если он у него имеется. И тут, Мэгги, блеснула своим мега-мозгом, спросив – тогда, зачем ты надела такую кофточку. Твои плечи, равно, что дырявая попона для лошади, кое-где, кое-что видно. Я ответила, что мне так захотелось и дело вовсе не в Трэворе. Я же не могу вечно таскать на себе серую толстовку.

За пару минут до звонка, показались друзья Трэвора. Троица в черном, расселась по своим местам и покосилась на меня. Что касается Зэйна, так у меня создается впечатление, что его глаза, как у краба, могут смотреть в разных направлениях. Блондин, с хмурым лицом, напрягал желваки, а второй – по-волчьи улыбался. Жуть. Не таких взглядов я просила. Я вообще не просила, чтобы на меня смотрели. Я не картина, чтобы на меня пялиться, высматривая каждую линию кисти.

Ну, и соответственно, после звонка, вошел Трэвор Блэк. Я вдохнула, моя ручка замерла, но взгляд остался в тетради. Я услышала, как под ним скрипнул стул и тихий хлопок, когда тетрадь легла на парту.

Мое сердце бешено заколотилось, а щеки залил румянец. Я чувствовала себя не комфортно, под взглядами троицы, но помимо этого, я ощущала укол разочарования.

Трэвор Блэк не сверил, как обычно мою спину, будто позади меня было пустое место.

Как странно.

За весь урок, он не дернул меня за волосы, не спросил какую-нибудь глупость. Он, даже не поздоровался со мной. Не понимаю, неужели, я его больше не интересую? Неужели, ему интересней древняя старуха с вставной челюстью и пучком на затылке?

И чего я так нервничаю? Я же хотела, чтобы Трэвор перестал меня доставать. Он перестал. Радуйся! А мне не весело. Только я собралась взять ситуацию в свои руки, как он пошел на попятную. Как, блин, вовремя.

Что если, он передумал со мной играть в доброго рыцаря и решил, что место мне в коробке из-под телевизора, а не в школе? Что если, прочел что-то из дневника и теперь, готовится отомстить за мою вчерашнюю истерику? Или… я покосилась на троицу. Их взгляд по-прежнему на мне. В животе все сводит. А что если, он рассказал им о дневнике или что в нем написано? Боже, да, им-то это зачем? Я их не знаю и тем более, ничего не успела написать.

Мне хотелось завыть от отчаяния.

Правда, мне так не хватает своего дневника, что я готова вырвать из тетради по истории, листок и начать строчить свои мысли. Они не дают мне покоя. Я как оголенный провод, вот-вот вспыхну, если сейчас же не избавлюсь от бреда в своей голове. Теперь, вы понимаете, зачем нужен дневник? Когда головы не достаточно, и надо куда-то сплавить гнетущую информацию, ее нужно записывать. Мои руки чесались, но я пихала желание в грудь, чтобы не свихнутся. Учителя я слушала вполуха, рисуя каракули на полях. Снова покосившись в сторону парней, я выдохнула. Боже, ну, чего так пялиться? Они чуть ли не грязь из пупка у меня не выковыривают!

Жуть. Я снова вздохнула.

Когда прозвенел звонок, мое тело застыло и не решилось повернуться к Трэвору. Он, молча, собрал свои пожитки и поднялся с места, не взглянув в мою сторону.

Отлично. И как мне его теперь соблазнять? Я не хочу бегать за ним, как девка, пускающая слюни по красавчику. Но… видимо, придется.

Примечания