– Никак нет! – ответил Горелов, а на его лице отчетливо отразилось недоумение, видать и вправду даже версий других у него не было.
– Для начала, – сказал Молчалин, вставая, – Позвольте поблагодарить вас от имени командования экспедиции и от себя лично, за прекрасно проделанную работу и спасение жизней шести человек и это не считая вашей собственной. Представление о вашем награждении уже передано полковнику Булгакову.
– Че? – уронив челюсть и округлив глаза, до полного сходства с совенком, выдал десантник, – Ой, виноват! Благодарю. Ой. Служу Российскому Союзу! Ой… – вконец смешался он – В смысле, этому… Земному Союзу!
Акопенко тихонько, вновь сполз под стол, еле сдерживая смех и только повторял:
– Урою, идиота! Вот же зараза!
Остальные, надо заметить, были не лучше. Молчалин, сдержавшись немыслимым усилием воли и прикрыв глаза, сказал:
– Все свободны! Рядовой Горелов зайдете ко мне после обеда! Свободны, сказал!
Дождавшись момента, когда похрюкивающие подчиненные, наконец, освободят помещение, Иван упал в свое кресло и от души, неприлично, размазывая слезы, заржал.
***
Спустя сорок минут Молчалин пригласил в свой кабинет Ливанова, на всякий случай, предварительно, справившись у доктора, с этим-то все в порядке, а то может ему тоже сидеть нельзя или еще что. После того, как Кочетов уверил, что с десантником все в порядке, Иван подумал и принял решение все же провести предварительный разговор тет-а-тет. А подумав еще немного, добавил к этой встрече видеозапись разговора, так, на всякий случай. В одиннадцать тридцать по корабельному времени в дверь раздался уверенный стук.
– Войдите! – крикнул Молчалин, потом в полголоса чертыхнулся и, нажав кнопку переговорного устройства, повторил: – Войдите!
– Младший сержант Ливанов, по вашему приказанию, прибыл! – войдя, произнес боец.
Если Горелов напоминал большого, но слегка не поворотливого медведя, то вот Анатолий Ливанов скорее напоминал кого-то из кошачьих. Больше всего он походил на барса, та же плавность, уверенность и сила в каждом движении, да и в физиономии у него проглядывало что-то от этого семейства.
– Здравствуйте, Анатолий Борисович, присаживайтесь, – кивнул на приветствие Иван и рукой указал на одно из кресел, стоявших у стола.
– Здравствуйте Капитан, с удовольствием, – ответил десантник и в одно движение перетек к столу и занял предложенное место.
– Анатолий Борисович, я пригласил вас для беседы о событиях, произошедших на борту инопланетного корабля, – начал Молчалин, – Для начала, я хотел бы узнать, вы помните, что там произошло.
– Да, помню, – нахмурился Ливанов, – Нужно сказать, далеко не лучшее воспоминание в моей жизни, а в ней, знаете ли, много что происходило, от чего волосы седеют раньше времени, – младший сержант махнул рукой и продолжил: – Что именно вас интересует, Капитан?
– Да собственно все, что вы запомнили, и желательно не сухие факты. Так же мне интересно было бы услышать ваши мысли по поводу произошедшего, – ответил Иван, – И давайте подробно, вполне возможно, что главное кроется как раз в мелочах и нюансах.
– В подробностях, говорите, – Ливанов, потер лицо руками, – Хорошо. С какого момента?
– А вот прямо с момента стыковки, – сказал Молчалин и выжидательно уставился на десантника.
Лицо Анатолия расслабилось, он прикрыл глаза и начал рассказ:
– Стыковка прошла штатно. Командир доложил вам о нашем прибытии, а Максвелл в это же время закончил прожигать проход, он же первым и нырнул в пространство чужого корабля. Вторым шел Командир, за ним Исигава, Семенов и Шмидт. Они должны были занять периметр, после них была наша с Серегой очередь. В нашей двойке первым всегда иду я, а Горелов прикрывает, так же было и в этот раз.
Первое, что я почувствовал, оказавшись на чужом корабле, это его чуждость. Уж извините за тавтологию, Капитан. Я участвовал в захвате нескольких тарелок Системы, был на Луне, участвовал в том, неудачном для нас, штурме подземной базы в Центральной Африке, но там нигде не возникало подобного ощущения. Все же Система была, так или иначе, но плоть от плоти Человечества и строила свои объекты по людским меркам и лекалам. А здесь… Не знаю, ничего такого, что указывало бы на чужое происхождение, но ощущение было сильным.
Я, вообще, очень не люблю драться в невесомости. У нас, конечно, великолепные скафандры и системы управления передвижением, но, сами понимаете, подсознанию на эти технические новинки, глубоко, хм, все равно. Оно привыкло к твердой опоре под ногами. Поэтому я всегда стараюсь выбирать маршрут так, чтобы иметь возможность, если что, оттолкнуться от корпуса или какой-нибудь детали ногами. В этот раз я поступил точно так же.
Когда влетел в этот злополучный коридор, у меня, знаете ли, как будто, холка стала дыбом. Вроде все пространство просматривается, не спрячешься, а ощущение, что держат тебя на прицеле. Я дал Сереге команду, максимальное внимание, возможна атака противника и очень медленно полетел вперед, думаю на записи вы все это видели. А потом, потом повеяло такой жутью, что волосы под шлемом зашевелились. Я эту тень даже не увидел, почувствовал, ну и оттолкнулся ногой от переборки, уходя с вектора атаки. Горелов не сплоховал, тут же открыл огонь.
А вот дальше началась чертовщина. Оттолкнулся я не очень удачно и меня слегка закрутило, так что эту кляксу я успел рассмотреть во всех подробностях. Изначально она была похожа на стилизованного осьминога, этакий овал, у которого с одной стороны торчит пучок коротких щупалец. А потом, эта клякса начала меняться, с безумной скоростью, будто перебирая варианты или что более вероятно считывая образы из наших голов. Искала, зараза, образ, который вызывал бы у каждого из нас максимальный страх.
Думаю, каждый видел что-то свое, хотя она могла подобрать и какой-нибудь универсальный образ, но все же думаю, что каждый видел свой личный кошмар. Сомневаюсь, что в моем отделении все настолько боятся змей. Я видел змею. Двигалась эта тварь настолько быстро, что Серега долго не мог попасть. Но наконец, он поймал нужное упреждение и пули стали попадать в цель. Не могу сказать, что о чем-то думал в тот момент. И тело, и разум были практически парализованы ужасом.
Когда Горелов стал попадать по этой твари, меня как раз провернуло так, что я боковым зрением стал видеть другой конец коридора. Уверенности у меня нет, но… Ладно, считайте меня сумасшедшим, но в открывшейся на мгновение двери я видел маленькую обезьянку, вроде мартышки, и вот от нее и отделилась вторая тварь. Дверь захлопнулась, а клякса устремилась прямиком ко мне. Сделать я ничего не мог, только наблюдать и то с трудом, психическая атака была та еще. А дальше тварь приблизилась, выпустила из своей головы отросток, который как мне показалось, пробил мою голову, ну, вот, собственно и все. Я отключился. Разве что…
– Продолжайте, – подбодрил десантника Иван, – Любая мелочь будет полезна!
– Когда я очнулся, доктор сказал мне, что я был в коме, фактически умирал и это именно вы вернули меня к жизни, – начал Ливанов.
– Вот болтушка, наш дорогой, Арсений Петрович! – поморщился Молчалин, – Все так, но давайте не будем на это отвлекаться.
– Как скажете, Капитан, – пожал плечами десантник. – В общем, вполне возможно, что это был бред умирающего или что-то подобное, но мне показалось, что я на какое-то время слился с этим гадом и вроде как подслушал его слова и эмоции. Вначале основной эмоцией был, как бы это сказать, не страх, а такое недоверие, что ли, а потом это состояние сменилось яростной радостью. Да, наверно именно так. Яростная радость и еще удовлетворение. Вот в этот момент я и услышал голос, голос пустоты, жуткий… – Анатолий передернул плечами, – Он произнес фразу: «Защиты нет! Они сами открыли нам дорогу!». Вот собственно и все.
– Защиты нет. Они сами открыли нам дорогу, – повторил задумчиво Иван, – У вас, Анатолий Борисович, есть какие-нибудь идеи, относительно этой фразы?
– К сожалению, есть, – ответил Ливанов, – Мы уничтожили Систему, но вполне возможно, этим открыли путь им. Эта тварь не нашла во мне имплантов управления сознанием и была этим фактом очень обрадована, я думаю, что именно о них была фраза – «Защиты нет».
– Интересная версия, – сказал Молчалин и задумался, впрочем, всего на пару секунд, – Спасибо, Анатолий Борисович, вы мне очень помогли!
– Всегда, пожалуйста, Капитан! – ответил десантник и в одно движение перетек из расслабленно сидящего в положения по стойке смирно, – Разрешите идти?
– Да, идите, – хмыкнул Иван, слегка пораженный мгновенной метаморфозой произошедшей с Ливановым.
Тот четко развернулся, и плавно перетек к двери, и уже выходя, слегка обернулся и сказал:
– И вам спасибо, Капитан, жить это чертовски приятно!
***
После ухода десантника, Молчалин больше получаса просидел, обдумывая услышанное и сопоставляя это с ранее собранными сведениями. И надо сказать складывавшийся пазл ему совершенно не нравился. Особенно в части «Они сами открыли нам дорогу». Очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться, лучше всего с Алитой или Глебом, но они там, на Земле и в ее ближайших окрестностях, а он тут, на полпути к Марсу. Опять эта отметка, полпути. В прошлый раз все неприятности тоже начались на этой отметке.
Иван, проверил запись разговора с Ливановым, а то мало ли. С записью все было в порядке. Сделал копию и зашифровал ее альфа-кодом, после чего оригинал убрал в сейф, а копию добавил к собранным материалам. В принципе, можно было вызывать Прометей и отправляться на доклад к Булгакову, но для полноты картины, все же, следовало опросить последнего десантника. Молчалин глянул на часы, до назначенного Горелову времени оставалось больше двух часов. Но в конце-то-концов, Капитан он или погулять вышел? Иван щелкнул коммуникатором и связался с Акопенко:
– Коль, ты там уже закончил с подчиненного стружку снимать?
– С которого? – откликнулся Николай.
– А у тебя, что кроме Горелого еще кто-то проштрафился? Почему не знаю? – с наигранным гневом спросил Иван.
– Не, не! Других обалдуев нет! Точнее есть, но не настолько, – ответил Акопенко, – Капитан, ты не мудри, ты пальцем покажи. Короче, что нужно?
– Пришли ко мне своего главного обалдуя, хочу все же с ним побеседовать, один на один, а то в конец парня засмущали, того и гляди заикаться начнет, если чего не хуже, – сказал Молчалин.
– Сейчас пришлю, – последовал ответ Николая, – Слушай, Кэп, а если не секрет, если чего не хуже, это что?
– Коль, ты извини, не могу сказать, – хмыкнул Иван, – Это настолько страшно, что боюсь ты тоже того. А я не хочу лишать подразделение, такого бравого командира, как ты.
– Ясно, – протянул Акопенко, – То есть, ты не придумал, что хуже. Эх, а я уж рассчитывал поржать.
