Книга Генерал-майор - читать онлайн бесплатно, автор Андрей Анатольевич Посняков. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Генерал-майор
Генерал-майор
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Генерал-майор

– Тысяч восемьдесят… Ну, шестьдесят, уж никак не меньше, – девчонка говорила вполне уверенно, по всему чувствовалось, что в вопросе разбиралась. Даже труп перестала бояться, вот так. – У нас в магазине такие были, разобрали в момент.

– Инте-ерсное кино получается, – поджав губы, задумчиво протянул майор. – Почему же наш убивец такие дорогие сережки не подобрал? Это что же, заказуха выходит?

– Может, и не выходит, – только что вышедший из квартиры старший опер Бекетов хмыкнул в кулак и, пойдя к Денису, понизил голос: – Там, в квартире, бабулька интересная есть. Кое-что слышала.

– Слышала? Так пойдем.

Бабулю звали Феодосия Карповна, и для своих семидесяти шести лет выглядела она на редкость бодро и живенько. Да и квартирка, несмотря на входную дверь, вовсе не носила печать убогого советского быта с вечными полированными «стенками» – предметом нешуточной гордости, – трельяжами и прочей древней требухой. Мебель была достаточно современной, как и плоский телевизор в углу, имелся даже ноутбук, но тут бабуся призналась, что интернетом она овладела еще не совсем.

Войдя, Дэн невольно заинтересовался развешенными по стенам фотографиями, судя по всему, сделанными не так уж и давно.

– Это мы с подругами в Париже, на площади Трокадеро, – охотно пояснила Феодосия Карповна. – Это вот – сами видите – у Нотр-Дам, а вот это – в Италии.

– Хорошо вам, пенсионерам, – завистливо промолвил Бекетов.

– А я не только на пенсии, – старушка заулыбалась. – Я еще и в страховой компании подрабатываю. Хотите, и вас застрахую? От несчастного случая.

– Да застрахованы мы уже…

– Жаль. А то бы… Да садитесь, не стойте. Вон, на диван. Сейчас кофе сделаю.

Феодосия Карповна метнулась было на кухню, но Денис быстро придержал ее:

– Вы лучше расскажите, что именно слышали?

– Так я ж уже!

– Еще разок, пожалуйста. Очень интересно послушать.

– Ну, раз интересно… Слушайте.

Нынешней ночью, точнее, уже под утро (по времени как раз примерно в момент убийства), Феодосию Карповну привлек какой-то шорох в подъезде.

– Я-то не спала уже, вообще обычно рано встаю. Вот и думала, что собаки, они к нам часто забегают, дверь-то медленно закрывается. Думала, собаки, дверь открыла, выглянула, чтобы прогнать. А дверь-то у меня скрипит… Выглянула и вижу – кто-то метнулся вниз, к выходу.

– А на лестничной площадке, ну, наверху… Ничего не видели?

– Не, я туда и не посмотрела. Да и темновато было. Глаза-то у меня уж не те.

По всему выходило, именно пенсионерка и спугнула неведомого пока убийцу. Но если это обычный гоп-стопник, так выждал бы, потом вернулся. Однако убивать-то налетчику незачем… Так, может, убийство-то случайно вышло? Просто силу удара не рассчитал? Может, и так… А, может…

* * *

– Просыпайся, просыпайся, Денис! Открывай глаза, друже! Вот, молодец, брат. Ну что? Что видел?

Глубоко посаженные глаза Американца прямо лучились участием, откровенно перемежаемым недюжинной толикой любопытства.

– Видел. – Кивнув, Давыдов сглотнул слюну. – Прошлое видел… Багратиона князя…

– Петра Иваныча!

– Его. И еще Кульнева. Ах, ведь какие были люди! Богатыри. И каждый ради простого солдата рубаху последнюю мог снять. Поверь мне, Федя, так и было! Как вставать на постой, Кульнев самую худую избенку всегда занимал… А какие стихи писал! Вот сейчас я подумал, их издать бы!

– Так издадим, делов-то! – налив в бокал вина, заверил граф. – Ты выпей-ка, Денис… Ну, синьор Джакомо! – Поставив перед Давыдовым бокал, до краев наполненный красным бордо, Американец повернулся к магу. – Ну, удивил. Всех удивил. Даже Давыдова, а уж его-то удивить трудно. Верно, Денис? Да ты пей, пей… Какой-то ты бледный… Джакомо, ничего?

– Ничего, – кивнул провидец. – Некоторая бледность имеется, бывает. Пройдет. Хорошо б не вина, а водки выпить.

– Ага, водки? Это мы сейчас… Эй, кто там есть? Тащите-ка живо наливки… И водку, водку давайте. Какая у нас там есть? Только виленская… Сладковата, зараза… За другой послать… Хотя… Денис, виленскую водку будешь?

– Буду.

– Вот и молодец. Тогда у меня и ночевать останешься. Ведь останешься?

– Останусь. Только надо сестрицу предупредить…

– Предупредим. Я пошлю Алеута…

– И вот еще, Феденька, – встрепенувшись, вспомнил вдруг Денис. – Ты секундантом моим будешь?

– А то ж! С кем дерешься-то? И где, когда?

– С Эрдоновым. Завтра в полдень. У тебя в саду.

* * *

Сомнительный… Впрочем, нет, все-таки настоящий князь Николай Эрдонов явился минут за двадцать до объявленной схватки. С ним были два секунданта – молодые повесы из московских дворян, один из которых, повыше и поосанистее, нес приличных размеров коробку, обитую темно-зеленым бархатом. В сем ящике многоопытный дуэлянт Давыдов без труда опознал вместилище для дуэльных пистолетов. Подобные же, естественно, имелись и у заядлого бретера Американца. Настоящий «Ле Паж», или «Лепаж», как писали в России имя сего знаменитого оружейника. Стоило сие оружие очень дорого, для тренировок и войны не использовалось, только для дуэлей. В коробке кроме самих пистолетов, изящных и отделанных серебром, имелись и все необходимые причиндалы, включая шомпол, молоток и даже пулелейку. Каждый из стволов имел свой номер – «1» и «2».

– У меня тоже «Лепаж». – Оценив оружие соперника, Эрдонов холодно улыбнулся. – Если хотите, поменяемся.

– Можно и поменяться, – с безукоризненной вежливостью отозвался Денис. – Если вам так будет угодно, князь.

Меняться не стали, чего уж. Каждый своему оружию доверял, да и дуэльный кодекс в России еще окончательно не сложился, хотя общие правила знали и использовали все.

Со стороны Давыдова секундантами выступали хозяин дома граф Федор Толстой и срочно вызванный князь Петр Вяземский. Тот, примчавшись быстрее ветра, тут же бросился примирять обиженных, однако, поняв всю тщетность своей попытки, отстал, лишь предложив выбрать «какой-нибудь менее варварский способ дуэли». Ну да, ну да, именно так и называли в Европах российские виды пистолетной дуэли – всякие там «платочки» или «американку», когда стрелялись в упор, когда практически не было шансов обоим соперникам остаться в живых. Кто-то один да обязательно… Хотя как сказать…

Князь Вяземский с ходу предложил либо неподвижную дуэль с двадцати шагов, либо подвижную с барьерами. Эрдонов, как видно, испытывал нешуточное уважение к Петру и тотчас же согласился. Денис же пожал плечами – с барьерами так с барьерами.

Оставив противников наедине, в беседке, секунданты тотчас помчались размечать барьерами подходящую аллейку. Искоса поглядывая на приятелей, Давыдов уселся на лавку и безмятежно налил бокал шампанского из стоявшей на столике бутылки, специально по его просьбе принесенной Алеутом.

Усмехнулся, предложил нервно прохаживающемуся неподалеку Эрдонову:

– Не хотите?

К удивлению Дэна, тот не отказался, протянул руку… Уж пришлось налить. Выпили. Пусть не на брудершафт, но довольно мирно. Вернув бокал, князь почесал расплывшийся на скуле синяк – след вчерашнего удара – и неожиданно спросил:

– Как это вы так умудрились повалить меня вчера, словно матрешку? Что за искусство такое?

– Обычный бокс, – отмахнулся Давыдов.

– Бокс? Английская забава? Ну-ну…

Больше князь ничего не спрашивал, лишь, желчно ухмыляясь, повернулся спиной…

Стоял чудесный летний денек, солнечный, но не жаркий. Легкий ветерок колыхал ветви акаций, яблонь и слив, неподалеку, в кустах черной смородины и малины, беспечно щебетали птицы.

Между тем секунданты наконец разметили ристалище и подошли к беседке.

– Ну что, господа? К барьерам! – опытный бретер Федор Американец подал команду.

Все сразу же стали невообразимо серьезными, замолчали, и сразу же наступила какая-то зловещая тишина, даже птицы не пели. Хотя нет, все-таки пели, заразы. Им-то что?

В качестве барьеров секунданты использовали садовые грабли, меж которым было, верно, шагов двадцать пять, уж никак не меньше – тут, видно, подсуетился миролюбивый князь Вяземский. И никто ему не перечил. Даже Американец… Похоже, секунданты считали предстоящую дуэль пустой. Ну в самом деле, по сути из-за какой-то непотребной девки! Правда, вслух этого не произносил даже Американец – надо отдать ему должное. Ну, из-за девки… И не только из-за нее… Удар-то! Ах, славный же вышел удар! Как Эрдонов-то покатился! До сих пор вспоминает, ага… Так ему, паразиту, и надо!

– Господа, сходитесь! – отойдя в сторону, громко скомандовал Федор.

Соперники стояли по разные стороны барьеров, шагах в десяти. Каждый сжимал в руке заряженный пистолет – изящный «Лепаж». Впрочем, какой, на хрен, изящный? Эта посеребренная дура весила килограмма полтора минимум! Да по сравнению с этим чертовым «Лепажем» ТТ – просто детская игрушка.

Подумав так, Денис еще больше разулыбался, так вот с улыбкой до ушей и шагал. Соперник побагровел, видно, вообразил себе, что Давыдов над ним потешается! Разозлился, ага… Ну, давай-давай, эмоции при холодном оружии хороши, а при пистолетах всю злость и ненависть лучше засунуть в задницу до лучших времен. Холодный расчет! Терпение, ум и рассудок.

Двадцать пять шагов. Если б было десять, стрелялись бы наверняка. Однако князь Вяземский организовал все по-европейски… Ну да, мы, россияне, не какие-то там варвары, простого смертоубийства не допустим никак!

Двадцать пять шагов… Вообще-то для хорошего стрелка, каким считался Денис, ничто. Однако, если представить вместо врага мишень, то уложить пулю в десятку было бы весьма затруднительно даже для отличного стрелка. Кремневый пистолет – не «стечкин» и не «макаров». Ладно у стрелка всегда рука дрожит – живой человек все-таки, – так еще и ствол, собака, тяжелый, как чугунный утюг, и, самое главное, ударно-кремневый замок. Удар кремня по затравочной полке… Именно что удар. От него-то ствол и дергается, потому и прицельность ни к черту. Даже с двадцати пяти шагов.

И тем не менее каждый из дуэлянтов надеялся на успех. Впрочем, Давыдов сейчас об этом не думал. Просто тупо шел, шагал себе, делал свое дело. В конце-то концов не он заварил всю эту кашу. А угостил этого хлыща Эрдонова плюхой правильно, за дело. Ишь обиделся! Ну-ну…

Дэн шагал, не особенно торопясь, да и соперник не торопился, так что к барьерам оба подошли практически одновременно. И так же – одновременно – грянули выстрелы. Оба стреляли правильно, каждый держал пистолет, как продолжение руки…

Выстрелы! Грохот, пламя и дым! Что-то ударило в голову, у виска… В глазах потемнело…

«Неужели попал все-таки? – падая, подумал Денис. – Неужели – все?»

* * *

– Так, говоришь, по пивку? – старший опер Олег Бекетов оглянулся на дверь. – И что, можно у вас?

– А у вас в отделении, можно подумать, нельзя! – улыбнулся Денис. – Тем более рабочий день уже кончился… Да и пьянство мы тут не устраиваем. Так, по паре-тройке бутылочек. У меня, знаешь, жена не очень любит… Да и поговорим заодно. На, открывай! Пиво хорошее, дорогое, пробки не откручиваются.

– Да я понял уже.

Живенько откупорив бутылки поставленным на затворную задержку «макаровым» – способ, испокон века известный каждому сопливому постовому, – Бекетов хитровато ухмыльнулся:

– Вот-вот! Не просто пивка попить позвал… так, по-дружески… а именно что поговорить. Хитрый ты, Дэн!

– Не хитрый, а справедливый, господин капитан.

И дело решим, и пивка хорошего попьем. Что плохого-то?

Олег хлебнул пивка и, поставив бутылку на стол, склонил голову набок:

– Ну? О чем разговор будет?

– О Сваровски! О серьгах тех…

– Ну, и что там непонятного-то? Что там эксперты? Бижутерия? Или все ж дорогая вещица?

– Дорогая, – покивал Денис. – Как та понятая девчонка и говорила.

– А мы, кстати, камеры во дворе проверили, – вспомнив, похвалился опер. – Есть там парочка подозрительных типов, сейчас разрабатываем.

– Это хорошо. – Со смаком потянувшись в кресле, Давыдов вытянул ноги и поморщился. Новые, под мундир, туфли с утра еще сильно натерли пятки. А все жена, сказала «разнашивай»!

– Хорошо… – повторил Денис. – Но я сейчас не об этом. Не о вчерашней мокрухе… о другой.

– О другой? – Бекетов подозрительно прищурился.

– Да говорю же, о серьгах! – повысил голос следователь. – Понимаешь, я с месяц назад жене такие же… Нет, не такие же, а фианит, Сваровски купил… И вот выбирал когда, похожие вспоминал, в каком-то деле их видел. И дело-то серьезное, похоже, даже глухарь… Тоже там девчонка какая-то была убитая. Не я дело вел, кто-то из наших… Кажется, Игорь Тихомиров… Так он в отпуске, на звонки не отвечает. Начальство спрашивал, никаких серег не помнят. Ты случайно с Тихомировым тогда не работал? Оперативное сопровождение и все такое…

– Хм… Дай вспомнить… – Капитан задумчиво почесал макушку. – Серьги, серьги… Синие, точно?

– Ну да, синие… Только не знаю, фианит или сапфир настоящий.

– Девчонка, говоришь? Па-да-жди! – Судя по встрепенувшемуся оперу, он явно что-то вспомнил… Или пытался вспомнить – хоть так.

– Девчонка – серьги. Серьги… синие серьги – девчонка… – Бекетов обхватил себя за виски и вдруг хитро сверкнул глазами. – С пивом – не, не вспомнить. Как-то мысли плывут. Вот если бы для остроты мышления водочки!

– Водочки, говоришь? – Пожав плечами, Давыдов потянулся к сейфу. – Водочки нету… Вискарь будешь? Хороший, «Ред Лейбл».

– Вискарь? Ну, давай.

– Я и себе накапаю. Все равно машина сегодня у жены.

Плеснув на дно стаканов виски, Давыдов ухмыльнулся и пристально посмотрел на приятеля:

– Для остроты ума, говоришь? Ну, вздрогнули.

Выпив, закусили таблеточками «Тик-так», также завалявшимися в сейфе. Свежее дыхание облегчает понимание, как-то так…

– Так вот, о девчонке, – взбодрившись, потер руки Олег. – Было такое дело, да. Месяца три, что ли, назад, у железной дороги труп обнаружили. Девчонка. С переломанной, кстати, шеей. Покопались, но ни одного подозреваемого не установили, так и списали на несчастный случай. Да там, скорее всего, так и есть: в крови алкоголь обнаружили, да и девчонка из неблагополучной семьи. Как говорится, группа риска.

– Да бог с ней, с девчонкой… Серьги-то на ней были?

– Так были ж! – Бекетов протянул руку к пивной бутылке. – Да, помню, синенькие. Но драгоценные или этот твой… как его…

– Фианит.

– Да… Не скажу, не знаю.

– А экспертом кто был? – чокнувшись, осведомился Дэн.

– Так, скорее всего, Михалыч… – Опрокинув стакан, капитан невольно поморщился и бросил в рот сразу две горошинки «Тик-така».

– Э! Э! – охолонил его Давыдов. – Закуску-то не транжирь! Больше ничего нету. Ишь ты, сразу две заглотил. Не опер, а крокодил какой-то!

– Сами вы, господин майор, крокодил! Еще пивка открыть?

– Да, пожалуй. Так что там с экспертом?

– Ну-у, наверное, все-таки Михалыч. Хочешь, так я ему позвоню? У него ж память – сам знаешь.

– Позвони, сделай милость. А пиво я сам открою… Пистолет дай!

Пока Денис занимался пивом, Бекетов все же дозвонился до эксперта. Судя по разговору, тот долго не понимал, что от него хотят, но потом вспомнил…

– Да, да, Рехматова Екатерина, так, кажется, ее и звали, – подмигнув приятелю, обрадованно закричал капитан. – Серьги у нее такие были… синенькие. И даже справка из ювелирки есть, копия. Михалыч, ты в компе-то глянь, будь другом! Не, присылать не надо. Так, словами скажи…

Положив смартфон на стол, опер потянулся к пиву:

– Сказал, перезвонит… Так, говоришь, ты без машины? Придется на метро.

– Так и ты, что ли, без колес?

– А кто пиво пить звал? Сам знаешь, как сейчас в главке на это дело смотрят. Злые какие-то настали времена, недобрые.

Эксперт позвонил минут через пять. Сунув пустую бутылку под стол, Бекетов приложил трубку к уху:

– Ну, что там? Ага… Весь внимание! Сколько-сколько? Одна-ако…

Покачав головой, капитан посмотрел на майора почти совершенно трезвым взглядом:

– Знаешь, сколько у бедной девочки серьги стоили?

– Ну?

– По прейскуранту – восемьдесят шесть тысяч девятьсот девяносто девять рублей пятьдесят копеек! Сапфир в обрамлении белого золота! Вот так!

Тут уже и Давыдов не выдержал, протянул:

– Одна-ако!

Однако и на этом дружеские посиделки не закончились. Не успели друзья опустошить и полбутылки «Ред Лейбла», как смартфон Бекетова снова заиграл какой-то затейливый кавалерийский марш. Это снова оказался Михалыч, эксперт. Правда, теперь он не звонил, просто скинул фоточку…

– Вот эта самая убитая девчонка. – Опер поднес экран к глазам Дэна. – Глянь.

Девчонка как девчонка. Красивая, даже мертвая. Молодая. Светлые волосы, карие глаза… Очень знакомое, кстати, лицо… Как там ее зовут? Катерина? Черт! Катенька! Катенька Изольдова! Убитая недавно балетная, из бывших крепостных… Господи… Одно лицо! И та, что в подъезде, вылитая танцовщица Ульяна. Даже родинка имеется, как и у той… Боже, боже, бывает же так! И что все это значит? Какой-то знак?

Глава 2

– Господи! Да как же так может быть? Как же так?

Денис резко распахнул глаза, поднялся, почувствовав легкое головокружение. Да, еще сильно саднило под левым виском.

– Черт… Где это я?

– Ну, слава богу, очнулся! – радостно воскликнул граф Федор Американец. – А мы уж послали за доктором. Скоро должен быть.

– Кстати, сопернику своему ты прострелил руку, – подойдя, сообщил Петруша Вяземский. – Его увезли уже… Но больше князь к тебе никаких претензий не имеет. Вполне удовлетворен.

– Князь? Ах да, Эрдонов… Так он все же умудрился меня подстрелить! Ну, хват, однако.

– Ты, брат, лежи, лежи, не шевелись. – Американец заботливо укрыл раненого пледом.

– Да что мне лежать-то? – громко возмутился Денис. – Ну, царапина же, в самом деле. Право же, лишь в голове звенит.

– Вот! Все-таки звенит же! Ага, ага… – Граф Федор выглянул в большое французское окно веранды, в которой на оттоманке и возлежал раненый дуэлянт. – Вот, наконец, и доктор. Мы, брат, за твоим знакомым послали, чтоб, ежели что…

Прибывший доктор, Афанасий Михайлович Мезенцев, сосед Давыдовых по Пречистенке, констатировал скользящую рану – ту самую царапину на левом виске, – кою тут же замотал бинтом, ну и велел на всякий случай полежать денька два-три.

– Может, у вас, Денис Васильевич, еще и сотрясении мозга! Да, небольшое, но очень может быть.

Несмотря на все уговоры Американца, Дэн все же отправился домой, причем немедленно, с доктором, тем более что тот как раз и явился на собственной бричке, запряженной смирной каурой кобылкой. Так вот, неспешно, и потряслись по мощеным улочкам-переулкам, любуясь одетой в строительные леса красавицей Москвой. Люди здесь жили степенно, не суетно, никакого сравнений со столицею! В палисадниках многочисленных частных особнячков росли яблони, груши и сливы, во множестве зеленели смородина и крыжовник, изредка встречалась и алыча, но это уже среди истинных садово-огородных гурманов.

– И все же хорошо у нас, в Первопрестольной, – втянув полной грудью медвяный московский воздух, не выдержав, признался Денис. – Куда лучше, чем в Петербурге.

– Да уж, куда лучше! – подогнав кобылку, тотчас же согласился Мезенцев. Согласился и продолжил, растягивая слова со всей старомосковской важной неторопливостью: – В столице-то, однако, да-а-а! Суета кругом, суета. А здесь у нас, на Москве-матушке, ох, красота! Воздух какой, яблони… Ну разве ж тут и не жить? А, Денис Васильевич?

– Да здесь только и жить! – тут же с энтузиазмом поддержал гусар. – Отстраивается Москва, хорошеет! Чай, не всю пожгли французы.

– Да уж, не всю.

– А что та несчастная девушка? Ну, которую у Хитровки застрелили, помните? – неожиданно осведомился Давыдов. Понимал, конечно, что доктор вряд ли что может знать, однако… Однако же пациентов у него хоть много, но и молодых дев на Москве пока что убивали нечасто… Нет, убивали, конечно же, но не так часто, нет. Кто-то что-то мог и рассказать по время приема.

– Ах да, – вспомнив, Мезенцев погрустнел. – Славная, говорят, была девушка. Веселая. Как бишь ее… Кажется, Катерина…

– Да-да, Катенька Изольдова, – подтвердил Дэн. – Не поймали еще убивца?

– Да нет! О том и в газетах писали, что, мол, идет следствие. В «Московских ведомостях» именно так и написано, а уж они зря трезвонить не будут. Сыскали бы убийцу, так бы сразу и написали: мол, нашли.

Давыдов тут же покивал:

– Ну, это понятно.

– Я ведь и редактора сей газеты хорошо знаю, князя Петра Иванович Шаликова, – ухмыльнувшись в усы, похвалился Афанасий Михайлович. – Он у меня как-то насморк лечил.

– Князь Петр Шаликов? – встрепенулся Денис. – Литератор? Так и я ж с ним знаком! Но так, шапочно… Он больше с Вяземским, с Петром… Да-да! – припомнил гусар. – Вяземский мне про Шаликова и рассказывал. Мол, тот женился на какой-то немке, которая курит и пиво пьет!

– Так и есть. – Доктор невозмутимо подогнал лошадку. – На немке. В православном крещении – Александра Федоровна. Господина Лейсена, майора Георгиевского внутреннего батальона, дочь.

Вот это уже Дениса Васильевича, честно говоря, не интересовало. С кем там этот Шаликов живет, пьет ли его супруга пиво и курит ли – до всего этого не было бравому гусару абсолютно никакого дела. Однако ж беседу Давыдов поддерживал, надеясь получить хоть какую-то информацию об убийстве несчастной девушки. Так похожей на ту… в будущем… с синими сапфирами… которую тоже убили, да. Как-то это все связано, что ли. Будущее – с прошлым. Прошлое – с будущим. Кстати, не надо забывать, что там, в будущем, еще и другую девушку убили. Ту, что как две капли воды походила на юную танцовщицу Ульяну!

– Так Шаликов-то ничего о том убийстве не рассказывал? – со всем деланым безразличием, как бы между прочим, поинтересовался Денис. – Дело-то, однако, громкое!

– Громкое, согласен! – Мезенцев согласно кивнул и почмокал губами. – Однако пока ничего. Да! Кажется, следственный пристав Уваров им занимается. Третьего Сумского полка отставной майор.


Сестрица Сашенька, завидев перебинтованную голову дуэльного героя, сразу принялась хлопотать да охать. Все было бы еще хуже, коли б господин доктор не соблаговолил проводить раненого лично, дать необходимые советы, а заодно успокоить и Сашеньку, и переполошившуюся дворню. Особенно переживал верный слуга Андрюшка, веселый рыжеватый малый, испытанный друг и спутник Давыдова во время всех войн.

– Ах ты боже ж ты мой, барин! Вот ведь незадача какая приключилась! Как же ты, Денис Васильевич, голову-то не уберег?

– Да рассказал уже! У Федора стали с гостями в жмурки играть, вот лбом о притолочину и приложился. – Соврав, Дэн еще и посетовал: – Аж искры из глаз!

– То-то и оно, что искры, – никак не унимался слуга. – Это все потому, что меня рядом не было.

– Ну, ладно, ладно! – Медленно поднимаясь по лестнице в опочивальню, Денис Васильевич растроганно похлопал верного холопа по плечу и не преминул тут же заверить, что уж в следующий раз обязательно возьмет его с собой.

– А сейчас отдохну малость. Сашенька, душа моя! Вели кваску принести.

– Тебе какого кваску, голубчик? Малинового или, может, хмельного?

– Ой… А, пожалуй, хмельного, сестрица. Да, от хмельного не откажусь.

Испив кваску, Денис вытянулся на софе, да так вот как-то незаметно и заснул, настолько крепко, что проснулся лишь на следующий день утром. Было еще рано, часов шесть, за окнами тоскливо наяривал дождик.

– Вот ведь незадача! – накинув на плечи стеганый, с кистями, халат – шлафрок, посетовал Денис.

И впрямь с погодой, похоже, сегодня не повезло, а ведь Давыдов планировал все же навестить следственного пристава Уварова, чтобы дать показания, а заодно и выяснить хоть что-то по делу об убийстве Катеньки Изольдовой, невольным свидетелем которого он оказался. Очень уж его смущала эта похожесть Катеньки с той убитой девчонкой из будущего. К тому же опасность могла грозить и его новой пассии Танечке Ивановой, она ведь тоже, как и Катенька, была из балетных.

То обстоятельство, что еще буквально вчера он имел связь с юной танцовщицей Ульяной, Дениса Васильевича ничуточки не смущало, как не смутило бы никого из местных дворян. Ну, пошалил с простолюдинкой, подумаешь! Что тут такого-то? Кстати, и Танечка Иванова тоже была не особо благородных кровей. Просто уж очень сильно прикипела она к сердцу гусара. Такая вот арифметика выходила.

Допив остатки вчерашнего кваса, молодой человек распахнул окно и довольно улыбнулся, заметив в разрывах сизых туч лазурные осколки неба. Похоже, что этот утренний дождик зарядил отнюдь не на весь день, так что можно было и собираться, ведь казенные учреждения Москвы по неписаной традиции начинали работать рано, а вот закрыться могли в любой час.

Давыдов уже было собрался позвать слугу, да велеть подавать завтрак, однако вдруг услыхал донесшееся с улицы через сад цоканье копыт, а присмотревшись, заметил за кустами остановившуюся напротив ворот коляску. Кто-то в гости пожаловал… Однако раненько!